Всё уходит в никуда

Лёгкая белая простыня, странно свежая для такого задрипанного места, шёлком струилась по обнажённому телу. Нос щекотали запахи одеколона, мяты, травы и цветов — для конца осени подобные ароматы казались неестественными, но чрезвычайно приятными. Глухой стук сердца успокаивал, и я не переставала удивляться тому, насколько свободной себя чувствовала. Давно ведь привыкла, что мир оковами опутывает мне тело и душу заодно, и я никак не рассчитывала, что найду некий покой рядом с охотником, тем более Винчестером. Глупость какая; кто угодно, но не Винчестер — в последний раз, когда я лично общалась с представителем этого рода, получила обмазанную кровью мертвеца пулю в живот и едкое «Увижу ещё раз — клыки оборву». Да, Джон хоть и познакомился со мной давно, до последнего лелеял свою аллергию на моё клыкастое хозяйство. Козёл неблагодарный. А ещё сыновьям привил гадскую привычку не верить ни единой нечисти, будь она хоть праведником с нимбом над тыквой. Только почему-то с сучкой Руби это всё равно не проканало. Глухой стук приблизился, и в плечо ткнулись мягким поцелуем. Каким бы приятным и будоражащим Дин ни был, он не заставлял недвижное сердце трепетать и тянуться за нежными поцелуями. Никто не мог. Никто из живых, по крайней мере. И насколько бы эта фраза ни была двусмысленной, наверняка Винчестер не чувствовал большего, чем я сама. В нашем общем мире нет места ничему сильнее симпатии и сексуального влечения, поэтому уже эти мягкие поцелуи выходили за грань. Ни я, ни он не остаются в постели дольше первых лучей солнца, а полевые романы… Они на то и полевые, чтобы зализать друг другу раны и разойтись в разные стороны на встречу смерти. На большее мы не способны. — Холодная… Замёрзла? Захотелось смеяться. Да, Дин, я холодная, только ты не замечал этого, пока клеймил моё тело своими потрясающими губами опытного любовника. Пока выбивал из него сковывающую кости пустоту вперемешку со стонами, срывающимися с губ. Пока заменял зеленью глаз другие, ореховые, всегда со смешинками где-то в глубине. Пока кусал там, где целовал он, одновременно забираясь непослушными пальцами в мои локоны. Я холодная, потому что мертва, Дин, до глубины души. — Ночь сегодня холодная, — безбожно вру, потому что такой тёплой ночи в конце осени ещё поискать. Никто не должен видеть мою боль, посему поспешно отвожу глаза. Умру, но не покажу никому слабость. Никому и никогда, уж чему-чему, а этому я должна была научиться. Но бывает время, когда горло от невыплаканных слёз горит настолько, что противная жидкость собирается в глазах и оседает где-то на ресницах. Я запрокинула голову, что Дин расценил как приглашение. Припал губами к шее, действуя так умело, что с лёгкостью вырвал из меня придушенный всхлип наслаждения. Чёртов Винчестер! Тот только удовлетворённо заурчал и аккуратно избавил меня от совершенно лишней простыни, сразу же запустив пальцы в самые пикантные места. Господи! Ну почему… Вся нежность пропала, и мы одновременно шагнули к кровати. Извернувшись, Дин оказался снизу и сжал пальцы на моих бёдрах до царапин. Я вскрикнула, и неудержанная слеза упала Винчестеру на грудь. Гулко, будто капля из поломанного крана в совершенно пустой комнате. — Эй, что случилось? Твою мать. Я снова запрокинула голову, до головокружения зажмуриваясь. Нельзя. Нельзя, нельзя! Нужно сосредоточиться на тепле Дина внутри меня, нужно отвлечься, нужно не дать себе… Почувствовав лёгкое давление, я позволила охотнику обхватить своё лицо ладонями и наклонить так, чтобы он мог видеть мои распахнувшиеся глаза. Я знаю, что он в них нашёл. Выжженную войной пустыню. Холодную сталь. Тренированную волю. Пустоту, которую ничем не заполнить. Может, всё именно поэтому? Потому, что в глазах Дина Винчестера читается абсолютно то же? Потому, что вместо бесполезных слов он лишь вновь целует мои губы и грубо насаживает меня на себя, словно пытаясь вытолкнуть нашу боль? Может, потому что знает, что наше внутреннее кладбище ни вырвать, ни залечить как гноящуюся рану? Может, всё именно поэтому? Сэм пододвинул к нам с Дином сразу четыре бутылки пива и покровительственно улыбнулся. Клык даю — ни одна «девушка на ночь» старшего Винчестера ещё никогда не удостаивалась чести находиться поблизости после ночи с ним, а тем более — вписываться в бессмертный дуэт, смысл которого, учитывая мой статус, приобретал новые горизонты. Младший не выглядел расстроенным: от него недвусмысленно несло девушкой, и я уже второй час подумываю рассказать об этом Дину. В конце концов, братские баталии вполне смешны, а я давно комедий не смотрела. Дин откинулся на диване и покосился на меня, а Сэм, которому коситься было не на кого, вновь напустил на себя «ты-дурак» вид. — Ита-а-ак, — протянул он, когда явные намёки как со стороны брата, так и с моей стороны стали слишком уж очевидными. — Бугимен у нас здесь, — он указал дом на карте. — А похотливые кролики, по всем признакам, хотят изгадить это диван не сходя с места прямо тут, — повысил Сэм голос, ткнув в нас пальцем, когда прямое побуждение к началу охоты не нашло отклик. — Ребят, я всё понимаю, но у нас тут работа. — Не вовремя ты со своей работой, Сэмми, — протянул Дин, заглатывая залпом чуть ли не половину бутылки. — Ох не вовремя. — Будто я не знаю масштабы твоих похождений, — парировал младший брат. — Я почти уверен, что ты пропустил тот классный бар в Карролтоне только для того, чтобы открыть новые возможности заднего сидения Импалы вместе с Джен. А нам на нём ещё кровью истекать, между прочим. — Какие словесные обороты, братишка! — прыснул старший Винчестер и мечтательно закатил глаза. — Знал бы ты, как она может… — Не хочу знать! — А зря. — Я всё ещё здесь, — помахав рукой, я лениво бросила в Дина подушку и почти моментально схлопотала по собственному темечку. Что уж тут, нечасто можно вот так классно покувыркаться с дохрена сексуальным и опытным человеком несколько дней к ряду. Это я о себе, если что. Впрочем, ещё пару дней назад я и представить не могла даже то, что я вообще к Винчестерам примкну, надеюсь, временно; а уж что Дин окажется таким ахрененным партнёром... Слухи не врали. — Впрочем, продолжай. — Да хватит уже, — в голосе Сэма завибрировали нотки злости. — Вчера пропали ещё два ребёнка, нам надо спешить. — Что ж ты сразу не сказал, — я моментально подобралась и ткнулась в карту носом. — Чего мы ждём тогда? — Когда вы закончите брачные игры, — отозвался младший охотник. — На твоём месте я бы был осторожней, Дин. Джен вчера чуть не сломала руку приставале, ты смотри — наскучишь ей, сожрёт ведь, как самка чёрной вдовы. Шутливый тон не исключал того факта, что сказанное вполне может быть правдой. Споры о продаже моего Джипа в связи с новым охотничьим коллективом заняли всю дорогу от мотеля до обжитых Бугименом развалин. И всё из-за того, что Сэму до чесотки в заднице непривычно было, видите ли, ехать на заднем сидении Импалы. Подумаешь, неженка — Дин, видимо, решил, что я остаюсь с ними надолго, а Сэм быстро развил эту гипотезу и нашёл выгоду: по случаю того, что наш общий бюджет в сумме составлял заработок среднестатистического нью-йоркского бомжа, проданный в хорошем состоянии Джип мог значительно улучшить положение и депортировать нас, например, на отдых в снятом у моря домике, а ещё, возможно, подарил бы новый замечательный набор оружия для охоты на демонов. Спрашивать, когда мы успели стать лучшими друзьями я не стала, да и идея была не из худших, вот только прописываться третьим в кривоногом дуэте надолго я не собиралась. Это по меньшей мере глупо: Винчестеры — охотники опытные, и вечно скрывать свою слегка мёртвую натуру мне не удастся, как бы ни хотелось заиметь друзей. Опять. Просто танцы на граблях, честное слово. Баталии завершились, когда я сообщила, что тоже имела и обожала Импалу — Дин чуть ли не замурчал и сообщил, что я «просто девушка мечты». На том и порешили. — У нас по одной попытке, — в сотый раз повторил Сэм, закончив проверять местность на наличие посторонних. Комментировать надоевшее напутствие мы с Дином не стали — переглянулись и бесшумно ступили в очередной державшийся на сопле заброшенный дом. Меня преследовало неприятное дежавю: наблюдая одним глазком за жизнью братьев Винчестеров, я, вроде, видела подобное дело, и что-то мне напоминало о том, что ничем радужным оно не кончилось, хоть бессмертность вышеуказанных сыграла свою роль на сто процентов. Тем не менее, отделаться от кислых на вкус мыслей я не смогла даже тогда, когда поняла, что не ела уже пару дней, а парни следуют за мной попятам. Негласный выбор лидера, я никак не пойму? Естественно, им приспичило не разделяться именно тогда, когда у меня клыки сводит, никак иначе. — Давайте в темпе, — и да, поговорить мне следует прямо сквозь бесконтрольно лезущие из дёсен клыки. Мать, где ж я столько нагрешила-то? Пришлось заталкивать звериную часть мозга поглубже и не думать о двух гигантских пакетах с кровью на ножках. Так как Бугимены обычно гнездятся в подвалах, мы сразу направились на поиски оного и долго не могли найти. А знаете, почему? Потому что дверь в подвал находилась на втором этаже! Что за извращенцы придумывают подобное? Смысл подниматься на второй этаж, чтобы потом тащиться в подвал через первый? Во всяком случае, нам это послужило очередной подставой. Нечисть стопроцентно слышала, как мы обшариваем нижний этаж на предмет прохода в его жилище, посему я не стала церемониться и тупо снесла дверь ногой, тут же нырнув в клубившуюся за ней темень. Положившись на скудное освещение, я сверхъестественно быстро пролетела два лестничных пролёта и чуть не свернула шею, отыскивая источник двух нервно колотящихся маленьких сердец. Они не тормошили мою жажду крови, наоборот, притупляли её. Точно бракованная. Почти наяву вижу, как вампиры всего мира углубляются в фейспалм. — Джен! — зашипел где-то над головой Дин, не успевший ещё даже появиться в поле зрения. Не обращая внимания на не настолько расторопных братьев, я прыгнула к дальнему углу и сунула руки за тяжёлый матрас, придвинутый к стене. Сцапав два дрожащих тельца, я прижала детей к груди и обернулась, собираясь вручить находку одному из Винчестеров. — Не бойтесь, мы вытащим вас отсюда, — пообещала я, когда сердце девочки справа зашлось в почти непрерывном ритме. — Сэм! Принимай подарочек и тащи его наверх, быстро! Едва подоспевший охотник забрал у меня обеих девчонок — близнецов, судя по всему, — меня негалантно подняли в воздух и отшвырнули к противоположной стене прямо в натёкшую из трубы лужу. Следом полетел бросившийся мне на подмогу Дин, его тайзер отскочил и приземлился мне в левую руку. Из темноты лестницы, по которой взбирался с детьми Сэм, выбежал мужчина, за неимением, впрочем, иного слова. Бугимена, или по-другому — Ровхеда сложно описать, но выглядел он так, будто добротные страшилки поместили в блендер и хорошенько, хм, проблендерили. Двигался он дёрганными, наводящими панику движениями, и будь у меня хоть на пару сотен лет меньше опыта, я бы испустила позорный визг. Наблюдать Ровхеда, стремившегося к тебе из темноты — удовольствие ниже среднего. Я выстрелила из двух своих оружий одновременно. Ровхед задёргался в агонии, но электричество на нём не остановилось: сковав монстра, оно голодной акулой бросилась в нашу сторону. Чёрт, вода! Дежавю сжало грудь, и я со всей силы оттолкнула не успевшего ничего сообразить Дина в сторону. Тот уже по знакомой траектории описал в воздухе дугу и в очередной раз сполз по стенке на пол. Интересно, удваивается ли заряд электричества, если бить сразу из двух тайзеров? Мне бы хватило и десяти тысяч грёбаных вольт — всё тело свело страшной судорогой, ноги беспорядочно били по наэлектризованной воде, было больно, гораздо больнее, чем я представляла. Странно, что за мою долгую жизнь я ни разу не попадала под такой заряд прежде. Рот открылся в беззвучном крике, а когда Бугимен погиб, я провалилась в темноту. — Джен! Джен! Голова раскалывается, почему они так орут? Охотники тащат меня вверх по лестнице. Значит, в отключке я была недолго. Зачем они так психуют, не могу же я опять умереть… Но что-то было определённо не так — я страшно горела, а на лбу чувствовалась влага. Я не потела сотни лет, у меня что… Бьётся сердце?! Паника захлестнула с головой, и я забилась в руках горе-спасателей. — Джен? Где-то тут должен быть общий «Упс!» и моё тело, лихо скатывающееся обратно в подвал. На краю сознания я этого почему-то очень хотела, но Винчестеры оперативно меня подхватили и сгрузили на отдающий сыростью диван в гостиной, которая тоже находилась на втором этаже. У последних хозяев этого дома явно была аллергия на первый этаж. — Джен, как ты? — воскликнул Дин, у которого на лбу красовалась длинная царапина явно моего производства. Просто отлично, Винчестер, спасибо, это же такое удовольствие — оказаться под десятитысячным электрическим зарядом! У американцев в экстренных ситуациях одни и те же не отдающие интеллектом вопросы. Я оглушена ударами собственного сердца. Непривычный жар лавой обжигал внутренности, и я не могла перестать тереть грудь. Я думала, такое невозможно. Это за гранью моего понимания. Я просто не в состоянии внезапно ожить, это противоестественно! Я мертва слишком долго, чтобы реанимировать меня вот таким вот неординарным способом! — Я звоню 911, — послышался над ухом голос Сэма. — Вот ещё! — тут же взбрыкнула я. — Какой 911, Винчестер, ты в своём уме? — Джен, ты получила десять тысяч вольт в одного, — принялся обрисовывать ситуацию Дин. — Тебе нужно в больницу! Странно, что ты вообще в сознании. — Вот именно, я в сознании и не позволю докторишкам копаться в моих венах, — страх стать медицинским чудом оказался сильнее изумления по случаю ожившего сердца. — Только попробуйте сгрузить меня на койку, лично глотки перегрызу. — Твоё сердце может не выдержать… Было бы трагично, если б оно у меня не не билось так много лет. — Мне просто нужно поспать, — твёрдо сообщила я. — Несколько часов сна, и буду огурцом. С электричеством я с детства дружу. Винчестеровские увещевания страшно раздражали, и я не могла сосредоточиться на факте о том, что для человека подобный удар током — смертельно опасен, а паника охотников оправдана. Я погрузилась в неприятное тепло, и братьям пришлось отступить. Не верю, что они вот так просто сдадутся, но у нас ещё двое детишек в машине, так что, думаю, едва жертвы Ровхеда будут доставлены по адресу, парни вновь примутся за моё сомнительное здоровье. Ну а пока… Спать. Я проснулась через несколько часов в блаженной прохладе. По ощущениям — я в мотеле, значит, братья оставили меня отлёживаться, а сами поехали разбираться с подопечными. Тем лучше, ибо сердце снова бездействовало, а подвергаться проверкам недоврачей-Винчестеров нам вовсе не нужно. Тело дёргалось, будто всё ещё находясь под воздействием электричества. Я скатилась с кровати с досадливым чувством, что сгорать заживо куда приятнее, чем на короткое время вновь ощущать собственный пульс, ибо сейчас голод был таким сильным, словно последний год я питалась исключительно брокколи. Вены будто ссохлись, слиплись и горели; клыки болели и вроде даже стали ещё длиннее, и я не удивлюсь, если глаза беспрерывно сверкают стальным вампирским огнём, что служило стопроцентной гарантией палева перед охотниками. Кровь. Кровь, кровь, кровь. Я, по-звериному цепляясь ногтями за трещины в полу, на четвереньках подползла к своей сумке и вытащила из портативного отделения-холодильника пакет с кровью. Зубами оторвала крышечку и за пару глотков осушила содержимое. Потом второй, за ним третий. Жопа. Голод не стихал, а становился сильнее. Дрожащими пальцами распихав пустые пакеты по карманам, я вскочила и только тогда услышала приближающиеся шаги. Чёрт бы их побрал. Первая мысль — бежать через окно, но в двери уже повернулся ключ, и на пороге застыли оба Винчестера, уставшие и явно задолбавшиеся. Я быстро опустила глаза и сжалась. Человеческая часть твердила вести себя естественно, но какой там естественно, если ты пару часов назад дрыгалась под напряжением, а теперь почти готова разорвать братцам глотки, не сходя с места? — Джен? Ты… как? — здесь явно имело место быть недоумённое «ты жива?», но Дин внезапно оказался слишком галантным, чтобы напрямик сравнивать меня с мертвецом. — Более-менее, — стараясь не светить клыками слишком уж сильно, пробубнила я, оглушённая стуком их сердец. — Мне просто… Просто надо на воздух. На последующие возражения я уже внимания не обращала — сейчас главное не переходить на сверхъестественный визг и не устраивать кровавую баню, поэтому я протиснулась между охотниками и опрометью бросилась вниз по лестнице, на улицу. Ночной воздух слегка повыветрил туман из головы, но легче не стало. На автомате выбросив пакеты из-под крови в урну у мотеля, я свернула в тёмный проулок и, пригнувшись, бросилась бежать, на сотую долю выпустив своего хищника. Здесь только два выхода: или я сорвусь и пооткусываю ближайшим человечкам головы, или позволю почти прирученному зверю найти себе единственную жертву. Второй вариант предполагал незаметные действия, незаметного человека и наименьшее зло, которое, тем не менее, было злом. Но на фоне голода все нравственные принципы просто таяли, и вскоре, гораздо быстрее, чем я рассчитывала, ночное зрение выловило в тьме очередного переулка сгорбленную фигуру. От мужчины лет сорока несло спиртом за километр, потрёпанная одежда указывала на неопределённое место жительства. Внутреннее чудовище улыбнулось — идеальная жертва, и я, не медля, бросилась на беднягу, вцепившись зубами в его шею. Тот даже не шелохнулся. Уровень алкоголя в крови оказался куда выше, чем я предполагала, и мои губы расползлись в ухмылке, когда солоноватая жидкость теплом взорвала мои мёртвые вены. Идеально. Даже смаковать не хотелось; я просто опустошила мужика до суха и отвалилась как смертоносная пиявка, слизывая с губ кровь. Пиявка. С новой жизнью в меня вернулась и человечность, и душу скрутила вина, выворачивая её наизнанку. Руки снова дрожали, но теперь от отвращения к себе. Прости. Заметать следы. Оступилась — заметай следы, как бы паршиво ни было. Для тотального проигрыша на свете имеются десятки охотников, с удовольствием принявших бы на себя роль твоего палача, Джен. А пока — заметай следы, будто тебя здесь не было. Морщась, я с изяществом, которому позавидовали бы самые отпетые балерины, оторвала своей жертве голову ровно по линии следов от своих клыков. Для полиции. Потом вырвала сердце — для возможных охотников, пусть скинут на трёхнутого оборотня. Тело обуглить до такой степени, чтобы невозможно было найти даже намёк на клыки. Сердце — сжечь и разметать пепел по всему переулку. Какой же ты монстр, Джен.