Всё уходит в никуда

Я лежала напротив Габриэля, не отрывая от него глаз. В груди будто плескалось тёплое море — я могла смотреть на Архангела так часами, и этого мне было вполне достаточно. Нам ещё предстоит наверстать время за все восемьсот лет разлуки. И откуда-то я знала: мы больше никогда не расстанемся, куда бы путанная тропинка жизни нас не привела. Просто не сможем. Он уже часть меня, и я верила, что являюсь неотъемлемой частью вечности моего Ангела. Я протянула руку, невесомо касаясь его щеки. Габриэль прикрыл глаза и сгрёб меня в охапку, прижимая к себе так сильно, что стало немного больно. — Если мы хотим наверстать всё, что пропустили в жизнях друг друга, — будто прочитав мои мысли, негромко сообщил Архангел. — Придётся излагать. Что у тебя за дела с Кроули? Почему он так нахально ведёт себя с тобой? Я вздохнула, уткнувшись носом в грудь Трикстера. — Ну... — протянула я. — Мы познакомились, когда он ещё был человеком. Я покупала у него мужскую одежду, которую Кроули перешивал на мой размер, более удобную для охоты, — я прикрыла глаза, вспоминая. — Пил он много, но перед моим приходом всегда старался избавиться от похмелья. Мне он казался нормальным парнем, и общались мы хорошо. До того, конечно, момента, как я узнала, что он продал душу за более длинный отросток. Габриэль фыркнул, и я невольно хихикнула. — Узнала я об этом только тогда, когда ночью пришла за одеждой, а за ним охотились адские псы, — продолжила я. — Мне пришлось наблюдать, как его забирают в Ад. Не могу сказать и сейчас, что я тогда ощущала. Сострадание, наверное... Он стал демоном перекрёстков, а потом легко достиг ступени Короля Перекрёстков. Как ни странно, после этого нам приходилось общаться едва ли не чаще, чем хотелось бы... ...я поправила платье, улыбнулась так, как положено дамам моего положения, и вошла во дворец, подавляя неистовое желание впиться в глотку первому же расфуфыренному джентльмену, стоящему рядом. Расфуфыренным джентльменом оказался король, и пришлось быстро подавлять интуитивные порывы. Улыбнувшись ещё лучезарнее, хотя лучезарнее было уже некуда, я подала руку королю и присела, склонив голову. — Монсеньор, — с придыханием прошелестела я, краем сознания чувствуя, что переигрываю. — Что вы, мадемуазель Джен, для вас просто Людовик, — с тем же придыханием произнёс король, словно обращаясь к королеве. — Вы сегодня выглядите просто великолепно. Ох уж эти современные обращения, а гонору-то сколько! Как просто быть в народе и как нужно извращаться в высшем обществе! Не дай Бог ляпнешь что-нибудь не то. Наконец прекратив осыпать короля всеми подобающими благодарностями за столь великолепный комплимент, я поспешила смешаться с остальными гостями Версаля. Моё платье было шикарным; я долго выбирала его, к некоторому своему стыду, вместе с Кроули, который постоянно шнырял рядом, явно ударившись в воспоминания о своей человеческой жизни, подукрашивая и подшивая. Не знаю, что творится в голове этого мужчины, Фергусом МакКлаудом он давно не был — он был Кроули, демоном перекрёстков, прошедшим через Ад и потерявшим человечность. Что ему какое-то платье? Впрочем, не представляю, чем руководствуются сожжённые души демонов. И есть ли у них эта душа вообще? Господи, вот бы сейчас с ним не встретиться. — Мадемуазель Джен? — сладким голосом воспротивились моим желаниям обстоятельства. Я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Мсье? — с нескрываемым раздражением пропела я, всё же поворачиваясь к прямо-таки лоснящейся от удовольствия роже Кроули. Он был одет почти так же изысканно, как король — теперь, когда Кроули стал довольно уважаемой фигурой в адской иерархии, он предпочитал одежду только под заказ и только самую дорогую. — Куда же вы, о прекрасная леди, собрались без своего кавалера? — изображая укор, спросил Кроули и подал мне руку. — Ты мне не кавалер, Кроули, — вполголоса прошипела я так, чтобы ближайшим соседям ничего слышно не было. Но руку таки подала, изобразив на лице жеманную улыбку. Довольный демон уложил мою ладонь себе на предплечье и повёл к месту, где должен был проходить сам бал, наслаждаясь всеобщим вниманием. Которое, надо сказать, было обращено в основном на меня и моё платье, без преувеличений, достойное королев. Но Кроули это, похоже, вполне устраивало. — Ах, позвольте узнать, почему вы так недовольны присутствием человека, без которого ваше нынешнее дело пошло бы собаке под хвост? — правильно истолковав моё гробовое молчание, изрёк демон. — Что же вы молчите? Или вы вознамерились сподобиться вашему надлежащему статусу мертвеца? В моей голове пронёсся ряд никак не соответствующих даме высшего света слов. Они уже были готовы шипением вылиться на Кроули, как я заметила на себе пронизывающий взгляд непонятно как оказавшегося рядом короля. Вместо ядовитого потока ругательств я лишь сверкнула глазами и чуть-чуть приоткрыла рот, демонстрируя выступившие клыки так, чтобы кроме Кроули их никто не заметил. — Ух, боюсь-боюсь, — ухмыльнулся демон, властно кладя мою руку себе на плечо и обхватывая меня за талию. — Если продолжишь говорить, как эти надушенные надменные куропатки, я тебе горло зубами вырву, — нежно сообщила я на ухо Королю Перекрёстков, убедившись, что властьимущее ухо Людовика находится вне пределов слышимости. — Тогда уже ты достигнешь статуса мертвеца, хоть и на время, я тебе обещаю. Минуты две мы всё так же кружили по залу среди других пар, а потом Кроули завертел меня за руку, и я упала в объятия следующего партнёра, которым — сарказма судьбе не занимать, — оказался король Людовик. — Ну вот мы и снова встретились, — улыбнулся мужчина, а я невольно задумалась о карьере любовницы короля. — Вам нравится бал? — О да, очень, Монсеньор, — ответила я, весьма правдоподобно имитируя восторг. — О, я же вас просил, — картинно поморщился король. — Простите, Людовик. Он слегка улыбнулся и по-удобнее устроил руку у меня на талии. Не знаю, почему меня так раздражал король; сравнивать его с кем-то другим у меня возможности не было — в те времена я не жила во Франции и не была знакома с предыдущими властителями. Но при этом я не понимала и мотивов существа, на которого сегодня охотилась. Тот с бараньем упрямством вознамерился во что бы то ни стало убить короля, и я знала одно — Франции рано оставаться без правителя. Как не крути, но сегодня я выступала в качестве защитника Людовика, и, возможно, мне стоило проникнуться к нему чуть бóльшей теплотой. — Почему вы так добры ко мне, Людовик? — спросила я, и тот, кажется, почувствовав мой изменившийся настрой, заулыбался ещё шире. — В вас есть нечто таинственное... Неизведанное. Меня это всегда привлекало, и, что уж там скрывать, вы необыкновенно красивы. Ладно, признаюсь, оставайся я человеком, я бы наверняка покраснела. Вместо этого я потупила взгляд и смущённо улыбнулась, как и подобает молодой даме. — Вы очень великодушны, милорд... — О, мадемуазель Джен, это было бы великодушием, если бы было неправдой. А так — я лишь замечаю то, что видно даже слепым. Я бы нашла, что ответить, но это было уже неважным: на очередном повороте танца я заметила лихорадочно блестящие сверхъестественным огнём глаза молодого мужчины, который только что провальсировал мимо нас. Тут же рядом нарисовался Кроули: — А вот и наш клиент. Одним движением я уложила короля на пол, и в этот же момент рядом воспламенилась фигура девушки, вспыхнув неестественно ярким пламенем, поглотившим её без остатка. Все закричали. Я подала руку королю и, не дожидаясь ответной реакции, вздёрнула его на ноги. — Бежим. Ошеломлённый Людовик бездумно побежал за мной, и я, заведя его в другую комнату и отдав в руки стражи, ринулась обратно. Дальше произошло то, чего я совсем не ожидала. Голова будто раскололась пополам. Ноги подкосились, и я рухнула на пол, издав болезненный стон. Никто этого не заметил — в зале стояла такая суматоха, что по мне пару раз пробежались и даже не оглянулись извиниться. Подобными проблемами со здоровьем я не страдала уже лет пятьсот. Я закрыла глаза, борясь с болью и дурнотой, а когда открыла, не увидела ничего — лишь тьму. Голову будто раздирали голыми руками, и в первый раз я с мольбой подумала о Кроули. Где он?.. Господи, только уймите эту боль. Туман застилал глаза, когда я кое-как смогла подняться. Всё вокруг расплывалось, будто в мареве бесконечной усталости, и фигуры людей с трудом различались сквозь этот мрак. Совершенно неожиданно я увидела человека; его облик был единственным, что я чётко могла разглядеть. Образ этого, именно этого существа придал мне сил, чтобы не выть сквозь зубы от безумной боли в голове. — Габриэль... Я шагнула вперёд, туда, откуда бежали то и дело толкавшие меня люди. Архангел подступил ближе, и меня вдруг захлестнула новая боль — в тысячи раз мучительнее, она пригибала к полу, грозя раздавить совсем. — Габриэль!.. Он улыбался. От этой улыбки меня бросило в жар и холод одновременно. И счастье, и бесконечное горе пели в унисон; горло сжало, и из меня вырвался болезненный всхлип. Слёзы готовы были брызнуть из глаз, но я запретила себе плакать. Руки бешено тряслись, когда я потянулась к лицу моего Ангела. Но когда я уже почти дотронулась до щеки Габриэля, он исчез. Растворился в воздухе; не так, как всегда исчезал, а словно мираж, фигура, сотканная из дыма, сон, который рушится от одного неловкого движения. Волна тоски накрыла меня с головой. Я распласталась на полу, словно умирающая птица, не в состоянии даже дышать. Из груди рвался вой, который я отчаянно сдерживала. И вдруг всё кончилось. Мгла, головная боль, иллюзии. Люди вокруг снова обрели чёткость, а уши наполнил грохот; только сейчас я поняла, что до этого не слышала ничего, кроме фантомного шуршания крыльев. Всё кончилось, только тоска никуда не ушла. — Что разлеглась? Работу свою будешь делать, нет? — послышался над головой голос Кроули. Я поднялась, и он вручил мне лук и несколько стрел, ради изготовления которых демону пришлось обшарить половину Земли. Руки немилосердно тряслись, но я прогнала из головы образ Ангела и крепко сжала оружие. Я на работе. Моя работа — спасать людей, и здесь нет места личному горю. Я кивнула демону; тот щёлкнул пальцами, и платье на мне сгорело, освободив место рубашке, обтягивающим мягким брюкам и сапогам. — А какое платье было... — с нарочитой грустью протянул Кроули. Я не обратила на красноглазого внимания и резко вспрыгнула на выступающий камин, оглядывая зал, в котором всё ещё толпилась добрая половина присутствующих на балу людей. Его я разглядела быстро. Он был выше прочих, худ, бледен, с маской холодного безразличия на лице. Он тоже заметил меня, но его чары больше не действовали — Кроули, видать, постарался. Присутствие на балу демона это существо явно не учло. Я и не представляла, на что оно способно. Что оно в состоянии вызвать такую боль, которая может полностью вывести из строя. Мне хотелось разобраться с делом немедленно. Хотелось уйти из этого душного помещения, от этих людей, глупо галдящих и понятия не имевших о том, что творится у них под носом. От боли, так внезапно настигшей меня. От Кроули. Я выпустила стрелу, но слегка промахнулась — острие впилось чуть выше сердца существа. Оно с лёгкостью вытащило стрелу из собственной груди и бросилось к окну, а я, не раздумывая, кинулась за ним. Окно разбилось; мы, в страшном подобии танца, будто слившись воедино, полетели вниз. Я действовала молниеносно — вытащив ещё одну стрелу, я в полёте вогнала её в сердце мужчины по самое оперение. К сожалению, реакции не хватило, и я вместе с мёртвым телом упала на землю спиной. Высота была не очень большая, и весь этот смертельный танец длился лишь пару секунд, но я почувствовала, как что-то хрустнуло. В следующее мгновение кто-то поднял меня на руки. — Миледи, — усмехнулся Кроули. — Прости, но исцелить тебя я не смогу. Но, думаю, ты справишься и без меня, не правда ли? — он наклонился и впился в мои губы долгим поцелуем...