Теплый шоколад на десерт

Двери лифта с предупреждающим шипением открылись, издав непонятное «чпуоак». Лайтман чуть покачнулся от сотрясения кабины, но не тронулся с места, так и остался стоять: ссутулился, привалившись к стенке, глубоко засунув руки в карманы пальто и опустив голову, детально рассматривая носки своих потертых ботинок. Он сегодня снова не успел их почистить — какая же это ерунда. Тоскливое ощущение оставшееся после посещения Фостер, только усилилось, тяжким грузом навалилось на плечи, не давая выпрямиться в полный рост. Не смотря на его уговоры и доказательства, на словах согласившись с его доводами, Джиллиан внутренне все еще сомневалась в правдивости его слов, оставаясь при своем мнении, считая, что в гибели мисс Дюваль есть доля ее вины. Как же его порой бесило невероятное чувство ответственности Джиллиан, даже за те проступки, которые она не совершала. Хотя у него самого проскальзывали мысли, как бы развивались события дальше, если бы Фостер не вернулась, чтобы он чувствовал сам, окажись на месте Джиллиан? Кэл догадывался, что оправдываться она не будет и вряд ли ему удастся получить от Фостер подробный отчет о том, что случилось в доме, из-за чего она так растерялась и буквально позабыв себя, сбежала с места происшествия. За все время, что Фостер была рядом, он никогда не видел ее в настолько «разобранном» состоянии. Женщина изо всех сил старалась держать себя в руках, но « крепко сжать кулачки» у нее никак не получалось. За кажущимся внешним спокойствием, неизменной улыбкой и милым кокетством, прятались боль, непонимание и страх. Кэла могло обмануть лицо Джиллиан, язык ее тела мог быть лживым, но глаза всегда говорили правду. В их прозрачной глубине не было жизни. Мертвая пустота. Стоило ей лишь на секунду потерять контроль над своими чувствами и Кэл ловил этот потерянный, отсутствующий взгляд. Она словно пыталась рассмотреть что-то внутри себя, то что было неподвластно ее пониманию. Джиллиан смеялась, называя себя «ужасной плаксой», как бы она не противилась, но была натурой чувствительной и сочувствующей. Она не ревела по пустякам, а вот выражение «близкие слезы» очень соответствовало ее внутреннему состоянию. Но до такой степени! Когда любое неловко сказанное слово, заставляло ее давиться слезами?! Он должен что-то придумать, обязан вернуть ей прежнюю радость и любовь к жизни. Обязан, но пока не знал, что нужно для этого сделать. Никогда особо не сожалея о своих поступках, в этот раз Кэл хотел вернуться в позавчерашний вечер, извиниться за грубые и оскорбительные слова, брошенные так небрежно, по привычке, когда она шутливо намекнула на его распутное поведение. Он заметил, как переменилось ее настроение, губы дрогнули, она словно сжалась и скрестив руки на груди моментально отстранилась от него. А он, он и не попытался остановить Джиллиан, растопить лед в ее уничижительном взгляде, которым уходя она одарила его, дробно выстукивая каблучками «боль-но, боль-но». Запретить, не согласиться с ее предложением — съездить в одиночку к старой ведьме. Не вставать в позу, принимая оскорбленный вид, когда после прослушивания аудиозаписи сделанной Локером и Торрес, Джиллиан вдруг опротестовала его утверждение, что бабка говорит правду и ничего не знает, не фыркать презрительно «раз ты считаешь себя умнее, можешь попытаться». А главное не болтаться без толку в офисе, а перехватить Фостер по дороге и вместе надавить на бабульку, сыграв на противоречивости их поведения. Его напор и бесцеремонность, сглаживаемые мягкостью Фостер. Все было бы иначе. Фостер была бы сейчас и вчера рядом с ним. Не было бы больницы и Джиллиан с испепеленной душой. Его самого кидало в холодный пот, и мерзостно сжимало желудок, стоило лишь представить, какой ужас пережила Джиллиан в горящем доме, за те несколько минут, раз ее память заблокировала все воспоминания. Он бы не увязался за Валловски, потащившись прошлым вечером на место преступление, лишь бы досадить детективу за излишнюю назойливость и входя в азарт гончей взявшей след. Не увидел бы мертвую женщину в платье невесты, так похожую на Джиллиан, от осознания всего этого сводило скулы. Не испытывал бы безотчетный страх, глядя на пластиковый пакетик с трусиками, лежащий на коленях у Фостер, ее оторопь и удивление. Не было бы разговора про Сару. И он бы не чувствовал себя полным идиотом, ревнующим Джиллиан к бывшему мужу. И этого поганого предчувствия, что они влипли в грязное дело, пострашнее пожара, грозящее дальнейшими потерями, страхом и болью. Всего этого не было бы. Тяжело оттолкнулся от стены, он вышел из лифта. Лицо мужчины исказила гримаса боли и отвращения. Все было бы иначе, если бы он не был трусом. Он и сам не понимал что его так пугало, но просто старался не впутываться в разборки с самим собой. Начало всем неприятностям было положено значительно раньше. Все было бы иначе, если бы в тот не по-зимнему теплый, солнечный день, он доехал до Фостер. После долгих раздумий решив выполнить обещание, данное Эмили и поговорить с Джиллиан, сказать ей самые важные слова, которые репетировал по утрам и вечерам, пялясь на свое отражение в зеркале. Он даже купил цветы. Белую розу, она долго потом болталась в багажнике его «БМВ», пока не превратилась в ни на что не похожую облезлую ветку. Поехал… но вместо этого оказался в постели с Валловски. Наградой стали ироничные взгляды Джиллиан, тщательно скрываемая печаль и грусть, отражающаяся на ее милом лице, и еще появившаяся излишняя строгость в их отношениях. Мир пошатнулся, но устоял. Временно. За все нужно платить. И чем грубее ошибка, тем выше цена. Любить — это очень больно и страшно. Любить — это великий труд и терпение. Любить, значит верить и доверять. Он слеп как крот, если не желает видеть все эти черты в отношении Джиллиан к нему. Он перед ней в долгу. И надо сделать все возможное, чтобы не дать ей провалиться в этот ад, разверзшийся у ее ног. Поднялся по лестничному пролету и осторожно толкнул плечом дверь родного офиса, бесшумно просачиваясь в холл, наполненный успокаивающим глаз теплым светом. Он едва успел переступить порог, норовя незаметно прошмыгнуть в свой кабинет, как его окликнула секретарша, что-то старательно изучающая до этого под столом. Она что его почуяла? — Доктор Лайтман, можно вас на минутку? Привстав за стойкой ресепшен, она с меланхоличным видом, убрала за ухо выбившуюся из прически прядку волос и понизив голос до шепота, сообщила: — Вас ожидают в зале заседаний. — Кого черти принесли? — сморщился Кэл, бросив взгляд на наручные часы, до оговоренной встречи оставалось почти сорок минут. И его желание поразмышлять в одиночестве, обещало не сбыться. — Он просил не говорить, а лишь предупредить, — глаза девушки округлились. — Ндааа, что за «тайны Мадридского двора», — сжал пальцами подбородок и изогнул брови домиком. Лайтман был бы кем-то другим, если бы показал свою озабоченность и страх холодящий нутро. Дернул уголком рта и привалился боком к стойке ресепшен, указав кивком на приоткрытую дверь, озадачился: — Прибыли послы из заморских стран? Девушка развела руками и подарила Кэлу лукавую улыбку. В очередной раз Лайтмана посетило подозрение, что Фостер наняла эту эффектную девицу, чтобы искушать его, проверяя самообладание партнера. Типичная представительница женщин-рулеток. С высокой аппетитной грудью, блондинистой шевелюрой и зелеными русалочьими глазами, опушенными густыми ресницами. Именно так восхищенно охарактеризовал их Локер, вернувшись в лабораторию с пустыми руками, хотя был послан Лайтманом за документами на ресепшен. И даже смиренно промолчал в ответ на презрительные издевки шефа. Кэл случайно подслушал признание Илая, сделанное смущенным шепотом на ушко Торрес: — Знаешь мне хочется заглянуть за стойку и проверить нет ли у нее рыбьего хвоста. Лайтман был точно уверен — не было. Его заменяли две стройные и длинные ножки, а в придачу ко всем прелестям, она обладала острым умом и потрясающим чувством юмора, порой вгоняя в ступор своими ироничными ответами даже его самого. И самое любопытное, что Кэл почерпнул, втихую от Джиллиан прочитав ее личное дело, что Саманта, Сьюзен или Стефани, ее имя постоянно улетучивалось из его памяти, было то, что девушка оказалась лесбиянкой. Фостер утаила от него этот факт, а Кэл, чтобы позлить Фостер и вызвать ее ревность, частенько зависал около блондиночки, плотоядно облизываясь на ее упругую грудь. — Саша, — имя вспомнилось само по себе, — найди Локера и Торрес и пусть кто-нибудь из них прихватит мою корону. — Слушаюсь сэр. — Доктор, — устало поправил ее Кэл и скривился, — доктор Лайтман. — Но ваша просьба больше похожа на королевский приказ. Я просто была вынуждена ответить «сэр». — Совсем без присмотра разболтались, — неодобрительно проворчал Кэл, сгребая кривую кипу скопившейся почты. Обычно по утрам ее прихватывала с собой Джиллиан, останавливаясь на ресепшене, перемолвиться парой слов с секретарем и узнать местные новости. — А ты ничего, быстро вписалась в обстановку, — водрузил на место конверты, передумав тащить их с собой, похлопал ладонью по стойке, оттолкнулся от нее и поплелся к себе в кабинет. — Доктор Лайтман, — окликнула его Саша. — Подождут, — отмахнулся Кэл. Он уже догадывался, кто его мог ожидать, демонстративно не называя себя. — Лайтман, — дверь конференц-зала распахнулась, на пороге стоял … Кэл скривился «верный враг», — У меня есть предложение. — Не принимается. — А если подумать? Кэл взмахнул руками, разводя их в стороны и «ослепительно» улыбнувшись, подошел вплотную к мужчине, напирая на него и вынуждая отступить назад, чтобы проследовать за ним в пустой кабинет и захлопнуть дверь изнутри. — Что вам нужно? — сунув руки в карманы, Кэл бесцеремонно протиснувшись между ненавистным гостем и стеной, неторопливо подошел к окну. — Предлагаю на время зарыть топор войны. — Отменяется. — Конечно, мы бы могли обратиться к Рейдеру. — Так в чем же проблема? — С ним значительно приятней работать, но признаюсь вам по секрету, он большой показушник. — Нда, — Кэл дернул бровью и пожевал губами, но так больше ничего и не сказал. — Это, значит, нет? — Думайте, как хотите. Но мне с вашей конторой давно не пути. — У нас три мертвые женщины… Кэл не знал, какие силы удержали его на месте, и он чудом сохранив безразличное спокойствие, продолжал развязно ухмыляться, едва не подскочил на месте и не бросившись к старшему помощнику Бернарду Дилану, хватая его за грудки, желая вытрясти сведения по этому делу. То, что мучило Лайтмана почти сутки, не давая покоя, само шло в его руки. Зная своего недруга, Кэл решил с ним немного поиграть и вытянуть из него как можно больше информации, пока тот не объяснит, какая помощь требуется от его фирмы. Помощник Дилан выглядел уверенно, но достаточно было одного быстрого взгляда и от Кэла не ускользнуло, как подергиваются мелкие мышцы около глаз, он нервничал, а то и дело сходящиеся к переносице брови говорили о страхе. Вот только чего он боялся? Очередного убийства или переживал за свою «шкуру», которую может потерять, не разгадав сложное дело. Кэл неопределенно пожал плечами и покачиваясь с пятки на носок, с отсутствующим выражением лица смотрел на собеседника. — Но в сложившихся обстоятельствах, надо поступать вопреки своим предпочтениям. Думаете, я испытываю неописуемый восторг обращаясь к вам? — ФБРовец наклонился вперед, опираясь ладонями о стол. — Не мне судить, Бернард. Помощник Дилан поморщился, услышав свое имя, произнесенное с подчеркнутым английским акцентом, но сдержал гнев и продолжил: — А вы гляньте сюда, — ткнул пальцем себе в лицо, — Вы же все можете понять без слов. — Точность моей науки около восьмидесяти процентов. Могу и ошибиться. А вы что хотите знать, что я думаю? Ваааам не понравится. — Лайтман, хватит гримасничать и набивать себе цену. Бывают ситуации, когда лучше заткнуть свои амбиции в собственную же задницу. — Заткнул? И мне предлагаешь следовать твоему примеру? — Вот именно. — И не рассчитывай. — Повторяю три мертвые женщины и разгуливающий на свободе убийца. — Вам и карты в руки. — Неужели вам безразлично? — Дилан сжал зубы, начиная злиться, но старался не выдать своего бешенства. Кэл презрительно хмыкнул: — Абсолютно. — Серийный убийца. — Неужели? — До нынешнего момента мы только могли подозревать одну очень колоритную личность, а приблизиться к нему не было возможности. Все крутилось вокруг него, но никаких улик. — А теперь, что же он расщедрился и насыпал хлебных крошек аж до своего подъезда? — Лайтман прекратите ерничать. Вы помогаете нам. Мы помогаем вам. — Я и не подозревал, что нуждаюсь в вашей помощи, — он развел руками, — Бесплатно? — Отчего же, у всех есть своя цена. И у тебя Лайтман тоже. — И сколько же вы готовы отсыпать серебра за мою голову. — Фостер. Кэл внутренне напрягся, сжал зубы, но ничем не показав своего интереса, почесал шею, продолжая гримасничать и морщиться. — Есть один любопытный факт, наш подозреваемый был гостем на свадьбе Бекки Бредфорд. Родители молодоженов сняли два этажа в отеле «Марриотт» и люкс нашего «друга» находился по соседству с номером невесты. Он имел возможность и не одну, беспрепятственно войти и похитить вот такую маленькую коробочку, — Дилан сунул руку в карман пиджака вынимая что-то похожее на сигаретную пачку в яркой хрустящей обертке, подкинул вверх и бросил Кэлу. Лайтман с ловкостью фокусника поймал коробочку и чуть не выронил ее из рук. В картонном прямоугольном пакетике, затянутом в хрустящую слюду с вырезанным в форме сердечка окошечком лежали женские трусики. От Дилана не ускользнуло секундное замешательство Кэла. — Так может, все же присядем, и обсудим наше дело. Улыбнувшись во все тридцать два зуба, Кэл не спускал с ФБРовца сосредоточенного взгляда, соглашаясь взмахнул рукой и плюхнулся на ближайший стул, забрасывая ноги на столешницу. — Четырнадцать. Это число чем-то привлекает нашего садиста. Апрель. Февраль. Январь. Следующее будет четырнадцатое мая или июня. И мы не уверены, что обнаружили все жертвы. Каждый раз место, где их находили, было более людным и доступным. — А, может, ваш приятель уже напился крови и залег в спячку? — Кэл повертел рукой у себя пред носом, и прищурился, впиваясь взглядом в лицо Бернарда, пытаясь уловить мельчайшие нюансы его мимики. — Маловероятно, — мужчина качнул головой и тяжело оперся локтями о стол, переплетая пальцы в замок, — Он занудливый педант, отслеживающий мелкие мелочи. Обставил два предыдущих убийства так, что мы не смогли найти ни единой улики, ни единого следа на теле жертв, а уж само место, где свершался «обряд бракосочетания», осталось вне зоны нашего поиска. Единственное, что привело нас к нему — сходство способа убийства с его давним делом. Эфемерное доказательство. А так, абсолютно ничего. Ноль. Одни лишь догадки. А тут нам подарочек. С чего бы он так расщедрился? Вдруг расслабляется и натягивает на последнюю жертву дизайнерские трусики с магазинным ярлыком, отлично зная, что мы проверим, кто их купил. Наш судебный психиатр считает, что клиент решил закончить свою зловещую игру и указал, что следующей «невестой» должна стать хозяйка сего симпатичного предмета дамского белья. Лайтман сморщился, вспоминая свои знакомства с серийными убийцами. — Это всего лишь ваши домыслы, доказательств по-прежнему никаких. А трусики?..- Кэла передернуло, слишком много их оказалось за сегодняшний день, — Банальная случайность, они могли ему просто понравиться. Фетишист и ничего более. Дилан вытянув вперед руку, сделал предостерегающий жест. — Марика Цимеш, провела свой последний вечер с нашим клиентом. По словам работников ночного клуба, он заигрывал с ней, и есть большая вероятность, что женщина покинула заведение вместе с ним. Теперь мы имеем возможность его допросить. И я бы хотел, чтобы это сделали вы, с пристрастием, безжалостно, используя все эти ваши извращенные приемчики. В «кубе» вы же сможете увидеть многое, что подскажет, правы мы и есть ли смысл разрабатывать клиента дальше.  — Хммм, — беспокойство нарастало, что-то в истории Дилана не сходилось, смущало, но … Кэл вертел в пальцах упаковку с трусиками, было много любопытного и опасного, о чем стоило задуматься и провести личное расследование, — Свадьба была более полугода назад, — Лайтман вздернул подбородок, выдвигая вперед нижнюю челюсть. Приподнял уголок левой брови, — Почему вы решили, что следующей должна быть Фостер? — Хлебные крошки. — Привели к ее дому? — Лайтман, не глупите. Кому как не вам знать, что люди с извращенной психикой ведут себя согласно подвластной лишь им логике. Просчитать их следующий ход нереально. Они часто западают на определенный тип женщин, который их чем-то возбуждает и привлекает. Выбирают жертву либо спонтанно, либо долго ее преследуют, изучают, готовят пути наступления и отхода, а лишь потом заманивают и нападают. Они мыслят иначе. В противном случае, не зависало бы такое количество нераскрытых дел по серийным убийцам. — Именно так, — Кэл нахмурился, обдумывая сказанное ФБРовцем, — Хорошо, вы меня заинтриговали. Но это не значит, что я стану вашей рабочей лошадкой. — Вот, — Дилан, достал из кейса увесистую папку, шлепнул ее на стол и толкнул, пуская по полированной поверхности в сторону Лайтмана, — Изучите пока это и поймете, что наши предположения имеют под собой вес. Кстати, там нет еще одной любопытной детали. Мне позвонил один из дознавателей за пять минут до вашего прихода: вечер накануне свадьбы своей крестницы очаровательная доктор Фостер провела с нашим подопечным, они вместе сидели за ужином, он ее «окучивал», но что-то не сложилось. Во время свадебного торжества их видели разговаривающих на повышенных тонах. Правда после они мило танцевали вальс … он мог затаить на нее злобу или решить, что она та самая. Просмотрите материалы. И раз уж мы договорились о сотрудничестве, — Кэл сморщил нос, — О временном перемирии, встретимся завтра в девять на этом же месте. По делу работают знакомый вам Дин Таннер и Луис Мартинес, с ним вы виделись в больнице, толковые ребята, и еще бригада детективов из отдела особо тяжких преступлений. Бернард встал, направляясь к выходу. По пути не удержался и покровительственно похлопал Кэла по плечу. — Обещаю, Лайтман, — положил ладонь на папку, — Там много любопытного. Тебе понравится. Кэл передернулся, сдержав рвущийся наружу злобный рык. Проводив гостя презрительным взглядом, Лайтман сгреб папку в охапку, и замер, вдруг осознав, что увлекшись детективом Валловски, он ослабил свой контроль над Фостер, сколько всего он упустил из ее жизни, происшедшего за последние несколько месяцев. Непозволительное поведение с его стороны. Джиллиан. Она же не может не находить на свою задницу приключений, вот в этом они очень похожи. Какого мужчину в ее жизни ни возьми, обязательно окажется с изъяном. Впрочем, как и он сам. Вскочил со стула, пнул ногой дверь, вываливаясь в коридор. — Саша, — заорал он во все горло. — Слушаю, шеф, — ничуть не удивившись звучному воплю Лайтмана, откликнулась девушка. — Будь умницей свари кофе и принеси мне в библиотеку. Эта просьба и мягкий тон, с которым она была произнесена, вызвала ее краткое замешательство. — Ээээ, — протянула Саша. — Кофе и быстро, — рявкнул Кэл, скрываясь за дверью своего кабинета. — Хорошо, — промямлила секретарша, замерев посередине коридора с вытянувшимся от изумления лицом. Пройдя в библиотеку, Кэл обнимая одной рукой полученные от Дилана бумаги, другой швырнул на пол кучу папок с завершенными делами, освобождая место на кофейном столике, плюхнул на него объемный файл и завалился рядом на кресло. Первое что он увидел раскрыв папку, были большие, формата А4 фотографии. Улыбающиеся женские лица, внизу каждой приклеены тонкие бумажные полоски с надписями. Джулия Саймон — адвокат. Рита Дейли — профессор философии. Марика Цимеш — АйТи консультант. Жертвы. Глянув на четвертое фото, ощутил как неприятно сжался желудок. Джиллиан Фостер — психолог. Вероятная жертва. Криво ухмыльнулся. Последний снимок явно был вложен в папку специально, чтобы подогреть его интерес. А может взять на испуг. Разложил фотографии веером, плотно сжал губы, поражаясь внешнему сходству женщин. Цвет глаз и волос, прически, милые открытые лица. Правда, снимки сделаны значительно раньше. Об этом говорила длина волос последней жертвы. Марика, Джиллиан была права, необычное имя. Кэл хорошо помнил, что вместо элегантного каре, как на фото, едва прикрывавшего уши, у мертвой женщины были длинные волосы. Влажные прядки, с чуть вьющимися кончиками, прилипшие к обнаженным плечам, один в один, как у Фостер, когда он посмотрел на нее, уходя из больницы. Только вместо белоснежного кружева — больничная рубашка в голубенький цветочек. Сердце сжалось от гадкого предчувствия. Сморщился и сжал пальцами виски, что-то ему не давало покоя. Мысль проскользнула и испарилась. Кэл вскочил на ноги, сделал круг по библиотеке, больно стукнулся о лестницу, сел на ступеньку, потер ладони, снова подорвался с места. Взял в руки фото Джиллиан. Четырнадцатое. С чем же связана эта дата? Кэл щелкнул пальцами, постоял минуту, глядя в пол. Его словно окунули в чан с кипятком, лишив возможности дышать. — Охуеть, — выругался он, бросил фотографию на стол и опрометью вынесся из кабинета, чуть не сшибив с ног Сашу, выбив из ее руки чашку с горячим кофе. Не обратив внимания на дымящуюся лужу наступил в ее центр, под подошвой ботинка хрустнули осколки кружки. — Доктор Лайтман! — Потом, — отмахнулся он от девушки, и чуть не сорвав с петель дверь, ворвался в кабинет Фостер. Подлетев к шкафу начал шарить по полкам, энергично хлопать дверцами и выдвигать ящички, копаясь в их внутренностях. — Не то, не то, — ворчал он, — Снова не то, — рухнул на колени и слишком резко дернул самый нижний ящик, неосторожно вываливая его содержимое на пол. Книги. Журналы. Рекламные буклеты. Кэл с одержимостью маньяка расшвыривал по ковру коробочки с дисками, общие тетради с записями, — Вот она, — он схватил вставленную в рамочку фотографию. Память его не подвела, именно она стояла на столе Фостер, до того как она развелась с мужем. Алек и Джилл в обнимку, сияющая улыбка женщины и довольная ухмылка мужчины, Кэл втянул в себя воздух и с замиранием сердца перевернул фото обратной стороной, выдирая его из рамки. — Проклятье, проклятье, — он стукнул кулаком по углу ящика, расцарапывая в кровь руку. Аккуратным, четким почерком Джиллиан было написано «14 июня. Мы с Алеком на трехлетнем юбилее свадьбы. Это были восхитительные три года». — Джиллиан. Не может быть. За что?! Звонок мобильного лежащего в кармане пиджака заставил подпрыгнуть Кэла и он хорошо приложился затылком о металлическую перекладину офисного кресла Фостер. Стиснул зубы и подавив рвущиеся наружу ругательства, выхватил телефон, говоря короткое «да». — Папа! Ты где пропал? Я жду уже сорок минут. Услышав тревожный возглас дочери, Кэл сразу же вспомнил о данном обещании забрать Эмили из школы, закатил к потолку глаза, прижав трубку к груди, перевел дыхание и постарался, как можно спокойнее ответить: — Эм, милая, прости, тут возникли небольшие проблемы. — А позвонить? — возмутилась Эмили, — Ты не приедешь? — ее голос задрожал от отчаяния, — А как же Джиллиан? Так нечестно! Еще называешься другом. Я ее с таким трудом уговорила… — Тшшш … Не повышай голос на отца. Ты все сделала правильно. Самая умная в мире дочка. Знаешь, что я думаю, — Кэл озвучил неожиданно пришедшую в голову мысль, — давай тебе купим машину. — Что случилось? — обеспокоено воскликнула Эмили, — Ты заболел или так шутишь по идиотски. — Поговорим позже. Я уже еду. — Жду, — сердито фыркнула Эмили и отключилась. Кэл совершенно упустил из вида, что они с Эмили собирались заехать домой к Фостер, чтобы собрать необходимые мелочи и вещи для больницы. Вернулся к себе в кабинет. Сунул фотографию Джиллиан с Алеком в папку с документами, предоставленную ФБР, и убрал ее в сейф, решив что заберет позже. Выбежал в коридор и размашистым шагом пошел к лифту. — Доктор Лайтман! — крикнула ему вслед Торрес, — выглядывая из лаборатории, — Через пятнадцать минут у нас встреча. — Не сейчас. Меня нет! — он развел руки в стороны, чуть подаваясь вперед, — Не было и не видели. Разберетесь сами зря я что ли потратил на вас столько времени обучая, да и деньги даром не платят. Еще! — он поднял вверх указательный палец, затем резко выпрямил руку, — Я там — у Фостер немного насорил, приберись. — Ладно. Что-то случилось? — Рия нахмурилась, вглядываясь в лицо Лайтмана. — Делай, что приказывают, и в сотый раз говорю, не смей меня читать! Крутнулся на каблуках и вышел вон. Входная дверь грохнула так, что Торрес подскочила. — Без Фостер, точно порядка не будет, а мы пойдем на корм «великому и ужасному», — трагически проговорил за ее спиной Локер. — Я быстро, — Рия улыбнулась молодому человеку. — Сейчас придут, — Илай пошибуршил свои вновь отросшие кудри и прищурившись, промычал себе под нос, — И куда это он понесся? Где снова горит? — хватаясь за ручку двери. — Минуточку, — девушка успокаивающе пошевелила в воздухе пальцами, потянула на себя дверь кабинета Джиллиан и заглянув внутрь, присвистнула. — Ничего себе! Насорил немного. Она оторопело обвела взглядом разгромленный кабинет. — Он хорошо порезвился. Доктор Фостер будет в бешенстве, когда узнает, что Лайтман перевернул вверх тормашками ее шкаф. При всем желании я не смогу все расставить так, как было прежде. ******* Чтобы по возможности точно объяснить Кэлу, почему она унеслась из дома мисс Дюваль позабыв обо всем на свете, в том числе о казенной видеокамере, Джиллиан пришлось вспомнить свое прошлое. Чтобы оправдать свое неадекватное поведение, должна объяснить, что она бежала от себя, от своих воспоминаний, несбывшихся надежд, не прожитых лет. И этот бег продолжался не один год, с попеременным успехом. То ей казалось, что она достигла финиша, порвав грудью ленточку и может облегченно вздохнуть, двигаясь дальше. То вдруг снова оказывалась на старте, возвращаясь на исходную позицию. В тот холодный и пасмурный осенний день, когда она с нехорошим предчувствием, но улыбкой на губах распахнула входную дверь своего дома … Оцепеневшая от горя, не ощущая холода, бродила по лужам, все еще не осознав, что ей были подарены жизнью всего пятьдесят семь дней счастья … Проливной дождь и крепкие надежные объятия Кэла. — Девочка моя, мне так жаль … Как ему объяснить, что такое не забывается. ******* Прошло около трех месяцев после того, как неожиданно прервался ее декретный отпуск. Боль потери еще не утихла, лишь немного притупилась, перестав быть мучительно острой. Джиллиан уже почти не плакала по ночам, вцепившись зубами в подушку, чтобы не тревожить спящего рядом мужа. Не проводила долгие вечера в опустевшей детской комнате, перебирая крохотные вещички, глотая жгучие слезы. И даже научилась вновь искренне улыбаться. И ее тихий мелодичный смех все чаще звучал в ответ на не всегда приличные шуточки Кэла. Он видел, что его партнер и друг медленно, но оживает. Будь он романтиком, непременно сравнил бы ее с поникшим бутоном. Который пережив долгую засуху, поднимается, разгибает вялый и хрупкий стебель, наливается силой и медленно распускает нежные лепестки, робко подрагивающие на все еще неласковом ветру. Во взгляде ее печальных глаз нет-нет, а проскальзывали озорные искорки подлинной радости. Безусловно, постороннему взгляду было недоступно то, что видел Лайтман. Под напускной веселостью и спокойствием Джилл изумительно скрывала свои истинные чувства. Пряча тоску и боль за доброжелательностью и фальшивой улыбкой. И лишь в минуты одиночества позволяла себе расслабиться и грустить. Сколько раз Кэл ловил ее больной взгляд, но Джилл больше не подпускала Лайтмана к себе, не желая, чтобы он еще раз увидел ее разбитой, лишенной душевного равновесия. И все же однажды не устояла, позволив себе выплакаться у него в объятиях, не стесняясь боли и отчаяния, жалуясь на мужа, решившего полностью устраниться от проблемы, показывающего всем своим поведением, что ничего не было. Не было Софи. Кэл принял ее вариант отношений, сделав вид, что все в порядке, но ненавязчиво, в своей манере оберегал и опекал Джиллиан, избавляя ее от лишних напоминаний о ребенке. В тот крайне неудачный день погода оставляла желать лучшего, с утра и до вечера шел мелкий нудный дождь. Проведя несколько часов на свежем воздухе, как выразился Кэл «на натуре», работая над очередным делом, они вернулись в офис, когда начало темнеть. Промокшие и продрогшие. Усталые. По дороге они успели немного повздорить и в полном молчании разошлись по кабинетам. Кэл сидел в библиотеке, решая какой вариант лучше: отправиться в бар и надраться там до отключки, или выудить из собственных запасов бутылку скотча и провести в ее компании долгую ночь в офисе. Додумать он не успел. — Хей! Я могу войти? — на пороге стояла Джиллиан, прижимая к себе несколько папок с документами. Глянув на нее одним глазом, Лайтман махнул рукой, приглашая, — Я принесла все отчеты за текущий месяц, — как-то робко объяснила она, с мягкой улыбкой, — Тебе просто нужно проставить свою подпись. Джилл решила перестать дуться на Кэла и первой пойти на перемирие. Лайтман окинул взглядом Фостер, задержавшись на ее лице, вернее на губах. Женщина старалась выглядеть бодрой и веселой, но у нее это плохо получалось, прикушенная нижняя губа выдавала волнение. В помещении было тепло, но Джиллиан зябко куталась в кашемировую шаль, на щеках горел лихорадочный румянец, а глаза подозрительно блестели. — Привет, милая, — Кэл скинул ноги с диванной спинки и поднялся, подходя вплотную к Джиллиан, склонил голову в бок, — С тобой все в порядке? — Да, — она положила ладонь Кэлу на грудь, придержав его и не дав сократить расстояние между ними, — Немного замерзла, вот и все. — У меня есть отличное профилактическое средство от простуды. Составишь мне компанию? — он отобрал у Фостер папки и небрежной грудой свалил в кресло, — Ты неважно выглядишь, милая. — Не откажусь, — Джиллиан со вздохом облегчения скинула туфли и подобрав под себя ноги, устроилась в углу дивана, там где только что сидел Кэл, облюбовав себе нагретое местечко. Поежилась, еще плотнее закутываясь и пряча нос в пушистую шерстяную ткань. — Меня немного знобит. Предложение Кэла оказалось очень кстати. Пять минут назад ей позвонил Алек, деловито предупредив, что у него запарка на работе, и он задержится на неопределенное время. Перспектива провести вечер около телевизора удручала. Одна лишь мысль о возвращении домой, где она снова окажется в одиночестве нагоняла панику и тоску. Выпить пару виски в компании друга, немного расслабиться и поболтать, наверно самый лучший вариант в ее положении. Внутри все дрожит, как после землетрясения, а лицо словно пылает огнем, не хватало еще заболеть и свалиться с простудой. Звякнули стаканы и Джиллиан получила непонятно каким образом оказавшийся в кабинете Кэла бокал с Микки-Маусами на боку, наполненный на треть. Лайтман, сделав хороший глоток, довольно крякнул и опустился в противоположный угол. Диванчик вдруг показался слишком тесным и маленьким, когда Кэл закидывая ногу на ногу, ненароком зацепил колено Джиллиан. Поднеся стакан к лицу, Джилл вдохнула терпкий ячменный аромат напитка и едва пригубила неразбавленный виски. Но и этого хватило, чтобы на глазах выступили слезы, от острого ощущения жара в горле и желудке. Фостер закашлялась, хватая ртом воздух. — Слишком крепко, — сморщилась она, — Ты собираешься напоить меня? — на лбу Джиллиан появились еле заметные тревожные морщинки, но она мотнув головой храбро сделала еще глоток, заметив хитрую усмешку Кэла. — Очаровательно, — игриво вставил он, обратив внимание на то, как упрямо сузились глаза Фостер, и она снова поднесла бокал к губам. Она не осталась в долгу. Не теряя зрительного контакта с мужчиной, сидящим в опасной близости, она облизала губы, провела кончиком указательного пальца по краю бокала. Затем сделала глоток, еще и вскоре приятное ощущение тепла разлилось по всему телу, и наконец-то согрелись замерзшие ноги. Откинувшись на спинку дивана, Фостер медленно цедила вторую порцию скотча, чувствуя легкое головокружение и как гулко отдаются в ушах слова Кэла. Она не была пьяной, но разговаривать о себе, о своих проблемах стало легче. Наболевший вопрос как-то сам собой слетел с ее языка: — Кэл, как ты думаешь, могла бы я попросить биологическую мать Софи, чтобы она прислала мне ее фото и вообще, как-то участвовать в ее жизни? Ну, там, подарки на день рождения и Рождество … Вопросительно изогнув брови и не скрывая тревоги, Джиллиан с надеждой посмотрела в лицо мужчины. Он недовольно выпятил губы и нахмурился. — Отрицательно. Фостер, не стоит. Ни к чему хорошему это не приведет, — допив виски, он со стуком поставил стакан на кофейный столик и взяв руку Джиллиан, спрятал ее между своих ладоней, мягко сжимая тонкие, дрожащие пальцы продолжил, — Джилл, милая, ты должна смириться, что Софи навсегда для тебя потеряна. Ее больше нет. — Так, словно она умерла? — глаза женщины наполнились слезами. — Что-то вроде этого. — Мне бы хотелось… забыть, — она повела плечами, всхлипнула и стерла со щеки, убежавшие соленые капельки, — Но как? Я все еще помню ее запах. Ее крохотные пальчики, золотистые кудряшки, тяжесть ее теплого тельца, просыпаюсь по ночам от ее плача, бегу в детскую и прихожу в себя на пороге пустой комнаты. Мне нечем заполнить пустоту, — Фостер прижала стакан с виски к груди, — Вот здесь, пусто и холодно. Ты скажешь, что я не носила ребенка и сама не рожала и не могу испытывать особые материнские чувства? Связь, что возникает между … но она была, и по-прежнему есть. — Верю, — Кэл пододвинулся к Джиллиан, положил ладони ей на плечи, легонько сжимая, — тебе и тяжело и невыносима мысль, что Софи больше нет. Я же был рядом и видел, как ты переживала, как готовилась к ее рождению, вкладывая душу во все эти радостные хлопоты и ожидания, отдаваясь им всем сердцем. Джилл, ты была бы очень хорошей матерью, но что поделать, не сложилось. Ты же сильная и храбрая девочка. Он бы многое отдал, переступил через свои принципы, лишь бы не видеть в глазах Джиллиан отчаяние и муку. Кашлянул и нежно, проведя костяшками пальцев по влажной щеке женщины, спросил: — А что Алек? Фостер не отстранилась, лишь потупила взгляд, неопределенно пожав плечами. — Ничего. У меня сложилось впечатление, что он даже рад, избавившись от лишней обузы в виде орущего и требующего постоянного внимания ребенка. А еще … — она запнулась и горько усмехнулась, — Он винит меня, что ничего не получилось, а я решила удочерить Софи только … — Джилл сморщилась, подумав, что Кэлу необязательно знать о их с Алеком противоречия, вздохнула, убрала с лица волосы, — Хотя мне казалось, он был так же счастлив как и я, когда мы вместе ее купали, пеленали и смотрели на нее мирно спящую в колыбельке. Неужели он притворялся? — Мужчины по-иному относятся к детям. И к проблемам, связанным с их воспитанием.- Кэл старался не обсуждать и не осуждать мужа Фостер, да и Джилл не позволила бы ему этого сделать. Но Алек слишком часто бесил его, и приходилось сдерживать себя, наблюдая, как тот обманывает и пренебрегает Джиллиан, а она не желает видеть дурное в поступках и поведении мужа. Приходилось прятать под саркастической ухмылкой или лживой приветливостью желание начистить эту слащавую морду. — Кто бы говорил, — Джиллиан ткнула Лайтмана кулаком в грудь, — Лучший в мире папа. — Так я же особенный. Хочешь еще? — Кэл потянулся за бутылкой, прерывая тягостный для Фостер разговор. — Чуть-чуть, — она протянула бокал и смотрела, как янтарная жидкость тонкой, витой струйкой льется из горлышка, не обратив внимания на Кэла, не сводящего взгляда с ее грустного лица, — Это мне? Кэл очнулся, и удивленно вздернув брови изучающе глядел на колышущуюся жидкость, готовую перелиться через край в бокале Фостер. — Кэл, ты издеваешься? — Сейчас исправлю, — наклоняясь вытянул губы трубочкой. — Кэл! — Фостер закатила глаза, отталкивая его голову и расплескала немного виски. — Эээээ, так не пойдет, — он отобрал у нее бокал и протянул свой, в нем едва плескалось на донышке, — Достаточно? — Вполне. Кэл шумно всосал приличную порцию виски из бокала Фостер. Проглотил, ошалело вытаращив глаза. — Прекрати издеваться, — замахнулась на него Фостер, ее влажные губы приоткрылись в улыбке. — Софи была прелестной малышкой, Джилл, но она была. Никто не заставляет тебя, ее забывать. Да и вряд ли это у тебя получится. Просто постарайся жить дальше. — Я пытаюсь. Она положила голову Кэлу на плечо. — С тобой так хорошо, уютно, тепло, — женщина сладко зевнула. Крепкий напиток сделал свое черное дело и Фостер ослабила самоконтроль, что случалось крайне редко, позволив пограничной полосе между ней и Кэлом сузиться до узкой, почти неприметной тропки. — Ого, милая, кажется перебор. — Нет, — она слабо улыбнулась, — Совсем чуть-чуть, я замерзла и устала, — она говорила сонным голосом. — Приляг, — он выбрался с дивана, опуская потяжелевшую Фостер на свое место и подсовывая ей под голову подушку. Джиллиан редко пила крепкие напитки, предпочитая скотчу или бурбону красное вино, и видимо не рассчитала силы. Чуть- чуть. Разбудил ее резкий и злой голос Алека. Спросонья она не сразу поняла, кто кричит и упрекает Кэла в развратном поведении, обзывая его наглецом, а разобравшись, была глубоко оскорблена и обижена. До ее слуха донеслись весьма нелестные слова сказанные мужем теперь уже в их с Лайтманом адрес. Кэл даже не пытался оправдываться, язвительно поддакивая Алеку. Она подождала передышки в их своеобразном споре, и с извиняющей улыбкой вышла из библиотеки, тут же прищурилась от неожиданно яркого света, ослепившего ее после уютного полумрака библиотеки, прикрыв ладонью лицо, спрятала затаившуюся в глазах боль. Женщина решила не бросаться в битву, и не начинать очередной круг выяснения отношений. «Можешь меня не убеждать в обратном: ты спишь с Лайтманом». Слишком часто она слышала эти слова, брезгливо или обиженно брошенные ей в лицо, если поздно возвращалась домой, или когда стараясь не шуметь, выбиралась из постели и в темноте ночи отправляясь выручать Кэла из очередной передряги. Алек был ее мужем, она все еще любила его или так считала. И менять свою, не сказать что счастливую, но устоявшуюся семейную жизнь пока не собиралась. Спрятавшись под недоумением и легкой улыбкой, она пошла к Алеку, с едва заметным укором посмотрела на Кэла, ее взгляд умолял не ссориться больше. Тот скривил рот и развел руками, опускаясь в кресло. — Алек, — погладила мужа по спине, — Не стоило тебе сюда приезжать. Он открыл рот собираясь что-то сказать, но промолчал, подхватив Джиллиан под локоть потащил за собой. — Скоро три ночи, возвращаюсь домой — никого. Твой телефон не отвечает. Что я должен был думать и делать, — выговаривал он ей по пути домой, — Помчался к вам в офис … — Алек, — она потерла виски, голова разрывалась от боли, сглотнула горькую слюну, — не кричи на меня. Мы с Кэлом не делали ничего предосудительного. — Даааа? Но напиться, ты напилась! Оправдываться было бессмысленно. Он застал ее спящей, а запах виски говорил сам за себя. Не было смысла объяснять про долгий день, говорить о промокших ногах и усталости. Все снова бы закончилось истерикой Алека. «Он тебе дороже, чем я». В тот вечер, или правильней сказать ночь, или утро, они больше не обменялись с мужем ни единым словом. Алек дулся на нее целую неделю, обращаясь только в случае крайней необходимости, а Джилл на немые вопросы Кэла отвечала с потаенной грустью, что все в порядке. ****** Оставив машину у невысокой ограды из черного кованого железа, Джиллиан невольно залюбовалась тонкими белыми колоннами на фасаде и высокими стрельчатыми окнами немного осевшего от времени, но все равно выглядевшего величественно двухэтажного особняка. Да, этот элегантный стиль принадлежит другой эпохе. «Какая прелесть!» — подумала она, восхищенная искусством архитекторов, не замечая поблекшей краски и кое-где облупившейся побелки на балюстраде. Поднявшись по широким, местами выщербленным мраморным ступеням остановилась, привычными движениями проверяя все ли в порядке с ее внешним видом, и постучала в дверь медным молотком, в виде льва зажавшего в пасти кольцо. После весьма нелестной характеристики Локера, побывавшего вчера у мисс Дюваль, Джиллиан ожидала увидеть старую, злобную мегеру, готовую кого угодно довести до умопомрачения, но дверь приоткрылась и пожилая женщина остановившаяся на пороге оказалась изящна и легка, невысокого роста с хрупкой фигурой. Мягкие белоснежные с голубизной волосы были зачесаны назад, открывая ее нежное, испещренное мимическими морщинками лицо. Она всплеснула руками. — О, Боже я не заставила вас ждать? Сегодня такой пасмурный день и я задремала в кресле. — Нет, нет, — приветливо улыбнулась Фостер, — Все в полном порядке. — Проходите мисс, — пожилая дама пошире распахнула двери, пропуская Джиллиан впереди себя, — Пожалуйста, налево. Думаю, нам будет удобнее всего побеседовать в «солнечной гостиной». Я уже сварила горячий шоколад и только что вынула из жарочного шкафа лимонный кекс. Надеюсь, вы не откажетесь от моего скромного угощения. Глянув в лицо мисс Дюваль, Джиллиан хотела вежливо отказаться, но мольба и надежда в выцветших, некогда ярко голубых глазах старушки была столь явной, что она не смогла отказать, и с кратким вздохом согласно кивнула. Проследовав через парадную залу, под не нескончаемую болтовню хозяйки дома, они вошли в небольшую комнату. По трем стенам располагались высоченные, от пола до потолка окна, пропуская много света. Открывшийся из них вид на зеленеющую лужайку и кусты боярышника, только-только начавшие распускать свои цветы и похожие на кружевные облака, вызывал умиротворение. Гостиная была обставлена старинной кожаной мебелью. Потертая от времени обивка, потрескавшийся лак на деревянных подлокотниках и резных ножках, ничуть не умалял ее величественного вида. Натертый до блеска паркет и … домотканые коврики. — Прошу, вас присаживайтесь, — предложила старушка, — Извините, что прохладно, — она сокрушенно развела руки в стороны, — Весна в этом году не торопится, дом большой, а газ слишком дорог, хотите поближе к теплу? Она указала на включенный электрокамин. — Мне будет удобно здесь, — Джилл остановилась около кресла. Снимать верхнюю одежду она не стала, лишь развязала пояс и расстегнула пуговицы, распахнула полы пальто, опускаясь на обиженно скрипнувшее сиденье. Закинула ногу на ногу, вынула из сумочки и положила перед собой на кофейный столик переведенный на вибровызов мобильный, опасаясь случайно пропустить важный звонок. — Чтобы, не упустить детали нашей беседы, я запишу ее на видеокамеру, — пояснила, Джилл, заметив изумленный взгляд пожилой женщины, следящей за ее действиями. Фостер расчехлила и стала настраивать камеру, установив ее на штатив. — Я не против, — махнула рукой мисс Дюваль. Тем временем, она разлила по полупрозрачным чашечкам мейсенского фарфора с золотыми розами на боках, невероятно душистый, дымящийся шоколад и нарезала тонкими ломтиками кекс, украшенный карамельными дольками лимона. Положив порции на серебряные блюдца, едва слышно звякнула ложечкой, пододвигая к Джилл чашку. — Такой шоколад вы вряд ли могли пробовать, — она одарил Джилл широкой улыбкой, изящными движениями стряхивая полотняной салфеткой крошки теста, прилипшие к кончикам пальцев, — Настоящий, французский, сделанный по рецепту времен Людовика четырнадцатого. Слушая непрерывную болтовню мисс Дюваль, Джиллиан вспомнила возмущенные слова Локера сказанные в адрес пожилой леди: «Тарахтит без остановки, слова не дает вставить». Что ж, с этим утверждением Джиллиан должна была согласиться. Закончив возиться с приготовлением угощения, пожилая женщина уселась на двухместный диванчик, чинно одернула юбку, натянув ее на колени. Джиллиан уловила исходивший от нее тонкий аромат духов. Весьма дорогих и популярных в весеннем сезоне. — Большое спасибо, — произнесла Фостер, взяла в руки хрупкую чашечку с шоколадом и сделала небольшой глоток. Мисс Дюваль не обманула — напиток был то, что надо чуточку терпкий, в меру сладкий с едва уловимой горчинкой натурального какао. Откинувшись на спинку старинного кресла, оказавшегося жестким и неудобным, Джилл откусила кусочек лимонного кекса, запивая его вкуснейшим шоколадом, и сквозь прищуренные ресницы размышляя наблюдала за гостеприимной хозяйкой. Старинный особняк соединял в себе прежнее величие и хорошо заметное запустение. Чтобы содержать дом хотя бы в том виде в каком он был в настоящее время нужны немалые средства. Плюс еда из дорогого супермаркета, элитные духи … Вероятно подозрения в том, что многое в этом доме куплено на незаконные деньги, вполне оправдано. Но часовое интервью, проведенное Джиллиан, не дало никаких результатов. Мисс Дюваль говорила долго и пространно, отвечая на каждый вопрос подробно, уточняя мелкие совершенно ненужные детали. Фостер узнала много, но совершенно не имеющее отношение к расследуемому делу. Когда был построен дом, кто в нем жил, историю семьи чуть ли с момента переезда прапрапрапрадедушки мисс Дюваль, высокородного дворянина в Новый Свет, совершенно несправедливо изгнанного из милой его сердцу Франции. Среди всех этих многочисленных, забавных и трагических рассказов, все же проскальзывали крохотные детали и из современной жизни, касающиеся двух племянников мисс Дюваль. Но как поняла Джиллиан, старушку не особо интересовало, откуда у ее «милых мальчиков» появляются деньги, главное что они «нежные и заботливые и не забывают свою тетушку, радуя ее своими приездами и подарками». Поблагодарив старушку за приятную беседу, Фостер наклонила голову тяжело вздохнув, она испытывала эмоциональную усталость. Есть такие люди, общение с которыми душевно опустошает и ослабляет защитные функции организма. Беря в руки телефон, чтобы проверить звонки поступившие за время разговора, она заметила как мелко дрожат пальцы. Отправила мобильник в сумочку и испытала облегчение, подумав что еще пара минут и она покинет этот дом. Зачехлила видеокамеру и тоже убрала ее в сумочку. Под руку звякнув попались ключи и Джилл выудила связку наружу, зная что вечно тратит много времени на их поиски, сунула в карман пальто. Мисс Дюваль всплеснув руками, рассыпалась звонким смехом, в большей степени подходящим юной девице. — Ох! Деточка! Как я вас понимаю, вечно теряла ключи. Они словно играли со мной в прятки, оказываясь в самых неожиданных местах в доме, а в сумочке пропадали бесследно. Мягко улыбнувшись, Джиллиан поднялась на ноги, даже ее великое терпение подходило к концу. Проводившая в одиночестве большую часть своей жизни и лишенная возможности общения с себе подобными, мисс Дюваль воспользовалась полученной возможностью. Явная любительница поболтать, наговорилась от души, утомив своими рассказами до головокружения. — Всего вам доброго и спасибо за угощение. Было восхитительно вкусно, — Джиллиан провела ладонью по сухонькому плечу пожилой леди, ощутив мягкость шали в которую та куталась на протяжении их встречи. — Если будет желание, заходите еще, — расплылась в приветливой улыбке мисс Дюваль, кокетливо поправляя волосы. Джиллиан уже сделала первый шаг по направлению к выходу, когда ее взгляд случайно скользнул по мраморной каминной полке, выложенной из темного, красиво подобранного по цвету камня, до этого скрытой от ее обзора выступом в стене. На отполированной до блеска поверхности стояли многочисленные фотографии в антикварных серебряных и деревянных рамочках. Одна из них большая и яркая, оформленная в резную, светлого дерева рамку, привлекла внимание Фостер. От зоркого взгляда мисс Дюваль не скрылся интерес Джиллиан к фотовыставке и бабуля, проследив за взглядом Фостер, поняла, какой снимок вызвал особенный интерес так полюбившейся ей гостьи. Легко подскочила с диванчика и подпорхнув к камину взяла в руки фотографию, тут же протянув ее Джиллиан. — Она очаровательна! Вы это тоже заметили? Моя правнучка, Софи. Ей совсем недавно исполнилось пять лет. В этот момент Джиллиан совершила свою первую ошибку. Надо было улыбнуться, подтвердить восторг леди и вежливо раскланявшись объяснить, что она торопится на новую встречу и покинуть дом, но Фостер бросила сумочку в кресло, где сидела перед этим и взяла в руки фото, рассматривая изображенную на нем девчушку. Джилл с нежной улыбкой провела кончиками пальцев по лицу девочки, спрятанному за стеклом, повернулась к мисс Дюваль, говоря: -Она действительно, прелестна. Рыжеватые кудряшки, круглая мордашка с россыпью золотистых конопушек, доверчивый взгляд, широко распахнутых голубых глаз с пляшущими в них озорными искорками смеха. — Софи, чудесное имя, — голос Фостер едва неуловимо дрогнул, а она сама смотрела не в силах отвести взгляд от фотографии, возможно «ее Софи» сейчас выглядит очень похоже на эту милую малышку. Мисс Дюваль не изучала микромимику и не умела читать по лицам, банальный жизненный опыт и женское чутье подсказали ей, что ее гостья взволнована и дело не только в случайно увиденной фотографии. — Знаете, у меня есть альбом с ее снимками, хотите посмотреть? — вопросительно склонив голову к плечу, она наблюдала на реакцией Джиллиан. И снова Фостер допустила ошибку. Надо было поблагодарить и вежливо отказаться, но вместо этого, она прикусив в волнении нижнюю губу кивнула, а мисс Дюваль не упуская времени, подошла к секретеру и открыв глухо скрипнувшую дверку, достала толстый альбом в кожаном переплете с золотыми уголками. В точности такой был у бабушки Джиллиан, и она приходя к ней в гости, усаживалась в продавленное, но от этого особенно уютное кресло и рассматривала старинные черно-белые фото. Что было дальше, Джиллиан не хотелось вспоминать. Они уселись рядышком на узком скрипучем диванчике, и мисс Дюваль, листая тяжелые картонные страницы, переложенные калькой, шуршащей под ее узловатыми пальцами, оглаживала каждое фото ладонью, поясняя: — Это Софи две недели, здесь она впервые улыбнулась, это ее крестины. Смотрите, какое воздушное кружевное платьице я ей подарила на этот важный в ее жизни день. А это она хохочет, показывая первые зубки. Она такая кокетка, а как Софи забавно улыбается! Вот ее первый день рождения. Представьте! — старушка дернула Джиллиан за рукав пальто, вознося взгляд к потолку, — Она сама задула свечку. Вот Софи сделала первый шаг. Упала, бедняжка и посадила огромную шишку на лоб. Мы с ее мамой, моей внучатой племянницей так перепугались … а она весело смеялась, лежа на спине и болтая в воздухе ножками. Такая озорница. А это мы ей купили велосипед. Здесь ей уже три годика. Смотрите, вот она в середине, Софи очень музыкальна и прелестно танцует. Ооооо! А это она ревет от обиды. У нее отобрали шоколадное мороженое … Захлебываясь от восторга, проглатывая слоги и целые слова, закатывая глаза, то и дело всплескивая руками, мисс Дюваль тараторила не прерываясь, даже для того, чтобы вздохнуть. Она то понижала голос до трагического шепота, то вдруг переходила на визгливый фальцет, громко восклицая и почти не слушая комментариев Джиллиан, которые она выдавливала из себя с вымученной улыбкой, согласно кивая и кратко поддакивая в ответ на задаваемые вопросы. Через некоторое время Фостер захотелось завопить во весь голос: «Заткнись!». Зажать уши ладонями, чтобы больше не слышать бесконечные Софи, Софи, Софи … Софи это, Софи то, Софи чудо, Софи, Софи … Было такое ощущение, что листая фотоальбом она наблюдает за своей непрожитой жизнью. А когда мисс Дюваль с жарким придыханием сообщила: «А вот мы отмечаем пятилетний юбилей нашей принцессы», тыкая пальцем в зелененькие цифры в углу фотографии … называя месяц и число, у Джилл пребольно кольнуло в сердце. Даты совпали, именно в этот день и месяц родилась «ее Софи». Джиллиан поняла, что задыхается. Горло перехватило от близких слез, перед глазами завертелись разноцветные круги и она позабыв обо всем на свете, желала одного — исчезнуть. Убежать он назойливо бубнящей мисс Дюваль, от ее звенящего голоска, куда угодно, как можно дальше, от боли сжавшей сердце, забывшее как правильно биться и ставшее огненно жарким. — Извините, — сдавлено пробормотала Джиллиан. Вскочила на ноги, покачнулась, на секунду прикрыв глаза ладонью. Втянула сквозь зубы воздух и не испытав облегчения, криво усмехнулась. Взмахнула рукой и желая как можно скорее оказаться на свежем воздухе, бросилась вон. Ей еще хватило сил и выдержки, притормозить на секунду и бросить через плечо, — Я уже опаздываю, всего вам хорошего. Она не имела права разрыдаться на глазах исходящей любопытством мисс Дюваль, встревоженной внезапной переменой настроения гостьи. Быстрым шагом пресекла большой зал, прихожую и выскочила на крытую галерею опоясывающую дом. Сделала несколько глубоких вздохов, прохладный ветер остудил ее пылающее лицо и высушил следы слез, которые нервно смахнула Джиллиан кончиками пальцев. ******** Запрокинув голову и глядя в белый потолок невидящим взглядом, Джиллиан не хотела и не могла сдерживать слезы, у нее не получалось успокоиться. Припухшие веки едва ощутимо пощипывало, женщина то и дело смаргивала и прозрачные капельки, скатывались из уголков глаз, оставляя мокрые полоски на висках, затекали за уши, исчезали в спутанных волосах и впитывались в наволочку, оставляя темные пятнышки на скомканной ткани. Судорожно вздыхая и хлюпая носом, Фостер не знала, как сможет рассказать эту историю Кэлу, а главное поймет ли он ее переживания, сможет ли оправдать глупое и недостойное поведение. И в любом случае получить очередную порцию жалости. Она не винила судьбу, понимая, что имеет значительно больше чем миллионы других женщин, попавших в схожую ситуацию. Неудачный брак, не сложившееся материнство, одинокие ночи. Но у нее был и есть хороший и очень близкий друг. Подумав о Кэле, Джиллиан неожиданно напряглась, а права ли она считая его другом, может все же ей давно пора признаться хотя бы самой себе, что ее с Кэлом связывают не только доброе и теплое чувство дружбы. И противореча весьма правдивым мыслям, неожиданно нахлынувшее воспоминание, вынудило ее сжать зубы, сдерживая стон. Женщина. Другая женщина. Джиллиан в зависимости от настроения и ситуации, величала ее с ехидным смешком или плохо скрываемой злостью «карманным копом» Кэла. Детектив Валловски. Шэрон. Знойная латиноамериканка. Джиллиан прикрыла лицо согнутой в локте рукой, стараясь прогнать жалящие воспоминания. Когда это было? Поздней осенью? В то утро Лайтиман опоздал на оговоренную с вечера встречу, почти на двадцать минут. Она уже хотела уехать без него, завела мотор, ожидая пока освободится проезд. В ту же минуту на другой стороне улицы с визгом притормозил черный хэтчбек. Хлопнув дверкой из него прямо в лужу вывалился Кэл, взъерошенный, с заспанным, помятым лицом. Съежившись и прикрываясь ладонью от моросящего дождя, он чуть не попал под колеса ехавшему по шоссе внедорожнику, пересек улицу и тяжело плюхнулся на пассажирское сиденье к Джиллиан. Поймал ее осуждающий взгляд. Скривился. Распахнул полы пальто и нагло ухмыльнувшись, окрысился на Джилл: — Что? Что ты смотришь на меня, словно я только что ограбил банк. — Кэл, у тебя … — но Лайтман не дал ей договорить. — Прекрати Фостер, — Кэл рассерженно фыркнул и звучно причмокнул, — Это ничего не значит, я просто с ней сплю. Иногда. Подавив клокочущий внутри гнев и желание отвесить Лайтману пощечину, Джилл сглотнула, отвела взгляд и не подавая вида, что ей больно, с легкой улыбкой на губах вырулила со стоянки и уставившись на габаритные огни ехавшего впереди нее автомобиля, повела плечом, говоря как можно безразличней: — Меня это не волнует, спи с кем хочешь, просто застегни штаны. Въезжая на мост, обгоняя медленно ползущую фуру, Джилл чуть отклонилась в бок, зацепив локтем руку Лайтмана и невольно глянула на него, увидев, как Кэл проверяет свою ширинку, ловко расправляясь с пуговицами. Он прервался и однобоко ухмыльнувшись вскинул голову, на секунду их взгляды встретились. Ее смущение и его наглость. Сколько было таких моментов, когда она терялась, не зная что думать, не понимая что думает Кэл. И вообще что же за отношения между ними. — Мисс, — раздалось откуда-то из далека, — Мисс с вами все в порядке? Джиллиан убрала руку, несколько раз моргнула и сквозь туман слез рассмотрела склонившегося над ней немолодого симпатичного мужчину в белом халате, и стоящих в ногах постели уже знакомых ей интернов. -Что? — голос прозвучал хрипло и плаксиво. Фостер сглотнула, попыталась улыбнуться, правда вместо улыбки вышла кривая гримаса, — Да в полном, — она кивнула головой, возвращаясь в реальность, — Извините, задумалась. — Ничего страшного, — врач подбадривающе улыбался и вдруг хитро подмигнул. Брови Джилл изумленно изогнулись, — Давайте знакомиться. Я пластический хирург Финн Райли, согласно местным слухам — я настоящий гений! — в его темно–карих глазах дрожали смешинки, — Мне посчастливилось привести в порядок ваши руки. — Мне говорили о вас, называя Богом пластической хирургии, — смущенно улыбнулась в ответ Джиллиан, опуская взгляд и понимая, что выглядит ужасно с зареванным лицом, распухшим носом и покрасневшими глазами. — Хочу подробно объяснить суть операции, — низкий голос мужчины, потерял игривые нотки, — Чтобы у вас не возникло недоумения, почему мы закуем вашу прелестную ручку в гипс. — Я готова, — Джиллиан поежилась, и чуть сузив глаза, вопросительно смотрела на доктора, — Мне вкратце объяснил доктор Паркер, что дело серьезное и ожог не самое страшное. — Ох уж этот доктор Паркер, — плотно сжав губы, покачал головой Райли, — Любит он нагнать страха, запугивая пациентов. Но он отличный врач и будет мне ассистировать. — Пожалуйста, говорите все как есть, — попросила Джиллиан, поведя плечами, — Не потому, что храбрая и все переживу, а потому что я все равно пойму по вашему лицу и голосу, если вы попробуете скрыть правду обманывая меня. — Наслышан о вас, и о вашей работе. Наверно тяжело улыбаться и оставаться беспристрастной, когда читаешь людей как открытую книгу, особенно зная, что они беззастенчиво лгут. -Ничего, я привыкла, давайте поговорим о том, что ожидает меня. Признаюсь, мне немного страшно, — Джиллиан нахмурилась и прикусив нижнюю губу, вопросительно глянула в лицо врача. — С левой ладонью мы справимся быстро, — он поднял руку и прочертил указательным пальцем поперек своей ладони, — наложим фигурный шов, специальным материалом и через дней десять, у вас останется едва заметный шрамик. — Так быстро, — деланно удивилась Джиллиан, понимая, что врач преувеличивает. — Нууууу, — протянул Райли, разведя руки и нахмурив свои пушистые брови, — К середине лета точно. А вот с правой придется поработать, — он стал серьезным и озабоченным. Из раны в отделении скорой вынули крупный осколок стекла, остановили кровотечение и наложили давящую повязку. Приносим наше извинение, но в тот день произошла крупная дорожная авария и больница не справлялась с поступающими пациентами. КТ вам смогли сделать только поздней ночью, — увидев, как ошарашено вытянулось лицо Джилл, пояснил, — Не удивляйтесь что ничего не помните, вы были под действием лекарств. Но нам было необходимо удостовериться о состоянии раны. Рентген не давал полной картины. Разрешение мы получили от вашего друга, он ведь согласно, подписанным вами документам имеет такое право, — Фостер согласно кивнула. Кэл был ее доверенным лицом и мог принимать решение, если случатся непредвиденные обстоятельства. Доктор бережно зажал между своими широкими ладонями перебинтованную кисть Джилл и продолжил: — Оказалось, что повреждены не только мягкие ткани, но и задето сухожилие, так называемый сгибатель и пара сосудов. Обещаю, я приведу все в идеальное состояние, но рука будет неподвижной от четырех до шести недель. К счастью время не упущено, такие операции необходимо проводить в течение суток с момента ранения. — Боже, — прикрыв глаза, Джиллиан пыталась осознать полученную информацию. Женщина сообразила, что находится в клинике второй день, а по ощущениям ей казалось, что она попала сюда давным-давно. Столько всего произошло за сутки с небольшим. — Не расстраивайтесь, — Райли легонько провел по предплечью Джиллиан, она вздрогнула, подтвердив догадку врача о своей эмоциональной нестабильности, — Давайте посмотрим насколько все плохо или хорошо. Попытайтесь согнуть каждый палец по очереди. Вряд ли этот тест был необходим доктору. Он просто решил продемонстрировать Джиллиан ее положение, доказав что не все так страшно, как могло показаться на первый взгляд. Джиллиан сосредоточилась и охнула, от пронзившей боли, но достаточно уверенно согнула большой палец. — Понимаю, что больно, но это значит нервы и сухожилия целы. Давайте осторожненько следующий пальчик. Прикусив нижнюю губу и проглатывая стоны, Фостер сгибала пальцы, по ощущениям ей казалось, что в ладонь забивают раскаленные гвозди. На глазах выступили слезы от усилия, но средний палец остался неподвижным. — Успокойтесь, поврежден только один палец, это мы быстро исправим, — доктор мягко улыбнулся, видя как изменилось выражение лица пациентки: лихорадочный блеск, обведенных темными кругами глаз, выступившие на висках капельки пота и мелко дрожащие губы, — Со мной вас оперировать будет сосудистый микрохирург, гарантирую, что подвижность руки восстановится полностью. Через полчаса вас будут готовить к операции, а пока отдохните. До скорой встречи. Оставшись в одиночестве, Джилл выдохнула и попыталась привстать, но снова откинулась на подушки. Сердечный ритм сбился, и если бы она была подключена к монитору, то однозначно устроила переполох, перепугав медперсонал, решивший, что ей нужна реанимация. Во рту пересохло, а ее саму трясло крупной дрожью, не смотря на то, что тело покрылось горячим потом. Женщина пожалела, что не рассказала Кэлу всей правды о своем состоянии и предстоящей операции, решив не расстраивать. Вернее не желала видеть в его глазах еще больше жалости, непонимания и сочувствия. А сейчас ей безумно хотелось, чтобы рядом с ней оказался кто-то близкий, в кого она могла вцепиться «мертвой хваткой», кто сказал бы пару ласковых слов, поиздевался над ее страхами, сыронизировал и крепко-крепко обнял, говоря, что все будет в порядке. ******* — На тебя это не похоже, — недовольно проворчала Эмили, закидывая школьный рюкзак на заднее сиденье машины и устраиваясь рядом с отцом. — Извини, милая, — он развел руками и тут же притянул ее к себе, чмокнув в щеку. Дождался, пока Эмили пристегнется и тронулся с места. — Пап, из-за твоей забывчивости, ах прости, занятости, мы можем не успеть. Я еще надеялась заехать домой и переодеться. — Ты прекрасно выглядишь дорогая, — он решил не обращать внимания на сарказм дочери, она была права, — И твоя задача состоит в том, чтобы собрать вещи необходимые Джиллан. При упоминании ее имени он перевел дыхание, сердце бешено заколотилось, пальцы невольно крепче вцепились в руль. — Что все так плохо? — озадачила его вопросом дочь. — Почему ты так решила? — он бросил на Эмили быстрый взгляд, перестраиваясь в средний ряд и прибавляя скорость. — У тебя озабоченный вид, и ты даже не пытаешься его скрыть. — Эм, — он весьма выразительно посмотрел на дочь. — Все! — она подняла руки вверх, — Я молчу, это что-то очень важное и страшное и не обсуждается. — Вот именно, милая. — Мы пройдем через заднюю дверь, — огорошила Кэла дочь, дергая за рукав и разворачивая, когда он припустил рысью к парадному входу в дом Джиллиан, — Пап, и как я уже говорила, ты мог бы дождаться меня в машине. — Ничего, я прогуляюсь, мне полезно размять старые кости, — успокоил ее Лайтман, — Твой папа далеко не мальчик, — добавил он, услышав ее ехидное хмыканье. Он не желал отпускать дочь одну, опасаясь сам не зная чего. — Ладно, только не ходи за мной по пятам и не суй нос куда не следует. Папа! — Эмили толкнула отца локтем в живот, когда он навис над ней, желая рассмотреть цифры, которые она набирала на панели кодового замка, — Это тайна. Тебе нельзя. — Подумаешь, — он сунул руки в карманы и сделав обиженный вид, окинул пристальным взглядом дом и маленький задний дворик. Но никаких изменений или следов постороннего присутствия не обнаружил. В гостиной Кэл с размаха плюхнулся на диван и вольготно развалился на нем корча разнообразные рожи и гримасничая, одновременно вертя головой и рассматривая хорошо знакомую обстановку, не подозревая, что за его телодвижениями наблюдает внимательный глазок видеокамеры. Эмили чем-то грохотала на кухне, хлопнула дверца шкафчика с посудой. Тихонько чертыхнулась. Кэл скривился. Тугая петля. Он пару раз позабыв об этом, прищемлял себе пальцы, доставая чашки и помогая Фостер приготовить кофе. Сколько же времени он провел в этом доме? И о чем только они с Джиллиан не разговаривали в этой гостиной, сидя на этом диване. Кэл подпрыгнул, тут же проваливаясь в мягкие подушки и проводил взглядом Эмили протопавшую мимо него в направлении к лестнице. — Пап, я почти все. Осталось только собрать одежду, — бросила она, на ходу. Бесшумно, так что не скрипнула ни одна ступенька, Кэл взлетел следом за дочерью в мансардный этаж, где находилась спальня и маленький кабинет Джиллиан, соединенные между собой ванной комнатой. — Пап! — Эмили подпрыгнула и отпрянула от комода, почувствовав отца за спиной, — Тебе сюда нельзя, — она быстро задвинула ящичек, прижимая к груди скомканные в руках кружевные вещички, — Пааааа … — простонала девушка, увидев отца, бесцеремонно развалившегося поперек широкой кровати, застеленной пушистым пледом, сделанным в виде большой плитки шоколада. — Ты делай свое дело, — приподняв голову, сдавленно посоветовал он. И постучал по наручным часам, — В четыре у Фостер операция, а мне надо ее кое о чем спросить. — Тогда не мешайся мне, — огрызнулась Эмили, засовывая в темно-синюю спортивную сумку аккуратно сложенное полотенце, — И вообще, тебе не место в спальне Джиллан. — Ндаа, — протянул он, глядя на дочь одним глазом. — Ты! — она нахмурилась, склонив голову и уставив руки в бока, подошла к отцу. Толкнула его коленом. Кэл карикатурно улыбнулся и соединив ладони, положил их под щеку. — Да, милая, спал. Просто спал. — А я то подумала, — капризно надув губы, Эмили махнула рукой и случайно разжав пальцы и запустив Кэлу прямо в лицо кружевные трусики Джиллиан, — Ой! — воскликнула девушка, — Отдай! Лайтман фыркнул, сдувая вкусно пахнущий предмет дамского белья со своего носа. Внезапное воспоминание бросило в жар. Видение было мимолетным, но цепкая, отличная зрительная память сделала свое черное дело. Стоило лишь прикрыть глаза и Кэл с легкостью мог представить две округлые половинки весьма аппетитной попки Джиллиан и татушку. Жаль, что он не успел рассмотреть наколотый рисунок. — Хэй! — Эмили помахала перед носом Кэла, — Чего это ты улыбаешься, как мартовский кот на солнышке. — Эм, что за сравнения, — Кэл резко сел, снова отметив, что дочь обладает феноменальными способностями чтения по лицу, но тут он сам виноват, расслабился. Поспособствовали обстановка спальни и воздух пропитанный запахом Джиллиан, плюс его тревога и значительная усталость, скорее не физическая, а эмоциональная. — У меня все готово, — сменила тему Эмили, — Осталось, — она обшаривала взглядом спальню, — Осталось… ах, вот он, — она обогнула кресло и сняла с его спинки, небрежно брошенный фланелевый халат. — И последнее, — остановилась около туалетного столика, перебирая кончиками пальцев тихонько звякающие флакончики, выбрала два из них, зажав в ладони, — Можем ехать. Они подъехали к больнице в три сорок пять. Не смотря на то, что время посещений оканчивалось в четыре часа, после трехминутного препирательства, их все же пропустили в больницу, поверив обещаниям, что они только передадут вещи и уйдут. Добраться до места отец с дочерью не успели. Войдя в длинный коридор, увидели, как распахнулась дверь и из палаты двое молодых людей выкатили Джиллиан, лежащую на каталке. Ее грудь медленно и ритмично вздымалась в такт глубокому дыханию, взгляд бегал из стороны в сторону. На голове женщины была надета прозрачная голубая шапочка, полностью скрывшая волосы, к подключичной вене, поведена капельница. — Минуточку, — Кэл бросился к каталке, — Я задам один вопрос. — Только быстро, — неохотно согласился один из мужчин, другой меланхолично выпрямился, говоря всем своим безразличным видом, что ему без разницы что делать, он всего лишь исполняет указания. — Фостер, ты меня понимаешь, — Лайтман наклонился над Джиллиан, заглядывая ей в лицо. Женщина попыталась привстать и повернула голову, сосредоточенно нахмурилась и сфокусировав взгляд, утвердительно кивнула, — Джилл кто такой Реймонд Кендалл? — Не-сос-тоявшийся муж Карины, — произнесла она запинаясь. Исчерпывающий ответ, мысленно чертыхнувшись — появился еще один персонаж, Кэл хмыкнул и все же пользуясь моментом, торопливо произнес: — Вы с ним близко знакомы. Кто такая Карина? — Достаточно. Моя однокурсница и соседка по комнате в кампусе. Они должны были пожениться, — Джиллиан облизала губы. Обезболивающие средства сделали ее речь медленной и невнятной. Трудно было подобрать нужные слова, нелегко было выговорить их: язык казался распухшим и неповоротливым, — Ее сын был шафером на свадьбе Бекки. — Джилл изо всех сил старалась быть понятой, потому что понимала как важно для Кэла то, что она пытается произнести. Ей так хотелось закрыть глаза и уступить анестезирующим средствам, которые поступали в ее вену через капельницу, отключить сознание и сопровождающее его муку. — Мальчики! — одна из дверей распахнулась и из-за нее вынырнула женщина в светло-зеленом хирургическом костюме, — Что вы там застряли, врачи уже моются. — Интервью окончено, — пробасил один из интернов. И толкнул каталку, ее повело в сторону, Кэл отпрянул к стене, чуть не попав под колеса больничного транспортного средства, — Простите сэр. Приходите завтра и задавайте свои вопросы. Сверля взглядом спины будущих врачей, Кэл дождался пока, они скроются за раздвижными, двойными дверями из матового стекла, с предостерегающей надписью «Операционная». -Эм, а что?.. — его вопрос повис в воздухе. Дочери рядом с ним не оказалось. — Эмили, — он перешагнул через порог палаты Джиллиан. — Я здесь, — с судорожным вдохом ответила девушка. Пока Кэл пытался вытянуть информацию из Фостер, Эмили уже успела разобрать кое-что из принесенных вещей. Безликая, стерильно-белоснежная палата преобразилась. Вместо бледно-голубого из вафельной ткани больничного покрывала на кровати оказался пушистый клетчатый плед. На комоде около стены стояла ваза с нарциссами и тюльпанами. — Пап, — прижав к груди домашние тапочки, которые Эмили только что вынула из сумки, девушка смотрела на отца испуганным взглядом, в ее широко распахнутых глазах дрожали слезы, — Пап, что случилось с Джиллиан. Она совсем не похожа на себя. — Эм, милая, — Кэл подошел к дочери, обнимая ее за плечи и прижимая к себе, — Она чуть не погибла в пожаре, как ты думаешь, что она может чувствовать? Вздохнув, Эмили шмыгнула носом, вытирая ладонью слезы. — Она поправится? — Безусловно, и мы постараемся сделать все возможное, чтобы ей помочь прийти в себя.