***
Они долго сидели в гостиной. Рон и близнецы не возвращались, и не было никаких новостей от профессоров. Гарри уже жалел, что он отдал Карту Фреду и Джорджу: без неё он чувствовал себя слепым, и все его попытки подняться и отправиться к директорскому кабинету прерывались его собственными доводами о том, что снаружи может быть небезопасно. Он отвечал и за Драко тоже и не хотел подвергать его опасности, поэтому они оба оставались в гриффиндорской гостиной. Напряжение спало, и здесь вновь было почти уютно. Гарри всё-таки сполз по дивану вниз и привалился к Малфою: тот обнял его одной рукой. Они сидели так, и это было приятно, очень приятно: не только из-за тепла их тел, но и из-за того, что все их видели. Ладонь Малфоя мягко гладила его здоровое плечо и прижимала ближе, и Гарри мог повернуть голову и коснуться кончиком носа ворота его рубашки — они больше не прятались. Это было потрясающим чувством. Лёгким и будоражащим. Парвати принесла волшебные карты. — О нет, — сказала Гермиона. — О да, — ответила ей Лаванда. — Нам всё равно нечего делать. Кому погадать? — Давай мне, — вызвалась Джинни. Она опустилась на пол рядом с Забини и тоже оперлась о столик. — На любовь? — Здорово, — Парвати принялась тасовать колоду. — Итак, какой способ выбираешь? Четыре карты? Или три? — Давай три, — пожала плечами Джинни. Патил кивнула и закрыла глаза, поглаживая пальцами карты. Они были твёрдыми и гладкими, их чёрные рубашки пересекал узор из тонких красных линий — на мгновение Гарри показалось, что эти линии вспыхнули ярким алым цветом, но это был просто отблеск огня в камине. Парвати выложила на стол перед Джинни три карты. — Первая — встреча. Вторая — личность. Третья — судьба. Она перевернула первую карту, и Гарри невольно подался вперёд. На ней был нарисован расколотый кубок, из которого вытекала алая жидкость. Малфой потянул его обратно, не дав поразглядывать волшебную карту. — Ох, — вздохнула Парвати. — Раздор. — Эй, я не собираюсь никого ссорить, — Джинни покачала головой. — Толковать можно по-разному, — ответила ей Парвати. — Давай посмотрим, что дальше. На второй карте была ведьма на метле, летящая на фоне луны. А на третьей плясало пламя. Все картинки двигались и едва уловимо сияли. Лаванда уважительно покивала головой. — Неплохо-неплохо. — Скорей всего вы встретитесь, когда у него будет другая, — начала рассуждать Парвати. Она постучала пальцем по своей губе, глядя на карты. — Может быть, они расстанутся из-за тебя, или же твоё появление придётся на разлад в их отношениях. «Ведьма» — это стихия воздуха, и в контексте личности... Просто метла означает лёгкость характера и подвижность, но ведьма на метле говорит, что за всем этим кроется что-то непростое. Это интересный человек, довольно опасный, об этом нам говорит сочетание карт, но гибкий и готовый на спонтанные поступки. А с «Адским пламенем» всё просто — много скандалов и страстных примирений. Я бы сказала, что ты встретишь его и поначалу не будешь допускать возможность отношений между вами, но потом он пройдёт через период личного кризиса, и ты увидишь его с той стороны, о которой и не подозревала. — Что ж, звучит вполне хорошо, — Джинни улыбнулась. Она тряхнула огненными волосами. — Особенно если он будет любить квиддич. — Кто следующий? — спросила Парвати. — Я, — вдруг подал голос Малфой. Он убрал свою руку с плеча Гарри и наклонился вперёд, разрывая их объятие. Это было крайне несправедливо с его стороны, но Гарри ничего не оставалось, как последовать его примеру и склониться над столиком. Пусть даже он не верил в гадание на картах, но реальные предсказания существовали и он об этом прекрасно знал. Шанс того, что карты Парвати могли сказать им правду, всё-таки был: в конце концов, гадала не Трелони. Возможно, речь Забини впечатлила и его тоже. — Только не говори, что ты веришь во все эти гадания, — страдальчески произнесла Гермиона, прерывая его мысли. — Насчёт Забини всё понятно, но ты. — Иногда они сбываются, — сказал Малфой, пожимая плечами. — Одно моё предсказание сбылось. — И про что оно было? — спросил Гарри. Драко лишь криво ему улыбнулся: — Я потом тебе расскажу. — На что будем гадать? — поинтересовалась Парвати. — На будущее. На трёх. Парвати больше не выглядела уверенной и впечатленной. Она потупила взгляд, не выдержав холодного взора Малфоя, и начала вновь тасовать колоду. Карты блестели в её тонких пальцах. Студенты вокруг притихли: мало кого интересовали любовные предсказания для Джинни, но ситуация Малфоя была действительно серьёзной. Многие верили в то, что карты могли раскрывать будущее. — Причина, поступок и следствие, — решила Парвати и медленно выложила перед Малфоем три карты. Она открыла первую карту — это был чёрный волк в снегу, вздыбившийся и оскалившийся. Около его лап, приминающих ослепительно белый снег, сидели несколько волчат. Вторая — старый сапог. И третья — Грим. Гарри дёрнулся. Ему совсем не нравились эти карты, совсем. Он уставился на чёрного пса, чьи глаза блестели алым светом в полумраке, с отвращением: это был его старый знакомый. — Грим, — прошептал Симус в ужасе. — Это... — Парвати судорожно вздохнула. — Что ж... — Я умею читать карты, — сказал Драко ровно. Гарри взглянул на его профиль и скривил губы: это всё была ерунда. Честное слово, смерть ждала всех их в конце, и она не обязательно была скорой. Это был просто набор карт, не более того, и он не мог допустить обратное. — Это совпадение, — твёрдо сказал он и одним движением сгреб карты. Он протянул руку, и Парвати нехотя протянула ему остальную колоду. — Смотри. Гарри быстро перетасовал колоду. Он не помнил, на чём именно нужно сосредотачиваться при гадании, да и не хотел: он пытался добиться того, чтобы робкое и почти смиренное выражение пропало с лица Драко. Остальные внимательно наблюдали за его руками, и даже Гермиона будто бы заволновалась. Когда Гарри положил на стол три карты, все подались вперёд. Он поспешно открыл их: это были Любовник, Раздор и Грим. — Ох, Мерлин, — Забини потрогал карту Грима пальцем. — А вот это действительно жутко. — И для кого это предсказание? — спросила Лаванда. Гарри беспомощно взглянул на неё и почти разозлился: — Я не знаю, — он снова сгреб карты. Пришлось специально проверить, не завалялось бы в колоде несколько Гримов — уж больно это было подозрительно. Гарри ещё раз тщательно перемешал колоду и достал из неё одну единственную карту. Он никому её не показал, просто перевернул, держа в ладони. И это был Грим. Он действительно должен был умереть: он, а вовсе не Драко. Чертов Грим не имел значения. Гарри положил карту на место и перемешал колоду, игнорируя вопросительные взгляды, направленные на него. Малфой смотрел на него почти испуганно, и его серые глаза были полны чего-то, что Гарри не смог бы описать. Драко открыл рот, но не успел сказать ни слова, как дверь в гостиную вдруг открылась с громким хлопком. Студенты подскочили и обернулись. На пороге стояли вовсе не близнецы и Рон, которых все ожидали увидеть, а Снейп и МакГонагалл. Разговоры в гостиной мгновенно смолкли. Гарри и Драко тут же вскочили на ноги, и следом за ними поднялись Гермиона и Невилл — они уставились на профессоров, а те, в свою очередь, посмотрели на них. Сложно было сказать, какого чувства было больше в их взглядах — усталости, беспокойства или же раздражения, — но эти взоры определенно не сулили ничего хорошего. На лицах профессоров застыло одинаковое выражение лёгкой тошноты: МакГонагалл казалась постаревшей, а Снейп — ещё более больным, чем обычно. Его левая рука была спрятана в карман, а в правой он сжимал волшебную палочку. — Вы двое, — он кивнул Гарри и Драко, — пойдёте с нами. — Профессор... — Лучше молчите, Поттер. Гермиона осторожно обошла журнальный столик, и Гарри ощутил, как её рука легла на его локоть. Девушка нахмурилась и с подозрением посмотрела на преподавателей. — Как мы можем быть уверенными, что это не ловушка... — Мисс Грейнджер, если бы на нашем месте были Пожиратели Смерти, им бы не пришлось прилагать особых усилий, чтобы добраться до вас, — твёрдо произнесла профессор МакГонагалл. — Вы даже не наложили на дверь оповещающих заклинаний. Гермиона пристыженно опустила глаза на мгновение, но потом снова вскинула голову. — Где профессор Дамблдор? — спросила она. — Он у себя. — А что с Шармбатоном? — вырвалось у Гарри. Снейп сказал ему молчать, но, видит Мерлин, Гарри не подчинялся его приказам. Были вещи намного более важные. Рядом с ним Малфой расправил плечи и поднял подбородок: его лицо застыло, словно фарфоровая маска. Снейп поджал губы, а МакГонагалл покачала головой — по гостиной пронёсся вздох поражения. Студенты испуганно заозирались, будто ожидая, что их соседи немедленно расскажут им все подробности. — Вы не расслышали, что я сказал вам сделать? — повторил Снейп. Он выглядел плохо, но устрашающе; в его взгляде не было ни намека на милосердие. Он был зол и разочарован, и он смотрел на Малфоя так, будто готов был его убить. — Оба на выход. Немедленно. Гарри взял Драко за руку. Ему так было спокойнее, и теперь, когда они не были задушены их тайной, он не собирался тратить время на смутные приличия. Гермиона попыталась протестовать и последовать за ними, но хватило лишь пары холодных взглядов, чтобы она смущённо сдалась. Ей ни к чему было идти за ними — это Гарри заварил эту кашу и втянул Малфоя в проблемы. Ему стоило отвечать перед Дамблдором в одиночестве, но он не хотел оставлять Драко, и тот заслуживал знать правду. Теперь он был одним из них. Они направились к дверям. Пройти мимо Снейпа было почти страшно: казалось, тот едва сдерживается от того, чтобы ударить их. Зельевар не шелохнулся; МакГонагалл же с подозрением оглядела оставшихся. — Мистер Забини, это вы там прячетесь? — спросила она, видимо, заметив чёрную макушку Блейза за подлокотником кресла. Забини пытался слиться с обстановкой, но у него плохо выходило. Он смущённо покашлял и поднялся на ноги. — Мэм. — Кажется, вы умоляли приписать вас к Когтеврану, а не Гриффиндору? Или я ошибаюсь? — Никак нет, мэм. — Тогда вернитесь в свою гостиную и не показывайтесь в коридоре до утра, — она уже повернулась, чтобы уйти, когда её окликнула Гермиона: — Профессор, а Рон... Он ушёл из гостиной, и мы не знаем, где он. — С мистером Уизли всё в порядке, мисс Грейнджер. Не волнуйтесь, он скоро вернётся, — МакГонагалл вздохнула. — Я надеюсь, вы все понимаете, что безопасней и разумней будет оставаться на факультете до утра. Всем спокойной ночи. Мистер Забини, на выход. Гарри и Драко вышли в коридор, и Блейз, понурив голову и недовольно поджав губы, последовал их примеру: они услышали лишь возмущенный возглас Гермионы, прежде чем портрет Полной Дамы захлопнулся за их спинами. Снейп, не оборачиваясь, двинулся вперёд, и ребятам не оставалось ничего другого, кроме как отправиться за ним; МакГонагалл же безмолвно накладывала на портрет неизвестные чары. — Вы можете на меня положиться, — причитала Полная Дама. — Вы сегодня уже пропустили нескольких учеников других факультетов в Гриффиндор, — ответила ей МакГонагалл. Полная Дама расстроенно вздохнула. Гарри же пялился в прямую спину Снейпа, не зная, что сказать. Он чувствовал напряжение, от которого он почти избавился в гостиной и которое теперь вернулось в полной мере, и ему казалось, что его ведут под конвоем. Фактически так и было, потому что профессора явно не горели желанием говорить с ним. Они прошли в молчании несколько коридоров, а потом Гарри не выдержал: — Что произошло в Шармбатоне? Снейп демонстративно промолчал, и даже его спина, казалось, излучала презрение. МакГонагалл все же ответила: — Мистер Дамблдор сам расскажет вам всё, что посчитает нужным. — Но никто не умер? Из Ордена? — Орден понёс незначительные потери. Малфой вздохнул. Он вжал голову в плечи, глядя на декана Гриффиндора. Его ладонь в руке Гарри была потной и горячей, но она сжимала руку гриффиндорца до боли, заставляя кожу белеть. Гарри не спешил вырываться, ему было спокойней, зная, что Драко рядом — и он читал его эмоции по тому, как дёргались его пальцы. С другой стороны шаркал Забини: он запихал руки в карманы брюк и поглядывал на профессоров. Он не выглядел ни напуганным, ни пристыженным и мастерски делал вид, что ему нет дела до тяжести, повисшей между ними. Они дошли до лестниц. В воздухе царил шумный гул: снизу доносились голоса множества людей и топот ног. Привидения парили между лестницами, взволнованно переговариваясь, и половина портретов отсутствовала. На некоторых площадках толпились ученики, перегибающиеся через перила и пытающиеся разглядеть, что происходит внизу. Многие из них, завидев Снейпа и МакГонагалл, бросились бежать, но некоторые остались стоять на своих местах, настороженно следя за профессорами и Гарри с Малфоем. Они начали шептаться и переглядываться. — Что происходит? — спросил Гарри, когда ему показалось, что он увидел внизу, на самой первой площадке, несколько человек в голубых плащах. Забини прижался к перилам и прищурился. — Это шармбатонцы? — спросил он. — Мистер Забини, и почему вы не проявляли такую любознательность на уроках, — раздраженно отозвалась МакГонагалл. Она указала рукой на одну из лестниц, которая как раз заканчивала свое движение. — Вы можете дойти до Когтеврана по этому пути. Надеюсь, у вас хватит находчивости, чтобы подобрать пароль. И не свернуть по дороге куда-нибудь не туда. — Хотите, чтобы я шёл туда один? — Забини скрестил руки на груди. — Вам хватило храбрости, чтобы сунуться в Гриффиндор, мистер Забини. Уверен, вы справитесь, — процедил Снейп. — Или же вы можете вернуться на свой факультет. — Воздержусь, — на лице Блейза вдруг появилось странное стыдливое выражение. Он отвел глаза, чтобы не смотреть на зельевара, и меж его бровей залегла морщинка. Казалось, что впервые за этот вечер он позволил себе маленькую слабость, которая прожгла его самоуверенную личину насквозь. Спустя пару секунд неясного молчания Блейз уставился на Малфоя круглыми глазами. — Я... — Идите в свою гостиную, мистер Забини, эти юноши не нуждаются в вашей помощи. — Это как посмотреть... — Быстро! — рявкнул Снейп. Гарри, Малфой и Забини разом вздрогнули и невольно выпрямились. Мгновение Блейз ещё будто бы сомневался, а потом, пробормотав что-то Драко на ухо, быстрым шагом отправился наверх по каменной лестнице; его расстегнутая мантия вздымалась за его спиной. Стоило ли говорить, что, пройдя пару площадок, он прижался к перилам и начал наблюдать? МакГонагалл, заметив это, вздохнула. — Нет смысла даже пытаться восстановить дисциплину сегодня. Снейп прошипел что-то себе под нос, и Гарри готов был поклясться, что тот сказал: «чертовы дети». С профессором было что-то не так, он сжимал зубы так крепко, что желваки проступали на его челюсти. Злости и усталости в нем было в сотню раз больше, чем обычно, и его левая рука всё ещё была спрятана в карман. Гарри, следуя за ним, вдруг понял: на левой руке Снейп носил Метку. И Волдеморт наверняка хотел видеть его немедля. Гарри не подумал об этом, и осознание обрушилось на него, как ушат ледяной воды. Если Волдеморт узнает, что Снейпу было известно про отношения Гарри и Малфоя, он придет в ярость. Профессору срочно нужна была легенда, согласованная и убедительная, и поэтому он всё ещё был в Хогвартсе — ему нужно было, чтобы Дамблдор сказал ему, как поступить. Он мог умереть, если Волдеморт ему не поверит. — Профессор, — Гарри отпустил руку Малфоя и дернулся вперед, пытаясь ухватить Снейпа за мантию. Перед его глазами пронеслись все те моменты, когда они были вдвоём: как он пришёл к нему в самом начале, как отбывал не такое уж тяжелое и изнурительное наказание, как прятался у него на третьем курсе... Он не мог сказать, что Снейп был похож на Сириуса в его восприятии, но они оба были теми людьми, которым он мог доверять. И Гарри подставил его — разоблачение Малфоя было опасным не только для Драко и его семьи. Нет. Они все были семьей, и Гарри должен был помнить, как далеко простирается его проклятие. Снейп на оклик, разумеется, не повернулся, целеустремленно направляясь к кабинету директора. Гарри попытался снова: — Профессор, я не подумал... — Такая роскошь, как подумать о чём-то, вам не доступна, Поттер, — отмахнулся от него Снейп. Голоса учеников, портретов и привидений превратились в гул, сквозь который пробивался рык горгулий. Они были уже близко. Гарри сжал руку в кулак, он хотел сказать что-нибудь ещё, но в этот момент Драко аккуратно тронул его за локоть. Он покачал головой, и на его лице появилось страдальческое выражение. Малфой вновь был напуган, и от этого Гарри лишь сильней ощущал свою беспомощность и потерянность. Они подошли к кабинету Дамблдора. Снейп назвал пароль, и на этот раз им было не название глупых сладостей, а «Сопротивление». Горгульи расступились в стороны с рычанием, золотая лестница начала своё движение, поднимая профессоров и студентов наверх. Они остановились перед дверью: та едва заметно подрагивала, но ни звука не доносилось на площадку. МакГонагалл постучала, одна из створок приоткрылась. Гарри заглянул в кабинет: Дамблдор действительно был там, и видеть старого волшебника живым и невредимым было настоящим облегчением. Профессор, одетый в фиолетовую мантию, что-то втолковывал портретам бывших директоров, ходя туда-сюда вдоль одной из стен. Волшебные предметы в его шкафах звенели громче обычного, и этот лёгкий звон полнился волнением и тревогой. В одном из кресел сидел Грюм. В руке он держал свою флягу, от которой по всему кабинету плыл резкий запах, его страшная деревянная нога была устало вытянута в сторону: Грюм смотрел в камин и даже не шелохнулся, когда Гарри и Драко переступили порог, но он наверняка следил за ними своим волшебным глазом. Директор не отвлекался от разговоров с портретами еще пару минут, а потом некоторые из них ушли за края рам, и он вернулся к своему столу. Дамблдор выглядел измотанным. Он тяжело опустился в своё кресло и на мгновение приложил пальцы к своей переносице, чуть приподнимая очки. Наконец, он взглянул на вошедших. — Как твоя рука, Северус? — первым делом спросил он. — Терпимо, — ответил ему Снейп. — Тогда нам стоит поторопиться. Присаживайтесь, — Дамблдор взмахнул рукой, и перед столом появилось ещё несколько кресел. Грозный Глаз грузно повернулся, толкая своё кресло ногой: он мрачно воззрился на Малфоя, и Драко, примостившийся на самом краю плюшевого сидения, будто ужался. Дамблдор поглядел на юношей поверх своих очков-половинок, и его взгляд был отнюдь не таким насмешливым и дружелюбным, как обычно. — Итак. Я уже получил несколько отчётов о произошедшем в мое отсутствие, и я хочу услышать, что скажете вы. Гарри неуверенно покосился на Снейпа. Тому было больно? Его рука все еще была спрятана в карман. Он не знал, как себя вести, поэтому просто начал пересказывать события этого трагичного вечера. Гарри не пытался приукрашивать их: он знал, что Дамблдор без труда отличит правду ото лжи, он просто устало перечислял глупости, которые все они совершили. Директор и профессор Грюм слушали молча, не перебивая; Грозный Глаз иногда пил огневиски из своей фляги и скреб ногой по полу. За спиной Дамблдора стояла клетка Фоукса, и феникс восседал на ней, такой же яркий, как обычно — Гарри предпочитал смотреть на его огненное, переливчатое оперение, а не в глаза профессора, которые казались ему устрашающе холодными. Портреты оставшихся директоров подслушивали. Когда он закончил, Дамблдор сложил руки на столе и вздохнул: — Не могу сказать, что я удивлён вашему присутствию в этом инциденте. Мистер Малфой, вы поступили очень храбро, и я не могу не поблагодарить вас за это, однако нам следует обсудить некоторые последствия произошедшего. — Глупые дети, — гаркнул Грюм. — Аластор, — осадил его Дамблдор, даже не повернув головы. — Северус и мистер Малфой оказались в сложном положении... — Они не оказались бы в нём, если бы не были грёбаными Пожирателями. — Аластор! Грюм моргнул. Его испещренное шрамами лицо исказила странная эмоция: сожаление или отвращение. Волшебный глаз провернулся внутрь черепа, а живой уставился на флягу в руке. Его ладонь чуть дрожала — если Шармбатон пал, значит, они потерпели поражение. Волдеморт победил и захватил ещё одну школу. Возможно, Грюм брал на себя намного больше, чем Гарри мог представить. — Сожалею, — сказал Грозный Глаз без сожаления. Он еще раз взглянул на Драко: — Малфой проявил себя. Я уж точно этого не ожидал. — Я думаю, Драко, ты осознаешь, в каком положении оказалась твоя семья. Малфой сдавленно кивнул. — Мы должны решить, как Северусу стоит преподнести эту историю, чтобы хоть немного сгладить углы. И сделать это нужно сейчас, потому что у нас мало времени. Вы раскрыли свой секрет всему Гриффиндору, я правильно понимаю? — Да, — приглушённо ответил Гарри. — Это было импульсивно и недальновидно, — отчеканила МакГонагалл. Дамблдор кивнул. — Вынужден согласиться с Минервой. Гарри тоже был согласен, но... Стыд ещё сильнее захлестнул его: ему показалось, что все остальные в комнате вдруг выросли и начали возвышаться над ним. Он не подумал о плане Дамблдора, не подумал о Северусе, о Роне и Гермионе — ему всегда казалось, что он поступал правильно и так, как того от него требовали, но на деле выходило, что он просто шёл на ощупь туда, куда вело его сомнительное чутьё. Ему было стыдно взглянуть на Драко — это он втянул его во все неприятности. Когда-то давно Снейп сказал держаться от Малфоя подальше, и Гарри его не послушал. — Но вы сделали то, что сделали. И Северусу нужно представить Волдеморту версию этого неожиданного события. Ты, Драко, можешь придерживаться своего заявления о присоединении к Ордену из-за своей близкой дружбы с Гарри, но тогда под ударом могут оказаться твои родители. Или Северус может попытаться подать это как часть некоего плана. — Плана?.. — Северус может сказать, что ты был напуган репрессиями, обрушившимися на твоего отца, и поэтому поддался на уговор примкнуть к нашей стороне. Он скажет, что ваши отношения — фальшивка, которую я придумал для того, чтобы твоё присоединение сделало хорошую рекламу Ордену Феникса. — Это поможет защитить моих родителей? — спросил Драко с плохо скрытой надеждой. Он обеими руками вцепился в подлокотники своего кресла и уставился на профессора. Гарри же смотрел только в пол, на трещину в каменной плите рядом с деревянной ногой Грюма. Он видел перед собой последствия такого решения, но это был не его выбор — его друзья знали правду, и Драко пошёл на это ради него. Теперь Малфой мог сам решать, как поступить. По крайней мере у Дамблдора было хоть какое-то решение, даже если в действительности ему не было дела до Малфоя и трагедии его семьи. Он просто не хотел, чтобы Гарри превратился в ещё большую проблему, чем сейчас. — Мы ни в чём не можем быть уверены. К сожалению, это всё, что мы можем сделать. — Я... — Драко сглотнул, — ... я думал, может, Сириус Блэк сможет помочь. — Ха, — гаркнул Грозный Глаз. — Сириус Блэк? Думаешь, он подскажет, как вытащить твоего отца из Азкабана? Ты ошибаешься, мальчик. Малфой уставился на Грюма и приоткрыл рот. — Боюсь, Аластор прав, — заметил Дамблдор. — Положение Люциуса таково, что он может надеяться только на свою значимость в глазах Волдеморта. А миссис Малфой — если не ошибаюсь, никто не знает, где она? — Да, сэр. — То, о чём я говорил — это все наши возможности сейчас. Ты должен решить, как ты хочешь поступить. Драко задумался на несколько секунд. Он смотрел в пол перед собой, а потом перевёл взгляд на колени Гарри и его подрагивающие руки. Молчание тянулось до тех пор, пока он не произнёс быстро, но твёрдо: — Я хочу защитить всех, кто мне дорог. Что я должен сделать? — Избегайте объяснений, больше не давайте никаких комментариев. Позвольте людям сомневаться в том, что произошло. Кто-то в Гриффиндоре может быть на стороне Волдеморта, и именно этих людей нужно ввести в заблуждение. Полагаю, Гарри достаточно доверяет своим друзьям, чтобы посвятить их в детали и попросить о помощи. Это понятно? — Да, сэр. — Таково твоё решение, Драко? — Я всё ещё в нём уверен. Гарри чуть повернул голову. Холодок пробежал по его спине: ему показалось, он ощутил что-то, вроде дуновения воздуха, что-то быстрое и незаметное, непонятное. Малфой смотрел только на Дамблдора, его брови сошлись на переносице, а растерянное выражение пропало с его лица. — Гарри? — Дамблдор посмотрел на юношу. Его глаза все ещё были холодными и сосредоточенными. Яркие цвета, преследующие его облик, казались потускневшими и чужими, и Гарри было неловко смотреть на профессора. Он смог только кивнуть. — Я сделаю так, как решит Драко. Грюм заворчал что-то себе под нос. Снейп поднялся из своего кресла: — Тогда мне пора идти. — Я жду тебя на собрании, — сказал Дамблдор странным тоном. Гарри резко обернулся, глядя на то, как его профессор быстрым шагом направляется к дверям. Все, даже портреты, провожали его взглядами. Поттер не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь, как Северус уходил от них к Волдеморту — вот так просто, с прямой спиной и чеканным шагом, будто бы он не делал ничего необычного или опасного. Около двери Снейп замер на секунду, его пальцы сомкнулись на золотой ручке, и он обернулся: его взгляд нашёл лицо Гарри, и несколько мгновений они смотрели друг на друга. «Возвращайся» — подумал Гарри. Снейп отвернулся и вышел. Как только за зельеваром закрылась дверь, Малфой повернулся к директору. — Я всё равно хочу поговорить с Сириусом Блэком, — сказал он. — И узнать, что сегодня произошло, — добавил Гарри. Он мотнул головой, усилием воли заставляя себя не думать о Северусе. Многие вещи требовали внимания. — Мы вроде бы видели шармбатонцев на лестнице. — В Хогвартс прибыли ученики, которым нужна была защита, — Дамблдор поднялся из кресла. Он подошел к Фоуксу и легко погладил его по алой шее. Тот издал мелодичную трель, наклоняя голову и подставляясь под прикосновения. — Все остальное, я полагаю, Сириус или мистер Диггори поведают вам после собрания. — Что вы имеете в виду? — спросил Гарри, уставившись в спину директора. — Я имею в виду, — Дамблдор повернулся. Он возвышался над ними, и казалось, будто его высокая фигура, обернутая в просторные одеяния, озарена алым светом, — что ты не будешь допущен на собрания Ордена какое-то время, Гарри. Ты поступил безответственно и рисковал собой, зная, какое значение ты имеешь для нашего успеха. Возможно, я возложил слишком большие надежды на твою способность оценивать ситуацию. — Сэр, я... — Гарри не знал, что он хотел сказать, но Дамблдор и не дал ему продолжить. Его взгляд прожигал его насквозь: — Поэтому я считаю, что допускать тебя на собрания Ордена сейчас — поступок весьма самонадеянный, и мы находимся не в том положении, чтобы позволять самим себе поблажки. Учеба в Хогвартсе окончена; замок принимает осадное положение до тех пор, пока все ученики не будут эвакуированы, и мы не решим, как действовать дальше. Возможно, для тебя будет лучше, если ты проведешь это время с друзьями и мистером Малфоем, не беспокоясь обо всем остальном. — Как я могу не беспокоиться! — Гарри вскочил на ноги. Дамблдор был прав, конечно, но отстранить его совсем... Это было суровое наказание. Гарри не мог жить в неведении, и он видел унижение в необходимости просить Сириуса или Седрика делиться с ним подробностями. Дамблдор был разочарован в нем, и это горело в его взгляде — это было больно. — Мистер Поттер, вы забываетесь, — осадила его МакГонагалл, которая все это время молча слушала их разговор. Гарри даже не взглянул на нее. — Нам нужно решить вопрос с учениками, — напомнил Дамблдору Грюм. — Если мы не хотим проторчать здесь весь день. Директор кивнул. — Если вы хотите переговорить с Сириусом сегодня, что ж, у вас есть время перед тем, как мы начнем собрание, — он простер ладонь к камину. — Вы можете остаться там на ночь или вернуться в Хогвартс — это ваше дело. Но помните о том, что вы должны придерживаться правил, если не хотите, чтобы план сорвался. Это в ваших же интересах. — Хоть немного приличий должно быть в головах молодежи, — Грозный Глаз, кажется, немного захмелел. Его рычащий голос звучал будто бы печально, а волшебный глаз вращался, разглядывая что-то за стенами кабинета. Гарри снова подумал о Снейпе. — Если Шармбатон пал, значит, он придет к Хогвартсу? — Гарри сделал шаг вперед. — Он придет. Мы всегда это знали. — И когда? А как?.. — Гарри, — в голосе директора прозвучала усталая мягкость. — Тебе сообщат все, что тебе необходимо знать. Сейчас тебе пора покинуть этот кабинет. Малфой поднялся. — Пойдем. — Ладно, — Гарри сдался под его взглядом, полным уверенности и надежды. У Драко был свой план, свои цели, и он должен был помочь ему. Дамблдор не желал говорить с ним сейчас, и у него были другие, намного более важные проблемы: что ж, Гарри мог прийти к нему позже. Упрямости ему было не занимать, пусть даже он все еще чувствовал вину и стыд. Он, не глядя на Грюма и МакГонагалл, отправился к камину. Малфой следовал за ним по пятам. Летучий порох лежал темной горкой в серебряной чаше. Зачерпнув немного и переступив решетку, Гарри вошел в камин: под его ботинками приминался уголь. Драко встал рядом и ухватил его за плечо, заставив чуть поморщиться от боли в царапине. Профессора наблюдали за юношами: лица Дамблдора и МакГонагалл казались тронутыми одной и той же эмоцией печального разочарования, а Грюм морщился от недовольства и раздражения. — Площадь Гриммо, 12, — сказал Гарри и бросил порох под ноги.***
Спустя несколько ярких всполохов и череду неприятных ощущений они вышли из камина в доме на площади Гриммо. Гарри тут же стало легче дышать: в кабинете директора, под недовольными и осуждающими взорами профессоров, он чувствовал себя задушенно. В гостиной было темно, но одна из ламп на столике около большого дивана вспыхнула, озаряя помещение тусклым зеленоватым светом. Здесь ничего не изменилось: все та же массивная старая мебель, мрачные тона и атмосфера безрадостного угасания, которую не могло уничтожить даже прошедшее Рождество. Малфой чихнул из-за сажи, попавшей ему в нос, и принялся оглядываться: его взгляд быстро пробежал по книжному шкафу, праздничным украшениям на стенах и открытому бару, а потом остановился на Гарри. — Ты в порядке? — спросил Драко, кладя руку ему на локоть. Гарри покосился на него виновато: неужели он выглядел настолько расстроенным? Он заслужил наказание и должен был смириться с тем, что за ним последовало, а вовсе не злиться на Дамблдора. Они были здесь ради Малфоя, и ему следовало сосредоточиться на нем. — Конечно, — Гарри улыбнулся, но Драко явно ему не поверил. Его взгляд наполнился скептицизмом и печалью, и это был плохой знак. В конце концов, он впервые был в доме на Гриммо, и они могли подумать о лучших вещах, нежели исключение Гарри из Ордена. Это было не так важно в свете того, что они, наконец, могли быть вместе и не скрывать это от друзей Гарри. Сегодня они уже купались в лучах всеобщего внимания — этого было достаточно. Гарри сделал шаг назад и обвел руками гостиную: — Добро пожаловать. Драко невесело улыбнулся ему, будто признавая за ним право сменить тему, и еще раз огляделся. — Так это тот самый волшебный дом, в котором ты предлагал мне жить? — Да, — ответил Гарри. Это было жилище истинных слизеринцев, и Малфою должно было тут понравиться. Конечно, пыль, хлам и наличие толпы гриффиндорцев чуть смещали акценты, но сути дома это не меняло. Мысленно Гарри уже представлял их будни, и он не мог удержать себя от мечтаний: наверное, они могли теперь жить в одной комнате? Он бы позволил Драко все там переделать. И они бы спали вместе, и... — Выглядит лучше, чем я представлял, — Драко, отряхнувшись от сажи, прошел вперед. Его ладонь коснулась кожаной обивки дивана, переместилась на абажур старой уродливой лампы. Гарри следовал за ним по пятам. Он прислушивался к шорохам дома, пытаясь понять, где искать Сириуса. Несмотря на поздний час, тот вряд ли спал сейчас: Дамблдор сказал, что собрание скоро начнется, значит, члены Ордена уже были оповещены. Откуда-то сверху раздавался мерный стук, и под полом скреблась очередная мышь. Воздух пах чем-то, отличным от пыли и затхлости: чем-то съедобным. — Моя мать рассказывала мне об этом доме, — тихо сказал Малфой, когда они вышли в коридор. Половицы под его ботинками почти не скрипели. Он казался чуждым этому месту: даже с растрепанными волосами и в помятой мантии он был будто бы человеком из другого мира, человеком из богатого поместья посреди бескрайних полей, и этот разваливающийся, мрачный дом не подходил ему так же, как ему не подходила гриффиндорская гостиная. Это было обиталище Сириуса и тысячи сломанных вещей. Но и обиталище Гарри тоже. — Он очень старый. — На самом деле он довольно жуткий, — поделился Гарри. — Комнаты наверху не убирались уже очень долгое время, и там всякое может водиться... Грозный Глаз как-то нашел тут одного боггарта. — Разве тут не должно быть домашних эльфов? — спросил Драко. Он провел рукой по перилам, легко поправил одну из картин. Он выглядел заинтригованным и почти впечатленным: наверное, Малфой ожидал, что Гарри приведет его в логово гриффиндорских цветов, и теперь был удивлен тоскливой и темной атмосферой, въевшейся в каждую доску и каждый камень дома. — Здесь живет один эльф по имени Кикимер, но он древний и терпеть не может Сириуса. Может, к тебе он отнесётся лучше. А еще внизу есть портрет Вальбурги Блэк, его лучше не трогать. Гарри вдруг заметил, что площадка первого этажа освещена тусклым светом. Прислушавшись, он различил за дыханием дома приглушенные голоса и звонкий скрежет. Малфой тоже обратил на это внимание и вздохнул: — Как я выгляжу? — спросил он тихим шепотом. — В каком смысле? — Прилично? — Драко еще раз отряхнулся и оглядел себя. Он был уставшим и вымученным, и в полумраке его лицо казалось осунувшимся. Гарри бы сказал, что он выглядел как человек на пороге болезни. Но он так и должен был выглядеть. Таким он был на самом деле, и шрам, пересекающий его щеку, делал его реальным. — Как надо. — Правда? Потому что я не хочу выглядеть неряшливо, очень важно произвести хорошее впечатление. Особенно если учитывать, что он знает меня. Гарри наклонился, опираясь одной рукой о перила, и поцеловал его в губы. Драко вздрогнул, замер на секунду, а потом неловко подался вперед: его ладонь легла на здоровое плечо юноши, чуть сжимая. Его сухие, искусанные губы раскрылись, а по телу прошла волна дрожи. Поцелуй длился недолго, а потом Гарри отодвинулся и улыбнулся. — Все будет хорошо, — сказал он. Малфой скептически скривился, но все-таки начал спускаться по лестнице следом за ним. В какой-то момент его рука вновь оказалась в ладони Гарри, и тот мог чувствовать, каким напряженным был его друг. Драко достал волшебную палочку, будто бы собирался сражаться: он знал, что этого не придется делать, но, возможно, чувствовал себя уверенней, обладая хоть какой-то защитой. Они подошли к двери в столовую, из-под которой била яркая полоска света, и прежде чем Гарри дотянулся до ручки, дверь распахнулась. На пороге стоял Сириус. — Мы вас уже заж... — он замолк, как только его взгляд уперся в Малфоя. Черные брови Сириуса поползли вверх, а рот приоткрылся: его заросшее седоватой щетиной лицо стало выглядеть на удивление беспомощным. Несколько секунд они все просто смотрели друг на друга, а потом Блэк взял себя в руки, дернул головой, будто пес, и криво усмехнулся: — Кого я вижу. — Привет, — Гарри невольно попытался закрыть Драко собой. — Что произошло? — Сириус оглядел ребят с ног до головы, наверняка отмечая их потрепанный вид. Их одежда была покрыта сероватой сажей, которую невозможно было стряхнуть руками — она размазывалась и въедалась в ткань. Рукав Гарри все еще был порван, впрочем, это было не так заметно. — Сириус, кто там? — раздался голос Ремуса из столовой. Гарри вздрогнул: он не хотел снова проходить через это, но, по крайней мере, он мог утешать себя тем, что орденцы были взрослыми людьми, не склонными к истерикам, и у него был шанс ускорить процесс взаимопонимания. Сириус обернулся, поглядел на собравшихся и медленно отодвинулся от двери, впуская Гарри и Драко в комнату. Столовая была ярко освещена, а за длинным столом, уставленным чашками с чаем и маленькими блюдцами с печеньем, сидели Ремус, Тонкс и чета Уизли. Они все разом поднялись со своих мест, завидев Малфоя. Тот замер на месте, остановив Гарри на середине шага: он круглыми глазами уставился на удивленных Уизли. Гарри ощутил его страх, его стыд — он сам чувствовал то же самое. Он не был готов встретить Молли и Артура сейчас, и он не знал, что им сказать. Тонкс нахмурилась: ее волосы вновь побелели, а лицо неуловимо изменилось, став похожим на лицо Драко. Это выглядело жутким еще на поле, и сейчас было не лучше. — Что тут происходит? — спросила она высоким, нервным голосом. — На Хогвартс напали. — Нам сообщили, — сказал Ремус. — Пока что без подробностей, мы ждем... остальных. И это не объясняет Драко Малфоя... здесь. — Мы были там, — Гарри настороженно смотрел на лица орденцов. — Беллатриса привела великана, и некоторые слизеринцы помогали ей. — Некоторые? — Тонкс склонила голову на бок. — Какие-то конкретно? Ты привел нам пленного? Почему-то они все в первую очередь думали, что Драко был в плену. Гарри подумал о веревке на его запястьях, и краска прилила к его лицу. Его мысль вильнула куда-то совсем не туда, и ему пришлось приложить усилия, чтобы сосредоточиться. — Я знаю, о чем вы думаете, — Гарри отпустил ладонь Драко, чтобы в беспомощном жесте поднять руки вверх. Ему нужно было сказать что-нибудь, что заставило бы их всех поверить ему, что-нибудь серьезное и объективное. Он вспомнил лица Рона и Гермионы. — Но Драко тайно был на нашей стороне все это время, и именно он помог мне сбежать от Беллатрисы и слизеринцев. На кухне что-то взорвалось с громким хлопком. — Что? — Молли всплеснула руками. — О чем ты говоришь? — Драко был на нашей стороне? — Тонкс прищурилась. — Чего? — В каком смысле «спастись от Беллатрисы»? — Ремус переглянулся с Артуром. — Гарри, только не говори... — Я попал в ловушку, — признался Гарри, стараясь угодить всем сразу. Он бы предпочел сесть за стол, а не стоять перед всеми снова, но остальные орденцы не спешили возвращаться на свои места. — Беллатриса хотела вскрыть барьер, и Алан Горец, староста Слизерина, решил, что это хороший шанс выслужиться. Я, так сказать, оказался у них в плену, но Драко раскрыл... свое прикрытие, и вот мы здесь. — Какого черта МакГонагалл не сказала мне, что тебя схватили слизеринцы? — воскликнул Сириус. Он снова посмотрел на Малфоя, и взгляд его уже не был таким холодным и подозрительным, как раньше. Драко все еще стоял, как истукан, почти не дыша. — Ты бы тут же сорвался в Хогвартс, — задумчиво произнес Ремус. — Конечно! — Сириус не стал возражать. — Гарри сцапали слизеринцы прямо под носом у учителей. Стоило Дамблдору отлучиться... — В этом не вина профессоров. Я сглупил. — И Малфой тебя спас, — Тонкс вернула своим волосам ярко-розовый цвет и перестала походить на Драко в женском образе. Это немного смущало и сбивало с толку, и Гарри был ей благодарен. Тонкс оглядела Малфоя с ног до головы и спросила: — То есть, он был двойным агентом? Как Снейп? — А... ага, — согласился Гарри. Он переглянулся с Драко: эта версия выглядела намного лучше их горькой правды, но в то же время она не была ложью. Малфой ведь рассказывал ему, что происходит в Слизерине, значит, его вполне можно было считать двойным агентом. Это выглядело так, будто у них действительно был какой-то благородный план, и Гарри посчитал, что в Ордене лучше придерживаться этой версии, не выпячивая личные мотивы. Сириус знал правду, и этого было достаточно. Мистер и миссис Уизли переглянулись. — А что было тогда на поле? — Тонкс опустилась на свое место, и остальные последовали ее примеру. Гарри не слышал более враждебности в ее голосе, только любопытство и сомнение. Нимфадора сидела рядом с Ремусом, и Люпин, в отличие от нее, не выглядел настолько пораженным. Он был напряжен и хмурился: морщинка между бровями старила его. — Ничего хорошего, — тихо произнес Драко, и его голос повис в воздухе. Он прокашлялся, и его взгляд, направленный на Тонкс, был полон внутренней борьбы. Она была его кузиной, в конце концов. А Сириус был его двоюродным дядей. Гарри все время забывал об этом. Они с Драко заняли места посередине стола, и от этого стало чуть легче — пусть даже все еще было неловко. Малфой убрал палочку в карман. — Я все еще хочу послушать про слизеринцев, — Сириус поставил локти на стол и сплел пальцы. — И про то, что ты сделал. Его взгляд уперся в Малфоя. Все смотрели на него, и Драко сидел, будто бы проглотив черенок от метлы. Его ладони были сложены на коленях, и он дышал быстро и судорожно, и разглядывал столешницу перед собой. Гарри уже жалел, что привел его: наверное, ему стоило прийти на Гриммо в одиночестве и поговорить с Сириусом, но это даже не пришло ему в голову. Ему казалось, что он заботится о Драко и делает все для него, но на деле оказывалось, что он вновь и вновь толкает его к чему-то неприятному и трудному. Гарри с горечью подумал, что Забини бы нашел подходящие слова, и это заставило его взять себя в руки. — Сириус, — в его голосе проявилась странная интонация: просящая, требующая, предупреждающая. Блэк посмотрел на него и приподнял одну бровь; он ничего не успел сказать, потому что Драко прокашлялся. Его ладонь опустилась на колено Гарри. — Все в порядке, — сказал он. — Мы уже были на одном допросе сегодня. — Допросе? — брови миссис Уизли сошлись на переносице. Она смотрела на юношей с тревогой и непониманием, но тревоги в этом взгляде было все же больше. Она, конечно, все знала про Драко, про то, как мерзко он вел себя с Роном и Гермионой, но сейчас это будто бы перестало иметь значение — Гарри казалось, что он видел это в ее лице. Потрепанный и вымотанный, Малфой не казался кем-то, кто был способен грубить и ранить, он был просто несчастным мальчиком, а миссис Уизли всегда была полна сострадания. — Мы рассказали все гриффиндорцам. — Теперь расскажите все нам. Малфой послушно кивнул и принялся в который раз за сегодняшний вечер сухо излагать факты. Он почти ничего не сказал про то время, когда они успешно скрывались ото всех, лишь упомянул это вскользь, не отрывая взора от края одного из блюдец. Гарри терпеливо слушал, глядя на остальных. Он старался заметить эмоции, которые появлялись на их лицах, но орденцы неожиданно быстро взяли себя в руки и приняли сосредоточенный вид. Только Уизли все еще казались растерянными. Драко не вдавался в подробности разговоров, упомянул ссору в гостиной и закончил свой рассказ на том, как они прибыли в кабинет Дамблдора; он замялся и уставился на Сириуса. Они пришли сюда с конкретной целью, и они оба не знали, как можно подступиться к этой теме. Впрочем, Блэк явно догадался сам: нечто появилось в его взгляде, нечто раздраженное и упрямое. Сириус молча поднялся и отправился на кухню. Гарри слышал, как он начал звенеть стаканами. — Это удивительная история, — сказала Тонкс. Ее волосы потемнели, став почти багровыми. — В которую сложно поверить. — Все так и было. Дамблдор бы не позволил нам прийти, если бы это была ложь. — Ты поступил очень храбро, Драко, — заметил Ремус. Упоминание Дамблдора, должно быть, убедило его. Малфой взглянул на своего бывшего учителя почти с надеждой. Свет в столовой мигнул. — Очень храбро. — И профессорам стоит лучше следить за студентами! — воскликнула миссис Уизли. — Где был Снейп, когда его студенты творили подобное?! — Уверен, у Северуса были причины, почему он не смог усмотреть за ними, — мягко произнес Люпин. — Намного важнее то, к чему все это привело. — А что Рон и Гермиона? — спросил мистер Уизли. — И Фред с Джорджем? И Джинни? Они в порядке? — Они в безопасности, но Рон... немного расстроен, — осторожно сказал Гарри. — Они с Драко не очень хорошо ладили. Но Гермиона с ним поговорит, она нас выслушала, а Рон... Ему просто нужно привыкнуть. Джинни, Фред и Джордж тоже все знали, так что я думаю... думаю, все будет хорошо. — А как же твои друзья? — спросила Тонкс, обращаясь к Драко. — И твои родители? Это все сомнительно... — Блейз Забини меня поддержал. А мои родители... — Вы пришли поговорить о них, — раздался голос Сириуса. Блэк, держа в руке стакан и бутылку огневиски, вернулся в комнату. Он с громким стуком поставил свою ношу на стол и опустился на свое место. Его черные волосы были растрепаны, а на лице появилось слегка брезгливое выражение. — Не зря же мой дорогой племянничек решил меня навестить. — Откуда вы знаете? — спросил Драко сконфуженно. — Я верю в то, что ты сказал, но это значит, что Волдеморт тоже в это поверит. Мы все помним, что он сделал с родителями бывшего бойфренда Гарри, и закономерно предположить, что ты не захочешь такой же участи для своих. — Не захочу, — Драко повернулся к Блэку. — И вы правы, мист... Вы правы. — И ты привел Гарри, чтобы меня разжалобить. Это очень по-слизерински. — Сириус, — миссис Уизли нахмурилась. — Они много вытерпели за сегодня. — Я это понимаю. Гарри совсем не нравилось то, что происходило. — Отец Драко в Азкабане, и ты — единственный, кто знает, как оттуда можно выбраться, — сказал он. Сириус пожал плечами и одним махом выпил содержимое своего стакана. — Вы что же, хотите вытащить старшего Малфоя? — хмыкнула Тонкс. — Серьезно? И что потом? — Люциус и Нарцисса могут присоединиться к нам, если узнают, что сделал Драко, — сказал Гарри. — Они никогда не присоединятся к нам, — покачал головой Сириус. Он налил еще огневиски в стакан и чуть поболтал его в воздухе, глядя на янтарные волны. — И неужели ты забыл, что именно Малфой-старший сделал с тобой? С твоим лицом? Это не тот человек, которого бы любой из нас хотел иметь за спиной. — Но Волдеморт может убить их, чтобы наказать Драко. — Такова цена. — Сириус! — миссис Уизли хлопнула ладонью по столу. Ее глаза возмущенно расширились, и Гарри был рад, что она выступала на его стороне. Возможно, им с Драко стоило выглядеть еще более жалкими и несчастными, чтобы разжалобить ее доброе сердце. — Никто из нас не питает приязни к Люциусу, но он отец Драко. Мальчик может потерять своих родителей из-за того, что спас нашего Гарри. И прекрати пить, тут же дети. — Они не дети, Молли. — Возможно, Дамблдор может что-то придумать? — мистер Уизли растерянно покосился на жену. — Потому что мы сами... — У Дамблдора много других забот, — прервал его Гарри. — Он предложил нам изображать, будто наша дружба — фальшивка, которую он сам и придумал, дабы присоединение Драко к Ордену выглядело достоверным. Но это вряд ли сильно нам поможет, это просто все, что мы можем сделать отсюда. — Я думал, мать Драко пропала, — Ремус посмотрел на Тонкс. Та поджала губы и кивнула. Наверное, Андромеда интересовалась судьбой сестер, пусть даже не поддерживала с ними связь, и Тонкс могла знать что-то полезное. — Я боюсь, что она вернется, — сказал Драко. — Ради нас. — Ладно, — Сириус налил себе еще, — давай подумаем: ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, как я сбежал из Азкабана, чтобы твой отец тоже мог это сделать. Верно? — Да, вроде того. — И как ты собираешься сообщить ему эту информацию? — Не знаю, — тихо ответил Драко. Он принялся грызть ноготь, глядя только перед собой. — Возможно, если у меня получится связаться с мамой, она найдет кого-нибудь, кто бы мог... зайти в Азкабан и выйти оттуда. Не знаю. — Это одна из самых идиотских затей, что я когда-либо слышал, — признался Сириус. — Мне нравится. И я бы, может, даже помог, если бы речь шла о другом человеке. — Сириус, — взмолился Гарри. — Люциус никому не нравится, но... — Но он без пяти минут твой свекор, я знаю, — Блэк криво ухмыльнулся. — Однако я не могу поверить, что ты просишь меня помочь ему. При том, что Дамблдор, очевидно, не будет содействовать сильнее, чем сейчас. Никто не будет штурмовать Азкабан. — Мы просто сможем... составить план? Хоть что-то. Гарри не мог позволить смерти Люциуса и Нарциссы встать между ним и Драко. Ему не хотелось упрашивать крестного и не хотелось вытаскивать Люциуса из Азкабана, но он видел, как Малфой судорожно обламывает свои ногти и как его пухлая нижняя губа дрожит, и поэтому продолжал говорить и упрямо смотреть на Сириуса. — В каком смысле «без пяти минут свекор»? — спросила вдруг миссис Уизли. — Что? А как же... — Мне вот тоже интересно, — Тонкс круглыми глазами смотрела на ребят. — Что тут происходит? — Это неважно, — Гарри совершенно не хотел об этом говорить. — Это важно, — возразил ему Сириус. — Сомневаюсь, что ты радел бы за спасение Люциуса, если бы не Драко. Но Малфой-старший как никто другой заслужил срока в Азкабане, и я почти уверен, что мог бы убить его голыми руками за то, что он сделал с тобой. — Он заслуживает быть в Азкабане, — вдруг сказал Драко. — Но он должен быть осужден по закону, а не по решению Темного Лорда. И он не заслуживает быть убитым из-за моих ошибок. — Ошибок? — спросил Ремус. — Это ты про сегодня? — Нет, — Малфой покачал головой. Несколько прядей светлых волос колыхнулись от этого движения. — Но он ничего не знал про меня и Гарри. Я побоялся ему сказать. Может, если бы я это сделал, всё было бы иначе. Всё. Сириус допил свой виски. Он поднял пустой стакан и сквозь него начал разглядывать лампу. Остальные смотрели на него, и задумчивое молчание длилось несколько долгих минут. — А ты уверен, — наконец, заговорил Блэк, — что если он выйдет из Азкабана, он не попытается снова убить Гарри, м? Не воспользуется твоим близким к нему положением, чтобы выслужиться перед Волдемортом? Ты можешь это обещать? Драко явно не подумал об этом: его глаза расширились в страхе. Никто больше не говорил: Ремус, Тонкс и Уизли молча слушали. С кухни доносились тихие звуки и редкое, непонятное ворчание: Кикимер залез в буфет и стал перебирать старую посуду. Все еще пахло корицей, и теперь Гарри казалось, что он готов возненавидеть этот запах. — Не могу, — Малфой опустил лицо. Он казался напуганным, как никогда раньше. Гарри попытался обнять его, но юноша дернулся от него прочь, будто прикосновение обожгло его. То, что встало перед его внутренним взором, его поражало, и Гарри хотел знать, что он видел. Чтобы разделить это. Наверху раздался шум: сначала треск и шипение, а потом негромкий стук. По полу простучали шаги — орденцы прибывали. Их время заканчивалось. — Что ж, — Сириус вскинул голову, прислушиваясь. — Подумай. И назови мне хоть одну причину, кроме просящего лица моего крестника, почему я вообще должен тебя выслушивать. — Мы твоя семья, — робко сказал Драко. Блэк усмехнулся. — Ты не моя семья, Драко. Нимфадора — да, но не ты. И не твоя мать, и уж тем более не твой отец. Попытайся еще. Драко молчал. — Я очень сильно сомневаюсь, что Малфой допущен на собрание, но ты, Гарри, останешься? — неловко влезла Тонкс. Разговор о семье ее смутил, и это было видно по ее лицу и мечущемуся взгляду. — Нет, — Гарри покачал головой. — Дамблдор меня отстранил. Из-за сегодня. — Ну и правильно, — вдруг сказала миссис Уизли. — Ты еще слишком юн для всего этого. Я всегда говорила Дамблдору, что подобная деятельность может плохо сказаться на подростковой психике. Это же сплошные потрясения. Гарри был категорически не согласен, но спорить не стал. В этом не было смысла: он все равно был отстранен, и у него был Драко, которого нужно было оберегать. Он хотел обнять его и не отпускать до тех пор, пока тот не перестанет выглядеть таким несчастным. — Если вы не хотите объясняться с остальными, возможно, вам следует подняться наверх, — сказал Сириус. — А потом мы снова вернемся к этому бессмысленному разговору. — А я хочу услышать про ваши игры в шпионаж, — Люпин переглянулся с Тонкс. — И про то, что сказали Рон и Гермиона. — Мы останемся тут на ночь, — решил Гарри. Сириус ухмыльнулся, и это была хорошая ухмылка. Многообещающая, пусть и немного горькая. Гарри поднялся, прислушиваясь к шуму наверху, и потянул Драко за плечо. — Пойдем. Они сейчас придут, и я не хочу еще раз все объяснять. — Ладно, — Малфой поднялся и посмотрел на Блэка. Тот наблюдал за ним, ничего не говоря, и Драко тоже не нашел слов. Зато, взглянув на Уизли, он спешно пробормотал: — Мне жаль. Те, наверное, даже не поняли, за что он извинялся. Шаги были уже на лестнице, и Гарри не успел дойти до двери, когда та открылась. В гостиную вошли Кингсли и Гестия. — О, Гарри, — Кингсли едва в него не врезался. — Ты уже тут. — Мы уходим, — Гарри неловко улыбнулся и потащил Драко за собой. — Приятно было повидаться. — А-а?.. — взгляд Бруствера уперся в Малфоя, который прошмыгнул мимо него, не поднимая лица. Мужчина тут же выхватил палочку, и Гестия мгновенно повторила его движение. — А что?.. — Мы вам сейчас такое расскажем, — воодушевленно заговорила Тонкс, и Гарри услышал ее голос уже из коридора. — Не поверите! — Я почти уверена, что только что мимо прошел Драко Малфой, — приглушенно сказала Гестия. — И, знаете, у меня все еще немного двоится в глазах... Дальнейшего разговора Гарри не услышал, потому что дверь закрылась, и они с Драко оказались в одиночестве в коридоре. Малфой казался оглушенным и абсолютно потерянным. — И что теперь? — спросил он. Гарри посмотрел на потолок: он не был уверен, что они смогут заснуть сейчас, но и встречаться с остальным Орденом в коридоре ему не хотелось. О возвращении в Хогвартс и долгом путешествии по коридорам к Выручай-Комнате страшно было думать. Им стоило просто расслабиться на какое-то время: этот ужасный день был закончен. — Я покажу тебе мою комнату.