Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :( — Понятия не имею, что купить Гермионе, — пожаловался Рон. — Что посоветуешь? Друзья стояли на центральной улочке Хогсмида и оглядывали стройные ряды магазинчиков. Жители волшебной деревеньки уже украсили свои дома к Рождеству, поэтому праздничная атмосфера, казалось, наполняла все вокруг. Снежинки медленно опускались на землю, сверкая и кружась в воздухе, и порой Гарри застывал на несколько секунд, подставив им лицо и наслаждаясь легкой мокрой прохладой. — Я куплю ей волшебный набор для ухода за волосами, — сказал он, рассматривая лежащую на витрине коробочку. Гарри не слишком переживал по поводу того, что подарить друзьям, ведь у него было достаточно денег, и он уже давно все присмотрел. Гермиона уже ушла с Лавандой и Парвати, чтобы мальчишки не подглядели, что она собирается покупать для них, а те все еще топтались посреди улицы. — Тогда я.... может, посмотреть какую-нибудь книжку? — Рон задумчиво почесал в затылке. — А если она ее уже читала? Будет совсем глупо. Может, перьев купить? — Можно купить какое-нибудь очень красивое... Или, — Гарри криво усмехнулся, — как насчет набора для вязания? — Вязание? — брови Рона чуть приподнялись. Он поправил шапку и покосился на небольшой магазинчик, с трудом втиснувшийся между книжной лавкой и кафе мадам Паддифут. Там продавалось все для рукоделия. — Я не замечал за ней такого увлечения. — Поверь мне, ей понравится, — Гарри похлопал его по плечу. Они договорились разойтись, чтобы не видеть подарки друг для друга, и гриффиндорец торопился улизнуть. У него была назначена встреча, и он не желал опаздывать. По дороге сюда он уже заприметил на прилавках все, что хотел купить, и это заняло бы у него от силы десять минут: Рон будет в восторге от книги «Всемирно известные команды по квиддичу. Разбор полетов!», Гермионе наверняка понравится косметический набор... Гарри долго думал над подарком для Сириуса, которому не были нужны ни книги, ни какие-либо наборы по уходу за собой, и, в конце концов, остановил свой выбор на волшебном шаре. В нем находилась уменьшенная копия Хогвартса. Погода внутри менялась в соответствии с настоящей, и сейчас за стеклом шел снег, покрывающий окрестности замка белой пеленой. Если присмотреться, то можно было увидеть, как в окнах мерцает свет, а на поле для квиддича летают крошечные фигурки. Друзья отправились в разные стороны. Гарри вихрем пронесся по нужным магазинам, прося продавцов сразу же празднично упаковывать коробочки. Попутно заглянув в магазин с готовыми зельями, он ухватил с прилавка белоснежный камень, который, судя по краткому описанию на табличке рядом, мог контролировать взрывоопасность зелья. Фреду и Джорджу это бы очень пригодилось, поэтому, выложив несколько галлеонов (камень был недешевым), он купил два таких. Гарри какое-то время размышлял, должен ли он что-то подарить декану Слизерина, но пришел к выводу, что Снейп подарков не оценит. Зельевар нашел повод вручить ему спасительное зелье, но это не значило, что он настроен обмениваться подарками и поздравлениями. Это было попросту смешно. Даже безумно. Гарри вышел из магазинчика и спрятался в узкий проход между двумя зданиями, доставая из кармана мантию-невидимку. Подарки он убрал в школьную сумку, которая теперь болталась у него на боку и ощутимо била по ногам. Он двинулся по улице, стараясь идти по уже протоптанным тропинкам, чтобы никто не заметил появляющихся из ниоткуда следов. Малфой сказал, что они могут встретиться около Гремучей Ивы и пойти в Лес — это было довольно здравым решением, и сейчас Гарри стремительно удалялся от Хогсмида, надеясь, что он не опоздал и Драко не отморозил себе уши, ожидая его. Однако сложилось все немного иначе: гриффиндорцу долго пришлось наворачивать круги вокруг своенравного дерева, заглядывая на все полянки, которые ему попадались, постоянно накладывать на себя согревающие чары и смотреть на дорогу. Ученики не скоро должны были вернуться в замок, но Малфоя не было так долго... Наконец, на дороге появилась высокая фигура. Малфой, завязав шарф до носа, недовольно оглядывался, держа в руках несколько свертков. Он остановился напротив Ивы, с трудом удерживая подарки одной рукой, достал палочку и вызвал Темпус. Драко опоздал на целых двадцать минут, и Гарри на мгновение подумал, что он вполне может гордо удалиться, а потом уличить слизеринца в непунктуальности. Конечно, он этого не сделал. Гарри скинул мантию и со спины подкрался к раздосадованному Малфою. — Ты не торопился, я смотрю, — произнес он, довольный тем, как Драко резко подскочил, чуть не уронив свои подарки. — Поттер! — воскликнул Малфой, резко оборачиваясь. Он оглядел Гарри с ног до головы и спросил: — Давно ты здесь? — Давно, — Гарри потер кончик замерзшего носа. Они стояли прямо на дороге, и любой, кто шел бы с Хогсмида, увидел бы их. Гремучая Ива не желала засыпать и медленно шевелила ветвями, словно пытаясь поймать снежинки, кружащиеся в воздухе. — Я говорил тебе... — Я помню, — прервал его Малфой. Он кое-как рассовал подарки по карманам, чтобы освободить руки, а потом направился прямо в лес, расчищая снег перед собой заклинаниями. — Но Чары Протея — это не так просто, мне нужно больше времени. Гарри не стал настаивать. Он понимал, что эта магия слишком сложная, и подозревал, что Драко и вовсе не знает, как к ней подступиться. Гермиона лишь на пятом курсе научилась использовать эти Чары. Правда, у Гарри не было двух лет, поэтому приходилось довольствоваться тем, что у него было. А было достаточно. Уверенности в том, что его ищущий взгляд найдет отклик, давно не хватало, а с ее появлением жизнь стала чуточку проще. Целая неделя прошла с того памятного «урока», и за это время Гарри почти привык на завтраке, обеде и ужине украдкой коситься на Малфоя. Порой это приводило его в смятение, а порой сводило с ума. Однажды он с трудом сдержал смех, глядя, как Драко пытается скрытыми жестами показать ему, что сегодня сможет сбежать: он сначала опустил голову, разглядывая содержимое своей тарелки, а потом медленно возвел глаза к потолку, шепча Паркинсон что-то о погоде. В тот день шел снег, но волшебные снежинки не долетали до столов, исчезая в воздухе. Гарри это запомнил, потому что вечером точно такие же снежинки касались его лица и пропадали, тая, когда он стоял на крыше Астрономической Башни. Но внезапное сближение с Малфоем не могло покрыть все. С каждым днем Гарри все сильней чувствовал, как вокруг него растет напряжение. Он больше не говорил с друзьями о будущем, о прошлом, лишь изредка пояснял что-нибудь. Рон, кажется, этого не замечал, целиком и полностью погрузившись в свои сердечные передряги, но Гермиона была не так проста. Гарри знал, что она думает о его поведении, анализирует, возможно, подозревает, но девочка не заводила больше разговоров об этом, а он сам не стремился вступать в обсуждения. Но происходящее огорчало его: порой ему очень хотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться своими проблемами, высказать свои мысли, от которых бросало в дрожь... Однако Гарри знал, на что шел: платой за возможность быть иногда с самым заносчивым, самовлюбленным, дерзким и совершенно непохожим ни на кого другого слизеринцем было отдаление от Рона с Гермионой. Особенно от Рона, который не простил бы его, узнай он правду. В отличие от своих братьев, конечно, которым Гарри был невероятно благодарен: порой, поздно возвращаясь «от Снейпа», он ловил на себе их лукавые взгляды и вновь и вновь убеждался в преданности и надежности Фреда и Джорджа. Гарри так погрузился в свои размышления, что и не заметил, как Малфой остановился. Он врезался в него, тут же приходя в себя. Драко смотрел на него, кривя губы и даже не пытаясь скрыть презрительного недовольства во взгляде. — Ну? — резко сказал он. Гриффиндорец тут же стушевался, подозревая, что Малфой рассказывал ему что-то, пока он обдумывал свое странное положение. Но он понятия не имел, что именно тот ему говорил. — Прости, я... — Неважно, — отрезал Малфой. Он придирчиво оглядел полянку, на которой они оказались. Она была надежно спрятана за ветвистыми елями, но находилась недалеко от дороги, и твари, живущие в лесу, вряд ли выползли бы сюда. Белоснежный снежок подтаял в тех местах, где они проходили: согревающие заклинания превращали его в воду, обнажая темную землю. — Ты снова не мог уйти от них? — спросил Гарри. Он подошел к ближайшему дереву, чувствуя, как промокают носки, и повесил сумку на обломанный сук. Малфой все еще холодно на него смотрел, но на ответ все же расщедрился: — Я уже купил Блейзу подарок, поэтому не было смысла расходиться. — И как ты сбежал? Драко криво усмехнулся. — Повезло. Блейз весьма тесно общается с некоторыми дурмстрангцами, а мне бы не хотелось лишний раз мелькать в их обществе, — он демонстративно поморщился. — Я просто ушел. — Что за дурмстрангцы? — заинтересовался Гарри. Он знал, что Малфой какое-то время пытался завоевать расположение Виктора Крама, но ловец болгарской сборной оказался человеком уж больно нелюдимым, постоянно пропадающим то в недрах библиотеки, то на корабле. Гарри сам давно перестал обращать на него внимание. Иногда он думал о Генчеве, но в последнее время тот редко мелькал в поле видимости. — Ну, — Малфой замялся, — люди с весьма рискованными интересами. Я пытался уговорить Блейза избегать их, но ему всегда нравились... особые удовольствия. Крупная дрожь пробила тело Гарри. Он тут же отвел взгляд, боясь, что Драко может уловить какую-нибудь тень в его глазах, что-нибудь, что натолкнет его на верную мысль. В словах слизеринца ведь не могло быть намека — Гарри искренне надеялся, что у него просто появляется некая разновидность паранойи. — Это какие?.. — Мы пришли сюда заниматься или говорить о Забини? — в голосе Малфоя появились нетерпеливые высокие нотки. — Но мне теперь интересно, — возмутился Гарри. Ему ведь и правда, было интересно. И он опасался услышать что-нибудь, относящееся к нему самому. — О Мерлин, Поттер, ну как маленький. Они там дышат какой-то дрянью и становятся совсем невменяемыми. Тео тоже... с ним. Как у маглов это называется? — Наркотики, — Гарри поежился. Он приблизился к Малфою, внимательно его разглядывая. Драко выражал откровенное презрение к новому увлечению приятеля, но, видно, все же переживал за него. Что-то скорбное и печальное было в выражении его лица. — Маглы их используют, когда в их жизни больше не остается ничего светлого и радостного. Или по глупости. — Блейз просто идиот, — согласился Драко. — Но я не хочу сейчас говорить об этом. Гарри послушно не стал настаивать. Малфой хотел, чтобы он был рядом, пока тот упрямо, день за днем, пытается совладать со своенравной магией, и гриффиндорец был не против. Ему это нравилось, и если его присутствие или совет могли помочь юноше... — Ладно. Ты нашел то, о чем я тебе говорил? — Я пытался, — Малфой неопределенно повел плечами. — Есть кое-что, но... не выходит. — Среди них есть что-то, о чем ты можешь мне сказать? — Гарри считал своей святой обязанностью говорить с Драко во время их уроков и стараться выпытать его сокровенные воспоминания, наталкивая на поиск того «самого счастливого». Малфой замялся на мгновение, но все-таки тихо ответил: — Я был восхищен, когда впервые сел на метлу. Я думаю, ты понимаешь это чувство. Гарри улыбнулся. — Я когда-то пытался использовать точно такое же воспоминание. У меня оно тоже не срабатывало, — он смущенно поправил очки, заметив, что губы слизеринца изогнулись в едва заметной улыбке. Малфой насмешливо поглядывал на него. — А когда ты впервые сел на метлу? — спросил он. — На первом уроке полетов, конечно же, — ответил Гарри. — Я же жил с маглами. Там особо не полетаешь. — Первый урок, да, я помню, — Драко ехидно оскалился. — Ты погнался за мной, чтобы спасти Напоминалку Долгопупса. Приятно, что ты так высоко ценишь этот момент. — О, забудь, — Гарри отвернулся и, чтобы чем-нибудь занять руки, сел, загреб ладонью немного снега, принявшись катать комок. Малфой вновь начал бубнить заклинание, но особых успехов не добился. Спросив у гриффиндорца, что именно тот чувствует в момент, когда вызывает Патронуса, он надолго задумался, помахивая волшебной палочкой. Своими мыслями он не делился, и Гарри порядком заскучал. Он уже было собирался упомянуть, что в прошлом году у Драко неплохо получалось создавать мощное волшебство в этом Лесу, когда он обучал своих слизеринцев, как вдруг ему в затылок прилетел снежок. — Эй, — воскликнул он, обернувшись. Малфой продолжал поигрывать волшебной палочкой, а на его лице холодной маской застыло раздражение. Но глядя на Гарри, он вдруг тихо усмехнулся и тут же чихнул, разрушив всю картину. — Со мной что-то не так, — пожаловался он, наклоняясь и собирая немного снега. — Что бы я ни делал... — Этому не научиться за неделю. Нужно время, — сказал Гарри. — Я знаю, — Малфой скатал снежок и демонстративно прицелился, словно собираясь попасть Гарри прямо в нос. — Но я ведь стараюсь. — Недостаточно, видимо, — Гарри встал в оборонительную стойку, отбрасывая снежок в сторону и поднимая палочку. Драко вскинул бровь, качнув головой, поправил шарф, мельком оглядывая лес вокруг, а потом вдруг кинул комок в сторону гриффиндорца. Тот тут же сбил его заклинанием, самодовольно усмехаясь. — Ты не позволяешь себе открыться. Он скатал собственный снежок и кинул его в Драко, даже не надеясь попасть. Так и случилось: Малфой легко увернулся от него, рывком дернулся вперед, оказываясь рядом, и вдруг сорвал с Гарри теплую шапку. На голову юноши опустилась пригоршня снега, тут же начавшего таять и стекать по волосам ледяными ручейками. — Вот, ты открылся. Приятно? — спросил Малфой. Гарри отшатнулся от него, открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь, но в этот момент совсем рядом раздались голоса. — Je ne te comprends pas. Гарри узнал этот голос. В последнее время он слышал его слишком часто: это была Амели. Она шла по лесу, недалеко от дороги. Однако на поляну девушка не стремилась заходить, она двигалась куда-то вперед, и снег скрипел под ее ногами. — Я ее знаю, — шепнул Гарри Малфою. — С кем она? — Тшш, — Драко медленно побрел по поляне, пытаясь выглянуть из-за деревьев и увидеть того, кто мог быть свидетелем их разговора. Гарри поспешил за ним, внимательно прислушиваясь. — Ils sont ma famille. Je doit les defender, — ответил Амели второй голос. В нем угадывался сильный акцент. Гриффиндорец застыл, как вкопанный. Он знал и эту девушку, хоть и говорил с ней всего пару раз. Джованна Монтели, о которой он не так давно беседовал с шармбатонкой, каким-то образом оказалась в этом Лесу рядом с Амели. Что они тут делали? О чем говорили? Малфой уже успел отойти на приличное расстояние, не стыдясь подслушивать, но, прячась за деревьями, это было не очень удобно делать. — Поттер, — зашипел он, — что ты там стоишь? — О чем они говорят? — Гарри поспешил подойти к нему. Они спрятались за мохнатой елью и, чуть выглянув, могли увидеть два удаляющихся силуэта. — Ты знаешь французский? — Немного, — ответил Малфой. — Она сказала, что они ее семья и она должна их защищать. Кажется... итальянка? — Ее зовут Джованна, — шепотом произнес Гарри. Ему было до жути интересно узнать, о чем говорили девушки. Он подозревал, что это могло быть как-то связано с браслетами на их руках, но боялся предположить их планы. В кармане у него лежала мантия-невидимка, но Гарри не собирался ее использовать: подслушивать чужие разговоры в угоду своему любопытству? Это подло. Малфой вдруг прищурился. Его губы поджались, а в глазах появился холодный блеск. Он вскинул палочку и шепнул неразборчивое заклинание, и тут же притаившихся юношей ударило волной упругого ветра, принесшего с собой обрывок разговора. — C'est ta vie et tu ne dois pas leur permettre de la contrôler. La famille ne peut pas laisser son fille seul, savant qu'elle est dévorée par un monster, — говорила Амели. — Nos familles sont tout a fait différentes, n'ose pas les comparer, — горячо возражала ей Джованна. — Et moi aussi, je diffère de toi. — C'est vrai. Je résoudre mes problèmes au lieu de ne rien faire et humer le «fumée magique», — резко произнесла шармбатонка и быстрым шагом направилась вперед. Гарри не понял ни слова из их разговора, а магия Малфоя развеялась, лишив их возможности услышать продолжение. Драко все еще выглядел недовольным, он хмурился и морщился, а в его серых глазах появилось что-то невероятно разочарованное. — О чем они говорили? — спросил Гарри, желая знать, что так сильно расстроило слизеринца. Малфой зябко поежился и потянул его за рукав обратно к поляне, на которой до сих пор висела сумка и валялась шапка. Он какое-то время стоял, подставив лицо и волосы снегу и ветру, пока Гарри собирал свои вещи, обеспокоенно поглядывая на него. — О семье. И о долге, — наконец произнес Малфой. — Кажется, одну из них насильно выдают замуж за некоего «монстра». — Да, — Гарри повесил сумку на плечо и натянул шапку на голову, стремясь согреть замерзшие уши. — Джованна. Ты был прав, когда говорил, что от Белизара нужно держаться подальше. Он мучает ее с помощью какого-то браслета... — Средневековые порядки, — выплюнул Малфой. — Но меня не слишком волнует, что там у них происходит. Эта итальянка балуется волшебным дымом, а если она связана с... Генчевым Белизаром, то Блейз и Тео в большей беде. — Блейзу нравится Луна Лавгуд? — спросил Гарри. Драко ничего не ответил, направившись к дороге, и гриффиндорец принял это за согласие. — Она едва ли заинтересуется тем, кому для успокоения нужен ядовитый дурман. Скажи ему это. — Сам скажи, — огрызнулся Малфой, останавливаясь около елей и выглядывая на тропу. К несчастью, школьники уже потянулись обратно в замок, поэтому на дороге то и дело мелькали небольшие группки. — Блейз ни за что не сознается, у него множество других проблем, помимо любовной горячки. И мне надоело намекать ему: хочет отравиться или лишиться рассудка — пусть, это меня не касается. Я сделал все, что мог. — Он твой друг, — с сожалением сказал Гарри. Малфой покачал головой. — Это ничего не меняет. — Ты такой гордый, — юноша коснулся его плеча, заставляя повернуться. Драко страдальчески закатил глаза, но все-таки взглянул на Гарри, скептически приподняв бровь. Его волосы вновь растрепались, и гриффиндорец поймал себя на мысли, что это кажется ему милым и невинным. Малфой казался и холодным, и доверчивым одновременно, и Гарри никак не мог понять, с каким из состояний слизеринца он имеет дело. — Заботиться о своих друзьях не стыдно. Это правильно. Ты хочешь вызвать защитника, но в то же время сам не можешь позволить себе защищать кого-то. — Это неправда, — возмутился Драко. — Если ты не видишь, это не значит, что я не защищаю то, что мне дорого. Может, тебя это просто совершенно не касается? Гарри не знал, что ответить на это. Он тихо вздохнул и вытащил из кармана мантию-невидимку, набрасывая ее на плечи. Может, он, как всегда, поторопился, начиная разговор на затрагивающую их шаткие отношения тему? Малфой выглядел уязвленным и недовольным, и гриффиндорец не желал еще сильней раздражать его. — Пойдем в замок, — негромко сказал он, накидывая капюшон и становясь полностью невидимым. Драко недоуменно заморгал, глядя сквозь него, а потом поджал губы и молча двинулся прочь. Гарри шел за ним, думая о Забини, Джованне и Амели. Видимо, шармбатонка упрямо шла к своей цели, стремилась избавиться от оков и пыталась заручиться поддержкой другой девушки, оказавшейся в столь же незавидном положении, но та отказала ей. Джованна, кажется, смирилась со своей участью и нашла выход лишь в одном... Это пугало Гарри, и он лишь сильней хотел помочь ей, сам не понимая, какое ему вообще дело до взрослой малознакомой девицы. Пожалуй, он мог бы проследить за Блейзом Забини и Теодором Ноттом, если те еще раз пойдут к своим новым приятелям, и добраться до нее... Гарри не был уверен, что ему стоит тратить на это силы. Сейчас им владела какая-то смутная, скребущаяся печаль, медленно проникающая в его сердце. Он смотрел на Малфоя, шедшего впереди, на его прямую спину, мокрые волосы и на конец длинного шарфа, колышущегося из стороны в сторону, и пытался понять, почему, потерпев очередное поражение в искусстве вызова Патронуса, они с Драко не могли поиграть в снежки и просто вернуться в замок. Почему обязательно нужно пойти за кем-то, наслушаться чужих проблем и ступить на скользкую дорожку? Это бесило Гарри, злило и раздражало. В какой-то момент он так разозлился на собственную неспособность держать ситуацию под контролем, что чуть было не решил оставить Малфоя и повернуть куда-нибудь к озеру, в тишину, где есть местечко для размышлений, но потом представил, каково будет слизеринцу обернуться и понять, что за ним никто давно уже не идет... Гарри почти физически почувствовал разочарование и обиду, которые обуяли бы юношу. Он этого не хотел. — Малфой, — позвал он, когда они уже порядочно прошли по дороге к замку. Тропа была хорошо протоптана, а нового снега навалило не так уж много, чтобы следы Гарри были заметны, поэтому юноши особо не скрывались. Разве что Драко не поворачивал головы, отвечая: — Что? А Гарри и нечего было ему сказать. Он как-то не подумал о том, что ему придется говорить, он просто хотел привлечь внимание. И он ляпнул первое, что пришло ему в голову, пока он смотрел на идущего перед ним юношу. — Не зализывай волосы назад, мне так не нравится. Драко остановился и обернулся. Складка меж его бровей разгладилась, а на лице появилось искреннее изумление. Гарри был рад, что он невидим, потому что он не был уверен в том, что его щеки не заалели. Малфой смотрел прямо на него и пытался разглядеть сквозь мантию, но у него ничего не выходило. — Что? — переспросил он. — Ничего, — ответил Гарри и поспешил вперед. На слизеринца он не глядел до самого замка, а в холле они разошлись в разные стороны. Малфой странно задумчивый ушел в свои подземелья, а Гарри, все еще переживающий за собственный рассудок, отправился в Башню. И до самой гостиной Гриффиндора ему казалось, что он упускает что-то невероятно важное, лежащее прямо у него под носом. Как будто с Драко было что-то не так, как и с ним самим, но он почему-то никак не мог понять этого. А ближе к обеду за ним пришли Рон с Гермионой. И не сказать, что они были довольны своим приятелем, внезапно ускользнувшим из Хогсмида без них. — Мы битый час искали тебя по всей деревне, — возмущалась Гермиона, нависая над Гарри, словно коршун. — Изволь объяснить, куда ты пропал! — Просто решил погулять и забыл о времени, — говорил Гарри, примирительно поднимая руки. — Уверен, вы и без меня хорошо провели время. К тому же, мы так и не договорились, где встретиться. Я был то тут, то там... Много где. — Ты должен был нас подождать. Ты пропустил такую сцену, — Рон, до этого хмурящийся, вдруг широко ухмыльнулся. Гермиона попыталась его остановить, но он все равно сказал: — Две девчонки ругались из-за Диггори. Ты должен был это видеть. Мне его даже жалко стало, но потом... — О, Рон, хватит сплетничать, — Гермиона устало упала в соседнее кресло. — Гарри совершенно неинтересно... — Нет-нет, мне интересно, — отозвался юноша. И правда, Седрик не переставал волновать его на протяжении многих дней. Однажды Диггори попытался остановить его в коридоре и поговорить, но Гарри сумел виртуозно скрыться от него, затерявшись в толпе старшекурсников-когтевранцев. За то время, что прошло с их разговора, он уже почти привык к новым ощущениям, мыслям — всему, что Седрик заставил его пережить. Пожалуй, в какой-то степени ему это нравилось. Да, Гарри мог признаться самому себе, что новые фантазии приносили ему удовольствие. — Ну, — Гермиона замялась, — ничего особенного. Просто две девушки, Чжоу Чанг и Брена Форнингс, кажется, повели себя очень невоспитанно, устроив ссору посреди кафе. Это долго будут обсуждать. А ты... надумал что-нибудь? — Нет, — тихо ответил Гарри, отворачиваясь от Гермионы и глядя на огонь в камине, — ничего. — А что Дамблдор? — этот вопрос из уст Рона прозвучал очень неожиданно. — Когда следующее занятие? Гарри откинулся назад, положив голову на бортик дивана, и тяжко вздохнул. Урок с Дамблдором был назначен не так давно: гриффиндорец сидел в теплице, выполняя свои обязанности по уходу за лескиретом, когда маленькая недовольная пуффендуйка принесла ему фиолетовый конверт. Директор сообщал, что будет рад видеть его в последнюю пятницу перед Рождеством, чтобы начать систематическую подготовку, и Гарри мысленно отметил этот день в календаре черным цветом. Он знал, что ему вновь придется проявить стойкость духа и силу сознания, а это было совсем не просто. Он понятия не имел, что ждет его в кабинете великого волшебника и какое испытание ему подсунет Дамблдор. Да и не хотел знать, пожалуй. — В пятницу. — Значит, к Балу отмучаешься, — приободрил его Рон. Гарри кисло кивнул. — Да, отмучаюсь. — А со вторым испытанием, — Гермиона понизила голос, чтобы те немногие ученики, которые были в гостиной, не услышали ее, — проблема решена? — Конечно. — И кто будет... ну, на дне? — со страхом и любопытством спросил Рон. У Гарри не было ответа: это не он решал. Ему и самому будет интересно, кого посчитают самым дорогим, что у него есть. Правда, Дамблдор мог отправить в озеро Рона, чтобы никого не волновать. — Я пока не знаю. Может быть, снова ты. Рон зарделся и начал глупо улыбаться. — Всегда мечтал увидеть русалок, — сказал он. Гермиона принялась рассказывать, что ей известно о русалках или прочей нечисти, живущей в озерах, но Гарри не слишком внимательно слушал ее. Он вновь думал о том, что произошло сегодня в Лесу. Его волновало то, что происходило c теми девушками. Малфой сказал, они говорили о семье и долге. Наверняка Джованна считает, что отдать себя безумному садисту — единственное, что она может сделать для благополучия своей семьи. В этом случае он был согласен с Амели, что бы та ни придумала. Семья должна защищать своего ребенка, а не вручать, словно подарок. Родители должны любить своих детей и заботиться об их счастье, а не... не тащить за собой в бездну. Гарри ненавидел эти «чистокровные порядки» всем сердцем. Ненавидел беспочвенное презрение и глупые запреты. Но что он мог сделать? Только злиться и украдкой поглядывать на предмет своей тревоги. Гарри задумчиво повернулся к окну. Снегопад продолжался, а небо становилось все темней. Юноша смотрел, как медленно на улице сгущается мрак, и думал, что, даже поговорив с Джованной, он ничего не добьется. Точно так же он не достигнет своей цели, говоря с Малфоем. Для некоторых тема их семьи является запретной, отравленной. Может, ему удастся помочь Амели? Она не раз демонстрировала ему некоторую открытость, иной взгляд на происходящее. Она хочет вырваться. Может, глядя на нее, остальные поймут что-нибудь, изменятся? Ох, Гарри не знал, что ему делать, но не мог сидеть просто так. Иногда ему казалось, что он делает это для себя, преследует какую-то цель, для достижения которой ему нужно спасти двух малознакомых девушек и одного язвительного, наглого, но порой потрясающего слизеринца. Гарри не решился просить совета у Гермионы, будучи неуверенным в том, что его ложь будет гладкой. Попасться на пустяке или же ненароком открыть свои намерения он не желал, поэтому сохранил свои планы в секрете, решив переговорить с шармбатонкой на выходных. Юноша думал об этом весь день и даже вечером все еще пребывал в мрачном и задумчивом расположении духа. Поэтому, когда, возвращаясь в Башню Гриффиндора после ужина, он столкнулся в коридоре с Седриком, это едва ли можно было назвать приятной встречей. Гарри как раз вспоминал все связывающие заклятия, которые он знал, краем уха слушая печальный рассказ Рона о том, что он ничего не может сделать со своей уродливой мантией, когда перед ним словно из-под земли выросла высокая фигура. Гриффиндорец чуть не врезался в юношу, но вовремя успел среагировать и отскочить в сторону. Седрик с легкой улыбкой, кажущейся немного натянутой, смотрел на него. Нетрудно было заметить в его глазах упрек и тень раздражения. Остальные гриффиндорцы застыли рядом, мигом прекратив все свои разговоры. Гермиона тихо что-то буркнула себе под нос, а потом встала рядом с Гарри, с подозрением посматривая на Диггори. Тот усмехнулся. — Как поживаешь, Гарри? — спросил он, глядя мальчику прямо в глаза. — Отлично. А ты как? — невозмутимо ответил тот. Гарри не сомневался, что Седрик не рискнет касаться «той самой темы» в присутствии посторонних, и он не обманулся. Пуффендуец сощурился, оглядев Симуса, Дина, Невилла, Рона и Гермиону, полукругом стоящих рядом, холодным взглядом, и поджал губы. — Неплохо. Я хотел поговорить с тобой. — Не сейчас, — Гарри попытался обойти его, но Диггори схватил его за локоть и крепко стиснул в своих пальцах. — Когда же? — спросил он. Что-то в его глазах заставило Гарри устыдиться своей грубости. Но в коридоре, освещённом факелами, нельзя верить теням и искрам, переиначивающим всё. — Позже. Пожалуйста. — Я найду тебя, — сказал Седрик, отпуская его. Жёсткость его голоса давала понять, что он устал ждать, и намерен всё разрешить как можно скорей. Гарри отвел взгляд и поспешил уйти вперед, надеясь, что его уход не расценивается как бегство. Хотя... это было бегством, как ни посмотри. Он понимал, конечно, что вечно прятаться не получится, что придется еще раз остаться наедине и прийти к решению, но малодушно пытался отложить это на самый дальний срок. — Чего он от тебя хочет? — обеспокоенно спросил Рон, когда они отошли от пуффендуйца подальше. — Требует помочь с испытанием? — Нет... — Он выглядит таким рассерженным, — испуганно пробормотал Невилл. — Я бы держался от него подальше. — Вот-вот! — согласился с ним Дин. — Не зря же он один из лучших учеников школы. Мало ли, какие заклятия он знает: проклянет Гарри — и пшик, нет конкурента. — Я сомневаюсь, что Седрик Диггори может дойти до подобной подлости, — сказала Гермиона. — Он очень вежливый и воспитанный. — Ага, и красавчик к тому же, — язвительно добавил Симус. Гермиона недовольно посмотрела на него и обиженно отвернулась. — Его дела с Гарри нас не касаются, — безапелляционно заявила она, ускоряя шаг. — Если Гарри не хочет рассказывать, то не стоит судачить об этом. Гарри был с ней согласен. Подруга оградила его от расспросов, и юноша, нагнав на лицо мрачное и задумчивое выражение, молча отправился в Башню. Конечно, он понимал, что рано или поздно друзья пристанут к нему, желая знать, что за таинственные дела он ведет с конкурентом, но до этого момента было достаточно времени, чтобы придумать оправдание. Но Гарри и позабыл об этом к ночи. Его терзали различные мысли, рассуждения, в голове роились планы и идеи, большинство из которых были или глупы, или навязаны его неумной юношеской порывистостью. Может, именно это послужило причиной того, почему всю ночь его мучили тревожные кошмары. Он запомнил только один из снов, самый яркий и пугающий. Во сне он стоял около кровати, застеленной шелковой простыней, и смотрел на девушку, лежавшую на ней. Это была Амели. Она, обнаженная и какая-то неестественно белая, отворачивала от него свое лицо, а ее волосы золотыми волнами рассыпались по черному шелку. Ее левая рука была прикована к спинке кровати — короткая цепь тянулась к ее запястью, охваченному серебряным браслетом с зелеными драгоценными камнями. Гарри потянулся к ней, желая помочь, и Амели вдруг резко обернулась. Гриффиндорец испугано отпрянул: это была вовсе не шармбатонка. На кровати лежал Малфой. Он скабрезно ухмылялся, а его руку удерживала привязанной вовсе не цепь, а ярко-зеленая змея, впивающаяся зубами в его предплечье. Драко засмеялся, и Гарри был уверен, что когда-то он слышал этот холодный шипящий смех, словно звучавший из далекого прошлого...