Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Темная дорога вела к Хогвартсу. Облака заслонили луну, и единственным светом были голубоватые огоньки фонарей, прикрепленных к каретам. Фонари чуть покачивались на холодном вечернем ветру, и Гарри видел, как смутные белые пятна ползут по силуэтам больших крылатых лошадей, похожих на скелеты. Фестралы тяжело дышали, почти не двигались, лишь их крылья иногда подрагивали, как будто кони хотели взлететь к черному небу. — Как холодно, — шепнула Гермиона, когда ребята вышли на платформу. С ее губ сорвалось облачко пара. Рон согласно замычал, поправляя мантию, а Гарри целиком и полностью погрузился в разглядывание фестралов, готовых везти повозки к громаде замка, скрытой в легком тумане. Окна-бойницы светились, будто далекие звезды. — Первокурсники, сюда, — раздался высокий женский голос. Гарри чуть повернул голову и увидел профессора Граббли-Дерг, стоящую чуть в отдалении и высоко поднимающую палочку. Ее Люмос разрезал тьму и отражался от черных волос, а маленькие силуэты первокурсников толпились вокруг нее. — Хагрид до сих пор не вернулся, — заметила Джинни. — Это же не значит, что он пострадал, да? — Вряд ли он может пострадать от какого-либо монстра, — произнес Рон. — Он любого приручит. — Возможно, его миссия просто потребовала больше времени, — сказала Гермиона. Девочка подпрыгнула на месте, а потом твердым шагом направилась к одной из карет. Та оказалась пустой, и компания тут же расселась по деревянным скамьям. С ними были Невилл и Полумна, с интересом прислушивающиеся к разговору ребят. Они ничего не знали о Хагриде. — Какая миссия? — спокойно спросила Полумна, переводя на Гарри взгляд своих распахнутых глаз. Ее волосы были спутаны, а в ушах качались редиски. — Ну, — Гермиона покосилась на Гарри, и тот, подумав секунду, кивнул. Он доверял Невиллу и Полумне и не хотел скрывать от них что-либо, — вероятней всего, Хагрид отправился к логову великанов, чтобы не дать Сами-Знаете-Кому завербовать их. — Ох, — Полумна чуть приоткрыла рот. — Тогда да, это требует времени. Но великанов найти не так сложно, как морщерогих кизляков, например, хотя есть неподтвержденная теория, что великаны умеют превращаться в карликов и прятаться под землей. Гермиона захлопала глазами, глядя на нее, а Джинни хихикнула. — Значит, он уже собирает армию, — задумчиво произнес Невилл, будто и не слыша комментария Лавгуд. Его полное лицо вдруг стало невероятно серьезным. — А мы? Где же армия Дамблдора? Гарри внимательно посмотрел на мальчика. Тот сидел, сжав руки на коленях, и так упрямо смотрел на остальных, будто ждал, что те немедленно отвергнут его идею о том, что Дамблдору тоже необходима армия. Что-то темное и печальное было в лице Невилла, всегда выглядящего добродушным и отзывчивым; это было непривычно и почти пугало. Гарри знал причину такого изменения в Долгопупсе и очень об этом жалел. — Мы — его армия, — твердо сказал Гарри. — И, если понадобится, мы будем учиться сражаться. Друзья подняли головы и посмотрели на юношу, видимо, пораженные твердостью его голоса и железной убежденностью. Каждый из них вдруг кивнул с серьезным видом, и Гермиона, сидящая рядом с Гарри, крепко сжала его руку. Остаток пути они провели в задумчивом молчании, очнувшись только тогда, когда кареты с лязгом остановились перед парадной лестницей. Ребята поторопились вылезти и уйти в холл, где было тепло и светло. Они тут же направились в Большой Зал. В Зале школьники уже рассаживались за четыре длинных стола. Вверху простирался волшебный потолок, неотличимый от облачного неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, сновавших по залу, и учеников, которые оживленно переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки. И опять Гарри заметил, что, когда он идет мимо, некоторые наклоняются друг к другу и перешептываются. Он стиснул зубы и постарался вести себя так, словно ничего не замечает и ему ни до чего нет дела. Полумна отделилась от них и отправилась за стол Когтеврана. Едва они дошли до стола Гриффиндора, как Джинни позвали друзья-третьекурсники, и она села с ними. Гарри, Рон, Гермиона и Невилл нашли себе четыре места подряд у середины стола. По одну сторону от них сидел Почти Безголовый Ник, факультетский призрак Гриффиндора, по другую — Парвати Патил и Лаванда Браун, которые поздоровались с Гарри как-то нарочито беззаботно и дружелюбно, не оставив у него сомнений в том, что перестали перемывать ему косточки лишь мгновение назад. Впрочем, у него на уме были более важные вещи: он смотрел на преподавательский стол. Дамблдор был там, он выглядел таким же спокойным, как и всегда, и беседовал с профессором МакГонагалл, не глядя на учеников. Грозный Глаз Грюм с равнодушным видом разглядывал зал, и его глаза двигались в разных направлениях. Ученики посматривали на него с опаской. Снейп тоже был там, но его внешний вид оставлял желать лучшего. Профессору зельеварения не пришлось бы прикладывать усилий, чтобы изобразить вампира: его кожа была болезненно-зеленоватой, под глазами залегли тени, а волосы свисали на плечи сосульками. Снейп явно много времени проводил над своими зельями, испарения которых могли быть достаточно опасными. — Он ужасно выглядит, — прошептала Гермиона, словно прочитав мысли Гарри. — По-моему, он не здоров. — Кто? — полюбопытствовал Невилл, сидящий по левую руку от Гарри. Он покрутил головой, ничего не понимая. — Грюм? Бабушка говорит, он всегда так выглядит... Что он тут делает, интересно... — Снейп, — прервав его, негромко пояснил Гарри, не отрывая взгляда от зельевара. Он не спешил оглядывать остальных учеников, зная, кого именно может увидеть в толпе. — Это не так уж плохо, — забормотал Невилл. — Может, зельеварение отменят? Конечно, Долгопупс не знал о том, какую роль играет Снейп в противостоянии Ордена и Волдеморта, и для него зельевар был лишь учителем, превращающим его школьную жизнь в ад, но Гарри все равно ощутил легкий порыв защитить Снейпа. Он сдержал его и промолчал, опустив взгляд: мальчику показалось, что его внимание к профессору стало очень заметным. Он сидел так до тех пор, пока зал не наполнился учениками, и старался не прислушиваться к разговорам вокруг. Наконец, дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором МакГонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах залатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез. Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор МакГонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила. Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчишку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь. Гарри на миг вспомнилось, какой ужас испытывал он сам, стоя на их месте в ожидании неведомого испытания, которое должно было определить, на каком факультете он будет учиться; сейчас этот страх казался ему таким неважным и глупым. Этот маленький первокурсник понятия не имел, что настоящий кошмар уже висит над Хогвартсом. Вся школа ждала, затаив дыхание. Разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:

В стародавние дни, когда я была новой, Те, что с целью благой и прекрасной Школы сей вчетвером заложили основы, Жить хотели в гармонии ясной. Мысль была у них общая — школу создать, Да такую, какой не бывало, Чтобы юным познанья свои передать, Чтобы магия не иссякала. «Вместе будем мы строить, работать, учить!» — Так решили друзья-чародеи, По-иному они и не думали жить, Ссора — гибель для общей идеи. Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья! Пуффендуй, Когтевран — вот подруги! Процветала единая эта семья, И равны были магов заслуги. Как любовь несогласьем смениться могла? Как содружество их захирело? Расскажу я вам это — ведь я там была. Вот послушайте, как было дело. Говорит Слизерин: «Буду тех только брать, У кого родовитые предки». Говорит Когтевран: «Буду тех обучать, Что умом и пытливы, и метки». Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки, Важно дело, а имя — лишь слово». Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки, Всех принять под крыло я готова». Расхожденья вначале не вызвали ссор, Потому что у каждого мага На своем факультете был полный простор. Гриффиндор, чей девиз был — отвага, Принимал на учебу одних храбрецов, Дерзких в битве, работе и слове. Слизерин брал таких же, как он, хитрецов, Безупречных к тому же по крови. Когтевран — проницательность, сила ума, Пуффендуй — это все остальные. Мирно жили они, свои строя дома, Точно братья и сестры родные. Так счастливые несколько лет протекли, Много было успехов отрадных. Но потом втихомолку раздоры вползли В бреши слабостей наших досадных. Факультеты, что мощной четверкой опор Школу некогда прочно держали, Ныне, ярый затеяв о первенстве спор, Равновесье свое расшатали. И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба, Что к былому не будет возврата. Вот какая шла свара, какая борьба, Вот как брат ополчился на брата. И настало то грустное утро, когда Слизерин отделился чванливо, И, хотя поутихла лихая вражда, Стало нам тяжело и тоскливо. Было четверо — трое осталось. И нет С той поры уже полного счастья. Так жила наша школа потом много лет В половинчатом, хрупком согласье. Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять, Чтобы всем новичкам в этой школе Для учебы и жизни места указать, — Такова моя грустная доля. Но сегодня я вот что скажу вам, друзья, И никто пусть меня не осудит: Хоть должна разделить я вас, думаю я, Что от этого пользы не будет. Каждый год сортировка идет, каждый год... Угрызеньями совести мучась, Опасаюсь, что это на нас навлечет Незавидную, тяжкую участь. Подает нам история сумрачный знак, Дух опасности в воздухе чую. Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг, Врозь не выиграть битву большую. Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал, И ничем мы спасенье не купим. Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал. А теперь к сортировке приступим.

Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но на этот раз — Гарри не помнил, чтобы такое случалось раньше, — они сопровождались тихим говором и перешептываниями. По всему Большому Залу ученики обменивались репликами с соседями, и Гарри, хлопая вместе со всеми, прекрасно понимал, чем вызваны всеобщие толки. — Разошлась она что-то в этом году, — сказал Рон, удивленно вскинув брови. — Не то слово, — согласился Невилл. — Наверное, она подслушивает разговоры в кабинете Дамблдора... Тут он увидел, что профессор МакГонагалл, которая должна была теперь выкликать первокурсников, смотрит на шепчущихся испепеляющим взором, и замолк. Шепотки разом утихли. Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырех факультетов, профессор МакГонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и начала называть имена. Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. В паузах между выкликиванием имен и решениями Шляпы до Гарри доносилось громкое урчание в животе у Рона. Наконец, Финик Ярд — тот самый дрожащий мальчик — был зачислен в Когтевран, и профессор МакГонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Встал директор школы, профессор Дамблдор. Гарри был рад видеть его высокую фигуру, стоящую около преподавательского стола. Это было неизменной частью каждого учебного года и вселяло успокоение. Гарри больше не питал иллюзий насчет всемогущества Дамблдора, однако внутри него жило упрямое чувство, что профессор сможет защитить Хогвартс. — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия. Его глаза почти светились, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки! Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком. — Кла-асс, — простонал изголодавшийся Рон и, потянувшись к ближайшему блюду с отбивными котлетами, стал наваливать их себе на тарелку под тоскливым взором Почти Безголового Ника. Гарри тоже потянулся к еде. Гермиона обеспокоенно поглядывала на Дамблдора. — Думаешь, он скажет что-нибудь о Сам-Знаешь-Ком? — спросила она, наклонившись к Гарри. Рон что-то замычал, но из-за еды, набитой в рот, он не мог принимать участия в беседе. — Уверен в этом, — кивнул Гарри. Гермиона пожевала губу и положила себе в тарелку немного салата. Они молча ели. Почти Безголовый Ник упорхнул от них к первокурсникам, начав свою привычную демонстрацию почти-отрубленной головы. Гарри до сих пор думал, что это крайне мерзкое зрелище, но теперь, кинув беглый взгляд на призрачные очертания шеи Ника, он вспоминал ужасающие картины. Юноша старался не думать о том, что произошло около полуразрушенного домика, но эта страшная рана напомнила ему. Гарри мотнул головой и с такой жадностью набросился на отбивные, будто не ел целую неделю. Он не прислушивался к тому, о чем говорили ребята вокруг, лишь пару раз отвлекался на смех Лаванды и Парвати и не смотрел по сторонам. Гриффиндорец прекрасно понимал, что ведет себя глупо и не сможет целый год прятаться от неприятных встреч, но отчаянно хотел сохранить секунды спокойствия. Вскоре ученики покончили с едой, и золотые тарелки и кубки опустели. Дамблдор вновь поднялся, и в Зале воцарилась тишина. Лишь за столом Слизерина, к которому Гарри сидел спиной, еще кто-то разговаривал. — Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — сказал Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Нахождение вне факультета после отбоя также запрещено, и наш смотритель, мистер Крайфер, будет бдительно следить за соблюдением этого правила. У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады приветствовать профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами, пока профессор Хагрид не вернется. Я также с удовольствием представляю вам профессора Грюма, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств. Раздались аплодисменты, звучащие в основном с Гриффиндорского и Пуффендуйского столов. Слизеринцы демонстративно держали руки под столами, а когтевранцы лишь сдержанно похлопали. Грюм и бровью не повел от такого прохладного приветствия, Грозный Глаз продолжал сидеть с таким видом, будто происходящее никоим образом не касается его. Иногда он доставал из кармана флягу и делал приличный глоток. — Набор в команды по квиддичу будет проводиться капитанами команд, все желающие, старше первого курса, могут записаться на отборочные испытания. В этом году в Хогвартсе пройдет ряд проверок для учителей и учеников, и каждый учащийся должен быть готов к тому, что его могут вызвать на специальное собеседование. Я надеюсь, каждый из вас пройдет его достойно. Призываю всех с уважением и пониманием относиться к своим товарищам и помнить о том, что в Хогвартсе каждый, кто просит помощи, ее получает. А сейчас я желаю всем спокойной ночи и приятных снов. Дамблдор опустился на свое место, но Гарри еще пару секунд смотрел на него, ожидая, что директор вновь поднимется и скажет хоть слово о Волдеморте. Но профессора начали переговариваться, и продолжения речи явно не намечалось. — Он ничего не сказал, — шепнул Гарри, обращаясь к затылку Невилла. — Почему он ничего не сказал? — Может, чтобы не сеять панику? — предположила встревоженная Гермиона. — Сейчас такая сумятица творится, вероятней всего, он решил не устраивать разборки и тут, в Хогвартсе. Гарри признал, что это логичный вывод, к тому же его слова и слова Дамблдора не раз печатались в газетах, и тихий гул вокруг него был доказательством того, что все ученики в Хогвартсе были знакомы с этими статьями. Но все-таки ему казалось неправильным то, что этот ужин прошел так, будто Волдеморт не стоит за воротами школы, — раздраженная злость росла в Гарри, когда он вспомнил про откровенное неверие и насмешки. Старосты увели первокурсников, и остальные ученики поднялись со своих мест. Шумной гурьбой они направились к выходу, а там разминулись, отправляясь к своим факультетам. Гарри ужасно повезло, что он сумел запрятаться между Невиллом и Роном и не столкнулся с компанией слизеринцев, которая совершенно магическим образом оказалась рядом. Правда, на гриффиндорцев никто даже не посмотрел, и Гарри успел заметить лишь высокую фигуру Малфоя, прежде чем тот в компании своих приятелей скрылся из виду. До Башни ребята добрались относительно быстро. Гарри мельком оглядел гриффиндорскую гостиную, сожалея, что он не может провести здесь побольше времени и насладиться возвращением в родное место: в гостиной было слишком много ребят, а самая горячая тема для обсуждений была ему прекрасно известна. Гарри, пожелав Гермионе спокойной ночи, убежал в спальню, не давая гриффиндорцам времени окликнуть себя. Рон и Невилл последовали за ним. — Думаешь, они верят статьям? — спросил Рон, как только дверь за ними закрылась. Их спальня совсем не изменилась за лето: те же красные пологи и бордовые покрывала, то же тепло и уют. Около кроватей были разложены вещи, а под одеялами наверняка лежали теплые грелки. Симуса и Дина еще не было. Гарри горько усмехнулся. — Кто-то верит, — уклончиво ответил он, подходя к своей, рядом с которой стоял его чемодан и пустая клетка для Букли. — По крайней мере, сейчас это не так уж важно. — Они не посмеют называть тебя лжецом, Гарри, — уверенно заявил Невилл. — Рано или поздно каждый поймет, что вы с Дамблдором говорили правду. — Главное, чтоб к тому времени не стало слишком поздно, — Гарри принялся копаться в своем чемодане, выуживая пижаму. Долгопупс еще какое-то время постоял посреди комнаты, а потом направился к своей кровати. Рон со странным видом поглядывал на них. — А что может случиться? — напряженным голосом спросил он. — Здесь, в Хогвартсе, безопасно. Если, конечно, слизеринцы не решат напасть на нас. — Может случиться что угодно, — негромко произнес Гарри. Он не был уверен, что друзьям стоит знать о том, что за зелье Снейп готовит для Волдеморта. Он хотел сказать Рону и Невиллу о том, что ученикам лучше овладеть боевыми навыками, отличными от тех, что преподают в Дуэльном Клубе, но в этот момент дверь открылась и в комнату вошли Дин с Симусом. Воцарилось неловкое молчание. — Привет, ребята, — нервно поздоровался Дин. Он растрепал свои темные волосы. — Как ваше лето? — Замечательно, — буркнул Рон, не отрывая взгляда от Симуса, который уставился на Гарри круглыми глазами. Его и без того тонкие губы сжались. — Ну, еще бы, — пробормотал он. — А мое лето было так себе. — Неудивительно, — с тем же выражением произнес Рон. Уизли знал со слов Невилла, как Финниган относился к происходящему, и был рассержен на мальчика. Симус с досадой посмотрел на него. — Ты, видимо, из этих, да? — выплюнул он с непривычной злостью. — Из кого? — опасно повысив голос, спросил Рон, поднимаясь со своей кровати и делая шаг к гриффиндорцу. Тот сжал кулаки. — Из тех, кто верит этому бреду! — Что, твоя мать, начитавшаяся Пророка, побоялась отпустить тебя в Хогвартс? — высоким, притворно-удивленным голосом полюбопытствовал Гарри, прерывая их перебранку. Симус резко повернулся к нему и покраснел. — Какой ты догадливый! Лучше скажи, на кой тебе понадобилось... — Симус, — Дин подошел к другу и крепко ухватил его за плечо. В его взгляде, брошенном на Гарри, было извинение и сожаление, — угомонись, достал уже. Финниган обиженно посмотрел на него, дернул плечом, развернулся и пошел к своей кровати. Гарри так и стоял, глядя на него и сжимая в руках пижамные штаны, — он ждал, что Симус выкинет еще что-нибудь, но тот, видимо, вознамерился игнорировать его теперь и злобно презирать. Впрочем, это более чем устраивало Гарри. Он знал, что это только начало и Симус — вовсе не последний в очереди тех, кто будет смотреть на него с неприязнью и опаской. Слова не шли на язык, и в спальне воцарилось неловкое молчание. Дин принялся расклеивать новые плакаты над своей кроватью, а Финниган демонстративно повернулся к Гарри спиной. Невилл растерянно поглядывал на мальчишек. Никто не проронил ни слова до тех пор, пока не пришло время отбоя. Гарри пожелал всем спокойной ночи и быстро задернул полог, тут же накладывая на него Заглушающие Чары. Он не мог контролировать свои приступы и не хотел пугать ребят: его и так уже называли сумасшедшим, и юноше не хотелось, чтобы ситуация усугубилась. Симус бы точно растрепал об этом всей школе. Сна, конечно, не было ни в одном глазу. Гарри сел и достал Карту Мародеров, которой за лето ни разу не пользовался. Чернильные змейки поползли по пергаменту, очерчивая территорию школы. Глядя на это, мальчик не мог поверить в то, что он вернулся, что он снова в Хогвартсе, — казалось, реальность вот-вот рассыплется и он вновь окажется в пыльном доме на Гриммо 12. Гарри никак не мог вместить в себя атмосферу Хогвартса — замок будто бы не принимал его обратно. В конце концов, три месяца назад он уже попрощался со школой, решив, что больше никогда сюда не вернется. Юноша погладил теплую ткань полога: он скучал. Карта не сказала ему ничего нового. Гарри нечего было искать, наоборот, знакомые имена причиняли ему боль. Через пару минут он убрал Карту под подушку и постарался улечься поудобней. Нужно было смириться с мыслью, что этот Хогвартс — новый для него, потому что теперь все совсем иначе. Когда утром Гарри и Рон спустились в гостиную, их уже ждала Гермиона. Девочка сидела на диванчике рядом с камином и перебирала книги в своей сумке. На доске появилось расписание уроков, и мальчики первым делом отправились к нему. — Вот же черт, — воскликнул Рон, прочитав уроки на понедельник для четвертого курса. — Два Снейпа подряд! Что может быть хуже сдвоенного зельеварения первыми уроками в понедельник? — Сдвоенное зельеварение, после которого идет сдвоенная трансфигурация, — вздохнул Гарри, ткнув пальцем в четверг. Он обернулся к Гермионе и тут же наткнулся на парочку любопытных взглядов. Это были девицы-второкурсницы, почти не скрывающие своих разговоров и интереса. Одна из них показалась Гарри довольно знакомой, и через пару секунд он вдруг вспомнил: это была Ромильда Вейн. Она настойчиво пыталась стать его девушкой, когда он учился на шестом курсе: из-за ее шоколада, пропитанного любовным зельем, Рон чуть не погиб. Впрочем, виной был не шоколад, а медовуха. Медовуха, отравленная Драко Малфоем. — У меня такое объемное расписание, — сказала Гермиона, поднимаясь со своего места. Она не обратила на девочек никакого внимания, хотя Ромильда покосилась на нее весьма раздраженно. Гарри мысленно закатил глаза. — Из-за сдвоенного зельеварения у меня повсюду сдвоенные руны! — Неужели ты жалуешься на нагрузку? — изумился Рон. Друзья направились к выходу из гостиной. Учеников утром было не так уж много, и Гарри почти смог позабыть о чужом назойливом внимании. — Вовсе нет, — поправила его Гермиона, — но сдвоенные руны — это не очень удобно. Нужно разбавлять знания, чтобы они лучше улеглись. К тому же, мы работаем в парах и иногда партнер попадается не слишком хороший. — Доброе утро, — весело поприветствовала их Полная Дама, когда ребята вышли в коридор. — Доброе, — отозвался Гарри. Мельком обернувшись, он увидел на картине спящую Виолетту и край бочонка, торчащий из-за рамы. — Не забудьте, что пароль изменился, — проговорила им Дама вслед. — Новый пароль: «Апельсиновая корка». — Надеюсь, в этом году у нас не будет проектных работ, — пожаловался Рон. — Я не хочу снова работать со слизеринцами. — Уверена, что будут, — почти радостно произнесла Гермиона. Друзья вышли к лестницам и чуть не столкнулись с группой когтевранцев, идущих от своей башни. Среди них была Чжоу, и Гарри невольно втянул голову в плечи. Гермиона тем временем продолжала разглагольствовать, ожидая, когда нужная лестница подъедет к ним: — Проектные работы очень важны, так как они показывают, насколько ты готов работать в команде и собирать материал по определенной теме. К тому же, это определенный вызов — ты же любишь азарт. — Не такой азарт, — вздохнул Рон. Когтевранцы с интересом посматривали на них, и он заметно стушевался. Наконец, нужная лестница плавно подъехала, и компания двинулась вниз. Вскоре они спустились на первый этаж, но до Большого Зала им пришлось идти вместе. Гарри чувствовал себя немного неловко: среди когтевранцев был незнакомый парень с черными волосами и голубыми глазами, который смотрел на юношу так пристально, будто пытался просверлить в нем дыру. Но в Зале они разминулись, и гриффиндорцы отправились к своему столу. Рядом с Фредом и Джорджем были свободные места, и Гарри постарался как можно быстрей плюхнуться на скамью под боком у Фреда. — Чего вы такие невеселые? — полюбопытствовал Джордж, старательно намазывая джем на тост. — У нас первыми уроками сдвоенное зельеварение, — пожаловался Рон. Он кинул взгляд на преподавательский стол и поджал губы. Гарри проследил направление его взгляда: Снейп присутствовал на завтраке. Он не выглядел лучше, но и заболевать и отменять уроки явно не спешил. Профессор медленно ел овсянку, и на его лице застыло выражение крайнего недовольства. Впрочем, причиной подобного состояния мог быть Грозный Глаз, с которым у Снейпа были весьма натянутые отношения и который занял должность, которую много лет хотел занять зельевар. — Не устал его рассматривать? — шепнул Фред Гарри на ухо, и мальчик тут же дернулся. — Я его не рассматриваю, — буркнул он. — Зато у нас сегодня Грюм, — похвастался Джордж. — Узнаем, каков он в преподавании. Ребята обсуждали уроки и завтракали до тех пор, пока не прилетела совиная почта. Гарри не ждал письма, но все равно поднял взгляд. Среди серо-бурой массы не мелькнуло ни одного белого пера, но Гарри успел уцепить взглядом черного филина, скользнувшего к столу за его спиной. Каким бы невыносимым ни было желание обернуться, Гарри сдержался. Он ощутил вдруг странное, щекочущее чувство предвкушения — юноша не знал, как смотреть Малфою в лицо. Почтовая сова принесла Гермионе Ежедневный Пророк. Положив в мешочек нужную сумму и проводив птицу взглядом, девочка развернула газету и тут же ахнула. Все, кто сидел рядом с ними, разом подались к ней, стремясь заглянуть через плечо и узнать, что за страшную новость принесло сегодняшнее утро. — «Крупный теракт в центре Лондона! Чья вина — маглов или волшебников?» — громко прочитала Гермиона заголовок. Гарри тут же напрягся и прижался к столу, его сердце заколотилось. — Читай вслух, — попросил Рон. Остальные закивали, а Невилл даже прекратил кромсать омлет, чтобы послушать. Гермиона развернула статью и начала читать: — Вчера в центре Лондона, на станции метро Вестминстер, произошел взрыв, в результате которого пострадало около двухсот человек. Работы по поиску людей под завалами не прекращаются, число погибших растет. Неизвестно, что послужило причиной взрыва и кто его устроил, — магловская полиция уже занимается расследованием, но пока что никаких улик не обнаружено, и это наводит на мысль, что в организации взрыва участвовали волшебники. Недавние события, касающиеся распространяющихся в магическом обществе беспокойных слухов, повлекли за собой череду неприятных последствий, и взрыв в главной части Лондона мог быть одной из них. Министерство Магии не собирается оставлять магловское правительство в беде: Министр Магии Корнелиус Фадж уже встретился с премьер-министром маглов и пообещал ему всестороннюю поддержку, если этот теракт был не единственным прецедентом и за ним последуют другие. Пока что волшебники из сектора по борьбе с неправомерным использованием магии и Аврората ищут присутствие магического поля на разрушенной станции, нахождение которого вызовет новую волну беспокойств в нашем обществе. Не так давно Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс и бывший глава Визенгамота, утверждал, что темный волшебник, именуемый себя Тем-Чье-Имя-Нельзя-Называть, воскрес из мертвых и продолжил свою антиправительскую деятельность, — в доказательство мистер Дамблдор приводит показания юного Гарри Поттера и побег нескольких заключенных Азкабана, устроенный Сириусом Блэком. Многих взволновал вопрос: если работники Министерства обнаружат следы магического вмешательства на станции Вестминстер, не будет ли это значить, что мистер Дамблдор и Гарри Поттер были правы? Министр Магии Корнелиус Фадж призывает всех сохранять спокойствие, напоминая, что волшебники, нападающие на маглов, встречались во все времена, и это вовсе не означает возвращение Того-Чье-Имя-Нельзя-Называть. Люциус Малфой, недавно подвергавшийся клевете со стороны Гарри Поттера и благополучно обеливший свою репутацию, готов материально помочь следствию и пожертвовать деньги на восстановление станции, если окажется, что она была разрушена волшебниками... Гермиона вдруг резко прекратила читать и с такой силой хлопнула газетой по столу, что ее кубок с соком закачался и не упал лишь потому, что Невилл вовремя его подхватил. — Все ясно, — яростно произнесла Гермиона, отодвигая от себя газету. — Все ясно! — Что тебе ясно, Гермиона? — спросил Фред. — Я уверена в том, что этот теракт — дело рук Сами-Знаете-Кого, — зашептала Гермиона, наклонившись к столу. Все, кто сидел вокруг, тоже наклонились, и только Симус отодвинулся в сторону. Он посмотрел на заинтересованного Дина как на предателя и отвернулся. — И я думаю, автор этой статьи остановился в шаге от того, чтобы объявить, что это Гарри с Дамблдором устроили этот взрыв. — Но ведь это бред, — воскликнул Невилл. — Никто не поверит в то, что это дело рук Дамблдора! И уж тем более Гарри! — Поверят, если люди вроде Люциуса Малфоя будут контролировать то, что выходит в прессу, — Гермиона ткнула пальцем в газету, попав ровнехонько в лицо Фаджа на обложке. — Этот взрыв может быть не последним. — Метро — это поезда под землей? — спросил Рон. Гарри кивнул, а Фред и Джордж, внимательно слушающие Гермиону, покачали головами. — Почему именно это место? Гермиона округлила глаза, взглянув на приятеля. — Рон, это же один из главных центров города! На станции Вестминстер находится здание магловского парламента! — И Биг-Бен, — негромко вставил Невилл. — Думаешь, Волдеморт хотел уничтожить парламент? — спросил Гарри, не обращая внимания на то, как все вокруг вздрогнули. — Тогда он бы взорвал парламент, — разумно предположил Джордж. — А может Сами-Знаете-Кто тут ни при чем, — вдруг вставила Лаванда. — Магглы постоянно что-то взрывают. Гермиона задумчиво пожевала губу. — Посмотрим, что они напишут в следующем выпуске, — она посмотрела на Гарри, и юноша понял, что их мысли схожи. Слишком много совпадений. Волдеморт бы не прошел мимо своей слабости: он любил убивать. Гарри кинул взгляд в сторону преподавательского стола. Большинство профессоров тоже держали в руках Ежедневный Пророк и обеспокоенно переговаривались. Только Грозный Глаз хранил молчание, и оба его глаза — и обычный, и магический — были устремлены прямо на Гарри. Гриффиндорец мотнул головой и отвернулся, ощутив, что чужое внимание сжимает его со всех сторон. Он поднял взгляд на пуффендуйский стол, к которому сидел лицом, и совсем не удивился, наткнувшись на тяжелый, внимательный взгляд. Седрик Диггори и его извечный красноволосый друг сидели рядом. Перед ними тоже лежал Ежедневный Пророк, и красноволосый то и дело шептал что-то Седрику на ухо и бил ладонью по газете. Но Гарри почти не обращал на него внимания: он смотрел только на Седрика и пытался понять, о чем тот думает. Лицо Диггори было непроницаемым, только меж бровей залегла крошечная складка — взгляда он не отводил, словно расплачиваясь за все те дни, которые Гарри его не видел. Гриффиндорец совсем не к месту вспомнил, что подобная ситуация была между ними в начале третьего курса: сейчас все просто было серьезней и тяжелей. Все изменилось, и между ними стояли смерть и предательство, а не взаимное смущение от возбуждения в ванной. Гарри отстраненно отметил, что за лето Седрик стал еще красивей, — это не помогло ему сохранить внутренний покой. Наконец, Диггори повернул голову, и Гарри быстро, будто испугавшись, отвернулся. — Ты должен спросить об этом у Дамблдора, — зашептала Гермиона так тихо, что только Гарри и Рон могли ее слышать. — Или у Снейпа. — Даже если мы узнаем правду, это никак не поможет остановить Волдеморта, — Гарри вообще не представлял, что может им помочь. — Мы будем знать правду — иногда этого достаточно, чтобы бороться. Может, Орден сможет установить дежурство или еще что-нибудь... — Я спрошу, — пообещал Гарри, чтобы прервать поток рассуждений. Его это угнетало, потому что юноша знал, что успех кампании против Волдеморта целиком и полностью зависит от него. Он не хотел лишний раз вспоминать об этом. Реакция на произошедшее в Лондоне была неоднозначной. Большинство, как и Лаванда, отмахивались, сбрасывая происшествие на периодические катастрофы в мире маглов, виной которым часто становились религия или политический протест, но кто-то, округлив глаза, обращал внимание на череду странных совпадений. Многие гриффиндорцы были на стороне Гарри, но и среди них были такие, как Симус. Когтевранцы с явным недоверием и холодностью косились на Гарри, а пуффендуйцы, кажется, до сих пор злились из-за Турнира. Гарри точно знал одно: всему Слизерину известна правда. И, конечно, студенты змеиного факультета не собирались показывать этого. Рон и Гарри отправились обратно в Башню, чтобы забрать свои сумки, а Гермиона побежала в библиотеку, надеясь успеть найти нужную литературу до первого урока. — Потом все разберут, — объяснила она. Гарри решил, что подруга скрывает что-то от них, но у него не было желания разгадывать причины ее поступков. Путь до Башни Гриффиндора был неблизким, и ребята поспешили к лестницам. Опаздывать в первый день к хмурому Снейпу было чревато неприятными последствиями. Гарри и Рон так спешили, что пришли к кабинету зельеварения даже раньше положенного. В подземельях было прохладно и пахло чем-то кислым. Гермионы еще не было, но остальные гриффиндорцы уже были на месте и ждали, когда Снейп откроет дверь. Они со скучающим видом жались к одной из стен, вяло пролистывая учебники и болтая, в то время как у другой стены стояли слизеринцы. Они насмешливо посмотрели на Гарри, когда тот спустился с лестницы: мальчик ожидал, что над ним будут насмехаться, и никак не отреагировал, но он не был готов к тому, что Малфой, встречу с которым он невольно представлял раз за разом, на него даже не взглянет. Гарри понадобился всего лишь секундный взгляд на него, чтобы дом на площади Гриммо отпустил юношу и тяжелые руки Хогвартса опустились на плечи. На мгновение ему показалось, что сейчас все вернется на круги своя, что привычная школьная жизнь обрушится на него, словно водопад, но этого не происходило. Малфой не поворачивал головы, и весь его образ — весь он — был незнакомым и чужим. Драко стоял, привалившись к стене, чуть согнув одну ногу и скрестив руки на груди, и с неприятным выражением на лице слушал Нотта. Тот говорил совсем тихо, но торопливо, и Малфой то и дело морщился и раздраженно сдувал прядь, выбившуюся из его идеальной прически, делающей его взрослей и строже. Он, и правда, вырос, плечи стали шире, а черты лица заострились, — Гарри вдруг понял, что никак не может вспомнить, как выглядел Драко в их последнюю встречу, как будто этот Малфой, гораздо более реальный, затмил того. Как будто это были разные люди. — Как думаете, о чем они говорят? — зашептал Рон, обращаясь одновременно и к Гарри, и к Невиллу. Долгопупс пожал плечами: перед зельеварением он явно не был настроен на размышления. Как и Гарри, который принялся упрямо разглядывать свои ботинки, приводя мысли в порядок. Все было правильно. Гермиона пришла за пару секунд до того, как Снейп неожиданно распахнул дверь, будто надеясь прибить ей кого-нибудь. Он оглядел собравшихся учеников тяжелым черным взглядом и запустил в кабинет, пропахший зельями и за лето ставший еще более мрачным и пугающим. Гарри сел на свое привычное место рядом с Роном. Остальные тоже расселись. Снейп какое-то время молча стоял перед классом. Никто не рисковал перешептываться и переглядываться, но он все равно ждал чего-то. Повисла такая глухая тишина, что Гарри казалось, будто он слышит, как бьется сердце Рона. Наконец, Снейп заговорил: — Надеюсь, никто из вас не думает, что, получив удовлетворительную оценку в прошлом году, вы овладели искусством зельеварения на должном уровне? — он оглядел класс с таким недовольным видом, будто ждал, что кто-то сейчас вскочит и признается, что думает именно так. — В этом году мы будем работать только с ядами, и я сильно сомневаюсь в том, что хотя бы половина из вас справится с заданиями на должном уровне. Все, что мы пройдем на этом курсе, будет включено в экзаменационные вопросы на СОВ, которые ваш курс будет сдавать в следующем году. Хочу напомнить, что те, — Снейп прожег Невилла взглядом, — кто решил, что если не сдавать выборочный ЖАБА по зельеварению, то и учить предмет не нужно, глубоко заблуждаются: большинство магических университетов запрашивают зельеварение как одну из основных дисциплин, — Снейп снова замолк. Гарри таращился на него, не зная, чем еще занять себя: все слова о важности зельеварения пролетали мимо него. — Сегодня вы начнете варить Румынское зелье, приготовление которого занимает две недели, и антидот к нему. Румынское зелье известно тем, что оно медленно омертвляет ткани человека или животного, в чей организм оно попало. Антидот к нему сходен с зельем, которое пьют вампиры, чтобы больше походить на людей и ненадолго уменьшить тягу к крови. Когда вы приготовите это зелье, то проверите его на мышах. Гермиона вздрогнула. Гарри и Рон быстро переглянулись, и каждый подумал об одном и том же: подруга уже готова разразиться тирадой в защиту мышей. Снейп взмахнул волшебной палочкой, и вся доска разом оказалась исписана плотными строчками рецепта. — Список ингредиентов вы найдете на седьмой странице учебника, последовательность действий на доске. Вашим домашним заданием будет написать эссе о свойствах Румынского зелья, включающее историческую справку и подробности применения в наши дни. Снейп вернулся за свой стол, а ученики, страдальчески вздохнув, поплелись к шкафчикам с ингредиентами. — Если по вашей вине умрет хоть одна мышь, — тихо, но твердо произнесла Гермиона, посмотрев на Гарри и Рона тяжелым взглядом. Невилл спрятался за ее спиной, — то вы у меня только и будете делать, что писать эссе! — Да хорошо, хорошо, — Рон тут же принялся листать учебник, громко шурша страницами. Приготовление зелья было делом долгим и неинтересным. Гарри казалось, что иногда он просто отключался и засыпал, автоматически нарезая очередную траву или несчастного жука. Рядом бубнил Рон, у которого опять что-то не резалось, а за ним Гермиона шепотом читала Невиллу лекцию о том, что он сделал не так и почему зелье фиолетовое. У него даже не было сил смотреть по сторонам: Малфой сидел у дальней стены, а в проходе обосновалась Паркинсон, так и норовившая пихнуть Гарри локтем. Приятного было мало. Лишь в середине урока Гарри, отправившийся за новой порцией панцирей скарабеев (прошлую он испортил, не заметив, что толочь нужно было вместе с «красными орешками»), заметил кое-что, нарушившее его тоску на уроке. Проходя мимо стола Снейпа, он кинул быстрый взгляд в записи, которые тот просматривал, изредка что-то помечая: листы пергамента были испещрены формулами, смутно напоминающими химические, и быстрыми, резкими рисунками, изображающими силуэт человеческой головы. Один из листов, отложенный в сторону, был особенным: в самом конце красовалась надпись, обведенная несколькими жирными линиями. Гарри невольно замедлил шаг, вытягивая шею, но тут же наткнулся на раздраженный взгляд профессора. — Минус десять баллов с Гриффиндора, Поттер, — сухо бросил тот, — за излишнее любопытство. Лучше направьте свое рвение на достижение удовлетворительного результата. Гарри прищурился и поджал губы, но промолчал. Он забрал все необходимое из шкафчика и вернулся к своему столу, по дороге чуть не столкнувшись с недовольным Забини. Блейз вытащил из шкафа какую-то черную банку, показавшуюся Гарри смутно знакомой, и потопал обратно. — У нас что, минус? — спросил Рон, не обративший на Забини никакого внимания и косящийся в сторону Снейпа. — Мы еще ни одного балла не заработали. — Бывает, — вздохнул Гарри. Баллы его не волновали, и до конца урока он думал только о листе, который увидел. Отчего-то юноша был уверен в содержимом, но его поражало то, что Снейп работал даже на уроках. Насколько безнадежным было его положение? Это очень волновало Гарри, но у него была надежда, что та последняя запись означала успех. — Спроси у него про газету, — шепнула Гермиона, когда они начали разливать результаты по колбам, чтобы убрать в дальний шкаф. Гарри был доволен тем, что у него получилось: зелье было сероватым, и мальчик посчитал, что этот оттенок и означает «отливающий сталью». Правда, на вид зелье Гермионы отливало сталью чуть сильней, но его зелье хотя бы не было зеленым, как у Симуса. — Ладно, — Гарри не был уверен, что это хорошая идея, но все равно решил попытаться. Он так давно не оставался после уроков, чтобы спросить что-нибудь у Снейпа, что этот момент показался ему отражением прошлого. И он остался сидеть. Снейп не поднимал головы, а студенты, проходящие мимо, косились на него, не оставляя сомнений, что уже за дверью они начнут перемалывать ему косточки. Гарри опустил лицо, когда мимо него прошли Малфой и Паркинсон; он вздрогнул, на секунду ощутив колыхание воздуха. Гриффиндорец не знал, как ему относиться ко всему этому, он никогда еще не бывал в подобной ситуации. Но, видимо, Драко принял решение просто не видеть его, раз уж вести себя так, как во времена их вражды, не получалось. Гарри, наверное, в сотый раз сказал себе, что это правильно. Ему просто нужно было думать о других вещах, не вспоминать о злополучном третьем курсе, превращавшем его жизнь то в Рай, то в Ад. Однако ему не давала покоя мелкая, но острая мысль: под крышей Гриффиндорской Башни, в спальне, на самом дне чемодана он хранил броню Малфоя. И Драко не мог просто забыть об этом. — Профессор, — подал Гарри голос, когда даже через три минуты после того, как класс опустел, Снейп не обратил на него внимания. Юноша всем телом ощущал волны раздражения, идущие от него. — Что вам нужно, Поттер? — тот непривычно резко отбросил от себя перо. Гарри поджал губы: он вовсе не хотел становиться тем, на ком Снейп таки сорвет свое плохое настроение. — Уверен, Вы читали газеты. — С этой проблемой Вам нужно идти к Дамблдору, а не отвлекать меня от работы, — глубокий голос Снейпа стал тихим и почти шипящим. — А я не хочу идти к Дамблдору, — Гарри встал со своего места, схватив сумку, и подошел к первой парте. Все было так, как и раньше, но в то же время все было совсем по-другому. — Вы можете ответить мне? — Вы не задали вопроса. — За этим стоит Волдеморт? Снейп посмотрел на него так, будто Гарри сморозил невиданную глупость. Он быстрым движением достал из кармана палочку и наложил на дверь Заглушающие чары, а потом осторожно прикоснулся пальцами к переносице. Гриффиндорец совсем не подумал о том, что Снейп, вероятно, болен и ему не стоит сердиться. — Такой вопрос мог бы задать Долгопупс, а не Вы. Гарри бы оскорбился, если бы внезапно эта тема не стала важна для него. — Он чего-то добивается? Или это просто... убийства? — Вы думаете, Темный Лорд делится со мной планами? Если Вы не забыли, я сейчас нахожусь... на испытательном сроке. — Я ни за что не поверю, что Вы не разузнали все, что могли, — твердо сказал Гарри. Снейп внимательно посмотрел на него, нахмурившись и чуть сморщив нос. — Я разузнал все, что мог, — наконец проговорил он, — но эти знания не помогут ни предотвратить следующие нападения, ни как-либо изменить ситуацию. Сейчас Темный Лорд не будет устраивать массовые убийства ради удовольствия, Вы должны это понимать — все его действия служат определенной цели. — Он хочет выставить это в таком свете, чтобы люди начали думать, что к этому теракту имеет отношение Дамблдор? — У вас логика гриффиндорца, Поттер, но мисс Грейнджер верно уловила направление. Гарри стушевался. В прошлом Волдеморт не делал ничего подобного, и он не представлял, как можно остановить его. Мысли юноши всегда были сосредоточены только на Томе Реддле, на точечном его уничтожении, а глобальные военные и политические действия были для него чужды. — И.... что же делать? — спросил он скорей у письменного стола, чем у Снейпа. Но ответил все-таки зельевар: — Вам — ничего. Оставьте подобные заботы Дамблдору и старайтесь использовать свою уникальную связь, чтобы узнать хоть что-нибудь о крестраже. — Вы не верите, что я смогу это сделать? — Я вообще не слишком убежден в Ваших талантах, — уголок губ Снейпа искривился, но тон его голоса чуть изменился, — но если кто и может достать решение этой проблемы из воздуха, то только Вы. Гарри опустил голову, задумавшись. Наверное, он отнимал у Снейпа драгоценное время, но тот терпеливо ждал, глядя на него. Все-таки он был преподавателем. — А Ваше зелье? — Гарри резко поднял лицо и посмотрел на стопку пергаментов. — Какую роль оно играет? — Достаточно важную, но не решающую, — зельевар взглянул на лист, что лежал перед ним. — И когда оно будет готово? Снейп посмотрел Гарри прямо в глаза. Юноша ощутил странную тягу и давление, как будто что-то сжало его со всех сторон, — он словно и забыл, какими страшными и поглощающими могут быть глаза его профессора. Снейп был болен, но его взгляд был все таким же твердым и невозмутимым. — Оно готово.