Просто будь со мною рядом

- Привет, - Терри вошел в квартиру, и Элиза очнулась от мыслей. Она спешно убрала "Дневник" и вышла навстречу молодому человеку. - Привет! - Как дела? Как работа? - Спросил Террус. - Работа... Ох, я не успела, устала и не могла больше шить. Элиза и сама не поняла, как эта ложь вдруг так быстро сорвалась с языка. Терри, конечно, успокоил ее, что волноваться не о чем, и костюмы могут подождать. Элизе стало стыдно, но последнее, что она хотела сделать - это рассказать, что она начала писать роман. Во-первых. сам сюжет слишком автобиографичен, и она не хотела его обсуждать. Она просто хотела писать для себя, чтобы вылить на бумагу свою злость и отчаяние. Зачем Терри знать про это? А завтра она будет шить вдвое больше, чем вчера, и быстро все наверстает. - А у тебя как дела? Как в театре? - В театре - хорошо, - ответил молодой человек и улыбнулся. Да - в театре у него сейчас все было хорошо. Но завтра нужно нанести визит к Сюзанне, и это камнем лежало у него на душе. Он не мог быть счастливым, зная что Сюзанна, оскорбленная его игнорированием и одинокая, униженная отсутствием каких-либо объяснений - письменных или устных, так долго ждет его. "Она такого не заслуживает" - в который раз уже сокрушенно думал Терри. "Она такого не заслуживает" - были последние его мысли, перед тем, как погрузиться в сон. А Элиза не спала. Хотя она ужасно устала, но мысли так и стучали в голову, слова складывались в предложения, а предложения - в абзацы, события в будущем романе развивались в ее голове с фантастической скоростью. Девушка встала и, включив ночник, и потянулась к чернилам, только тогда вспомнив, что они закончились. Ничего, она утром купит новые, и ее история ляжет на бумагу! ...Сюзанна смотрела в окно невидящим взглядом. Терри стоял недалеко от нее и молчал. Да, несмотря ни на что она приняла Терри у себя. Да, мама говорила, да и она сама себе говорила тысячу раз, что после того, что он сделал, сказал, после этого затяжного молчания, она просто не будет себя уважать, если впустит Терруса Гранчестера в свой дом. Но она никогда не могла на него злиться долго. Никогда. И в этом была ее слабость. Она до боли любила его, до безумия, до дрожи... Он так долго не был у нее. Она так долго не видела его лицо, не слышала его голос... Не касалась его... Она боялась, что он ушел навсегда, и больше не вернется. Что его могло удержать? Он остался с ней из жалости, и это было уже всем понятно. Если бы его кто и осудил, все равно никто не мог бы его заставить к ней вернуться. Она не была его женой, да и просто подругой тоже не была. Да, работали вместе, ездили на гастроли. Позавчера она так и подумала, что Терри больше не вернется, и ужас сковал ее тело. После того скандала он не пришел, не пригласил ее на премьеру, и еще целая неделя прошла. Она уже почти отчаялась, и вот он... Звонит в дверь ее дома... Не было такой силы на свете, которая бы заставила ее не открыть ему дверь! Но в присутствии Терри, вместо того, чтобы сказать, как сильно она его любит, как рада его возвращению, как она ждала его, как она жадно читала о нем газетные заметки, вместо того, чтобы поздравить его с успехом. она вела себя совершенно иначе. Как будто что-то сильнее ее начинало все портить, горло перехватывало слезами, она превращался в капризного ребенка, в маленькую истеричку, бросала оскорбления, обидные слова, чтобы просто услышать от него: "Сюзанна, что бы ты не сделала, я все равно люблю тебя". Но Терри ничего не говорил, только молчал, переносил ее слова как некое подобие пытки, на которую он сам себя обрекал. И это мученическое молчание заводило ее еще больше. - Почему ты не пригласил меня на премьеру? Из-за того, что я больше не могу играть в театре? Ты стесняешься меня? Молчание. - Терри! - Нет, конечно, нет. - Тогда почему?! Молчание. - А ее ты пригласил? - Нет. Он ответил слишком быстро, и Сюзанна сразу же заподозрила неладное. - Я знаю, ты пошел с ней, ведь она богатая, из высшего общества. Училась с тобой в колледже. Вам есть о чем поговорить - она веселая и здоровая. Она не жалуется и не плачет, как я. Опять это молчание! Мисс Марлоу чувствовала, что слезы уже текут по щекам, и не могла остановиться. - Зачем она живет у тебя? - зарыдала она в голос, теряя остатки самообладания. - Это твой ребенок? Что происходит, Терри? Почему ты избегаешь меня, за что? Почему ты не позвал меня на премьеру, если я тебе еще нужна? - Сюзанна... Он протянул ей платок, но не обнял, не поцеловал, не сделал ничего, чтобы мог сделать любящий мужчина. Она заплакала еще сильнее, комкая в пальцах белую ткань с инициалами "T.Granchester". Ее жизнь рушилась, а последнее октябрьское солнце ласково светило сквозь стекло окон, оставляя на полу квадраты света. Все было так буднично, так обычно... Девушка перевела дух и тихо спросила, чтобы нарушить, наконец, это страшное молчание. - Терри. Помнишь, я говорила тебе... Ты свободен, ты всегда можешь уйти. И однажды ты ушел. Я ничего не сделала, просто ждала тебя. И ты вернулся. Ты и сейчас...свободен. Я смогу это выдержать. Только, пожалуйста, не лги. Вот от твоей лжи я так устала, что больше не могу. Терри опять молчал. Сюзанна подумала, как они, наверное, забавно смотрятся со стороны - эдакий мученик и отвратительная истеричка. Да, он вынуждает ее, он вынуждает ее сделать это самой. Выгнать его в эту счастливую новую жизнь. И у нее не осталось сил, чтобы с этим бороться. - Терри, не приходи больше. Я прошу тебя. Если в тебе осталась хоть капля порядочности, не приходи. И сейчас оставь, пожалуйста, меня одну. Скоро вернется мама, а я не хочу, чтобы она вмешивалась. - Сюзанна, я... - Не приходи, Терри, - странно, но эти страшные слова вырвались у нее так легко. - Надо признать, что наши отношения завершились. Мы так не стали женихом и невестой, ты и сейчас от меня далеко. Я смогу это выдержать, только не приходи, не оставляй мне ложную надежду. - Я приду завтра. - Нет! Черт возьми, Терри, нет! - Она разозлилась. Сколько можно. Ей и так тяжело, а он опять хочет продолжать свое мученичество за ее счет. - Терри, если ты будешь настаивать, я попрошу маму, чтобы мы переехали. Это траты и хлопоты, можешь мне хотя бы этого не доставлять? - Я сделаю, как ты хочешь, Сюзанна. Она вздохнула, слезы высохли, ее душа сгорела дотла, но так было легче, чем это бесконечное мучение. - Прощай, Терри. Элиза дописала еще одну главу и потянулась. Звук открывающегося замка заставил ее подойти к двери. - Терри! На нем лица не было. Он сказал, что пошел в театр, неужели опять неприятности?! - Что случилось? - Да... Ничего, просто режиссер опять не в духе. Она поняла, что он солгал, но не стала выпытывать. - Терри, давай прокатимся, сейчас такая отличная погода. Она предложила первое, что пришло в голову. - Давай... Ему было все равно, что делать и куда идти. Молодые люди остановили экипаж с откидным верхом, Террус подал руку Элизе. Ее пальцы были перепачканы чернилами. - Ты писала письмо? - Да, написала матери, что со мной все хорошо. Она опять сказала неправду, но сейчас об этом не хотелось думать. Кучер хлестнул лошадей, и они понеслись по улицам Чикаго. Ветер был в лицо, унося с собой все тревоги и печали. Элиза непроизвольно вложила свою руку в ладонь Терри и сжала ее. Молодой актер обернулся на девушку. Элиза убрала волосы в пучок, и теперь ее лицо было открытым и жизнерадостным, совершенно непохожим на то, каким оно было раньше. Карие глаза блестели, она улыбалась проносящимся мимо прохожим, повозкам и машинам. - Быстрее, быстрее! - засмеялась она. Их повозка выехала на безлюдную улицу, и кучер еще больше увеличил скорость. Террус тоже сжал ладонь Элизы и засмеялся, сам не понимая чему. Он так давно вообще не смеялся, что и забыл каково это - смеяться без причины. Ветер трепал его волосы, и не хотелось думать ни о чем плохом. Просто ни о чем.