ПОЛУМРАК

Нудный и холодный дождь. Он моросил, незаметно пропитывая влагой перья. Отчаянный взмах, ещё – но меня несло вниз, прямо на морские волны. Я дернулся и открыл глаза. Заведенное кошмаром сердце успело сделать ударов пятнадцать, прежде чем я понял, что на краешке постели сидит Ассоль. С её пепельных волос капало прямо мне на ладонь. Маечка Ассоли тоже была пропитана водой, как и край одеяла и рукав пижамы, в которую я почему-то был одет. Странно мне было и то, что я лежу именно в пижаме (даже не держу дома такого!), и то, что при этом Ассоль - рядом. Пусть даже не лежит, пусть одетая, пусть грызет ноготь и сосредоточенно смотрит в кофейную чашку. Понимаете, что я хочу сказать? – если тут Ассоль, то пижамы на мне быть не должно. Вообще ничего быть не должно. И вообще, я должен был тогда в ванне проснуться. Ладно: она-то могла успеть одеться. Но я ведь спал? Она меня, что ли, одела? Оставив объяснение факта наличия пижамы на потом, я решил оторвать Ассоль от ногтя и от чашки. – Ложись ко мне, – попросил я, удивляясь про себя тому, как тихо и хрипло прозвучал мой голос. Ассоль радостно обернулась, хотела что-то сказать, но раздумала. Она отложила чашку – по всей вероятности, прямо на пол – и залезла под одеяло. – Джинсы бы хоть сняла, – шепнул я. – Где твое воспитание? – Перестань, – попросила вдруг она. – Тебе пока ничего нельзя. И посмотрела с такой жалостью, что я разинул рот, оставил молнию на её джинсах в покое и хотел уже сесть, чтобы затеять серьёзный разговор. Но не смог – руки подломились, и я рухнул обратно в подушку, задыхаясь и с интересом наблюдая перед глазами мерцающие черно-золотые круги. В ушах вдобавок к этому зазвенело, и в груди забухало – как минуту назад, когда я только проснулся. –Да что же это такое! – возмутился я, когда предобморочное состояние (а это было именно оно) слегка отпустило. – Это надо же было столько... Я умолк на полуслове и задумался. А действительно – сколько? И чего? И когда? Почему-то не вспоминались ни попойки, ни оргии. И так как мой собственный мозг не был в силах отыскать ответы, я обратился за информационной поддержкой к Ассоли, всё ещё глядящей на меня сочувственно с подушки рядом. Ассоль в ответ нежно прижалась ко мне всем телом. Выдержать это было довольно сложно, но я терпеливо и с особым вниманием выслушал её рассказ. Оказалось, что никакое у меня не похмелье и не переутомление после бурной ночи. Что валяюсь я тут, в своей постельке, уже почти неделю, не просыпаясь. Что ухаживает за мной Спиртос, который только сейчас ушел встречать Драпаньяна и Доса... – Встречать? – переспросил я и тут вспомнил про нашу экспедицию. – На вокзал? – Нет, они во дворце. У них аудиенция. У королевы. Но это секрет. – Значит, им удалось! – Что удалось? – Спиртос тебе разве не говорил? – Не-а, – сказала Ассоль. – А что, это так трудно – попасть на аудиенцию к королеве? – Трудно, – сказал я и стал придумывать, как бы мне перевести разговор на что-нибудь другое. То, на что бы больше всего хотелось перевести, было, как сообщила уже Ассоль (и что подтверждали черно-золотые круги) мне нельзя. Действительно, не слишком заманчивая перспектива – потерять сознание на самом интересном месте или даже до того, как начнется самое интересное. – Наверное, это потому трудно, – продолжала развивать опасную тему Ассоль, – что аудиенция секретная. Да, Араратик? – Да, – согласился я автоматически, безуспешно пытаясь придумать что-нибудь хитроумное и осознавая, что неделя болезни сделала меня тупым как пробка. – Спиртос так мне и сказал, – говорила моя русалочка, беря мою руку в свои и перебирая пальцы, сгибая их в своих нежных пальчиках и разгибая. – Про эту аудиенцию только я знаю, да ещё Спиртос, потому что это он мне сказал, а ещё Дос и этот мальчик. Ну и королева знает. А для всех остальных секрет. Интересно, а король... Тут я придумал и брякнул: – Слушай, а что ты там в чашке разглядывала? Ассоль ничуть не удивилась такому резкому переходу и гордо отвечала: – Гадала на гуще! – Ну и что, любит он тебя? Ассоль выскочила из постели, одернула маечку и взяла со стола сигарету. Я задумчиво погладил намокший угол подушки. – Давно ушел Спиртос? – спросил я, чтобы заполнить тягостную тишину. Ассоль не сразу ответила. Она докурила, глядя в окно и совершенно не глядя на меня, раздавила окурок прямо о подоконник и только потом произнесла самым холодным тоном, на какой способна русалка: – Не думай, что я тут дежурю добровольно, из каких-то сентиментальных побуждений. Меня попросил Спиртос. И вообще, мне надо в ванную, окунуться пора – а то высохну тут с тобой, и каюк. Я-то знал, что не совсем каюк – в худшем случае неделю проходит с чешуйчатыми ногами, пока вся чешуя не отшелушится... Но меня почему-то накрыло с головой волной раскаяния. Вышло, м-да, несколько грубо… Не стоило бередить давно забытую историю с Ихтиандром. Может, спросить ее про пижаму? – Ассоль, а ты не знаешь случайно, – начал я, задержав её на пороге своим вопросом. – Не знаешь, что это за кошмар на мне? И я брезгливо взялся двумя пальцами за воротник. – Это пижама твоего соседа, – сообщила Ассоль и стянула маечку – чтобы времени не терять. – Соседа? – переспросил я с видом умственно неполноценного. Ассоль уточнила: – Ну, – сказала она, вылезая из джинсов. – Он ещё тебе уколы делает. Хотя ты, конечно, не помнишь, ты же без сознания был. Твой сосед по площадке – Пётр Георгиевич! – А! – сказал я. Ассоль, сняв и трусики, на цыпочках побежала в ванную. –Не уходи! – крикнул я ей вслед. (Вдруг обидится и прямо из ванной через Полумрак сиганет ). –Куда я денусь! – весело крикнула она. – Я же твоя сиделка! Замещаю Спиртоса! Ассоль уже не злилась. Не умеют русалки обижаться надолго. Они вообще на глубокие чувства и длительные отношения не способны. Хотя… это теоретически. Потому что со мной, например, у Ассоли как раз длительные отношения. Насчёт глубоких чувств я не уверен. Но, если ей верить, она больше ни с кем не встречается с тех пор, как мы вместе. Да и я стараюсь держать себя в руках... Я расслабился и стал представлять, как она влезает в воду, окунается с головой, фильтруя скудную водопроводную воду жабрами. Но помечтать мне не дали – из кухни послышалась возня, звон, шипение, затем грохот. На пороге после всей этой симфонии появился Блад с заполненным шприцем в одной руке и комком ваты, пропитанной йодом – в другой. – Ты уже осмысливаешь происходящее? – поинтересовался он. Я кивнул. – Тогда сам откинь одеяло и повернись , – велел Блад, брызгая из шприца в воздух. – Это что? – спросил я, неохотно подчиняясь, и зашевелился на постели, с трудом меняя положение. – Витамины, – коротко отвечал Блад. – С некоторыми добавками… Не переживай, это нужно для восстановления и совершенно не противоречит принципам Мрачных. Нет, я не скажу, что это, уж прости… Лицо у Блада было при этом такое, что я передумал спрашивать. Однако он смотрел на меня с каменным лицом и чего-то ждал. - Мне как – прямо через пижаму колоть? – сварливо произнес капитан. Я понял и стянул штаны пониже. – Кстати, спасибо за пижаму, – сказал я, когда витамины (и неведомые мне и Мрачному дозору добавки) были введены в мое тело умелой рукой и, вероятно, приступили к благородному делу питания и поддержания жизнедеятельности. – Это была инициатива Спиртоса, – ответил Блад, уловив в моем голосе нотку капризного недовольства. – Он пожаловался, что ты спишь беспокойно, все время раскрываешься. Начал спрашивать, не заболеешь ли ты воспалением легких... В общем, я дал ему эту пижаму, чтобы успокоить. – А что это там на кухне грохнуло? – поправляя пижаму и ложась набок, спросил я Блада, про себя отмечая, как возрастает интерес к самым банальным происшествиям, когда болеешь и нельзя встать и посмотреть самому. – Это я стерилизатор на плиту опрокинул, – сказал Блад. – Неловкий стал. Возраст... да... – Да какой у вас возраст, Пётр Георгиевич! – возразил я вежливо. Блад не ответил, заботливо укутал меня, унес шприц, потом вернулся с грушей на блюдце. Он сел на табуретку, нарезал грушу на кусочки и стал меня ими кормить. Я так удивился, что послушно открывал рот, жевал и глотал. – Не боитесь, что вас дезертирами объявят? – спросил он вдруг. – А разве мы ещё не дезертиры? –У вас всё впереди... Блад вдруг помрачнел. – Ты прости меня за эту выходку, – сказал он тихо, глядя куда-то в стену. – Когда я тебе ребро срастил... Помнишь, что было? – Помню, – сказал я. – Да ладно, ничего... Я тогда сам как последний идиот... – Не смей, – прервал меня Блад. – Ты был прав. Ты не думал, что говорил, поэтому ты был прав. И спасибо тебе, что вытащил меня наконец из дому. Что избавил от тяжести этой дурацкой клятвы... Знаешь, за давностью лет даже клятвы... Как бы это сказать... Выцветают, теряют значимость... – Капитан, – прервал я его. – А я, правда, тут неделю валяюсь? Мне Ассоль сказала... – Правда, – Блад ответил не сразу, медленно возвращаясь от своих тяжких раздумий. – Но почему? Я же не магл какой-нибудь, я же дозорный, закалённый, тренированный и имеющий опыт! – Если б я знал... – Вы же врач! – Втыкать шприц умеет любая медицинская сестра, – возразил Блад, вспоминая о груше и скармливая мне последние кусочки с блюдца. – А сращивать переломы – любой пират. Отчего же это я вдруг врач? Да, бакалавр медицины образца семнадцатого века. Костоправ... А ответить на твой вопрос, возможно, сумеет Мрачный психотерапевт, если у вас, конечно, таковые имеются. – Но ведь... – Ребро я тебе, как полагается, срастил. В остальном, не считая синяков, ты был полностью здоров. – Это просто смешно! Со мной же такое сто раз было – и драки, и птицами всякими обрачивался и... Я вдруг остановился. – Что? – встревожился Блад. – Всё же было что-то не так, как обычно? Да? – Было, – отвечал я. – Я вспомнил. Это была оса. Не припомню, чтобы раньше я перекидывался в насекомое... И ещё, капитан, за минуту до этого перекидывания у меня была галлюцинация. – О! – Блад заинтересовался. – Ты принимал что-нибудь стимулирующее? – Только удары ногами. По голове. Это считается? – Да, если ты не Мрачный мушкетёр... Однако, любопытно, что ты видел? – Я видел Доса и Драпаньяна. Они были уже на пароходе и разговаривали. Кажется, обо мне... – И где ты был в этот момент? – В тюремной камере. В абсолютной темноте... – сказал я и уточнил. – В наручниках. – Интересно, – протянул Блад. – Но, возможно, у тебя была обычная галлюцинация, вызванная волнением за своих друзей. – А как же я тогда узнал про Спиртоса? – А как ты узнал? – А мне они сказали. – Кто? – Драпаньян с Досом. Когда разговаривали. На пароходе... В галлюцинации. К моему удивлению, Блад тут же расплылся в улыбке и закивал с видом врача, наконец-то обнаружившего причину странных болей у пациента и собирающегося провозгласить диагноз. – Кто говорил о галлюцинации? – провозгласил он. – Это была обыкновеннейшая Посылка… Как, ты ничего не знаешь про Посылку?.. Она возникает независимо от Полумрака. Мы, пираты, частенько пользуемся ею, когда нет возможности связаться через Полумрак, когда нет под рукой Интернета и обрезан телефонный провод... Капитан внезапно замолчал, прислушиваясь к собственной догадке, мелькнувшей у него в мыслях и отразившейся во взгляде, который он бросил на меня. Да, я тоже услышал и понял. И переспросил: – Вы, пираты? – я поднял брови. – Но ведь ни Дос, ни Драпаньян... Во взгляде Блада появился страх. – Вы научили Драпаньяна? – спросил я. – Нет, – отвечал Блад. – Кто–нибудь мог его научить? Его отец? – Нет... Этому научить невозможно. Кроме того, Драпаньян – не пират... Да вы же сами его проверяли, кровь у него брали, поправ все Конвенции! – с горечью воскликнул Блад. – Капитан, – проговорил я. – Может ли это делать ещё кто-нибудь, кроме пиратов? – Создавать Посылку? Нет, никто... Я тебя понял, Арарат... Ты думаешь, что Драпаньян всё-таки Дракон... Но я ничего не знаю о Драконах. И никто, мне кажется, не знает. – Допустим, – осторожно начал я. – Допустим, что Драпаньян создал эту Посылку для меня. Если так, то для чего? Что именно мог в ней передать? Только информацию? – Не знаю... Блад застыл, размышляя. Блюдце с потемневшей сердцевинкой груши лежало на его ладони, не шелохнувшись. Капитан прикрыл веками глаза и молчал. – Возможно ли, что Посылка... – я уже говорил сам с собой, озаренный догадкой и радуясь, что догадка эта правильная. – Содержит не только информацию, но и, в моем случае, умение превращаться в то, во что я не умею, скажем, в осу... Умение – или, возможно, часть силы того, кто создает Посылку? Как это делается, Блад? Наверняка Посылка всё же зависит от Полумрака, возможно, она – одно из свойств того же Полумрака, но не изученная... – Посылка не зависит от Полумрака, – сказал Блад, открывая глаза. – Она сама по себе. Пираты используют свою исключительную силу, создавая Посылку! Артур – не пират. Значит, он использовал какой-то другой источник силы. Тогда, возможно, он может оказаться Драконом. Или же... – Но вот, что я вам скажу, капитан. Если бы не эта Посылка, я бы до сих пор валялся в той камере, с целой коллекцией свежих переломов, а Спиртос валялся бы в больнице, со сломанной шеей. И мы бы боялись уходить через Полумрак, чтобы не подвести Доса и Драпаньяна. А те, в свою очередь, пытались бы разобраться с дилеммой – вызволять нас или выполнять миссию... Блад кивнул, соглашаясь со мной. – Но теперь у тебя опять появились подозрения на его счёт, - произнёс он с горечью в голосе. – Я не думаю, что он Дракон, – сказал на это я. – Скорее всего, он обладает какой-то силой, выходящей за рамки всего известного нам... Возможно, что я валялся неделю без сознания потому, что такой была реакция на полученную Посылку. Я просто не справился с таким количеством силы... – Ты не был без сознания, – поправил меня Блад, – Ты просто спал. Даже храпел иногда. – Это чудовищно, – вздохнул я. – Храпел… И Ассоль все слышала? Блад сделал над собой усилие и улыбнулся. – Славная девушка, хоть и русалка, – сказал он мягко. – Увидев меня у твоей постели, попыталась заколоть столовым ножом. Мне кажется, он был мельхиоровым. Бедняжка, вся синяя была от страха. Долго Спиртосу не верила, что я пришел делать укол, а не пить кровь. Я представил себе Ассоль с безумными глазами, замахивающуюся на невозмутимого Блада тупым сервизным ножичком. Во мне вдруг повернулось и улеглось по-новому мое восприятие Ассоли – то старое, привычное, комфортное, заключавшее в себе физическую близость, стало другим, требующим усилий для понимания. Не прежняя Ассоль-котёнок, а почти чужая, пугающая и влекущая. – Это свойство всех русалок, – прервал мои эмоциональные метаморфозы Блад. – Они скрывают за внешним покровом бездонные глубины, как океан. Никогда не догадаешься, что там, под лазурными волнами. Любовница-русалка может оказаться самым верным другом. Или предать... Я подавил в себе желание расспросить Блада о матери Драпаньяна. Тут зазвонил телефон, и я воспринял его как знак – подтверждающий, что спрашивать и не надо было. Капитан медленно обернулся на звонок и хотел встать, но у телефона появилась кое-как завернутая в полотенце Ассоль, вся мокрая и босиком. – Да! – звонко крикнула она в трубку. – Ага! Ну... в общем, да! – Кто это? – спросил я, однако Ассоль, придерживая полотенце, сползающее с её бюста, целиком погрузилась в разговор. – Нет, ничего, – говорила она, поглядывая на меня с Бладом. – Ах это... Нет. Что? Ага! Две. Сделал... Кто? Это который?... Ну да, кажется... Да! Ну я же сказала! Да, да, посмотрю... Что?.. Он поел? – последняя реплика относилась к Бладу. Капитан показал опустошенное блюдце. – Он съел грушу! – передала Ассоль, потом хихикнула, бросила трубку и убежала. Потом она появилась уже одетая, с небрежно заколотыми мокрыми волосами. – Звонил Спиртос. Они все скоро придут. – Через Полумрак? – уточнил я. – Какой Полумрак! – засмеялась Ассоль . – У них же флюидов нет. – Почему? – А Спиртос сказал, что им теперь не дают новых флюидов, пока следствие идет. Рассматривают вопрос, говорит, выгонять вас из Дозора как профнепригодных или предъявлять обвинение в дезертирстве. Про вас даже в газете писали, что вы все такие заслуженные и награжденные и нельзя вас просто выгонять... Араратик, ты что, расстроился? Ассоль подошла и погладила меня по голове, как маленького. – Я не расстроился, – сказал я. – Мы с самого начала были готовы к этому. Просто сейчас я подумал... Мы рисковали не только ради чести Анны Арийской. Это Драпаньян. Понимаешь, он явился из своей провинции и превратил нас из просто хороших друзей в настоящий отряд. Да, в отряд заговорщиков, даже больше – в братьев... Я вдруг заметил, что в комнате стало намного темнее, Ассоли рядом нет, а на лбу у меня лежит ладонь Блада. – Закрой глаза, – сказал капитан встревоженно. – Попытайся уснуть. – Я последние дни только и делаю, что сплю, – пробормотал я. - Тогда просто полежи тихонечко, отдохни. – Я сейчас бредил, да? Говорил что-то? – спросил я Блада. – Без сознания был? – Отдохни, – резким голосом приказал мне Блад. – Сейчас все нагрянут, шуметь станут, рассказывать. А ты ещё слабый. – Хорошо, – согласился я. – А куда Ассоль пошла? – Плакать, – сказал Блад. – В туалет. Ты её Маргаритой назвал. – А-а-а, понятно, – протянул я и заснул. Потом я проснулся и услышал, как Блад с Ассолью на кухне о чем-то вполголоса переговариваются. По звуку догадался, что кто-то из них крутит кофемолку. Блад, конечно – разве он позволит женщине, даже русалке, утруждать себя... Видимо, она, как обычно, предложила посмотреть в чашку. – Ага, – сказал я самому себе, – сейчас она вам такое нагадает... Спать уже не хотелось ни капельки. Я смотрел в стену и не думал ни о чём. Потом по стене прошла рябь, и я увидел Доса, Драпаньяна и Спиртоса. Они пытались поймать такси. Вернее, пытался Дос, а Спиртос рассказывал что-то Драпаньяну, размахивая лапами – возможно, о том, как на него падали мешки. Драпаньян вежливо и внимательно слушал, потом повернул голову и встретился со мной взглядом. Мы оба насторожились, потом я улыбнулся. Драпаньян тоже. Мы чуть заметно кивнули друг другу, видение стало бледнеть и растворилось. Я продолжал лежать и думать – а на этот раз что было? Посылка? Или не Посылка? Тогда галлюцинация?.. Так ничего и не придумал, потому что провалился в сон, а когда открыл глаза и глянул на часы, понял, что проспал почти полдня. Скоро пришли мои друзья. Сначала на меня напал Спиртос, он тряс меня за плечи и щупал лоб. Потом я заметил, что Дос сидит на стуле в углу и сверлит меня взглядом, отхлебывая чай, который уже всучила ему Ассоль (он отказался от кофе, но чай ему налили, уже не спрашивая. Драпаньян весь сверкал и искрился. Он бегал по комнате, начинал рассказывать, его перебивал Спиртос, они ругались, потом смеялись, забывали, о чем уже рассказали... Я не мог уловить смысла. Ассоль, к тому же, с торжественным видом собственницы уселась на краешек кровати и взяла меня за руку. С ее волос опять стекали капли. – А главное?! Вы про главное скажите! – воскликнул я. – Удалось? – Полумаски? – переспросил Спиртос. – Они их привезли. Только такая штука... – Дай я расскажу, – встрепенулся Драпаньян. – Но сначала о том, как... – Может подробности после? – предложил я и выразительно глянул на Ассоль. – Она уже и так всё знает, – успокоил меня Спиртос. – Да, я все ваши секреты знаю, – насмешливо произнесла Ассоль. – И не только про вашу экспедицию в Беломорье. – Тебе Спиртос сказал? – Что-то Спиртос, что-то ты сам, когда разговаривал во сне... Я, кстати, тут список составила. Потом как-нибудь объясни, кто они такие, вот эти все… – сказала Ассоль, с демонстративной брезгливостью помахивая перед моим лицом листком, вырванным из блокнота. На листке были записаны женские имена. Я знал их всех, разумеется, но как же это было давно!.. – Не бери в голову, Ассоль, они - просто плоды моего воспаленного подсознания, – попытался оправдаться я. – Знаешь, какие кошмары мне снились! Тут я услышал нечто неправдоподобное – Дос смеялся. У него оказался почти мальчишеский, звонкий смех. – Давайте я сам расскажу Арарату о наших приключениях! – сказал он, успокоившись. – А сцены ревности, пусть даже самые милые и бескровные, оставим на после... Чего только мы не говорим во сне! Особенно после дежурства! Если бы ты посидела с бумагой и карандашом у моего изголовья, девочка, у тебя бы набрался материал на три готических романа. – Вот ещё, стану я сидеть у вашего изголовья, – фыркнула Ассоль и крепче сжала мою руку. Я незаметно ответил ей пожатием – и почти физически ощутил её радость по этому, казалось, незначительному поводу. – Кстати о дежурствах, – напомнил я. – Выгнали нас уже из дозора? – Пока нет, но, кажется, всё к этому идет, – успокоил меня Дос и начал рассказ.