Хозяин для двух слуг

Последние лучи заходящего солнца покидали комнату, томительно сонно соскальзывая со стен, с пола, с кровати и штор – соскальзывая даже с души Сиэля. Там, над лесом, стояла пурпурно-красная пелена. Обманчиво неподвижная, она, казалось, будет там вечно, но стоило подождать считанные минуты, и красное сменилось розовым, а там и вовсе растаяло в сумерках надвигающейся ночи. Сиэль скривил губы: в гостиной, вероятно, уже заканчивали с уборкой. В этот раз крови было немного, но она попала на ковер и обивку кресел. На их отчистку должно было уйти время. В последний момент Мейлин выстрелила. Ради своего хозяина она застрелила собственную сестру. «Как и положено хорошей горничной семьи Фантомхайв». И, как хорошая горничная, теперь наводила порядок. - Я все немедленно уберу, милорд! – клятвенно пообещала она. Дура. Узнав о причине столь поразительного сходства с убийцей, Сиэль не выдержал и накричал на нее. А Мейлин кланялась и извинялась, искренне переживая, что оказала невольную помощь в покушении на него. Дура. Или это он здесь дурак? Прикрыв глаза, мальчик прислонился лбом к холодному стеклу окна. Все прошло хорошо: Мейлин застрелила убийцу, Клод перехватил гранату и остановил ядовитый газ. Те крохотные дозы, что успели вырваться, могли бы навредить разве что Сиэлю, что находился ближе всего, но Себастьян вовремя пресек возможность вдохнуть отраву. Мальчик поджал губы – то был очень нестандартный способ. С каких пор поцелуй считается средством защиты? Проклятье, слуги совсем распоясались. Особенно эти демоны. - Пора ложиться спать, милорд. Сиэль медленно, почти неохотно обернулся. Они оба там стояли: его дьявольский дворецкий и не менее дьявольский секретарь. Солнце зашло, и спальня незаметно погрузилась во мрак, придав их фигурам зловещие очертания. Как и должно быть. - Что с Артуром? - Мистер Уордсмит на полпути домой, - доложил Клод. - Вероятно, вскоре мы увидим новые его работы, - лукаво улыбнулся Себастьян. Сиэль понял, что они что-то сотворили с бедным писателем. Будто ему уже было недостаточно впечатлений. Впрочем, юный граф чувствовал такую усталость, что даже не стал интересоваться. В висках стучало, и где-то изнутри давило на глаза. Сиэль помассировал переносицу. - Игра утомила Вас? Не ответив, Сиэль подошел и опустился на кровать; поднял глаза на своих демонов. Разные. Но что один, что другой всегда рядом. «… и в горести, и в радости…» Сиэль не понимает их одержимости. Они для него – инструменты; пешки, что послушно исполняют его волю. Всего лишь пешки, не так ли? «… в болезни и здравии…» - Господин? - Милорд? Сиэлю было интересно. Они были интересны. Стали интересны, наконец. - Кто я для вас? Улыбка Себастьяна – бархатная тьма и сладкое искушение; грех, о котором пожалеешь. Взгляд Клода – паутина возможностей, безграничное исполнение желаний, увязнув в которых, уже не выберешься. Они оба раболепствуют перед Сиэлем. И оба его испытывают. Они жадно хотят его – уже не только душу, но и тело. Они – те, что не способны на любовь, а лишь на страсть – отчаянно ищут любви своего господина. Зачем? Демоны преклоняют колени, преклоняют головы – и всю свою сущность они преклонят перед мальчиком, в чьих глазах, наконец, зажегся огонек интереса. К ним. Сиэлю смешно. С усмешкой он протянул к ним руки, и каждый с трепетом припал губами к оказанной милости. Улыбка сползла с лица мальчика. - Кто я для вас? – повторил он вопрос. - Хозяин, - в унисон произносят демоны. И слово это имело больше смысла, чем возможно было представить. Хозяин помыслов. Хозяин желаний. Хозяин собственной воли и души. Хозяин Себастьяна Микаэлиса. Хозяин Клода Фаустуса. Истинный хозяин для двух дьявольски хороших слуг. «… пока смерть не разлучит…»