Любовный приворот или волшебники с большой дороги

Всеми фибрами своей противоречивой души Акаме Нисей ненавидел Новый год. Ненавидел окунувшийся в пёструю предпраздничную лихорадку город; ненавидел храмы, переполненные людьми в эти дни; презирал их раболепные лица и глаза, сверкающие в свете свечей. Презирал всех до такой степени, что ему очень хотелось, как в нежный тофу, всадить перо в шею какого-нибудь ряженого Санты. Но больше всего он ненавидел Сеймея, который будет отмечать этот Новый год в уютном доме своей старушенции вместе с Агатсумой. Стерпеть самозванца природный Боец не смог бы, даже если б наплевав на гордость и боязнь отказа, вдруг вознамерился напроситься в гости к своему Агнцу. При мысли о втором Бойце, Билавд поморщился так, будто его заставили проглотить ложку рыбьего жира. Это притом, что именно он, Нисей, в одиночку уложил на лопатки Мунлесс. И даже после этого ему, такому сильному и славному, не с кем было отметить праздник. О матери или отце он даже не думал: лекции о том, что он прожигает жизнь и что только ради него они друг друга столько лет терпели, ввергли бы его в ещё большую апатию. Мимуро-семпай обычно приходил только ближе к полудню первого января с чем-нибудь сладким и с очередным пылесборником на счастье. Но в этом году не будет даже семпая. Нисей запустил браузер в надежде отвлечься от горестных мыслей, взламывая очередной сайт. Тут же выскочил яркий рекламный баннер, и парень невольно прочитал «Лунная заклинательница поможет решить проблемы на работе и в личной жизни». Боец-«Заклинатель» скептически ухмыльнулся, но из любопытства всё-таки нажал на рекламу своей «лунной конкурентки». Клик-клик «Любовный приворот. Приворот удачи». Жила она не так уж далеко, брала за услуги недорого. - Любовный приворот, значит, - задумчиво проговорил Нисей, откинувшись на спинку стула и по привычке покручивая карандаш в воздухе. В сознание закралась кое-какая крамольная мыслишка. Это была отличная возможность поразвлечься и поставить другого человека в неловкое положение и указать завравшемуся экстрасенсу на её место. Но где-то на самом дне души, в одной из её тёмных пещерок, таилась неубиваемая надежда на чудо… ___ Вопреки ожиданиям, на заклинательнице отсутствовала шаманская амуниция, а в квартире не было замечено ни пентаграмм, ни бубнов, ни бивней мамонтов (из украшений был только новогодний кадомацу у порога, как и во многих остальных домах). Это была среднестатистическая сухопарая старушка, которая провела Бойца в небольшую комнатку с двумя диванчиками, столиком и торшером. Но Нисей, как никто другой, знал, что судить о возможностях человека по его внешнему виду — глупейшее заблуждение. - Присаживайтесь, Акаме-сан, - вежливо проворковала она. - Давайте перейдём сразу к цели Вашего визита. На лице Нисея нарисовалась довольная улыбка: он не любил долгих предисловий с чужими людьми. - Итак, по телефону Вы говорили, что хотели бы сделать приворот. - Будьте добры, приворот на вот этого человека, Аояги Сеймея, - из внутреннего кармана он достал фотокарточку своей Жертвы и положил на столик. Некоторое время женщина разглядывала лицо ушастого юноши на снимке, а потом произнесла немного испуганно: - Вы уверены, что хотите любви этого молодого человека? У него очень холодная, тёмная аура. И любовь его опасна. Она идёт рука об руку со смертью. Губы Нисея разомкнулись от удивления такой прозорливости старушки, но он настойчиво потребовал: - Не заставляйте меня повторять дважды. Пожалуйста, просто сделайте свою работу. - Конечно. Обычно я могу вызвать привязанность двух людей на более или менее длительный срок. Но Вам я могу обещать лишь пару дней. - Это ещё почему? - На отношения обычных людей тяжело влиять: иногда бывает трудно подобрать нужное заклинание к нужному сердцу, - стала терпеливо объяснять загадочная женщина. - Влиять же на отношения Бойца и Жертвы — это всё равно, что без помощи Силы гнуть толстый металлический прут. В Вашем случае это почти невозможно. Почти. Ту-дум! - Эй, кто Вы такая?! - Нисей даже нетерпеливо привстал с дивана, сверля свою собеседницу зелёным взглядом, между бровей пролегли гневные складочки. - Я не собираюсь раскрывать свою личность. - Вы причастны к Семи Лунам? Вы Боец? - Молодой человек, если вы не прекратите допытываться, я буду вынуждена попросить Вас уйти. - Если Вы Боец, почему я не чувствую ауры? - от волнения щёки Нисея раскраснелись, как солнце на национальном флаге, но когда женщина поднялась и явно намеревалась что-то предпринять, Акаме смиренно сдался: - Нет! Пожалуйста, сделайте приворот. Хотя бы на пару дней. - Я постараюсь, - так же спокойно кивнула женщина. - Завтра, в последний день этого года, и послезавтра, в первый день будущего года, Ваша жертва будет накрепко привязана к Вам. - И ещё. Не могли бы Вы этим двум, Агацуме Соби и Аояге Рицке, - на столик легла вторая фотография, явившая «заклинательнице» синеглазого блондина и его юную жертву, - дать полный от ворот поворот. Я не желаю, чтоб они были поблизости эти два дня. Хоть в Сахару их сошлите, хоть в Лапландию. Не хочу, чтоб Сеймей вспоминал о них. Хочу, чтобы он был только моим! - Всё будет, как Вы пожелали, Акаме-сан. Силы Земли, Воздуха, Воды, Огня сплетитесь в единый порыв, раскройте сердце Аояги Сеймея и наполните его светом, имя которому будет Акаме Нисей. Сила Северного Ветра и сияния снега, унеси Агатсуму Соби и Аояги Рицку в Лапландию. ___ «Деньги на ветер. Дал себя развести какому-то Бойцу на пенсии», - сам над собой злорадствовал Нисей тридцать первого декабря за утренней сигаретой и банкой ядовито-красного энергетика с каким-то фруктовым вкусом. Ни одна из стихий всё ещё не доставила ему его Агнца. Но, как по мановению волшебства, стоило ему только лишь подумать об этом… Дррр-дррр. Телефон настойчиво завибрировал. На экране высветилось заветное имя. - Сеймей? Слушаю. - Акаме, нужно увидеться. - Тон как всегда приказной. - Пообедаем сегодня вместе. - В Макдаке? - Нет. Хочу перекусить в тишине. Итальянское кафе недалеко от твоей школы. В полдень. -Хорошо, - только и мог сказать заинтригованный Боец. Нисей сам не ведал, как ему удалось дожить до полудня. Никогда он ещё так не любил свою Жертву и не жаждал встречи с ней. И вот теперь Аояги сидел напротив него, однако даже не думал начинать разговор, просто рассматривал его сквозь стёкла очков – так пристально и оценивающе, что Нисей почувствовал себя жуком под микроскопом. Он тоже не спешил первым спрашивать свою Жертву о чём-либо, так что молча уплетал пиццу и, как обычно, доедал за Сеймеем корочки. В кафе пахло горячими молотыми зёрнами, пряным орегано и выпечкой. Столики были отделены ширмами. И Нисей представил, что если бы они с Сеймеем были влюблённой парой, то могли бы без зазрения совести здесь целоваться, но он немедленно отогнал от себя эту романтическую чепуху. Он сложил губы «трубочкой», чтоб всосать нитку расплавленного сыра, и поймал на себе уже откровенно-масленый взгляд своего компаньона. - Что такое? Я сделал что-то не так? - захорохорился Боец. - Ничего. Всё нормально. - Сеймей бесстрастно поправил на переносице очки тем самым пальцем, на котором красовалось их общее имя, отчего Нисей до одури стал мечтать о том, чтоб прикоснуться к нему. И не только к этому пальцу... - Пойду покурю. - Сиди, - скомандовал Аояги. - Покуришь после еды. Было заметно, что на лице, которое всегда было невозмутимым и холодным, сейчас отражается несвойственная ему внутренняя борьба. - Ты странно ведёшь себя, Сеймей, - заметил Боец. - Я думал, у тебя будут какие-то поручения или новости... - Уверен, что тебе понравятся мои новости. Агатсума исчез. Без разрешения. И его телефон вне зоны покрытия сети. На лице Нисея расцвела улыбка. А в глазах друг друга сменяли изумление, ликование и плотоядное предвкушение. Неужто заклинательница была не шарлатанкой? - Я оказался прав насчёт никчёмности этого типа, - самодовольно заявил он. - Он просто сбежал, поджав хвост. Спорим, он и братца твоего с собой прихватил. Сейчас ты, наконец, дал бы мне его уничтожить? Ты ведь теперь согласен со мной, Сеймей? - Не исключено, что я отдам такой приказ, - уклончиво ответил Агнец, наблюдая, как его напарник отпивает кофе, а потом заманчиво слизывает «усы» из пенки, что стало последней каплей, подточившей каменное самообладание Сеймея. - Но не сейчас. Сейчас есть дела важнее. Ш-ш-шух! Резким рывком Аояги придвинул стул Акаме вплотную к своему стулу, схватил подчинённого за голову и залепил такой основательный и требовательный поцелуй, что Боец тут же услышал, как сердце молоточком отбивает в груди. Счастливый парень отстранился на пару мгновений, чтобы стянуть со своего любимого очки и ответить ему не менее глубокими и наглыми ласками. - Никогда и не мечтал о том, что «милая собачка» однажды удостоится такого, - с вызовом ухмыльнулся Нисей. - У пса должна быть тёплая конура и мягкая подстилка, - так же насмешливо парировал Сеймей и горячим шёпотом обдал ухо Стража: - И не всегда нужно гладить только против шерсти. Ты слишком долго провозился с Мунлесс. Не оттого ли, что у тебя было мало сил и мотивации? Так я тебе их предоставлю... …«Возлюбленные» несдержанной лавиной ввалились в квартиру Акаме, чуть не раскурочив замочную скважину и не сорвав дверь. Они стремглав бросились освобождать друг друга от одежды, не очень-то деликатничая с пуговицами и молниями. Шурх-шурх Агрх! М-м-м… Нити связи между Бойцом и Жертвой мерцали, как новогодние гирлянды и звенели, как сотни колокольчиков. Прохладные ладони Сеймея шарили по всему телу, заставляя кожу покрываться мурашками, а самого Нисея выгибаться, сжиматься в комок и постанывать. Зеленоглазый обладатель почти змеиной грации сейчас был настолько взволнован и неуклюж, что умудрился нечаянно попасть локтем по челюсти своего Возлюбленного. - Возьми себя в руки, Нисей, - засмеялся Сеймей, не прерывая действа, - я же не режу тебя. - Без ножа... - только и мог прохрипеть окрылённый парень. …В этот день Нисей узнал о многом. Узнал, какое выгодное расположение у имени Билавд, и как приятно, когда эта надпись оказывается внутри него; узнал, как может облегчить задачу сливочное масло в любовных утехах; и, наконец, узнал ту эйфорию, когда Сеймей обладает не только его волей, жизнью и душой, но и телом, и неважно, что Аояги, похоже, испытывал садистское удовольствие, чувствуя, как его Боец ударяется затылком о спинку кровати при каждом поступательном движении. Возлюбленный не солгал о мотивации и силе. Он дарил их. Вёл их в сердце Стража влажными дорожками поцелуев, полизываний и прочих умопомрачительных ласк. Он обнимал крепко, он прижимался, как к единственному источнику тепла. (И разок даже дал отмотивировать себя)… - Пить! - наконец взмолился Сеймей, - Нисей, принеси попить. Агнец жадно заглатывал воду, а Страж, стоя на коленях у постели, гладил растрёпанные, слипшиеся от пота пряди, которые больше не соседствовали с милыми ушками. - Сеймей, останься сегодня у меня… - Слушать новогодний колокол с тобой? – едва заметно прищурился Билавд, отдышавшись, и Нисей догадался по интонации и логике вещей, что далее должна следовать фраза о душевной болезни Бойца, но, вопреки его ожиданиям, последовало обнадёживающее: – Хм… Отчего бы и нет? Но у тебя шаром покати, а Тяко-сан готовит праздничный стол, хлопушки и воздушных змеев… - Может, твоего змея ещё раз запустим? - не выдержав, хохотнул страж. Хлоп! Он тут же получил увесистый подзатыльник за такую непочтительность. - Акаеме, даю тебе ровно два часа на подготовку. Иначе я оставлю тебя. - Понял! – Нисей чмокнул свою Жертву в распухшие от грубоватых поцелуев губы и поспешил добывать праздничную снедь. … Всеми фибрами своей противоречивой души Акаме Нисей обожал Новый год. Новогодними огнями осветился каждый закоулок этой души. Он готов был расцеловать любого случайного прохожего. Ему хотелось раскинуть руки и танцевать на улицах, ведь дома его ждало совершенно неземное существо с холодными ладошками, ледяными пятками и такой заманчивой дорожкой волос, уходившей от пупка под хлопковый покров нижнего белья… ___ Сквозь сон Аояги-младший ощутил, что кто-то сжимает его плечи, а потом услышал голос Соби: - Рицка! Родной, просыпайся, не то мы окоченеем. Мальчик почувствовал над собой острые когти стужи, а внизу спасительное тепло. Он лениво разлепил веки и окунулся в васильковую глубину любимых глаз. - Со-о-оби, - сонно пробормотал он и нежно обнял парня, но потом опомнился и подскочил, как ужаленный, пугливо озираясь вокруг на заснеженные многовековые ели, подпирающие небесный свод, пушистые сосны в белых шапках, и закричал: - Соби, что ты здесь делаешь?! Что мы здесь делаем?! - Я не знаю! – беспомощно поклялся блондин и поспешил стащить себя плащ, чтоб укутать одетого в одну лишь тонюсенькую пижаму мальчика. - Не трогай меня! Ты меня бросил! Ты ушёл! – слабо отбивался младший Аояги. - Я ушёл не по своей воле. Рицка, сейчас не время, - мягко пожурил Соби, поднимаясь и подхватывая его на руки. – Надо думать о том, где найти пристанище. И как можно быстрее. «Нелюбимые» находились на опушке сверкающего всеми гранями снежинок зимнего леса, и густой пар, вздымающийся из их дыхательных путей, свидетельствовал о том, что морозец на улице стоял нещадный. Благо, что вдалеке виднелись какие-то домишки, к которым с нечеловеческой скоростью устремился Агатсума. Тук-тук-тук! Соби нетерпеливо забарабанил костяшками пальцев в дверь самой большой избы из соснового сруба. В доме послышался топот, а потом тонкий голосок спросил: - Кто там? «Нелюбимые» растерянно переглянулись, и дрожащий Агнец решил взять инициативу в свои руки: - Мы очень замёрзли. Мы ищем тепло и кров. Голоса за дверью зашелестели, а потом петли жалобно запели. Скрип-скрип. В образовавшемся проёме показался удивительный лик. Это был низенький взрослый, ростом доходивший Рицке едва ли до плеч. Человеческие уши у него были острые, оттопыренные и длинные, как у ослика. Они нелепо торчали из-под вязаной шапочки. - Карлик! – ахнул Рицка. - Сам ты карлик! Я эльф! А вы кто такие? – звонко вопрошало существо. - Наше имя Loveless, - горделиво произнёс Рицка, - мы Боец и Жертва. Дверь открылась ещё шире, и в ней показались другие эльфийские мордочки. «Джуни, садист! Держишь полураздетых людей на таком морозе!», «Проходите скорей!», «Милости просим!», «И как вы только у нас оказались в таком виде?», «Божечки, какой ты длинный!» «Пригнись», «Смотри не ударься лбом о дверной косяк». Эльфы голосили, перебивая друг друга, и, вцепившись маленькими ручками в Агатсуму, повлекли его в натопленную избу. «Нелюбимые» очутились в просторной гостиной с камином, пушистым ковром, кожаными диванчиками и креслами, огромным плазменным телевизором и полками, заставленными книгами и дисками. Эльфы обступили Соби, словно дети смешного клоуна. - Тебя как звать? - Соби. - А пацана? - Рицка, - буркнул Агнец. После мороза тепло уютного дома огнём обжигало кожу. «Чего стоим, братва?», «Кипятите чай, тащите варенье!», «И укутать бы малого», «Простудится дитёнок после такого мороза». Часть эльфов бросилась врассыпную организовывать обогрев для нежданных гостей, а часть осталась с Соби и Рицкой. «Какой котёночек!», «Какое солнышко!», «Хорошик!», «Каваи!», «Ну-ка клади его на диван!» В ответ на это Соби лишь сильнее прижал к груди своё сокровище. - Соби, предатель и обманщик! Отпусти меня немедленно! Боец послушно усадил свою желанную Жертву на один из диванов и тут же услышал недовольный перезвон: «Ты предал такую прелесть?!», «Ты обманул такое чудо?», «Вот вернётся Санта, и попросим его превратить тебя в индюка!», «Нет, в жабу!», «В слизня!». «В мокрицу!» - Какие кровожадные гномы… - чуть слышно заметил Боец, целуя руку своего единственного и неповторимого. – Скажи им, что я люблю тебя Рицка… - Мы не гномы, маму твою за ногу! Мы эльфы! - Что вы сказали? Санта? Санта Клаус? - И без того большие глаза Рицки сейчас занимали добрую половину лица. Эльфы опять заголосили, перебивая друг друга: "Он самый!", "Самый настоящий!", "Але гараж, ты в Лапландии!" Ту-дум! Маленький Аояги не успел ничего ответить. На него одновременно стали натягивать большой колючий свитер и не менее колючие носки. Но он не отбивался от таких ухаживаний. Также он совсем не противился знаменитому Эрл Грей и брусничному варенью с пышными булками. Рицка просто смирился с этой внезапно свалившейся на него сказкой. Он твёрдо решил для себя больше ничему сегодня не удивляться. Хотя у него были страшные подозрения. Он боялся, что всё же худшие гены Мисаки дали о себе знать, и он тоже сошёл с ума и с головой нырнул в свой собственный мир. Но сумасшествие было таким прекрасным и светлым, что возвращаться в реальность не было никакого желания. Целый день он таял в объятиях своего любимого, как рафинад в горячем чае, прислушивался к его дыханию и смотрел то в синие-синие глаза, то на алое пламя, весело танцующее в камине. Эльфы сидели тесным кружком рядом с ними, и Рицка в пол уха слушал их рассказы, весёлую болтовню и смешные споры. Соби молчал и почти не шевелился, лишь иногда усиливал хватку желанных рук, словно боялся, что кому-то опять взбредёт в голову отнять его котёнка. До него, похоже, долго доходило осознание свалившегося с небес счастья. Вечером были пироги и праздничный пудинг, а в полночь бенгальские огни и морошковая настойка, которой угостили даже маленького Аояги, несмотря на настоятельный протест его Стража. Но разве отобьёшься от толпы вопящих эльфов? И вот старинные часы-домик на стене стали гулко и очень громко отбивать полночь. Бом! Бом! Бом! Из-под маленькой кровли выпорхнула кукушка и закружилась по комнате, из-под её крыльев сыпались разноцветные искры, которые тут же таяли. - Рицка... - Соби! Не просто встреча губ – сплетение двух душ. А потом мальчика совсем разморило после ягодной настойки, и «Нелюбимым» выделили отдельные хоромы с такой большой кроватью и такой высокой периной, что младший Аояги долго забирался бы туда без помощи своего Бойца. - Ты мне сейчас снишься? – бормотал Агнец, когда Страж снимал с него толстый свитер. – Не уходи, пожалуйста! Не растворяйся… - Не волнуйся, Рицка, я буду здесь, с тобой, – уверил Агатсума, освободившись от брюк и ныряя в пуховую невесомость общей постели. - Соби… Соби… – твердил Рицка так настойчиво, будто это имя было единственным мостиком, который связывал марево его фантазий и реальный мир; он упрямо собирал ткань его футболки в свои кулачки, настырно прижимался к его телу… Заведённому Бойцу пришлось отвернуться от такого возбуждающего и уже умиротворённо сопящего лакомства и терпеть, и ещё раз терпеть, чтобы сгоряча не наделать глупостей, а потом раскрыть Систему, дабы сбросить туда «эмоции»… ___ Рицка проснулся от шума двигателя и радостных воплей: «Санта!» «Санта вернулся!», «Круто, что не на рогах!», «А то опять лети за ним в Австралию!». Рицка спрыгнул с постели, выглянул в узкий просвет окошка и изумился: у дома был припаркован сверкающий красный кабриолет с крыльями и хвостом точь-в-точь, как у самолёта. - Рицка? Что там? – хриплым ото сна голосом полюбопытствовал Агатсума. - Не знаю, Соби. Пойдём посмотрим. Нетерпеливый мальчик так и сбежал по лестнице – босиком и в одной пижаме, а Соби стал возиться с брюками и очками. В прихожей Агнца ждала странная картина. Это был парень на вид такого же возраста, как Боец Loveless, и тоже довольно высокий. Облачён он был в туфли на шпильках, чёрные кожаные брюки и красный полушубок, отороченный белым мехом и подпоясанный чёрным широким поясом. Но самым удивительным в нём был волос – белоснежный, доходящий до пояса, аккуратно убранный в высокий хвост. - О-хоу! Да у нас гости! Бойцовская парочка твикс! Санта обожает гостей! – Голос у молодого человека был на редкость приятный. – Особенно таких сладких шкетов. Парень погладил Рицку по щеке. Тот вспыхнул: - Ты нас знаешь?! - Вашей бойцовской аурой прёт за версту, - буднично сообщил блондин, снимая полушубок и обувь. Непоседливые эльфы затрещали, как сороки: «Санта, это Рицка», «А длинный – его Боец», «Соби – его боец», «Они хорошие», «Но такие оба несчастные», «Ага, страдальцы», «Вчера к нам постучали почти голышом», «Их надо домой везти», «В Японию». - Неверно. Вовсе не голышом, - невозмутимо поправил подоспевший Агатсума. - Ты… Санта?! – Глаза Рицки округлились до размера монет в пятьсот иен. - Угумс! А ты ждал брюхатого старпёра? «Ужасно!», «Да как ему не стыдно?», «Как тебе хватает наглости так говорить о Санте Первом?», «Он совсем обнаглел!», «Он такой заносчивый!», «Матершинник и пошляк!», «Он любит детей», «У него сердце золотое». Эльфы возмущались и спорили. Санта присел на корточки рядом с Рицкой, взял его тонкие пальцы в свои руки и промурлыкал: - Санта Клаус – это не человек и не имя, мой малепусик. Это должность. И на неё могут впихнуть разных личностей. Вот и мне подфартило. Соби сверкнул очками и скрестил руки на груди, наблюдая эту сцену. - Так ты волшебник? – продолжал допытываться Рицка. - Аха! Можно и так сказать! Жуххх! Санта подхватил мальчика, закружил на месте, а потом на руках понёс в гостиную. - Я бы попросил Рицку не трогать, - как можно сдержанней попытался поставить парня на место Соби, но тот не обратил на это никакого внимания. Дёрг-дёрг. Хвостик мальчика заходил из стороны в сторону, когда Санта плюхнулся на диван и усадил его к себе на колени. Но глаза у парня были добрые, небесно чистые. Так что кончик хвостика быстро утихомирился. - Раз вас самих ко мне каким-то ветром занесло, то я без особенного подарка вас не отпущу. Просите что душенька пожелает! Соби с Рицкой грустно посмотрели друг на друга и оба потупили взор. Они знали, что мечта у них была одна на двоих – огромная и несбыточная. «Ну что вы ломаетесь, как девицы?!», «Раз Санта сам предложил!», «Соби, выкладывай!» - подбадривали эльфы. - Так! Мелочь пузатая! Быстро сгиньте на кухню готовить завтрак! - скомандовал хозяин дома. Эльфы заворчали и нехотя удалились. - Боюсь, что это не по твоей части… - Соби опустил голову, и русые пряди упали на лицо. - А другого мне не надо. Маленький Аояги не устоял перед желанием тут же прижаться к своей мечте, получить поцелуй меж бархатистых ушек и ощутить, как большие и тёплые ладони гладят его щёки, плечи, привлекая к себе ещё крепче. - Не надо считать Санту лошарой! Нет того, чего бы я не мог! - В таком случае я хочу одно имя на двоих. И толстую цепь. Санта тут же заметно скис, вздохнул и проговорил уже не таким задорным тоном: - Может лучше «айфон»? – и так и не дождавшись ответа, объяснил: - Не знаю, что сказать… Я не имею права вмешиваться в судьбы. Начальство, - он поднял палец вверх, - за такое меня по головке не погладит. Будет очередной выговор в личное дело, а, возможно, опять понижение в должности… тогда не вернуть мне мои крылья… - Мы понимаем, - прошептал Рицка еле слышно, прижимаясь лицом к груди Соби. – Я не хочу доставлять кому-то неприятности. Даже у доброй силы есть предел. Пройдёт Новый год, всё встанет на свои места. Сказке выделено немного времени. Огни скоро погаснут, ёлки окажутся на свалке. - Рицка, ты плачешь? – экс-ангел подошёл к «Нелюбимым» и накрыл рукой его макушку. – Не надо, малыш… Я не люблю детские слёзы. Мне очень страшно, когда плачет ребёнок. И раз я дал слово… Эх, понеслась! Ну, типа сим-салабим что ли! И мальчик тут же ощутил, как на языке защипало, а потом больно-больно стало резать. Он поднял заплаканное лицо и недоумённо спросил: - Соби, у тебя тоже? Тот кивнул. - Соби, высунь язык! Покажи мне его! «Без разлуки»? «Неразлучные»?! Наше имя?! На языке?! Санта? Ну ты даёшь! - Рад, что вы заценили. Такое имя вам подходит больше. И ещё кое-что… Аояги услышал, как кольнуло в груди, как там всё сжалось в тугой комок, а потом увидел, как буквально из воздуха материализовалась полупрозрачная призрачная цепь, от которой шло едва различимое мерцание. Лязг! Магические оковы соединяли два любящих сердца. - Рицка, ты её тоже видишь? - Да, Соби. Санта... - О, мои красотули, не надо благодарностей, лучше обнимашки и целовашки! - И Санта постучал кончиком указательного пальца по своей щеке. Аояги впервые видел, как щёки его Бойца розовеют. Они вместе обняли Санту, и Рицка с искренней и нежной благодарностью чмокнул его. - Спасибо! У тебя будут проблемы из-за нас? - Ничего. Всё будет хорошо. Может, начальство сжалиться, и тогда - как с гуся вода! Но это было желание Соби. Теперь валяй ты, Рицка? - Могу ли я желать большего?.. - Футболка «Неразлучного» вновь стала намокать от слёз мальчика, но на этот раз это были слёзы радости. Соби чуть отстранился, склонился над ним и стал собирать их губами, и цепь засеребрилась и засияла ещё ярче. – Я счастлив. Мне не нужно ничего. Разве что… Нет. Нет… Тогда у тебя будет ещё больше неприятностей! - Разве что? – настоял бывший ангел. – Скажи, а там я уж сам как-нибудь решу. - Я бы хотел, чтобы Сеймей был тоже счастлив. - Очешуеть! Одно желание лучше другого! Ну у тебя и запросы, малой! Ладно, сейчас посмотрим по базе. Санта достал с полки ноутбук. Клац-клац. Клик-клик. Когда база данных загрузилась, блондин покачал головой и зацокал языком. - Как бы это помягче то сказать… Рицка, твой бро – редкая паск… В общем, редиска ещё тот! Я б такому подарок в носок ни за что не положил! Но ладно… Может, когда он обретёт любовь и счастье, он станет не таким муда… Ой! Гулять так, гулять на всю катушку! Типа абракадабра! - А что ты сделал, Санта? - Потом узнаешь, малыш. Сейчас пошли хавать! А там я закутаю вас потеплее и отвезу домой на своей тачке. - На той самой, крылатой? - Аха! Санта прикрыл компьютер и отправился узнавать про завтрак, а Соби, притянул Рицку за цепь и одарил таким поцелуем, какой ещё ни разу меж ними не случался. У мальчика загорелось не только лицо, но и уши… Языки соприкоснулись, имя активировалось, посылая по телу упоительные волны и заставляя сердце подскакивать и отдаваться в голове оглушительными ударами… ___ - Я убью тебя, Нисей! – пригрозил заспанный Сеймей утром второго января, возникнув в дверях кухни. - Я всё объясню! – Акаме даже выронил из рук тарелку, но в нескольких миллиметрах от пола она застыла, а потом сама запрыгнула на полку. – Я просто хотел узнать, каково это, когда я интересен тебе не только из-за Силы. Я сделал любовный приворот! Аояги приблизился к нему. Боец прикрыл глаза. Он ожидал чего угодно: уничижительной пощёчины или серьёзного, болезненного удара, но вместо этого к его лбу прижались губы. - Температура нормальная. Так почему ты несёшь всякий бред? Ты слишком самоуверен – я с тобой лишь потому, что я сам этого хочу. Ты лучший, а у меня всегда должно быть всё самое лучшее! - С-сеймей… - Боец напрочь лишился дара речи и заулыбался, как беспечный дурачок. - Но если ещё когда-нибудь будешь греметь посудой в такую рань, я тебя точно придушу. - Прости. Я готовил тебе завтрак. «Сеймей со мной потому, что сам этого хочет. Та старая кошёлка – явно шарлатанка!»