***
Так иногда получается, что события, которые в корне меняют ход течения истории, происходят для своих современников незаметно. Позже им отведут почтительное место в учебниках, будут воспевать в сагах и пересказывать полушепотом в компании в барах. Нижние уровни Корусанта. Место, где, как правило, никто не смотрит вверх — чего душу бередить пустыми мечтами. Столица Галактики, сердце Республики — и оно безжалостно к тем, кто не обладает властью. Родианец Ганоди Пурс, только что спустивший свои последние деньги на выпивку, немного покачиваясь, вышел из кантины на свежий воздух. Он пару раз хлопнул себя по карманам, надеясь, что ничего не забыл, после чего почувствовал резкий удар в свое собственное плечо. Едва не кувыркнувшись в придорожную грязь, он услышал гогот за своей спиной. Обернувшись, он увидел выходящих из кантины вслед за ним членов банды Красных Ножей — мелких сошек, оккупировавших буквально несколько кварталов. Но отличающихся показной жестокостью. Он приметил их еще в баре, но там они вели себя достаточно тихо — видимо, ровно до момента, когда плохая выпивка шибанула им в головы. Его сердце сжалось и пропустило пару ударов. Скользнув по нему ленивыми взглядами, бандиты заулыбались. И улыбки у них были погаными — полными жестокости и затаенного садизма. Ганоди в страхе зашарил рукой по поясу, где был бластер, отчетливо понимая, что даже это его не спасет: восемь на одного — такие себе шансы. Но видимо, Сила сегодня была на его стороне. Из переулка неподалеку донеся крик, привлекший внимание как бандитов, так и Ганоди. Выпорхнувшая оттуда в ужасе, размалеванная твилечка лишь подогрела интерес, и бандиты с гиком направились туда. Ганоди выдохнул, ощущая в воздухе запах собственных феромонов, пропитанных ужасом. Нашарив рукой таки проклятый трижды бластер, он подошел к своему старенькому спидеру и начал спешно готовить его к поездке. Пока он не услышал пронзительный крик из переулка. Мурашки пробежали по его коже. Мысли лихорадочно бились в голове. Остатки самосохранения вопили, призывая сесть на спидер и уматывать отсюда. И лишь некие остатки порядочности заставили его крепче ухватиться за рукоятку бластера и тихо подкрасться к переулку, и осторожно выглянуть из-за стенки. Картина ему не понравилась: все восемь бандитов окружили некую лежащую фигуру — по силуэту, явно человека. Один из них держался за свою кровоточащую руку, вопя, что прикончит этого кусачего ублюдка. Его вопль стал той последней каплей, что подточила и без того хрупкую стену самообладания бандитов — и они с гиком начали избивать лежащего: ногами, руками, рукоятками бластеров. Хруст его костей, звучные шлепки ударов — все это донеслось даже до Ганоди, вновь вызвав леденящую дрожь по его телу. И эти первобытные звуки видимо пробудили его затаенные хищные инстинкты — уже не сомневаясь, он достал бластер и прицелился в голову ближе стоящему бандиту. А затем человек закричал. Звуковая волна подхватила тело Ганоди и впечатала в дальнюю стенку, выбив из него весь дух. Прокашлявшись, родианец встал, держась за свои ребра и вновь заглянул в переулок. Он не забудет увиденного до конца своей жизни.***
Элай Тенто тянул лямку в КСБ Республики уже достаточно давно, сколько мог себя вспомнить. Почетный офицер, он видел на своем веку множество преступлений, которые вгоняли в дрожь зеленых салаг, приходящих служить в силы правопорядка. Но это преступление даже его пробрало до глубины души. Офицер зажег сигаретную палочку, сделал несколько глубоких затяжек и вновь обратился к единственному свидетелю — родианцу: — Вы говорите, он просто закричал? — Ага, — родианец мотнул головой и потер свои широкие уши — они начали избивать его чем попало. И он закричал. — У него было оружие или же что-то подобное? — Элай затушил палочку о свой наплечник и выкинул её в сторону. — Нет, ничего подобного — Ганоди помотал головой, стараясь не смотреть на залитые кровью стены. — Хм, — Элай повернулся к месту преступления, и подавил в глотке рвотные позывы — тогда это дело становится полным дерьмом. Его взгляду вновь предстали восемь трупов, разорванных на части, большую часть которых уже собрали коронерские дроиды. Кровь разных цветов забрызгала весь переулок, превратив его в сюрреалистичную картину насилия, от которых у его подчиненных стало дурно. Сам виновник преступления сейчас лежал без сознания в одной из машин медиков, прибывших одновременно с ним. Он был абсолютно гол — никакого оружия, никакой брони, и даже одежды. И если то, что говорит родианец правда, то этот человек просто… взорвал их своим криком. От мыслей Элая отвлек писк коммуникатора в его ухе — Элай на связи — Сэр, здесь двое посторонних, — защебетал в ухе голос одного из его кадетов — требуют вас, как самого вышестоящего. Элай ругнулся — Скажи им, что я скоро буду, — он повернулся и направился в сторону ограждающей ленты. С первого взгляда на этих двоих, закутанных в коричневые плащи, сомнения начали закрадываться в голову офицера. А стоило свету фонаря отразится на металле рукоятки меча, висящего на поясе одного из них, он догадался кто перед ним. Джедаи. — Офицер Элай Венто, чем могу быть полезен Ордену? — Элай в своей практике имел дело с этими ребятами буквально один-два раза. И не сказать, чтобы оба этих раза были приятными. Они не представились в ответ. Взгляд офицера наткнулся лишь на безжизненные маски, что заменяли им лицо. — Нам необходимо осмотреть место преступления, — скупо сказал один из них. Элай посторонился, пропуская их за оградительную ленту. Они проторчали на месте буквально несколько минут, и каждая минута ожидания была для Элая все мучительнее. Тихо переговорив между собой, Винду подошел к офицеру. — Совершивший это задержан? — Да, — кивнул Элай — он в машине неподалеку. — Отлично, — один из них качнул головой. — Мы забираем его. Элай ощутил, как кровь прилила к его щекам. — Это дело находится под юрисдикцией КСБ Республики, — отчеканил он, смотря джедаю прямо в глаза, скрытые маской. — С этого момента оно переходит под юрисдикцию Ордена Джедаев, — невозмутимо парировал незнакомец. — Мы забираем подозреваемого с собой. Со скрежетом в зубах Элай наблюдал, как джедаи забрали из медмашины по-прежнему находящегося без сознания человека, после чего их спидер стартовал в ночное небо, увозя их по направлению к Храму. Повернувшись, он увидел, что родианец, как и он, неотрывно смотрел вслед спидеру. — Более мы ничего не можем для него сделать, — он качнул головой и закурил вторую палочку.***
Храм Джедаев является, вероятно, самым впечатляющим зданием на Корусканте, с чьей славой может соперничать только здание самого Галактического Сената. Для непосвященного даже трудно представить, какие секреты величественный зиккурат скрывает внутри себя. Отнюдь не та информация, которую можно найти в голонете, не правда ли? Мы с тобой перенесемся в юго-западную часть храма, в место обители адептов Силы, которые посвятили себя исцелению других. Десятки помещений, обставленные по последнему слову медицинского искусства: сверкающие инструменты, снующие дроиды, чистые простыни, мягкий бледный свет. Способные вместить десятки и сотни человек во время войны, сейчас они по большей части пустуют: невиданное дело, чтобы что-то могло поразить рыцаря-джедая в эти времена мира и стабильности. Наша история ведет нас глубже — в одну небольшую палату на нижнем уровне лазарета. Том самом, о котором даже из целителей мало кто любит вспоминать и который предназначен для особых случаев. И наш случай действительно сложно не признать особым.***
Мы видим маленькое помещение, которое может похвастаться лишь жесткой кушеткой, неприглядным столом и стеной, которая полностью заставлена медицинской аппаратурой. Мерцающие экраны передают данные, в которые бесполезно вглядываться непосвященным. В центре комнаты, за столом, мы можем увидеть девушку, чью точеную фигуру скрывает традиционная светло-коричневая роба джедая. Черные волосы каскадом падают ей на плечи, скрепленные лишь одной выцветшей, некогда красной, лентой. Подойдя ближе, ты увидишь, что еще одна лента обернута вокруг её глазниц, скрывая от взглядов пару черных провалов, доставшихся ей по праву рождения. Этого тебе должно быть достаточно, чтобы признать в ней представительницу расы миралука. Её лицо ты можешь признать миловидным — идя по улице, она бы притягивала к себе взгляды. На обороте мантии, в почти незаметном месте, ты можешь увидеть маленькую вышивку. Имя, предназначенное, чтобы не потерять мантию среди десятков абсолютно-таких же. Маленькое желание иметь хотя бы свою мантию. Медея. Обрати взгляд: её руки — дрожат от усталости, ее дыхание — прерывисто и учащенно. Ты можешь отчетливо учуять ту бурю эмоций, что она пытается подавить внутри себя, а твое ухо — услышать слова мантры джедаев, которыми она пытается успокоить свой разум. Ей страшно. Но чего именно она боится? Давай узнаем.***
Секунды сменяются минутами. Прерывистое дыхание уступает место мерному, спокойному ритму. Миралука утирает выступивший на коже лица пот рукавом и делает еще один глоток горького кафа, который ненадолго возвратит её силы. Приступ панического страха прошел — лишь руки, выбивавшие чечетку на столе, по-прежнему помнят о нем. Медея поправила повязку на глазах и подхватила датапад, который практически упал, лежа на краю стола. Раздавшийся от него писк подсказал, что время осмотра пришло. Поправив мантию, целитель взяла со столика датапад, встала из-за стола и направилась в сторону бронированной двери. Перед тем, как пройти сканирование, она будто ненароком провела пальцем руки по отчетливой вмятине, прямо в середине. Будто след от удара рассерженного гиганта. Еще один писк ознаменовал, что её личность подтверждена, и двери распахнулись, пропуская Медею (и нас) внутрь палаты. Она была так же скудна: такие же белые стены, кушетка, медицинское оборудование. Единственное отличие заключалось в стенах: они были крепче, призванные сдержать самый сильный удар. На кушетке сидел человек. На первый взгляд, он был чуть выше среднего роста, обладал гривой длинных черных волос, выделялся правильными, тонкими чертами лица и глазами цвета насыщенного янтаря. Всмотревшись пристальнее, мы увидим болезненность и истощение: обтянутое сероватой кожей, тело больше походит на сплюснутый мешок, набитый костями и небольшой долей мяса; его волосы — тонкие и безжизненные, а кожа черепа обтягивает его настолько сильно, что, кажется, малейшее прикосновение оставит болезненные синяки. И шрамы: на руках, ногах, корпусе, даже лице. Бывалый вояка или наемник может распознать следы ожогов от лазера и плазмы и затянувшиеся удары холодного оружия. А некоторые, особо прихотливые шрамы на внутренней стороне предплечий, он даже не сможет определить. Казалось, руки человека засунули живьем в мясорубку, а потом собрали обратно, небрежно сшивая полуперетёртое мясо и кожу. Медее показалось, что её сердце пропустило удар. Она не ожидала видеть его в сознании: приборы показывали, что пациент должен был глубоко спать. Но все же сейчас он сидит на кушетке, повернувшись к ней. По составленному другими описанию Медея могла отчетливо себе его представить. Его болезненность буквально кричала о себе в каждой клеточке его тела, будь это кожа, или впалые глаза карего цвета, или шрамы. Но это описание не шло ни в какое сравнение между тем, что видела она — тем зрением, что даровала ей Сила. И она видела настоящую рану внутри этого человека. В ярком, невероятном сплетении нитей Силы, из которых состоял этот человек, в самой середине была чудовищная дыра, будто некто разорвал ему грудь и выжрал ему сердце. Медея с трудом могла на это смотреть, и она с ужасом лишь могла представить, как он себя сейчас ощущает. За всю свою недолгую жизнь джедай-целитель впервые видела пациента, настолько раненого и внутри, и снаружи. Скорее обрубок, чем человек. Она нашла в себе силу улыбнуться — хотя бы ради него. — Вы уже проснулись, — она прошла внутрь палаты, положила датапад на стойку рядом с кушеткой. Человек проводил её безучастным взглядом. — Не могу спать, — его голос был сух и немного дребезжал: она могла распознать усилие, которое он делал над связками, чтобы слова получались четко. — Ваши лекарства не помогают. — Я увеличу дозу, — она подошла к нему, и, немного погодя, протянула вперед левую руку, будто спрашивая разрешения. Её сердце билось так, что, казалось, своим стуком затмевает звуки аппаратуры. Он протянул ей свою руку в ответ. Облегченно, она присоединила к ней датчики и взяла кровь на анализ. Он даже не поморщился, когда игла вошла в серую кожу, а затем — когда багрово-черная кровь брызнула в капсулу. Проведя весь список процедур, Медея подхватила датапад. — Этот раз прошел намного лучше, — она поправила повязку на глазах. — Дроид принесет медикаменты через час. Пожалуйста, не разносите его, а то они у нас не бесконечные, — шутка могла бы вызвать улыбку, но на его лице не отразилось ничего. Сухие глаза все так же безучастно проводили её до двери. Она практически уже вышла из его палаты, но на пороге его голос остановил её, заставив вновь мурашки пробежать вдоль по спине. — Как ваша рука? Образы нахлынули внезапно: запах паленой проводки, сгоревшей за доли секунды; звук, с которым рвется крепчайший металл; крик существа, у которого на глазах лопаются его же кости; обжигающий железный привкус крови. — Все хорошо, — её губы почти не дрожали, когда она произносила слова лжи.***
Пока турболифт уносил её дальше от этой комнаты, она почувствовала физическое облегчение. Некий груз спал с её души, позволив дышать глубже, а нервы больше не потряхивало от постоянного чувства опасности. Палата, в которую она зашла, была с такими же белыми стенами, запахом стерильности и медикаментов. Но тут Медея чувствовала себя в полной безопасности. Дроиды, пропищав, пропустили её в дальний угол, где на кровати, практически полностью укрытая белой простыней, лежала женщина-забрак. Услышав шаги Медеи, она медленно повернула свою голову к ней и улыбнулась. Медея отчетливо чувствовала, что даже столь малое усилие вызывало у неё боль. — Мастер, — джедай опустилась рядом с ложем на колени, взяв в свои руки её правую ладонь — единственную не укрытую простыней. — Как вы чувствуете себя? — Хорошо, Медея, — забрак некрепко сжала своей ладонью её пальцы. — правда, я еще не скоро покину эти стены. Взгляд Медеи прошелся по простыне, очерчивающей контуры тела. Или вернее, то, что от него осталось. До жути ей захотелось крепко сжать руку мастера, прижаться к ней. Остановила лишь простая мысль, что так ей будет еще больнее. — Как наш пациент? — тихий голос женщины вырвал Медею из тяжких мыслей. — Ему стало лучше? Несколько минут они провели в молчании. Одна — ожидая, вторая — погруженная в свои мысли. — Он… все так же безразличен ко всему, — Медея изо всех сил постаралась, чтобы её голос не дрожал. — В физическом плане ему становится лучше, только… он очень мало спит. Иногда он просто смотрит на стену, часами, мастер, — она повернулась к забраку лицом и посмотрела прямо в её теплые зеленые глаза, — будто … — Будто ребенок, вырванный из утробы прямо в мир, — она закончила за Медею. — И как ребенок, он не понимает, что происходит, мой падаван. Будь добра к нему. Фантомная боль в её правой руке нахлынула резко, потоком. Сами кости, казалось, на мгновение заныли от непереносимых страданий. — Я постараюсь.