***
Он очнулся, руки вцепились в сталь подлокотников с такой силой, будто он стремился сплющить её голыми руками. С шеи скатывался вниз холодный пот. Реван не знал, сколько провел в это полудреме. Может минуту, может час? Желанный отдых принес лишь кошмары. Он встал, потирая затекшие связки. Блеклый свет корабельного освещения ярко освещал лишь центр каюты, оставляя стены и углы на власть теней. На маленьком столе перед ним стоял не распакованный рацион из корабельных запасов. Он помнил, что хотел поесть перед тем, как провалиться в сон, но усталость победила. Отодвинув его в сторону, он вышел в общий отсек. Корабль как будто вымер, отдавшись во власть траура. Его сопровождал лишь негромкий утробный гул корабельных систем, да краткое перемигивание датчиков. При звуках его шагов любой живой стремился убраться подальше, либо из страха, либо не желая напоминать о своем присутствии. Войдя в грузовой отсек, в дальнем углу он нашел Дуку. Мастер-джедай застыл, будто статуя, а его взор был устремлен на три тела, затянутых серой мешковиной. Его эмоции, ранее отлично скрытые, эманировали настолько сильно, что даже дышать вблизи было тяжело. Реван остановился рядом с ним, устремив взор на тела. Картина, ему более чем знакомая. Он пытался найти в себе сожаление, грусть — хоть что-то, что могло объединить его с Дуку. Но находил лишь пустоту, пугавшую его самого. Мастер повернулся к нему, и он увидел едва заметные дорожки слез на его щеках, и почувствовал ярость, что душила его горло. — … почему? — произнес он с клекотом. — Почему они допустили это? Почему в своей мудрости Совет Джедаев не увидел это? Яд в его голосе казалось, мог проплавить обшивку насквозь. — Они не были к этому готовы, — глаза Дуку сверкали в полутьме. — Если бы не твои предупреждения, здесь бы лежало не три, а одиннадцать. Одиннадцать трупов! — прокричал он и ударил в стенку, разбив костяшки в кровь. Грудь мастера вздымалась в прерывистом дыхании. Реван положил руку ему на плечо. — Я сожалею — он произнес слова утешения. — Ты не должен! Без тебя это была бы бойня! Они не были готовы к этому, — повторил он и отвернулся от тел. Дуку прошел несколько шагов, остановился, перевел дыхание. — Слишком долго мы не задавали вопросы. Слишком долго мы доверяли нашим лидерам, без единой тени сомнения в том, что они говорят. Он повернулся к Ревану, и мрачная решимость застыла в его глазах. — Пришла пора эти вопросы задавать.***
— Это было безумие! — Успокойтесь, мастер Дуку, — Ади Галлия миролюбиво подняла руку. Но для Дуку сейчас это была как красная тряпка. — Успокоится, магистр Галлия? Вверенных мне рыцарей чуть не перебили! И все ради чего? Ради интриг мелкого вождя мандалорцев?! — Совет понимает ваше состояние, мастер Дуку, — нахмурился Винду. — Однако, не позволяйте эмоциям брать над собой верх. Дуку гневно выдохнул сквозь ноздри. — Мы благодарны вам, мастер Реван, что вы не дали этому делу перерасти в трагедию, — Ади Галия кивнула головой в сторону стоящего рядом с Дуку джедая. — Однако ситуация остается тревожной, — Винду сложил руки перед собой. — Судя по переданной информации от этого… Джанго Фетта, среди мандалорцев идет полноценная гражданская война. — Но мы не имеем права вмешиваться в неё, — подал голос Эвен Пиелл. — Мандалорцы не имеют сейчас присутствия в Сенате. И даже если бы имели — они ни за что не попросили бы наш Орден вмешаться. — Согласимся. Но факт, что кто-то попытался использовать нас в своих целях, не должен остаться безнаказанным. Дуку отвернулся, сжав губы. А Реван размышлял, устремившись взором куда-то вне голограмм членов Совета. Дискуссия магистров, однако, продолжалась. Были высказаны самые разнообразные предложения, как можно было решить эту ситуацию: и через знакомых сенаторов, и подключить Судебный департамент, и прочее и прочее. А Реван все хранил молчание, пока вдруг не повернул голову к магистрам. — С вашего позволения, — он подождал, пока все голограммы развернуться к нему, — у меня есть решение. — Мы слушаем, — кивнул Винду. — Вы правы — мы не можем оставить это безнаказанным. Но, как и отметил магистр Эвен Пиелл — у нас нет никаких легальных причин послать полноценный боевой отряд. Однако, магистр Дуку передал мне, что некая Сатин Краиз провела несколько лет на Корусканте, в Академии, не так ли? — Все верно, — подтвердила Ади Галлия. — Она находилась тут на обучении. — Предложите ей двоих джедаев в сопровождение, — предложил Реван. — Это покажет для Сената, что мы обеспокоены разрешением данного конфликта. — Разумно, — магистр-дипломат сложила руки на груди и кивала каждому слову. — В свете событий Галидраана, это будет легко объяснимо. — Но это не решит проблему, — Винду нахмурился. Остальные джедаи переглянулись. — Все верно, магистры. Поэтому я остаюсь. Совет встретил его слова молчанием. Дуку, ошарашенный, повернулся к нему с тревогой, которая ясно читалась в его глазах и движениях. А Реван тем временем продолжил. — Я никто, магистры. Для всей Галактики я — мертвец, которого нет ни в одной базе данных, за исключением Храма. Я останусь здесь и разберусь с этим конфликтом до конца. И никто не докажет мою связь с Орденом. — Но вы будете один, мастер. — Не думаю. Предполагаю, что юный Джанго оценил тот факт, что без меня его и его отряда могло уже не существовать. И он очень хочет отомстить Тору Визла, который, по всем сведениям, и был тем, кто манипулировал губернатором. — Разумно ли это? Поддержка Фетта может создать сильную фракцию Мандалорцев, которые склонны к… боевым действиям. — Для нас сейчас — это меньшее зло, — парировал Реван. — К тому же, Истинные мандалорцы руководствуются своим Кодексом, который основан на Резол’наре, или Шесть деяний: носить доспех; говорить на одном языке; растить и воспитывать из детей новых мандалорцев; защищать самого себя и свою семью; поддерживать свой клан; и откликаться на первый же зов лидера всех кланов — Мандалору. По своим взглядам они в разы менее радикальны, чем Дозор Смерти. Магистры несколько минут перешептывались между собой. Их вердикт изрек Винду. — Мы даем свое разрешение, мастер. Да пребудет с вами Сила.***
Они расстались на взлетной площадке. Снег Галидраана оседал на их одеяниях — коричневом Дуку и черном — Ревана. На прощание Дуку стиснул его в объятьях так, что еще немного и казалось — затрещат кости. — Будь осторожен, друг мой — последним жестом Дуку стиснул его плечо. — Я не знаю, увижу ли я тебя вновь. — Передай Медее мои самые теплые пожелания, — Реван улыбнулся. — Я помогу ей всем, чем смогу — клянусь. Свист закрывающегося трапа знаменовал их разлуку. Развернувшись и устремившись в снежную даль Реван не знал, что вновь увидит магистра лишь спустя несколько лет. И они оба будут уже совершенно иными людьми.***
Он нашел воинов Фетта там же, где и оставил: хоронящими своих мертвых и переводящими дух после месяцев беспрерывных стычек. Сопровождающие его настороженными взглядами, однако они без слов проводили его к своему лидеру, который грел свои обмороженные, покрытые ушибами руки у печи. Только сейчас Реван осознал, насколько юн Джанго: он почти только вышел из юношества, его лицо не было тронуто морщинами, а на подбородке появилась первая, редкая борода. Но само его естество в Силе, казалось, поросло шрамами. — Я думал, вы решили покинуть планету и идти отчитываться своему Совету, — он повернулся к Ревану внешне миролюбиво, но его правая рука сместилась к поясу, на котором висели бластер и боевой нож. — Так и есть, — Реван демонстративно отложил свои мечи на стол, а сам подошел к печи, которая была стилизована губернатором под старинный камин. — Мои братья отправились на Корускант. — Но ты остался здесь, — вдвоем, они неотрывно смотрели на пламя. — Видимо, есть причина. — Верно. Тор Визла, — он сделал паузу, дав этим словам повиснуть в воздухе, раскаляя любопытство Фетта, пока тот не повернулся к нему. — Я не думал, что такие, как Визла что-то значат для вашего Ордена. — Ты прав. Обычно Орден не вступает в такие конфликты без серьезных оснований. Фетт фыркнул. — Но в этот раз ситуация иная, — продолжил Реван. — Тор Визла использовал моих братьев. Трое из них остались спать на кровавом снегу. Их смерть на его совести, и поэтому я не оставлю это дело просто так. — Значит, месть? — ухмыльнулся Фетт. — Я думал, вы выше таких вещей. — Я — человек старых взглядов. Можно сказать, реликт своего Ордена, — пламя плясало в глазах Ревана. — Я не люблю политику. Моя жизнь прошла в битвах. И сейчас моя воинская честь требует, чтобы мои руки вновь взяли мечи. Поэтому, я хочу предложить тебе, Джанго, мою помощь. Фетт отвернулся, размышляя. — Мои люди проверили те координаты, что дал губернатор. Нашли спешно покинутую базу, — его лицо содрогнулось. — Ублюдок знал, что я приду за ним при первой возможности. Выследить его будет непросто. — Никто не может пропасть без следа, — Реван пожал плечами. — Он может скрываться сколько угодно, но от нас вместе — не уйдет. Фетт подошел к столу, резким движением отрезал горлышко у пузатой бутылки коррелианского виски и разлил по двум стаканам, один из которых протянул Ревану. — Я не знаю почему, но я верю твоим словам, джедай. Что-то в тебе такое есть, — он вновь ухмыльнулся. Реван принял стакан, и они чокнулись, позволив янтарной жидкости смешаться. — За смерть Визлы!***
В его комнате, как всегда, была почти полная темнота. Лишь маленький лучик света освещал лезвие топора, которое его хозяин бережно полировал, протирая промасленной тряпкой. Рядом лежал точильный камень, стертый из-за частого использования. Хозяин комнаты бережно проверял каждый скол лезвия, перебирал механизмы ультразвукового генератора, вновь и вновь проверяя оружие, к которому очевидно питал большую привязанность. Его крепкие руки были украшены блекворком, который скрывал рубцы от множества шрамов и складывался в причудливый узор, смысл которого ускользал от непосвященного глаза. С тихим шумом, входная дверь распахнулась, впуская бойца в черной форме Дозора Смерти. Его доспехи на первый взгляд выглядели потрепанными: краска облупилась, а сама защита была испещрена множеством сколов и вмятин. Сам же символ Дозора едва читался. Вошедший почтительно замер, давая хозяину комнаты время закончить. Тот даже не обернулся на него, продолжая методично, почти скрупулёзно протирать клинок. Закончив, он отложил ветошь в сторону и поднял голову. — Закончили с переездом? — Именно, Кэрн — воин приветственно ударил кулаком напротив своего сердца. — Сколько смогли перевезти? — Половину от всех запасов. Воины Джанго почти не оставили нам времени: последние шаттлы ушли из системы как раз перед их появлением. — Грхм, — Кэрн нахмурился. — От Кибы ни слова? — Ни единого. Последнее сообщение: они двигались в сторону шаттла Фетта. — Полагаю, там они и остались, — Кэрн вздохнул и встал, отложив топор на стол. — Визла? — Рвет и мечет, — вздохнул воин. — Требовал тебя к себе с момента, как только вернулся. — А вы? — Кэрн ухмыльнулся. — Сказали, что занят… неотложными делами, — он не видел лица своего воина, но мог прочитать за его шлемом такую же ухмылку. — Иди. Скажи, что сейчас буду. Боец постучал два раза по груди и вышел. Сам же Кэрн подошел к стойке, где висели такие же, потрепанные от боев доспехи. Наслаждаясь покоем, он бережно провел пальцем по кромке металла, очертив контуры практически стертого символа, изображавшего вставшего на дыбы боевого пса, ощетинившегося клыками и когтями. Как много они потеряли за эти несколько лет. Этот воин, и три десятка таких же его собратьев были единственными оставшимися от тех, с кем Кэрн начал службу в Дозоре Смерти. Самые опытные и закаленные в боях: без них Визла не смог бы противопоставить ничего воинам Мерееля. И он видел, как раз за разом Визла кидал его братьев и его самого в самое пекло, чтобы прикрыть собственные ошибки. Пока от них не остались жалкие три десятка. Три десятка тех, в ком он был уверен и кому мог доверить свою спину. Новое поколение Дозора вызывало в нем желание сплюнуть на пол ядовитой желчью. Бесхребетные необстрелянные юнцы, ведомые жаждой наживы и увлеченные харизмой Визлы. Неспеша, он надел доспех и вышел из комнаты. Повсюду сновали бойцы Дозора и их подручные, обустраивая новую базу взамен спешно покинутой старой. Удар, нанесенный Джанго, не был смертельным, но болезненным. Особенно по самолюбию Визлы. При его приближении, новички Дозора шарахались в сторону, уступая дорогу с почтительностью и страхом; его же воины наоборот: салютовали стуком по доспехам. На повороте в него врезался один из юнцов, тащивший на себе подсумки с боеприпасами. Отшатнувшись, он с грохотом упал на пол, рассыпав рядом с собой гранаты и батареи к бластерам. Кэрн увидел движение шеи, будто тот хотел в гневе закричать. Но крик мгновенно застыл в его глотке, как только увидел, в кого он врезался. Дав юнцу убраться со своего пути, мандалорец продолжил свой путь. Он направился в импровизированную столовую, которую переоборудовали из ангара, просто сдвинув в центр столы и грубо сколоченные лавки. Сейчас было начало дня, и помещение было полно бойцами, только что освободившимся от нудного процесса перетаскивания вещей из шаттлов на склады. Его воины, сидящие обособленно возле одного из столов, при виде его почтительно расступились, давая место. Сев и повертев головой, ему на ум пришла мысль, как же забавно должно быть он и его воины выглядят: их облупленные доспехи выделяли их, будто ощипанных ворон, посреди сияющих свежей краской доспехов новобранцев и тех, кто присоединился к Дозору совсем недавно, после известий о смерти Мерееля. Трапезничая, он услышал резкий гогот, раздавшийся над одним из самых многочисленных столов, и решил прислушаться. — Ну что, Киба-то, облажался, судя по тому, как нам пришлось задницы рвать? — проговорил один из воинов, утирая рот от остатков еды. — Говорят, он был опытным командиром. — Был, да сплыл. Ну, невелика потеря. Новые придут, да посильнее. Вдруг весь смех и разговоры будто отрезало. Бахвалившийся воин в недоумении обернулся, и увидел над собой возвышающуюся фигуру в потертых черных доспехах, чей наплечник украшал вставший на дыбы боевой пес. — Повтори, — кратко попросил Кэрн. Воин побледнел: казалось, вся его кровь ушла в неожиданно подрагивающие коленки. — Э… я ничего не имел такого в виду, Кэрн. Я клянусь! Тот наклонился прямо к нему, приблизив свое лицо так, что между ними осталось буквально пара сантиметров. — Я дам тебе шанс встать. Остальные сидевшие за столом рассыпались, будто в его центр чья-то рука закинула шальную гранату. А сам воин, перевалившись через скамейку, вскочил и выхватил из-за пояса боевой нож. Кэрн наблюдал за ним с холодным спокойствием, но внутри него по жилам будто разливался черный густой гнев. Поэтому, он не стал и не хотел церемониться. Юнец сделал несколько пробных выпадов вперед, но от них всех Кэрн ушел буквально двумя подшагами в сторону. Его левый боковой этот салага успел заметить лишь краем глаза, и голова после удара мотнулась в сторону, будто мешок. Но Кэрн и не думал останавливаться. Второй боковой в ребра, до хруста, чтобы он сложился вдвое. Подхватить его голову, разбить лбом его нос. Локтем дать в скулу, чтобы с визгом сломалась, а кости пробили щеку белым месивом. Подхватить потерявшее дыхание тело, и обрушить на стол, ломая его посередине. Его бойцы стояли рядом, даже не пытаясь вмешиваться — скорее, не давая вмешаться остальным. Они знали, что, несмотря на ярость, их лидер всегда сохранял свое хладнокровие. Сам же Кэрн стоял и смотрел на покрытое кровью из разбитого носа, едва дышащее тело. — Недостойные, — он сплюнул рядом с ним и обвел взглядом остальных присутствующих, смотревших на него с со страхом. — Что здесь происходит?! — раздался громогласный голос от входа Тора Визлы. Вошедший лидер Дозора Смерти, сопровождаемый своими телохранителями, обвел взглядом всех присутствующих. И остановился на Кэрне. Несколько мгновений они буравили друг друга взглядами: бешеный, с искрами Визлы и спокойный, прищуренный взгляд Кэрна. Телохранители Визлы встали рядом с ним, а воины Кэрна — за его спиной. Оценивший ситуацию, лидер Дозора улыбнулся. — Пёс опять лает, — он махнул рукой. — Но не кусается. Все, разойтись! А ты, — он ткнул пальцем в Кэрна. — Идешь со мной.***
Визла привел его в комнату, спешно обустроенной под связную. В центре стоял коммуникатор для дальних сообщений, по стенам была раскидана техника и личные вещи самого Визлы. Лидер Дозора Смерти подошел к коммуникатору, откупорил бутылку и налил голубоватую жидкость себе в стакан. Сделав глоток, он повернулся к Кэрну, который застыл перед ним, будто статуя. — Еще несколько таких выходок, и я буду вынужден принять меры. Ты подрываешь боевой дух моих воинов, Кэрн! И я не потерплю этого, особенно сейчас. — Они не воины, — Кэрн пожал плечами. — Не тебе решать! — Визла стукнул кулаком по столу коммуникатора. — Слишком много вольностей я позволял тебе ранее, из уважения к твоим заслугам. Но времена изменились. — Вам стоило отправить меня и моих воинов на Галидраан. — Это мои воины! — Визла крикнул и резко поднял руку движением, похожим на птичьи когти. — И я решаю, когда и где они будут убивать. Визла сделал еще несколько больших глотков. — Думать — это не твоя забота. Делай, что умеешь лучше всего — убивать, черт тебя возьми! — И кого мне нужно убить? — Скоро я дам тебе цель. Меня более беспокоят эти… пацифисты, — будто выплюнув последнее слово проговорил Визла. — Их маленькая Сатин возвращается с Корусканта, и сам дьявол знает, какие слова она будет шептать им в их подставленные ушки. — Даже если они соберутся, их город, Сандари, не обладает никакими укреплениями, — пожал плечами Кэрн. — Взять их не будет особой проблемой. — Во-о-от, вот это Кэрн, которого я люблю! — лидер Дозора похлопал по плечу воина. — Безжалостный и эффективный. Мой верный боевой пес. — Фетт? — Не переживай — ухмыльнулся. Визла. — Я уже предугадал его следующий шаг. Он направится за помощью на Келдабе, но сомневаюсь, что кланы будут ему помогать. А там, ха, у меня уже есть, кому о нем позаботиться. — Иди, — он взмахом руки отослал Кэрна прочь и повернулся к коммуникатору. Без лишних слов, воин покинул комнату, но собственное чутье, которому он привык доверять, подсказало застыть неподалеку от двери. Спустя пару десятков секунд Визла активировал коммуникатор, и сквозь трещины в переборке он смог услышать несколько слов. — … я прекрасно осознаю последствия… нет, на долговременные планы это никак не повлияет… мои ряды редеют, мне нужна будет дополнительная поддержка… да, благодарю вас, господин.***
Последние несколько дней Медея не находила себе места — ровно с того момента, как проснулась в кровати с криком и в холодном поту. Ощущение, что где-то произошло нечто страшное, не покидало её, и часы сливались в бесконечную череду уже заученных действий. Поэтому, когда она узнала о возвращении отряда, посланного на Галидраан, она была в числе прочих медиков на полетной площадке. Открывшийся трап явил им страшную картину: рыцари, едва ковыляющие на собственных ногах; кого-то несли на носилках дроиды, а в центре всего этого — бледный, как смерть, мастер Дуку. Её внутренний взор заметался, нигде не находя рисунок Силы Ревана. Вместе с собратьями оказав помощь раненым и распределив их по лазаретам, она вытерла окровавленные руки и чуть ли не подбежала к Дуку, который наблюдал за действием, стоя рядом с шаттлом. — Он жив, не переживай, — мастеру хватило одного взгляда, чтобы понять её эмоции. — Что… что случилось, мастер? Дуку резко выдохнул. — Он решил остаться. В мандалорском секторе идет гражданская война. — Война… — зачарованно повторила Медея. — И он… он решил остаться? — Да. Остаться, чтобы разрешить этот конфликт. Медея вцепилась руками в рукава своей робы. Война, кровь, раненные, смерть. Эти слова набатом били у неё в ушах. Реван решил остаться, сам. Там, далеко, совсем один. «Принимай свой страх, Медея, и иди вперед с холодным умом» — в её голове вспыли слова своего учителя. Она сжала робу с такой силой, что, казалось, ткань сейчас порвется. Решившись, она посмотрела подняла голову и посмотрела взором прямо в лицо Дуку. — Мастер. У меня будет к вам важная просьба. — Я слушаю, — кивнул Дуку.***
Мандалор всегда был дикой планетой. Даже прибытие расы Таунгов, которые истребили властвующих над планетой мифозавров и приспособили для собственного жилья, не поколебало её первобытную душу, и она оставалась все такой же безжалостной для каждого обитателя. Драл-Хан испещрил эту землю шрамами. Выжженые пустыни заменили некогда плодородные равнины, но даже там сохранилась жизнь, готовая подстеречь любого, кто потерял бы бдительность. Лучшего места для укрытия было не сыскать. Маленький серый истребитель спикировал с небес и скользнул на едва заметную взлетную площадку, располагавшуюся в недре возвышавшейся посреди пустыни горы. Щелчок кабины — и две фигуры в сером бескар’гаме спрыгнули на пол, покрытый редким песком. Мерный гул за их спинами возвещал о закрытии двери ангара защитным листом. Их встретила третья фигура, затянутая в такой же серый доспех, без каких-либо обозначающих символов. — Вы вовремя, Яго, — кинула она им и повела за собой быстрым шагом внутрь базы. — Что случилось, Анная? — Торуса захватил Шепот, — кратко ответила аруэти. Яго кратко выругался. — Веди. Бегом они преодолели внутренние помещения базы: потрепанные, держащиеся только за счет постоянного внимания и плоховатых кустарных заплаток. У одного из помещений, бывшим видимо подобием столовой, собрался десяток фигур, державших дверь на прицеле. При виде Яго на их лицах появилось подобие надежды. — Как давно? — Три часа назад, — ответила Анная. — Он трапезничал, ничего не предвещало беды. А затем он остановился и… — Понимаю, — ответил Яго. — Все назад. Я вхожу. Само помещение было погружено в полную темноту. На полу виднелись осколки разбитых светильников и редкие следы остро пахнущей крови. Как только Яго вошел, он не услышал, но почувствовал тяжелое дыхание, будто у хищника, затаившегося в засаде. Шепот был повсюду, его темные завихрения охватили комнату, будто черные щупальца спрута. — Торус, — негромко позвал он бывшего собрата, в глубине души надеясь услышать отклик. Это означало, что еще не все потеряно. Но ответом стал лишь глубокий утробный рык, мало напоминающий человеческую речь. Торус прыгнул на него из угла, выставив вперед нож, но Яго был готов: он перекатился из-под удара и встал напротив собрата. — Брат, это я, Яго! — ответом был рев глотки и удар, пересекший бы его лицо надвое, если бы не рефлексы. Аруэти отшатнулся назад рывком и достал свой собственный нож. Мгновения они кружили друг напротив друга, пока не ослепленный яростью Торус бросился на брата. Пригнувшись, Яго по-кошачьи ушел в сторону и ударил снизу вверх, рассекая предплечье брата, заставив выронить нож. Но Торуса это не остановило. Обхватив его одной рукой, он с нечеловеческой силой ударил Яго о стену, а затем повалил, потянувшись оставшейся рукой к его глазам. Яго ответил резким ударом по шее обеими ладонями, выбившимся из противника дух на краткое мгновение. Обхватив плечо Торуса, он выскользнул из его захвата и скрепил руки в замок на его шее. — Торус, борись! Вспомни братьев, сестер! Сопротивляйся Шепоту! — он держал изо-всех сил вырывающего, будто зверя, брата. Потянувшись к нему той самой, незримой рукой он погрузился в полную, беспросветную черноту, стараясь найти сознание брата. Это было похоже на плавание в нефти — такой же густой и всепоглощающей. Обнаружив слабый отклик, он устремился в самую глубь. Картина, что он увидел, не вызвала ничего, кроме воя отчаяния — рисунок Торуса был полностью покрыт чернотой, которая пожирала его нить за нитью, не оставляя ничего от его прежнего. Взвыв, Яго просунул руки глубже, под шею бывшего брата, и резко, до хруста, повернул.***
— Похороните его, — он попросил своих братьев, которые молча подхватили тело Торуса, утирая слезы. Анная присела рядом с ним, положив руку на плечо. — Шепот забрал еще одного из нас, — проговорила она глухим голосом. Яго дернулся. — Больше не будет смертей, — он сжал кулаки до хруста. — На Галидраане я видел джетии, который сражался с Шепотом и победил. Он поможет нам. — Как ты можешь быть в этом уверен? — Уверен, сестра? — Яго повернулся к Аннае, и его черные, мрачные глаза сияли решимостью. — Я не просто уверен. Я знаю это. Он поднял голову наверх, смотря куда-то вдаль, вне этих обветшалых стен. — Я видел это во снах, — прошептал Яго. — Близится время перемен; время крови, огня и стали. Наши боевые кличи рассекут небеса планет, которых мы ранее не знали. Мы переродимся в крови и страданиях, Анная. Мы обретем братство, которого не знали тысячелетия. Кровавый Ворон укажет нам путь, который потрясет Галактику. Навсегда.