Иногда всё идет не так.

«Это глупо даже для тебя, Свон», - возвестила внутренняя Регина, временами просыпающаяся в голове Эммы. Её голос, пусть воображаемый, пусть полный язвительности сейчас был бальзамом на душу. Она бежит за белым кроликом во фраке, или камзоле, или как там эта старинная одежда называется, да и важно ли, учитывая факт одетого и разумного грызуна? Ноги сами несутся в чащу дремучего леса, разгоняя собой отдыхающие под ногами листья. Кроны деревьев пропускали свет хуже, чем хотелось бы, да и прохладный ветерок, временами пробегающий мимо, не особо располагает к походу хрен знает зачем и хрен знает куда. Это явно глюки. Кто-то подмешал ей в пиво наркотики, другого объяснения нет. Но почему же она бежит сломя голову и не может заставить себя остановиться? Почему разгоряченное сердце так тревожно трепещет преддверии неведомой опасности? Тик-так. Время на исходе. Кролик, не сбавляя ход, недовольно качает мордой. Голова кружится от пива и бесконечного бега, ноги подкашиваются. Она смотрит под ноги, ища взглядом чуть искрящиеся маленькие следы. Идет по ним, окончательно потеряв интерес к дороге. Однако, деревья становятся всё реже, поверхность ландшафта всё ровнее. Эмма остановилась, хватаясь руками за сердце, находящееся в неясной тревоге и отчаянье. Он вывел её не на волшебную поляну и не к кроличьей норе, ведущей в сказочную страну. В сказочных странах нет такого сырого и скорбного запаха земли и атмосферы траура, расходящейся во все стороны. Маленький паршивец – явное доказательство полного помешательства, привел Свон на кладбище. Проскакав ещё немного, он остановился около одного из склепов, и бросив последний взгляд больших красных глаз на Эмму, шустро юркнул внутрь. «На сегодня с меня хватит этого дерьма. Я просто посмотрю и уйду. Сразу же уйду», - дыхание Свон становилось спокойнее, но голова по прежнему грозилась выключить внутреннюю лампочку. Вырубится на кладбище – что может быть лучше? Уже никуда не торопясь, Эмма проследовала к склепу, обследуя заинтересованным взглядом обветшавший камень, простоявший тут не одно десятилетие. Пальцы прошлись по холодной поверхности, ощупывая шершавую стену. Свон хотела позволить себе небольшую вольность, постояв пару минут, облокачиваясь о гостеприимный в сравнении с лесом камень, но чья-то рука грубо схватила её потрепавшуюся куртку, затянув растерянную и уставшую блондинку внутрь. Она не успела вскрикнуть, ибо рука в кожаной перчатке мёртвой хваткой стиснула рот. Она не дрожала от страха, нет. Тревога внутри, как бы больно она не билась о стенки сердца, не нашла отражения в лице. Регина иногда бывает неплохим учителем. Незнакомец сзади шикнул, убирая руку от лица Эммы и поднося указательный палец к своим губам. - Я всего лишь курьер, если можно так выразиться. Ты тут не из-за меня, - прошептал мужчина на ухо Свон, отпуская её окончательно. Голос его слегка подрагивал, прорисовывая истерические нотки невпопад.- Он просил привести тебя и открыть путь вниз. Он сказал, что увидев всё ты поймёшь, что дальше делать. - Кто он? – Эмма, осмотрев хорошенько «курьера», не нашла в нём намека на опасность, но сил драться за информацию после лесной пробежки не осталось. - Не имею ни малейшего понятия, - с губ мужчины слетел пропитанный безумием смех. – А меня зовут Джефферсон, и, надеюсь, больше мы не увидимся. Прощай, Спасительница, – после этих слов он выскочил на улицу и был таков. «Чокнутый ублюдок, начитавшийся сказок», - огрызнулась про себя Эмма, выглядывая на улицу и не обнаружив там и следа ушедшего мужчины. Сейчас не время искать связь между бредом этого чокнутого и историями Генри, время выяснить, чего от неё хотят и убраться отсюда как можно дальше. Ладно, время поискать его будет и потом. Она осмотрелась в склепе. Паутина в лучших паучьих традициях висит по холодным углам, у подножия самого громоздкого гроба лежат мрачно усохшие розы. Видимо, сюда никто давно не захаживал. Из-под земли лучился мягкий свет, говорящий о тайном ходе, специально открытый «курьером» перед приходом Эммы. Девушка, подступая к ступеням, прочитала имя на крышке богатого и единственного гроба во всём склепе. Негодование в купе с пустой яростью взбудоражили и без того спутавшееся в происходящем несчастное сознание Эммы. «Генри Миллс. Любящий отец». Отец Регины, в честь которого назван их сын. Этот склеп – собственность мэра. Но кому надо так издеваться над Эммой? Почему вместо всего этого нельзя скинуть смс? Девушка вдохнула полную грудь затхлого могильного воздуха и с решимостью, напрягшей кулаки до предела, спустилась в тайную часть семейного склепа Миллсов. Внутри было много непонятного, помимо привычных для могильников элементов, вроде мест для будущих постояльцев уютных гробов, но взгляд остановился на нескольких вещах, сложенных на одном из постаментов. В основном, потому что рядом лежала записка с надписью «Эмме», смутно различимая в робком свете подземных факелов. На обороте записки было пусто, поэтому уставшая, растерянная и до чёртиков злая Свон начала разбирать сложенный для неё хлам. Первое – меч с золотым эфесом, тускло поблескивающим в полутьме. Второе – мешочек с чем-то маленьким, его в отличие от меча можно запихнуть в карман. Третье – то, что заставило Эмму дрожать от ужаса, всхлипывая от шока и неверия. Знакомые картинки, знакомые страницы, знакомые истории. Книга Генри. Эмма начала судорожно листать страницы в поисках подсказки, говорящей, что происходящее – глупый сон. Записка, выведенная тонким аккуратным почерком выпала на покрытый вековой пылью пол. На ней было написано лишь три предложения, смысл которых не был ясен Эмме до конца. Но она поняла, что делать. «Покажи ей. Она знает. Она заплатит».

***

После разбора кучи свидетельств о собственности и свежих постановлений штата, требующих поправок в городском уставе, мэр Миллс с чистой совестью отправилась в свою комнату хорошенько вздремнуть перед ужином. Регина проспала несколько часов, судя по сгустившимся за окном сумеркам, и уже просто валялась в удобной постели, но тут резкий звук распахивающейся входной двери наглым образом нарушил приятное спокойствие. Спустя пару минут в комнату врывается разъяренная Эмма с огненным блеском в глазах, запыхавшаяся, в помятой и испачканной одежде, бормочущая себе что-то под нос. - Решили наняться уборщиком, мисс Свон? – сказала Регина, но бегающий взгляд Эммы, ходящей по комнате со сложенными на груди руками из стороны в сторону, упорно игнорировал её. Поняв, что дело и правда плохо, мэр обратилась к блондинке другим голосом, чуждым и давно не дающим о себе знать, полным заботы и сострадания, раньше проявляемых только к Генри. – Эмма, ты в порядке? Присядь… - Его нет дома… Генри нет дома, - с дрожащей ненавистью в голосе проскрипела Свон, еле сдерживая слёзы. - Я думала, вы пошли в гости к этой… мисс Бланшар, или как её там? - Полюбуйся. Это твоя вина. Полюбуйся, Регина! – то, с каким безрассудством словесно накинулась на неё Эмма, разъярило Регину и, как бы та не хотела это скрыть от себя, причинило тупую боль очерствевшему сердцу. Она хотела вылить на девушку поток ругательств, колкостей и оскорблений, но грубо втиснутая в пальцы записка и её содержание ввели мадам мэр в болезненный шок, сковавший тело невидимыми цепями с ног до головы. - Где ты это нашла? – голос Миллс еле слышный, с горечью и крупицами страха, продирающего душу насквозь. - В твоём семейном склепе, куда меня привёл долбаный кролик в долбаном камзоле. Потом какой-то чокнутый Джефферсон сказал что-то про доставку, а потом… - на кровать с неприятным стуком плюхнулся меч, а сверху легла книга сказок Генри, - я нашла это в подземелье, - омраченные омуты серых глаз встретились с обеспокоенной гладью тёмных и безумный блеск внутри них угас. Тон блондинки тоже смягчился, уже не напоминал сдавленный рык. - Где? Наш? Сын? – Эмма делала ударение на каждом слове голосом твёрже камня, из которого выточен склеп. От формулировки «наш сын» в Регине начали борьбу материнская ревность и необъяснимая нежность к Свон, к её заботе и прикосновениям, успокаивающим и ласковым. И искренним. Эмма не боится её, она не марионетка, как все чёртовы жители Сторибрука. Девушка помогает ей по собственной воле, и эта воля не ломается от пары колкостей и ледяных взглядов. Сейчас голос Свон полон ярости, но то гнев праведный, предназначенный для защиты их семьи. - Генри в безопасности, но ненадолго. Нужно спешить. Я знаю, где он. И прихвати с собой этот хлам, может понадобиться. - Куда мы едем? – взбудораженная и уставшая Эмма, прогнав километр хождениями по спальне мэра, обрела желанный самоконтроль, что странно, учитывая, сколько ей в этот день пришлось преодолеть пешком. - К Голду. Надеюсь, ты знаешь, где его магазин? - Разумеется, Регина, - Эмма ободряюще взяла руку мэра, попытавшись состроить жалкое подобие улыбки, - что бы ты ему не сделала, платить будет он, а не ты. Уж я позабочусь об этом.