ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПРИНЯТЬ

Зарождающийся рассвет окрасил горизонт в розовый цвет, а Виктор все говорил и говорил. Шакурай устроился в глубоком кресле, перетянув уставшего шерри себе на колени, и молча слушал, перебирая одной рукой золотистые волосы, а другой – поглаживая расслабленную спину Виктора. Никто из них не обращал внимания на устроенный в кабинете разгром: разбросанные по полу бумаги, бардак на столе и опрокинутую мебель. Среди этого хаоса черное кожаное кресло выглядело и ощущалось как островок спокойствия среди бушующих волн океана. Хотя так действительно лишь казалось, ведь именно здесь, в этом кресле, разгорались самые главные страсти. Морозов ничего не скрывал, он рассказывал обо всем: о своем мире; о том, как попал на Шерханар; о догадках и теориях Нарина, объясняющих его появление здесь; обо всех своих метаниях и сомнениях, о непонимании, с которым ему пришлось столкнуться. Он делился тем, что наболело настолько, что сейчас прорвалось, вскрылось, словно назревший гнойник. Слова, так долго сдерживаемые, текли рекой, и остановить их не было никакой возможности, даже если бы Виктор и попытался это сделать. Но он не хотел. Он говорил о том, о чем не рассказывал даже шерри-дану Нарину: о своих страхах перед настоящим и будущим; о боязни быть непонятым, непризнанным, бесполезным; о желании быть кем-то большим, чем он есть, и опасениях никогда этого не достичь. Он говорил об одиночестве, в котором оказался, попав в этот мир, и о том, насколько это страшно и тяжело – быть одиноким среди толпы. Шакурай слушал и не мог поверить своим ушам. Нет, не потому что подозревал Шанхара в обмане – такое вряд ли возможно придумать, будучи в здравом уме, - а потому что не мог уложить в своей голове все обрушившиеся на него новости. А он-то думал, что познал в этой жизни все: несправедливость, обиды, предвзятое общественное мнение, боль и предательство. Он научился жить с этим, смог пробить себе дорогу, добиться успеха. Но сейчас, узнавая историю маленького шерри, хотя нет, взрослого человека, понимал, насколько нелепы и смешны были его амбиции, достижения и разочарования в сравнении с потерей целой жизни, целого огромного мира, которую пережил Виктор. И, к стыду своему, понял, сколько проблем создал он сам, пусть и не ведая об этом, но тем не менее порядком усложнив Шанхару жизнь, построив один из самых высоких барьеров, который шерри пришлось преодолевать. Таким ничтожным, раздавленным, глупым и мелким Демиар не чувствовал себя даже в ранней юности. Будучи вчетверо старше Шанхара, он ощущал себя подростком, который отобрал на улице деньги у слепого старика, и осознал, что ничего-то он в своей жизни не видел: не страдал по-настоящему, не любил, не радовался, не находил и не терял – не жил. Хотя нет, находил… нашел. И совершенно ясно понял, что теперь ни за что не упустит, не отдаст и не позволит уйти; что вернет Шанхару уверенность в завтрашнем дне, чувство поддержки и причастности к этому миру. Он всеми силами будет стараться возместить эту потерю, открыв перед шерри новый мир, новую жизнь, новую цель, реализовывать которую они будут вместе. Он даст зацепку, станет тем самым якорем, который удержит Шанхара именно в этой жизни, в жизни Демиара. Он подарит шерри всего себя… подарит ему свою любовь, нерастраченную и запертую глубоко внутри. И если ради этой встречи – единственной важной в жизни – понадобилось пройти через испытания разочарованием и предательством, то оно того стоило. - Ты разочарован? – спросил Виктор, когда закончил и тишина в кабинете начала давить. - О чем ты? – искренне удивился Дем, пребывая в своих раздумьях. - Я не тот, за кого ты меня принимал. Я не Шанхар. - Я не знал настоящего Шанхара, так что мне не с чем сравнивать. Ты для меня был, есть и будешь единственный возможный. И я рад, что это так, - Шакурай уткнулся в золотистую макушку и тяжело выдохнул. – Я безумно рад, что судьба свела меня с тобой, хотя, возможно, и неправильно так говорить в свете того, благодаря чему мы встретились. Ты настолько необычен, что тебя трудно не заметить, трудно не оценить. Именно тебя, понимаешь? Не кто-то, а ты важен для меня. - Ты мне веришь? Тому, что я рассказал, веришь? – Морозов не ожидал от сурового шера такого безоговорочного принятия. - Абсолютно. Если ты и способен на ложь, то не такую глобальную. Да и я неплохо изучил твой характер, хоть и не думал даже, что все настолько сложно, но теперь головоломка сложилась. Мне просто жаль, что я не знал твоей истории раньше, хоть и понимаю, что это было невозможно по многим причинам: мы были практически незнакомы, мало общались, а установившиеся между нами отношения, к которым и я приложил свою руку, не настраивали на откровенные разговоры. Ты не доверял мне, и это справедливо. Но мне легче хотя бы от того, что в это сложное для тебя время ты не был совсем один. С тобой был шерри-дан Нарин. - Да, старик здорово помог мне, поддержал, - облегченно вздохнул Морозов, – иначе я бы точно сотворил с собой что-нибудь. - Я должен поблагодарить его за то, что он сохранил твою тайну, сохранил тебя… для меня, - едва слышно прошептал Дем, но Виктор услышал, и эти слова пролились бальзамом на его измученную душу, разбереженную воспоминаниями. - Что ж, значит, все это было не зря. - Никогда не сомневайся в этом. Что бы ты там себе ни думал, что бы ни решил и чего бы ни добивался – знай, что я всегда поддержу и помогу тебе. Теперь ты никогда не будешь один, - уверенно, словно клятву, произнес Демиар. - Эй, я не хочу от тебя никаких поблажек! – Виктор, чувствуя себя смущенным, постарался разбить эту странную неловкость. - Их и не будет, уж поверь, - усмехнулся Шакурай, поддержав эту игру. – Все наши договоренности остаются в силе, а на твой экзамен я приглашу независимых экспертов, чтобы не было никаких сомнений в моей непредвзятости. Так что готовься: с завтрашнего дня опять начнем игру в кота и мышь. - Мышью будешь ты? Будешь убегать от меня и прятаться? – тихо рассмеялся Виктор, садясь прямо. - Нет, - неожиданно серьезно ответил Шакурай, - убегать и прятаться я больше не буду, - и, немного помолчав, продолжил: - Я хочу тебе предложить переехать ко мне. Морозов молчал, не зная, как реагировать на такое неожиданное и прямое заявление. Нет, оно, конечно, понятно, что рано или поздно все к этому и придет, но не слишком ли быстро? - Я не хочу, чтобы ты ночами бегал по городу в одной пижаме. Сегодня все обошлось, но, кто знает, что может случиться в следующий раз? И когда он наступит, этот следующий раз? Я не хочу потерять тебя, когда только нашел. Я не буду давить – ты вправе сам решать, но мне было бы спокойнее, а для тебя – безопаснее, если бы мы стали жить в одном доме, - пояснил Дем. – Я не буду ни к чему тебя принуждать, - быстро добавил он, думая, что причина замешательства Шанхара именно в этом. - Не слишком ли быстро? – озвучил свои сомнения Виктор. – Если честно, мы ведь почти не знаем друг друга. - Заодно и узнаем, - немного напряженно улыбнулся Шакурай. «А ведь он нервничает, волнуется в ожидании ответа», - неожиданно для себя понял Виктор, вглядываясь в делано спокойное лицо Демиара, и ощутил нечто похожее на удовлетворение, граничащее с самодовольством, от того, что смог заставить сурового, сдержанного, практически непробиваемого шера почувствовать эти эмоции. - Хорошо, я согласен, - чуть подумав, ответил Морозов и заметил, как неуловимо расслабился Дем: исчезли напряженные складки в уголках рта и между бровей, а из взгляда пропала настороженность. – Только надо решить этот вопрос с родителями. - Это я возьму на себя, не волнуйся, - сразу же откликнулся Шакурай. – Сейчас я отвезу тебя домой и поговорю с твоими родителями. Они там, наверное, с ума сходят. А вечером, когда ты отдохнешь и соберешь вещи, я перевезу тебя к себе. - Что, прям сегодня? – слегка удивился Морозов. - А чего тянуть? Завтра уже начинаются занятия, чтоб потом не отвлекаться на сборы и прочее, да и от меня удобнее добираться. Дем лукавил и догадывался, что Шанхар, скорее всего, знает об этом. Основная причина была не в удобстве: слишком хорошо Шакурай помнил ту пустоту, что он почувствовал, расставшись с шерри даже на несколько дней. Также Дем понимал, что слишком давит на Виктора, но ничего не мог поделать с собой: когда впереди замаячила перспектива совместного проживания, удержаться стало очень сложно. Видеть шерри каждый день, и не только на занятиях – от этого Шакурай отказаться уже не мог. - Ладно, давай так, - осторожно согласился Морозов и был вознагражден искренней улыбкой, слегка торжествующей и открытой. Да, и она стоила этого короткого «ладно». - Отлично! Сейчас я подберу тебе одежду, и ты сможешь привести себя в порядок. Когда Виктор слез с колен Демиара, тот встал, слегка приобнял шерри и, нехотя отпустив, указал на дверь, расположенную в правом углу от входной, рядом с огромным книжным шкафом. - Ванная там, - пояснил Шакурай, - а здесь, - он кивнул в левый угол, где скрывалась еще одна дверь, - небольшая гостиная. Там я иногда ночую, когда остаюсь тут на ночь. Теперь Виктору стало понятно, что скрывалось за остальными дверями, виденными им в коридоре: и ванная, и гостиная имели отдельные выходы. Демиар вернулся достаточно быстро, держа в руках ворох черной одежды и пару обуви. - Извини, у меня нет твоего размера, но до дома доехать хватит, - несколько смущенно пояснил он. - Не важно, ты ведь не ждал, что я к тебе ворвусь вот так, - усмехнулся Виктор, - да и это всяко лучше пижамы. Он забрал одежду и скрылся в ванной. Приняв прохладный душ, Морозов почувствовал себя чуть бодрее, но все равно был слишком опустошенным и выжатым ночными происшествиями и последующим долгим разговором. Демиар в это время успел переговорить с Сареном, который все это время бдительно караулил своего подопечного, сидя на верхней ступеньке лестницы. Шакурай совсем забыл о присутствии телохранителя и на мгновение встревожился, много ли тот услышал. Но потом успокоился, вспомнив тихий усталый голос Шанхара: если до Сарена и доносились голоса, то вряд ли он что-то смог разобрать. В отличие от первой встречи, сейчас отношение Дема к телохранителю претерпело существенные изменения: он был очень благодарен Сарену за проявленную внимательность и испытывал к нему уважение, вспомнив, как охранник ворвался в кабинет вслед за Шанхаром. Видимо, телохранитель бежал за шерри, что, конечно же, позволило Виктору, пребывающему во власти Зова, без происшествий добраться до своей цели. Что могло случиться, не заметь Сарен пропажи подопечного? Об этом Шакураю даже думать не хотелось, достаточно было воспоминаний о потемневшем рисунке на скуле шерри. Кроме того, Дем сам в свое время работал ведущим телохранителем и прекрасно знал, насколько сильная привязанность может возникнуть за время несения службы, понимал, что Сарен тоже переживает за Шанхара. На улице, у черного входа, стояло несколько шурхранов, двух- и четырехместных, и спустя примерно полчаса все трое уселись в один из них и отправились к дому семьи Раннару. Виктор настолько вымотался, что всю недолгую дорогу пребывал в полудреме, свесив голову на плечо своего телохранителя. К счастью, добрались они достаточно быстро, но стоило открыть входную дверь, как сон Морозова словно ветром сдуло: определение «с ума сходят», которое недавно дал Демиар, не отражало и десятой доли того бедлама, что творился дома. В гостиной столпилась небольшая, шерхаинов пять, группа незнакомых шеров, но они были настолько высокими и мощными, что, казалось, занимали все помещение. С ними находилось двое шерри-данов, похоже, сотрудники Центра. На диване сидели супруги Раннару, и выглядели они полностью раздавленными. В коридоре, ведущем на кухню, стояла пара шерхаинов, что наводила порядок в обычные дни, но сейчас им было явно не до этого. А за диваном, словно сломанный маятник, какой-то странной дерганой походкой расхаживал шер Голхир. Вся эта сцена мгновенно отпечаталась в сознании Виктора, и когда множество удивленно-встревоженных взглядов обратилось на него, шерри испуганно замер у двери, прижимаясь спиной к Демиару, неосознанно ища у него поддержки. Шер сразу же обнял его, и над ухом Морозова прозвучал спокойный уверенный голос: - Доброе утро, уважаемые шеры, шерри-даны, - и легкий кивок головы. И гостиная взорвалась шумом: крики, восклицания, сдерживаемые рыдания… Окруженный всеобщим вниманием, в одежде не по размеру, Виктор почувствовал себя главным героем притчи «Возвращение блудного сына», а вся сцена напоминала одноименную картину Рембрандта. Не зная уже, куда деваться, что и кому говорить, кого успокаивать и как объяснять, шерри в панике оглянулся на Дема. - Я прошу всех вас успокоиться, - принял огонь на себя Шакурай, - я сейчас все объясню, а Шанхару надо немного отдохнуть. - С тобой все хорошо? – отец-шерри тряс Морозова, как грушу, вцепившись руками ему в плечи и внимательно вглядываясь в лицо. – Где ты был? Что случилось с тобой? Куда ты пропал? Это опять Зов? Ты услышал Зов? Почему ты ничего не сказал? – сыпал вопросы шерри-дан Талари. - Я в порядке, правда, ничего не случилось, - невпопад отвечал Виктор всем сразу. – Со мной был шер Сарен и Демиар. - Демиар? Где ты встретил шера-дана Шакурая? - Думаю, будет лучше, если Шанхара осмотрят и отпустят отдыхать. А на все ваши вопросы отвечу я, - вновь встрял Дем. Услышав об осмотре, шерри-дан Талари мгновенно схватил Виктора за руку и в сопровождении шера Голхира и двух незнакомых шерри отправился наверх, в комнату Шанхара. Шакурай и Сарен остались внизу объяснять ситуацию шеру Раннару и прибывшим по вызову Стражам Жизни. Отец-шерри успокоился лишь тогда, когда Виктора тщательно осмотрели специалисты Центра. Когда Шанхар с отцом остались наедине, в комнате повисло неловкое молчание, неприятное и странно холодное. - Прости, - первым не выдержал Морозов. - У меня лишь один вопрос к тебе, Шанхар: почему ты нам ничего не сказал? – тяжело вздохнул шерри-дан Талари. – Неужели ты настолько не доверяешь нам, что решил скрыть столь серьезную вещь, как Зов? Ладно, я могу еще понять твое первое исчезновение – ты не знал, что это. Но сейчас? Ты ведь прекрасно отдавал себе отчет в том, что происходит с тобой, и ты намеренно скрывал это от нас? Почему? А если бы что-то слу… - Тш-ш… - остановив новый виток вопросов, Виктор обнял отца и прижался к нему, - ничего не случилось. Я не сказал не потому, что не доверяю. Я доверяю и очень дорожу вами. Дорожу настолько сильно, что хочу для вас спокойствия, хочу, чтобы вы были счастливы. Вам нужна была передышка, ведь только все наладилось. Я не мог так поступить с вами, завалить вас опять кучей новых проблем. Вы заслуживаете большего. - Ты не понимаешь, - устало покачал головой Талари, – ты не проблема. Ты наш ребенок, наш маленький любимый шерри. Все вы – Рамир, Мираш и ты, а также Шилан и Ламир – и есть наше счастье. И когда у вас все хорошо, то и мы спокойны. Мы живем ради вас, и нет ничего хуже для нас, чем знать, что кому-то из вас плохо, что мы могли бы помочь, но по каким-то причинам не смогли. - Прости, - от слов отца-шерри к горлу Виктора подкатил ком. Лишь сейчас в полной мере Морозову удалось осознать и принять то, что это действительно его семья, настоящая, а не формальная. Именно такая, где беды и радости делятся на всех поровну, где чужая боль как своя и одно на всех счастье. Где жизни всех членов семьи сплетены в толстый прочный канат, разорвать который не под силу даже смерти. - Ты так быстро вырос, Шанхар, - тихо сказал Талари, поглаживая Виктора по голове и слегка раскачиваясь, - я и не заметил, как это произошло. Вроде бы совсем недавно ты был маленьким шебутным шерри, а теперь… Ты стал совсем взрослый, ты рассуждаешь как зрелый шерхаин. Ты научился думать не только о себе, но и о других, хотя и слегка своеобразно, - чуть улыбнулся отец. – Я горжусь тобой. На самом деле горжусь. - Это ваша заслуга, что я такой, - прошептал Виктор. - Нет, каждый строит свою жизнь сам. Мы можем лишь указать тебе направление, но дорогу ты выбираешь сам, - и, немного помолчав, Талари продолжил: - Так что ты выбрал, Шанхар? Что ты решил? - Дем предложил мне жить вместе. - И когда ты переезжаешь? - Почему ты решил, что я согласился? – удивленно вскинулся Морозов. - Это очевидно, а я не слепой, - отец закатил глаза. – Между вами только что искры не проскакивают – настолько высоко напряжение ваших энергий. Вы чуть ли не фоните, когда рядом стоите. Да и Зов еще… Хотя, думаю, что и при его отсутствии вам не удалось бы избежать друг друга, судя по тому, что случилось на празднике. - Рамир сильно приукрасил, он наврал половину, - смутился Виктор, вспомнив рассказ брата. - Не важно, самую суть он передал верно, - тихо рассмеялся Талари. – Так когда? - Сегодня вечером, - сдался Морозов. - Что ж, тогда отдыхай, потом я помогу тебе со сборами, - вздохнул отец. – И знай, малыш, что бы ни случилось, ты можешь прийти и рассказать нам обо всем, что тревожит тебя. Мы всегда примем и поймем тебя, любого. - Я знаю, спасибо, - кивнул Виктор. - А сейчас отдыхай. Шерри-дан Талари поднялся и, потрепав напоследок Шанхара по волосам, вышел. Оставшись один, Виктор долго не мог уснуть, прокручивая в голове этот разговор. И, к стыду своему, понял, что даже если бы и была возможность повернуть время вспять, то он все равно не сообщил бы родителям о Зове. Отец все верно сказал, но и Морозов чувствовал себя правым. И именно по той же причине он никогда не расскажет им о том, что случилось с настоящим Шанхаром.