ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПРИНЯТЬ

Неделя прошла в раздумьях и сомнениях. Как и предупреждал шер Алури, эмоционально шерри-дана мотало из крайности в крайность, и мысли, бродившие в его голове, не способствовали душевному равновесию. Иногда накатывали апатия и вялость, и в такие моменты абсолютно ничего не хотелось делать. И Виктор уходил в библиотеку и подолгу сидел с книгой. А потом появлялся страх. Страх того, что у Морозова теперь ничего не получится, что в таком аморфном состоянии он ничего не сможет добиться. И тогда Виктора словно пружиной подбрасывало, и он бежал в тренировочный зал и изводил там себя до седьмого пота, чтобы убедиться в ошибочности этого впечатления. И если днем еще как-то получалось отвлечься, занять голову чем-то другим, нежели мысли о Демиаре, то ночью они набрасывались на бедного шерри, словно долго сдерживаемая свора голодных собак на убегающего кролика. От них было не спрятаться, не убежать. Морозов практически перестал спать: стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором мелькали кадры с участием Шакурая. Насмешка в зеленом взгляде сменялась замешательством, той беспомощной растерянностью, которую запомнил Виктор в их последнюю встречу. Упрямо сжатые губы видения вдруг расслаблялись и складывались в легкую улыбку, а в ушах звучал искренний смех. Шерри как наяву чувствовал на губах привкус чужой крови, а знакомый запах дурманил сознание и сводил с ума. От всего этого внутри все сжималось в тугой комок, крутило и ныло. Хотелось вскочить и куда-то бежать, сделать хоть что-нибудь, чтобы избавиться от этого странного тянущего ощущения. Виктор осунулся и стал нервным. В каждом взгляде, в каждом слове ему чудились какие-то намеки: будто родные знают, о чем, вернее, о ком он постоянно думает. Но они не вмешивались, не подталкивали его, позволив решать самому, что делать. И вот за это Виктор был им благодарен. Потому что не был готов к задушевным разговорам, когда сам не мог разобраться в себе. Но иногда его охватывало раздражение. Которое, как в былые времена, ему с трудом удавалось сдерживать, чтобы не выплеснуть на головы близких. Почему они не помогут ему? Ведь иногда, чтобы на что-то решиться, нужен просто совет, другое мнение или обычный разговор по душам. Нужен небольшой толчок. Но потом шерри вновь склонялся к мысли, что пусть лучше так. Сейчас он не готов к разговорам, ему нечего сказать родным. И так по кругу… В очередной виток раздражения Морозов не выдержал. Рамир уехал в горы, а он был единственным из семьи, с кем бы Виктор решился на подобный диалог: родителей волновать не хотелось, ведь они только вздохнули свободно, а с Мирашем и Шиланом шерри был не настолько близок, как со старшим братом. И Шанхар поехал к тому, кому мог доверить любую тайну; кто всегда выслушает и даст дельный совет в силу своей мудрости; кто знает о нем то, что не знает никто; кому можно доверять как себе; кто поддержит и поймет как никто другой. Шерри-дан Сарилан Нарин. - Шанхар, друг мой, как я рад видеть тебя! – воскликнул старик, стоило Виктору переступить порог его дома. – Неужели… - Нарин запнулся, внимательно рассмотрев лицо бывшего ученика. – Ты… у тебя… этого не может быть! – воскликнул он и, отбросив сдержанность, по-отечески обнял Морозова. – Я тебя поздравляю! Я надеялся, нет, я знал, что у тебя все сложится отлично! Ты этого заслуживаешь, малыш. Теперь я спокоен за тебя, потому что, случись чего, о тебе есть кому позаботиться. Ты не будешь один. - О чем ты? – уточнил слегка дезориентированный Виктор. – Куда это ты собрался, а? - Я стар, Шанхар, и этого не изменить. Но теперь у тебя есть тот, кому ты можешь доверить свою тайну, раз уж доверил сердце. - Не хочу даже слушать об этом! – рассердился Морозов, хотя от слов старика все похолодело внутри. Ведь Нарин был в очень преклонном возрасте для шерхаина, и, казалось, лишь присущая ему жажда знаний, словно искра, горела и поддерживала его. – Ты еще меня переживешь, ведь у кошек, как известно, девять жизней. - Да? Не знал об этом, - усмехнулся старик и подмигнул. – Пойдем-ка в кабинет. Нечего у порога топтаться. Нортис, принесите нам чаю, пожалуйста. Шеры, располагайтесь, - обратился он к своему помощнику и телохранителям Шанхара. - Ладно, не будем о грустном. Обо мне не так интересно говорить, как о тебе, - начал Нарин, стоило Нортису прикрыть за собой дверь кабинета. – Расскажи мне, что случилось с тобой? И ты не выглядишь счастливым, что странно, - проницательность, как всегда, старику не изменила. - Да… не знаю даже, с чего начать, - вздохнул Виктор. - Начни с начала, - улыбнулся престарелый шерри. - Я думал, это случайность, но врач в Центре сказал, что это очень серьезно, что мы пара. Но я никогда не рассматривал Дема в таком свете, - путано начал Морозов. - Уверен? – перебил Нарин. – С тем, кто не вызывает у тебя никаких чувств, кто не трогает твое сердце, ты бы никогда не смог получить такой результат, - он постучал себя по скуле с рисунком. - Да, то есть нет… не знаю. Я запутался. Я не знаю, что делать. Я все время думаю об этом и не могу спать. Я измучился совсем, издергался весь. Мне плохо. У меня все внутри скручивается, когда… - Стоп! – перебил Сарилан, враз посерьезнев. – Вот этот момент подробнее: что ты чувствуешь? - Днем я стараюсь гнать эти мысли, но ночью не могу. Я не знаю, что Дем решит, что он вообще обо всем этом думает. Может, ему все равно, а я тут накручиваю себя. И от этого мне тошно. От этой неизвестности, понимаешь? Мне хочется выть на луну или из окна выброситься, чтобы избавиться от этих дум, очистить голову. - И тянет куда-то, и сжимается все… - вставил Нарин, сложив пальцы рук домиком. - Да, именно так, и… Стоп, откуда ты знаешь? – сбился Морозов. - Виктор, Виктор, что ж с тобой сложно-то так? – задумчиво протянул старый шерри. - Что? - Это Зов, малыш. Ты слышишь Зов, - с грустной улыбкой пояснил Сарилан. - Какой еще Зов? Тот самый? Но ты же говорил… - Вероятность этого была крайне мала, но тебе повезло. - Повезло? - Я уже говорил, что услышать Зов – это великое счастье. Он приведет тебя к тому, кто идеально тебе подходит, - терпеливо втолковывал Нарин. - И к кому конкретно он меня приведет? – подозрительно поинтересовался Виктор. - Я не знаю, - вздохнул старик. - То есть, это может быть кто угодно вообще? - Ну… да. - Здорово! Отлично просто! Что ж у вас все не по-человечески-то так? - Может, потому что мы не люди? – предположил Сарилан. - Но я человек! По крайней мере, душой я человек. Я мыслю как человек, я думаю как человек! - Но ты уже не человек, Шанхар! Ты шерхаин. Пора бы уже привыкнуть к этому, - попытался вразумить Морозова Нарин. - Мне понадобился целый год, чтобы привыкнуть к этому: к этому миру, к этому телу. Я смог, я привык, можно сказать, смирился и начал жить, пытался делать то, что хочу я сам, добиться чего-то. И только у меня все более-менее наладилось, как вылез этот непонятный Зов, - распалялся Виктор. – И куда он меня потащит? Куда и Шанхара? - Не факт. Я не знаю! – старик схватился за голову. – Зов сам по себе очень редкое явление, а тут еще и переселение намешано. Но ты не понимаешь. Зов не наказание, это награда. Все в нашем обществе завязано на энергии. Она очень важна, она определяет наше будущее. - Мне прекрасно жилось и без нее. Я привык сам определять свое будущее! Думать головой, руководствоваться сердцем! И тут появляется какая-то там энергия, природу которой я даже не понимаю и не чувствую, и я, как баран на веревочке, должен следовать какому-то Зову?! Чтобы он привел меня к какому-то левому чуваку, и мы с ним будем жить долго и счастливо?! И при этом абсолютно не важно, что я хочу на самом деле, так? – рассердился Виктор. - Я не все понял, что ты сказал, но суть уловил. Успокойся, Шанхар, - старик устало потер лицо и нажал на кнопку. – Нортис, принесите нам вина, пожалуйста. - Самое время, - буркнул Морозов. Разлив принесенное вино, шерри-дан Нарин отпил из своего бокала и начал неторопливо объяснять: - Пойми, Виктор, это не какая-то там энергия, как ты выражаешься. Это часть тебя, как кровоток. Когда у тебя не в порядке кровеносные сосуды, ты чувствуешь себя нехорошо. И с энергией так же: когда у тебя были перепутаны нити, тебе было плохо. Но сейчас все наладилось. Все так, как должно быть. - Нет, не должно. Я хочу сам решать свою судьбу. - Так ты и решаешь! Энергия - это часть тебя! - Что я решаю? А если я уже выбрал свое будущее, а этот Зов приведет меня черт-те куда к черт-те к кому? - А ты выбрал? – вкрадчиво поинтересовался старик. - Возможно, - Виктор отпил из своего бокала и поинтересовался: - Нельзя как-то отключить этот Зов? - Нет. Ты не можешь замедлить ток своей крови или остановить его по своему желанию. Так же и с Зовом, - разбил его надежды Сарилан. - А как же Дем? Получается, все, что ты говорил мне до этого: что мы пара и так далее – это все не важно? - Зов важнее и сильнее. Он перебьет все твои чувства, которые у тебя возникли до этого к кому-либо, кто не связан с тобой Зовом. Но, возможно, он приведет тебя к Шакураю… - А возможно, и не приведет, так? - Да, - вздохнул Нарин. - И это правильно? И это награда? И это я сам решаю? Где здесь выбор? Его нет! – Морозов грохнул бокал об стол, расплескав вино. – Я не буду подчиняться. - Но ты должен! – воскликнул старик. - Я никому и ничего не должен. Я сам буду решать свою судьбу, - Виктор встал из-за стола и направился к двери. - Ты не сможешь, - покачал головой старик. - И все-таки я попробую. - Ты не понимаешь, что делаешь! – Нарин встал следом. - И все же я рискну. Сколько у меня времени? - Не знаю. Максимум десять дней, может, недели две, - Сарилан тяжело вздохнул и вновь опустился на стул. - Я прошу тебя, дай мне эти десять дней. Не рассказывай никому о нашем разговоре. - Так нельзя, Шанхар, пойми! Может случиться беда! Она уже произошла с тобой однажды! - Не со мной, - улыбнулся Морозов и вышел за дверь. С этого момента Виктор пытался обмануть природу. Он оккупировал тренировочный зал и доводил себя до изнеможения. Он выматывался настолько, что на раздумья у него не хватало ни времени, ни сил: вечером, зайдя в свою комнату, он просто падал на постель и мгновенно засыпал, не тревожимый никакими видениями. И так день за днем, целую неделю. Перемены в поведении и внешнем облике Шанхара заметили родители и телохранители, но на все вопросы Виктор старался отшучиваться – хотя получалось плохо, - что, дескать, готовится к скорому началу занятий. На все предложения поехать в Центр и провериться он отвечал отказом и старался держать себя в руках, не срываться на эмоции в присутствии родных, благо опыт самоконтроля уже имелся. Телохранители усилили охрану, похоже, что-то начиная подозревать, но это не беспокоило Виктора: он был уверен, что справится сам. Но… В окно светила щербатая луна, криво улыбаясь подмигивающим ей ярким звездам. Легкий ветерок, залетающий в чуть приоткрытое окно, едва ощутимо шевелил занавеску. Тихо и спокойно. И так же тихо и спокойно с кровати поднялась невысокая фигура и, постояв с минуту, словно раздумывая о чем-то, медленно подошла к окну. Когти слегка царапнули по стеклу, когда белая – в свете луны – рука потянула створку вверх, оглашая тишину негромким протяжным скрипом. Фигура легко вскочила на подоконник, а затем, не мешкая ни секунды, спрыгнула вниз. Дежуривший в эту ночь телохранитель, привлеченный подозрительным звуком, распахнул дверь. Образовавшийся сквозняк рванул занавеску – лишь ветер встретил Сарена. Шанхара в комнате не было. Виктор бежал по ночным улицам Шикагана, освещенным приглушенным мерцанием осветительных трубок. Камни мостовой холодили босые ступни, теплый, слегка влажный ветер бил в лицо, но Морозов ощущал это лишь отстраненно. Перед глазами черно-белыми кадрами мелькал пролетающий мимо пейзаж. Если бы Морозова сейчас спросили, где он находится и куда направляется, он бы не смог ответить. Как и вспомнить дорогу, по которой бежал. Внутри словно поселился какой-то зверь, тяжелый и колючий. Он утробно, протяжно выл и царапался острыми когтями, вызывая желание вышвырнуть его прочь, даже если при этом придется разодрать себя на части. Да и сам зверь стремился на свободу: он скреб когтями тело изнутри, неуклюже ворочался и рвался наружу. И шерри бежал туда, куда рвался зверь, указывающий ему нужный путь. Сознание Виктора-человека забилось куда-то в глубины мозга, не в силах совладать с этой стихийной мощью. И могло лишь бессильно яриться, наблюдая за происходящим и не имея возможности что-то изменить. Вбитые навыки и звериные инстинкты не позволяли отступиться, упасть или натолкнуться на препятствие, а зверь выбирал самую короткую дорогу к своей неведомой цели: Морозов несся через дворы и подворотни, срезая путь, перепрыгивал через невысокие ограды и клумбы, не обращая внимания на боль в ступнях. Сознание отстраненно отметило приглушенный топот за спиной, но он не приближался слишком близко, а значит, не был угрозой для достижения цели зверя. Темная подворотня, чей-то резкий окрик и рывок за рукав пижамной куртки – и Морозов, подчиняясь вбитым за год навыкам, автоматически выбросил вперед свободную руку, целя пальцами в глаза тому, кто посмел ему помешать. Тихий вскрик – и рукав отпустили. Позади послышались какая-то возня, короткий стон боли и глухой звук упавшего на мостовую тела. Но Виктор не остановился и даже не обернулся – зверь гнал его вперед. Через минуту топот за спиной вновь возобновился, и шерри припустил еще быстрее. Вновь проулок, подворотня, поворот – и Виктор вылетел на освещенную широкую улицу. Пробежав пару домов, остановился перед серым трехэтажным зданием, хотя сейчас для шерри все вокруг было окрашено в черно-серо-белые цвета. Он толкнул обитые тонкими саризитовыми полосками тяжелые двустворчатые двери, и те оказались не запертыми. Не замедляясь ни на миг, Морозов пробежал холл, свернул налево, быстро пересек небольшой пустой зал и взлетел по лестнице на третий этаж. Повернув налево, оказался в длинном коридоре с тремя дверями. Миновав первую, Морозов остановился у второй и, толкнув ее, ворвался внутрь. В ярко освещенном помещении, за расположенным у окна столом, заваленным кипой бумаг, сидел шер-дан Шакурай. Хлопок открывшейся входной двери, раздавшийся снизу, а также громкий топот, последовавший за ним, насторожили хозяина школы. Он часто засиживался допоздна, но двери никогда не запирал, если сам еще находился на месте: мало ли, что случится и кому может понадобиться помощь? А воровать тут нечего, да и сам Дем в состоянии защитить себя и свое имущество – у школы была серьезная репутация, наработанная годами. Подобравшись, Шакурай не сводил взгляд с двери кабинета, чутко прислушиваясь к приближающемуся топоту ног. Дверь распахнулась, и на пороге возник… Шанхар. От такого зрелища привыкший ко многому шер едва со стула не упал: растрепанный, одетый лишь в пижаму, грязный и босой, шерри медленно двинулся к столу, словно загонял в угол опасного зверя. Зверем, видимо, был сам Демиар. Готовый сорваться вопрос так и остался непроизнесенным, стоило Шакураю взглянуть в лицо ночного гостя: ноздри тонкого носа раздувались, словно Шанхар чутко принюхивался, а на бледном, без кровинки, лице, как бездонные провалы, выделялись абсолютно черные глаза. - Что ж ты наделал-то, дурачок? – едва слышно произнес Дем, осторожно вставая со стула. Шерри, словно слепой, слегка наклонил голову и повел ухом, вслушиваясь в звук голоса Шакурая. В дверном проеме возник такой же растрепанный шер Сарен, раскрасневшийся и слегка запыхавшийся. Скорее почувствовав, чем заметив его появление, Шанхар развернулся и утробно зарычал. Телохранитель застыл, не решаясь двинуться с места. - Выш-ш-шел вон отс-с-с-сюда! – прошипел зверь, оскалив клыки. - Советую подчиниться, - как можно спокойнее произнес Шакурай. – Я не причиню ему вреда, даю слово. Помедлив мгновение, Сарен кивнул и медленно прикрыл за собой дверь. По тишине в коридоре Демиар понял, что телохранитель никуда не ушел, а остался караулить под дверью. - Шанхар, все в порядке, я здесь, - попытался пробиться к сознанию шерри Шакурай. Помеха к достижению цели была устранена, и зверь слегка успокоился. Виктор медленно приблизился к столу, а затем одним прыжком вскочил на него. Встав на колени, схватил шера за плечи и рывком притянул его к себе, вцепившись когтями в кожу, и впился в чуть приоткрытый рот губами. Больно кусаясь, шерри целовался так, словно желал выпить Шакурая досуха. Виктор дышал с ним одним воздухом, хотя нет – он дышал самим Демиаром. Глухо ворча, зверь внутри ликовал, почувствовав отклик. Шакурай, осторожно отцепив от своих плеч когти Шанхара, завел его руки за спину и перехватил запястья одной ладонью; второй рукой аккуратно подхватил шерри под подбородок, стараясь успокоить и снизить напор – тем самым не позволяя Шанхару царапаться и кусаться. Дем гладил большим пальцем щеку шерри, невесомо проводя по серебристому рисунку – как хотелось сделать еще тогда, совсем недавно. - Тихо, тихо, - шептал он, вглядываясь в черные звериные глаза, - я никуда не уйду. Я останусь с тобой, успокойся. Нет, так не надо, - продолжал Дем, слегка отстранив шерри, - мы все сделаем правильно. Я хочу, чтобы у нас все было правильно, не так, не сейчас. В сознание зверя пробилось слово «нет», и он взвыл, не желая соглашаться с таким поворотом дел. Морозов дернулся, пытаясь высвободить руки, а когда это не получилось, впился клыками в открытую шею Шакурая, словно ставя метку, говоря «мое! И никаких «нет»!». Демиар зашипел, но вырываться и не подумал. Вместо этого, продолжая удерживать шерри за запястья, медленно опустил руку вниз и осторожно, один за другим, расстегнул крючки на пижамных штанах Шанхара. Почувствовав, как пальцы Дема сжали пульсирующую плоть, Виктор задохнулся и застонал, разжав зубы. Тут же окровавленные губы накрыл чужой рот, сминая и подчиняя. Зверь рвался наружу, требуя непонятно чего, но постепенно стихал, успокоенный лаской твердых губ и сильных пальцев. Внутрь ручейком побежала странная прохлада: сначала тонкой струйкой, потом все больше и больше, пока не обрушилась водопадом, погребая под собой беснующегося зверя. Виктор выгнулся и закричал, пачкая ладонь Демиара и одежду белесыми брызгами. И, тяжело дыша, бессильно осел на стол, привалившись головой на грудь шера, почувствовав, как разжались пальцы, удерживающие запястья. Теплая ладонь гладила по голове, стараясь успокоить сильную дрожь, что сотрясала все тело Морозова. - Ты как? – раздался тихий обеспокоенный голос у самого уха. - Не знаю, - просипел Виктор. - Но ты – это ты? - Я… Облегченный вздох Шакурая всколыхнул золотистые растрепанные волосы. - Он вернется? – тихо спросил шерри, ощущая себя так, будто у него отсутствовал скелет, а в голове воцарился вакуум. - Да, но не сейчас - потом, и я буду рядом. Зачем ты довел себя до такого состояния? Ведь прекрасно понимал, что с тобой происходит, - задал Дем давно просившийся с языка вопрос. - Не хотел, чтобы по принуждению, хотел сам выбрать. Думал, справлюсь, но я ошибся, - вздохнул Морозов. – Переоценил свои силы. Я не знал, что это будет настолько сильно и я не смогу это остановить или проконтролировать. - Выбрать? Ты о чем? Если ты слышишь Зов, значит уже выбрал, - усмехнулся Демиар. – Это ж было понятно еще там, на площади. - Тогда почему ты ушел, если понял, что я тебя выбрал? – недоуменно вскинулся шерри, ловя теплый зеленый взгляд. - Мне нужна была передышка, и тебе, кстати, тоже. Это было слишком неожиданно для нас обоих. Тебя стало чересчур много. День за днем ты пробирался в мою жизнь, вливался в мою кровь, пролазил под кожу, проникал в мои мысли. Ты нагло расталкивал локтями все мои принципы, ломал жизненные устои. Ты ставил меня в тупик практически каждый день, какие бы эксперименты я над тобой не проводил. Ты стал загадкой, которую мне очень хотелось разгадать, мне хотелось понять тебя. И я поддавался, подпуская тебя все ближе и ближе. Я заметил, что тебя нет, в первый же день, когда ты не пришел на занятия. Я почувствовал такую пустоту, что мне стало страшно. Никогда я еще такого не ощущал. Я промаялся две недели, загрузив себя делами по самые уши, но это не помогло - ты занозой засел у меня в голове. Через две недели я не выдержал и пошел на этот праздник, надеясь, что встречу там тебя. А дальше… то, что произошло на площади, расставило все по своим местам. Возможно, подспудно я и ожидал такого финала, но тем не менее он оказался слишком неожиданным. Не так быстро. Я оказался не готов. Мне нужно было подумать. Привести свои мысли в порядок, разобраться в себе, поскольку ты очередной раз поставил меня в тупик своим поступком. Хотя нет, не так. Ты напрочь выбил почву у меня из-под ног. Но я не предполагал, что ты вновь услышишь Зов. Если бы я знал, я бы не оставил тебя. Прости, - закончил Дем эту своеобразную исповедь. - А Зов бы обязательно привел меня к тебе? – уточнил Виктор терзающий его момент. - Странно, что ты вообще его услышал, да еще и так быстро. Не могу точно ответить на этот вопрос, потому как слишком не изучено и редко это явление. А тут еще и два раза подряд… Но если мыслить логически, то процентов девяносто, думаю, можно дать, что да, Зов привел бы тебя ко мне. - Вот из-за этих десяти процентов я и не хотел рисковать. Тянул до последнего. Думал, перебешусь, одолею этот чертов Зов, а потом уже и отношения выяснить можно. - И почему я не удивлен… - Н-да, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, - хмыкнул Морозов. - Что? - Так, ничего, - прикусил язык шерри. - Нет, раз уж у нас сегодня ночь откровений, то давай-ка, рассказывай, - потребовал Шакурай, приподняв лицо Шанхара за подбородок и внимательно всматриваясь в карие глаза. - Что рассказывать? – заметно занервничал шерри, беспокойно завозив хвостом по столу. - К примеру, где, а главное - когда ты научился метать ножи? Что такое «снег»? И что значат «чертов» и «Магомет»? У меня еще много подобных вопросов, но для начала ответь на эти. - Э-э-э, это длинная история, не думаю… - Зато я думаю и никуда не спешу. Занятия начинаются послезавтра, так что в твоем распоряжении полно времени, - перебил Дем. - Никак не привыкну к этому, - буркнул Виктор. - К чему? - Что времени много, что торопиться не надо – целая жизнь впереди, да еще такая длинная, - пояснил Морозов. - А теперь подробнее, - потребовал Шакурай. - Страшно. - Еще подробнее, - не отставал он. - Ты мне не поверишь. - И третья попытка. - Ладно, слушай, - сдался Виктор. - Есть такой мир под названием Земля…