Потусторонний Rock

[От автора: Многие знают причину временной задержки, длительных перерывов между главами, молчания и отсутствия автора на фикбуке. Поиск работы выматывает и духовно, и физически, приходится много ездить по вакансиям и тратить на это уйму нервов. Потому прошу простить меня за нарушение нашего ритма и набраться терпения, пока я хотя бы не найду работу и не смогу немного разобраться во времени. Спасибо всем комментаторам в первую очередь! Ребята, простите, что не отвечаю, но я читаю каждое словечко и это делает меня счастливым. Вы все замечательные! Ваши отзывы прекрасны, спасибо большое за них! Не оставляйте меня, особенно сейчас, мне очень нужна ваша поддержка к главам) Ну, и последнее... глава небольшая, физическое состояние мое дало серьезный сбой, сил не хватает на нечто большее. Но я очень стараюсь порадовать вас хотя бы этими кусочками) Простите и за это. Вот, вроде и все. Приятного прочтения и спасибо вам за все! С уважением, М.К.Б. P.S. Утонувший во грехе Х) Кто читает меня, тот знает, откуда Хд] *** Мы не справляемся. Вот, что мы поняли, стоя в кухне лидера перед обеденным столом, не поднимая друг на друга глаз и не говоря ни слова с момента, когда очередной приступ завершился. Я закрываю глаза. В гостиной, на изодранном диване Кая, с выбившимся из-под подушек поролоном, лежит без сознания белый волк с крепко перетянутой повязкой пастью, впившейся в шерсть тугим узлом - из-за того, что намордник был разорван мощными челюстями, как тряпичный. Вспоротая когтями обивка и отломанные подлокотники со спинкой... в крови. Столик разломан в щепки. Вторая фаланга распорола спину сильнее первой, показавшись лишь на половину. Брызги крови, словно в фильмах ужасов, ударили из спины, омывая собой все вокруг. Я поднимаю голову к своим друзьям, не в силах раскрыть рта. Мы... тоже в крови. Лицо Матсумото залито алыми разводами, как и наши. Багровая жидкость легла на кожу щедрыми пятнами, залив большую часть лиц. Наши руки полностью покрыты ею, одежды на груди и бедрах стали жесткими и хрустящими от запекающейся грязной корки. Паркет, стены, плазма на стене - тоже... Волосы слиплись в отдельные пряди. Бледность, холодный пот, застывший ужас в неподвижных зрачках и металлический вкус на языке вместе с тошнотворным запахом. Акира не двигается уже час. - Прошу тебя, Аой. Этот тихий дрожащий шепот принадлежит нашему вокалисту. У нас нет другого выхода. Даже если поиски займут день или два у нас самих... Эти часы могут стать роковыми для Рейты, даже эти. Нам нужна сыворотка немедленно. - Хорошо. Но мне нужно время, - Аой отворачивается, вынимая из пропитавшегося чужой кровью кармана пачку сигарет, и, не замечая алых брызг на этикетке, направляется к дверям, на ходу вытягивая из коробочки такими же алыми губами загубленный белый оберток за фильтр. - Я должен переговорить с "ним". Два часа. Руки закрывает глаза, поднимая к лицу ладонь, но тут же вздрагивает, понимая, что вытирать руками багровые разводы нет смысла, и тоже оборачивается к дверному проему. - Я залижу раны. Кою, собери все остальное для приготовления зелья... Вокалист кажется нам совершенно разбитым, покидая кухню молча, и я наконец сдвигаюсь с места. - Кай, нужна кастрюля, самая большая. Я в свою квартиру за травами, буду через час. - Как доберешься? - лидер ловит меня за плечо, потому что видит, я в отчаянии, хоть и стараюсь держаться изо всех сил. Поэтому и выдавливаю из себя улыбку, поймав взгляд лидера глазами. - Кьюби. Одно слово, и я выхожу из комнаты, направившись сразу к выходу из дома. И лишь на крыльце я позволяю себе минутную слабость, схватившись за перила скользкой рукой и осев на ступеньки, закрываю ладонями лицо. - Нужно быть сильным. Давай же... давай! "Нэкомата заключил сделку с Хоуку против меня. Ты хочешь спасти его?" - Заткнись. Я помогаю другу... мне нет дела до ваших старых разборок! Ни с Нэкоматой, ни с Хоуку... Рейта и Аой - мои друзья. Дух лисы во мне только хмыкает и вновь замолкает, не став спорить. Он и сам понимает, что сейчас не до давних обид духов. На кону стоит жизнь близкого мне человека. - И я являюсь его защитником, - шепчу сам себе, вскидывая голову к темно-синему небосводу. - Ты сам признал это и принял его. Ты простил Хоуку... Кьюби. "И то верно. Но разве можно доверять Нэкомата? Знаешь, он ведь..." - Аой сильнее какого-то там адского кота, - я поднимаюсь на подкашивающиеся ноги, встряхнув волосами. - И он - его носитель. Сам Нэкомата мертв, ты убил его. Без Юу он - ничто. Мой напарник усмирит и заставит его подчиняться. Потому что Широяма... не испугается смерти. Я слабо улыбаюсь этому факту, глубоко вдохнув свежий морозный воздух в легкие, чтобы окончательно придти в себя и остудить голову. И вот теперь, кажется, я могу действовать. - Пойдем. Золотой светлячок вспыхивает на правой радужке моего глаза, заливая ее, скрывая полностью, словно линзой, и вырывается наружу, со скоростью молнии принявшись оплетать мое тело в огромный солнечный клубок, как из накрученных на моток ниток. Черная улица передо мной скрывается от взгляда ослепляющей сферой, в которую я оказываюсь заключен, и через пару секунд шар заходится трещинами... Его разбивает изнутри рыже-золотой лис с девятью хвостами, который, даже не оглянувшись на дом ловца снов, устремляется в сторону центра столицы, где на одной из улиц, в одном из домов, есть квартира Такашимы Кою, гитариста группы Gazette. И ему нельзя опаздывать. "Держись, Акира! Мы вытащим тебя... обещаю!" *** Больно. Все, что я чувствую - это боль. Все инстинкты, все ощущения, каждая клеточка нервов, даже все мысли - сосредоточены только на этом. Я не могу думать ни о чем другом. И ничего другого не могу ощутить тоже. Пропали и запахи, и звуки. И осязание, и вкус. Весь мир пропал, и прошлое, и настоящее, будто вокруг меня - абсолютная пустота. Одна тьма, пропитанная муками. Они вшиты в нее прочно, неотделимо. Как будто существование мое - изначально до невозможного медленное плаванье в черноте пыток, без воспоминаний, без света, без радости, без смысла. Только бесполезная задержка во тьме. И боль и ничего кроме нее. Так долго... долго, кажется, вечность прошла. Пока я наконец не почувствовал кое-что еще. Медленно и заторможенно ко мне возвращается сознание, но стоит ли? Было бы лучше остаться в черном пространстве без земли и неба - так я хотя бы не понимал, кто я, где и что происходит, но нет... Меня тянет навстречу искусственному свету ламп, заставляя память пробудиться ото сна. Я - басист рок-группы. Акира Сузуки или просто Рейта. И я в гостиной дома своего лидера. На диване, изодранном своими когтями до состояния каши из лохмотьев мягкой ткани и поролона. И агония, и страх, что я видел в глазах своих друзей - пробуждают в груди непреодолимое чувство вины и стыда. Простите меня... Простите меня! Я не хотел. Не хотел причинять вам эту боль, через которую иду в ночи сам. Я не хотел... Я так виноват! Я заставляю вас страдать вместе со мной. Мне следовало уехать из Токио, не сказав вам ни слова. А теперь вы вынуждены проходить через все это, и я знаю, каково вам сейчас. Вы не должны так страдать. Вы не должны... Мокро. Я тяжело выдыхаю, узнавая эту влагу и ласку шершавого языка на спине. Взгляд не фокусируется на предметах вокруг, оставаясь мутным до такой степени, что все краски слиты в странный калейдоскоп нечетких разноцветных пятен. Я не могу понять, во что превратилась комната Ютаки после прекращения моего безумия. Но я знаю, что надо мной стоит тигр с глазами погрязшего в пучине отчаяния музыканта, которого я люблю. Меньше всего я хотел бы видеть его такого, но уже поздно. Ничего не вернуть. - Таканори... - Тише. Все хорошо. Его морда утыкается в мою шею, и я слышу отдаленно, словно сквозь толстые стены, вздох усталости и безвыходности. Это тоже причиняет боль, но уже не физическую. Мне действительно... никогда не было так паршиво. Таканори... Ты знаешь, как сильно ты нужен мне в этой грешной недолгой жизни? Я готов терпеть даже такое... Но если ты узнаешь, тебя сожрет заживо то же чувство вины, что сейчас глодает мои собственные кости. Я не могу сказать тебе. Но причина не только в этом. Мне просто запрещено раскрывать личность любимого человека, иначе крылья почернеют и видоизменятся, перестроившись в перепончатые конечности, на манер крыльев летучей мыши. Они не потерпят предательства, ведь тогда ответ Таканори на мои чувства станет ложным. Фальшью. Он захочет помочь мне и только, ответит на чувства вынужденно, под тяжестью обстоятельств, согласившись на эту связь ради прекращения пыток, не обдумав собственные порывы. Да и как бы поступили вы?! Узнай, что ваш лучший друг вынужден гореть в агонии, вы бы сказали ему: "Прости, но я не могу принять это"? Врите, сколько угодно, но вы бы не смогли произнести этих слов. Вы бы решили объясниться лишь после завершения трансформации, когда все пройдет, или молчали бы вечно, став жить с нелюбимым человеком насильно, зная, что иначе его крылья подвергнутся не менее жестокому разрушению. Это не спасет никого... Я вынужден молчать, иначе живые конечности из моей спины перестанут быть уверены в искренности чужих чувств и обратятся против своего хозяина. Тьма поглотит их, и меня заодно, впустив в сердце чистое зло. И я перестану существовать, как Акира, разочаровавшись во всем мире. Это закон, который я узнал от Хоуку. Любовь, которая приносит боль, крылья, как ее воплощение - это должно быть чистым и искренним чувством. Никаких "из-за жалости", "не смог отказать", "чтобы не мучился" и так далее. Он должен все решить сам. Но не сейчас... Его душевное равновесие подорвано, голова не работает, сердце не находит мерный ритм. Он не станет думать. Никто не станет. Вот почему я не могу признаться. К тому же... "Он мужчина". Хоуку не понимает этого. "Он же мужчина". Волк не может понять, почему я пошел против законов природы. Ведь для животного нет слова "гомосексуальность". Плюс ко всему, я сам не уверен, что Таканори сумеет принять это. Для меня нет проблем в том, кого я люблю, нет ничего страшного, неправильного и неприемлемого, но сам Матсумото - разве он когда-нибудь смотрел на мужчин? Нет. Тогда, что будет с нами, когда они догадаются или узнают правду? Я... переживу распад крыльев? Я даже не могу представить себе этого. Ну, что ты наделал? Почему именно ты... "Совсем развратились. Люди, которые не знают, чего хотят. Но..." Но? "Почему мне кажется, что они растут только потому, что ты влюбился, как последний болван, именно в него?" Думаешь, будь это женщина... "Думаю. Так почему, хозяин?" Я не знаю... Зачем ты спрашиваешь у меня то, чего я не знаю? Я просто влюбился в этого безумного лирика, по уши... Вот и все. Откуда мне знать, почему все так вышло? Я ведь не виноват в этом. Это настигло меня без моего согласия. Я не могу контролировать собственные чувства. И раз мои крылья настоящие, значит, это не просто временная прихоть. И никто не узнает, никогда, почему вдруг люди переводят свои взгляды на тех, на кого не следует так пристально смотреть. Человеческая душа - бездонный ларец тайн, которым нет разгадки и научных объяснений. Прибереги эти вопросы для Бога, может, он в курсе моих пристрастий? "Не богохульствуй, смертный. Ничтожная букашка на фоне бескрайнего мира. Не тебе об этом говорить". - И здесь ты тоже прав... - Акира? - Сколько? - Половина второй фаланги, - слышу голос лидера по другую сторону, наверняка оглядывающего новые раны. - Не так уж и много... Кожа снова затянулась в рубцы... - Вот как... - Не разговаривай, - дикая кошка надо мной возвращает свое внимание к разрастающимся лопаткам, продолжив зализывать смыкающуюся в шрамы плоть, частично избавляя от боли, из-за чего зрение вновь начинает потихоньку восстанавливаться. - Не трать силы. - Не хочу. Я смаргиваю мутную пленку, уловив в осколке чего-то, что я разбил в приступе, наше с вокалистом отражение. Волк и тигр. Даже наши звери несовместимы, так о чем вообще говорить? Мы, как люди, и мы, как животные - не подходим друг другу. Я чувствую себя дураком. - Таканори, почему ты один? - Что? Тигр отвлекается, скользнув кончиком языка по белым костям, торчащим из моей спины, и поднимает морду, стоя позади. Я подтягиваю к себе передние лапы, положив на них голову. - Почему ты один? Почему у тебя никого нет? - Я... так и не нашел, - полосатое гибкое тело схватывается голубой океанской воронкой с танцующими в ней бликами и пузырьками воздуха, и через мгновение передо мной уже стоит мужчина, обагренный моей кровью, в хрустящих жестких одеждах из-за свернувшейся и высохшей на тканях соленой жидкости. - Никто не прошел тест на доверие. Им всем была нужна лишь оболочка. Я прикрываю глаза. Я тоже. Ведь единственные люди, кому действительно можно доверять... это наша группа. Мы сами. По четверо музыкантов для каждого, в которых мы уверены, как в себе, которые точно не предадут и не ударят в спину. Остальные уже не смогут посмотреть на нас иначе. Если я попытаюсь... - Акира. Я поднимаю взгляд выше, ловя в поле зрения перепачканное лицо мужчины, опустившегося на корточки перед бывшим диваном. - Не грусти. Я уверен, та девушка... она заслуживает этого, - вокалист поджимает губы, отведя глаза в сторону, и быстро мотает головой, улыбнувшись. - Вот увидишь, все будет хорошо. Ты даже не представляешь, как я надеюсь на это. - Пить хочешь? - Немного. Но даже если все будет плохо, ничего страшного. Ради этого я вытерпел бы и больше. Теперь от меня ничего не зависит. Остается только ждать.