Майкрофт в зонтовых тонах

Нет, не думайте, что я не замечаю. Я-то все вижу. Вот зря вы считаете, что мы слепы, глухи и бесчувственны. Мы все видим, все слышим и все чувствуем. Мы чувствуем не хуже людей. Может, даже и лучше - ведь мы можем чувствовать своего хозяина. И приходить, если надо, на помощь. Хотя мне, слава богу, пока не приходилось - жизнь Майкрофта не подвергалась опасности. И хорошо... Интересно, что бы я чувствовал, случись с ним что? Впрочем, что "бы"? У меня же и так спицы гнутся от каждой царапины, Майк потом удивляется. Нет, мне, конечно, удается их исправить... Я не хочу его волновать. Все же... Он для меня тоже больше... Чем хозяин. Даже больше, чем друг. Я не очень хорошо знаю, как люди это называют, но я это называю "мне хорошо, когда он обращает на меня внимание". Когда он берет меня с собой, когда протирает ткань, когда сетует над погнутыми спицами... Он замечал, что я иногда становлюсь более блестящим, чем всегда, и не знал, почему. Как бы мне хотелось сказать это ему... Сказать, что это из-за него, из-за его внимания, его прикосновений, его ласк... Как бы я хотел ответить ему взаимностью... По-настоящему ответить... Ведь, у меня нет рук, чтобы тебя обнять, нет губ, чтобы тебя целовать, нет тела, чтобы ты мог ко мне прижаться... Все, что я могу - охранять тебя от дождя. Хотя, я и этому рад. Человек не может защитить другого человека от дождя. Тут я уникален.И ты это знаешь. Ты никогда меня ни на кого не променяешь. И я это знаю. Ведь мы же оба знаем, что наши чувства взаимны... Так почему же? Почему мы прячемся друг от друга? Или от остальных? Мы боимся чужого мнения? Ах, ну да, ты же большая шишка... Странные пошли бы слухи... Ну да. Люди всегда отрицают все, что хоть толику отличается от привычного им. Или ты боишься обычных людей? Тебе же они не страшны? Или? Или, и правда, само Британское правительство боится людских толков? Чего оно боится? Увольнения? Порицания? Одиночества? Майкрофт, я знаю, потом ты меня поймешь и простишь. Я обязан так сделать...