Любимая ученица

POV Даша. На улице была хорошая погода, и я решила пройтись пешком. Три часа назад мы с Леной и Машей встретили с больницы отца. Как же рад был папа, что мы помирились, и я, к тому же, смогла принять его новую семью. Лена чуть ли не силой заставила меня посидеть у них немного и попробовать ею приготовленный пирог. Он был очень вкусным, но, конечно, я знала одного человека, у которого получалось готовить гораздо лучше. В последние три дня Саша стал немногословен. Он на несколько недель попросил прекратить дополнительные занятия, аргументируя это тем, что его слишком загоняли на работе. Я по наивности согласилась. И только потом заметила, что информатик старательно избегает встреч со мной. Я разговаривала на эту тему с Ариной. Рыжая задумчиво хмурила брови и признавала: - Алексашка действительно стал какой-то странный. Обычно с работы он сразу приходил домой где-то в три часа, а теперь не появляется раньше восьми вечера. Он стал замкнут и даже немного резок. Да и в школе его никто не узнавал. Из всепонимающего, приятного молодого учителя Саша стал строгим и злым. Он то ни с того ни с сего повышал на кого-то голос, то ставил плохие оценки всем подряд. Алька, после третьей своей двойки по своему любимому предмету, ругалась: - Блядь! У него, кажись, ПМС начался. Если у меня будет еще одна двойка, я ему все выскажу самым отборным матом! Я собиралась сегодня вечером поймать его и все разузнать. С семи часов я вертелась около нашего общего подъезда, высматривая среди неярких фонарей высокую фигуру информатика. К восьми часам я основательно замерзла, но упрямо решила подождать до девяти вечера. Но при этом я каждые три минуты нетерпеливо вытаскивала телефон из кармана, смотря на время. Ровно в двадцать тридцать к подъезду подъехала черная тонированная машина. Из неё никто не выходил, но я не обращала на автомобиль никакого внимания. Мало ли, может, там какая парочка прощается. Когда я оказалась достаточно близко к машине, задняя дверца распахнулась, и кто-то быстро схватил меня. Я даже вскрикнуть не успела, как незнакомец зажал мне рот какой-то отвратительно пахнущей тряпкой, и я ощутила головокружение, проваливаясь в темноту. *** - Это она? Та самая девушка, которой ты так одержим? – в совершенно незнакомом мне голосе слышалась насмешка. - Да, - нервный, немного заплетающийся, голос казался нестерпимо знакомым. - Не понимаю, что ты в ней нашел, парень. Банальная девушка, таких миллионы в мире. Признаю, фигурка неплохая... Но вот бледная сильно. Как мертвец. - Отвали, а, Станислав? Тебе-то все равно, какая она. - Ага. Мне совершенно плевать на неё, - некоторое время этот более взрослый голос молчал. Затем добавил: - Я свою часть сделки выполнил. Не забывай про свою часть. - Да помню, помню, - отмахнулся голос. – Не волнуйся, приведу я Арину к тебе в клуб. - Я сам назначу время. А теперь, - раздался смешок, - развлекайся. Некоторое время стояла тишина. Я осторожно открыла глаза. Голова болела нестерпимо, в горле пересохло, словно в пустыне. Пошевелиться я не могла. Поняв это, я вскрикнула, и от моего вскрика виски заломило так, что потемнело в глазах. Минуту лежала неподвижно. Затем зрение медленно вернулось ко мне, и я осторожно, боясь снова сделать что-то резкое, пошевелилась. От ужаса сердце пропустило удар. Запястья ныли, потому что они были привязаны к кованой спине двухместной кровати. Хотелось плакать от страха. Кто меня похитил? Кого я так разозлила? Что будет со мной дальше? И, самое главное, увижу ли я еще хоть раз Сашу?.. *** Я была в комнате не одна. До этого я не подозревала об этом, но, как только перестала двигаться, обращать внимание на боль в голове и запястьях, и прислушалась к окружающим звукам, послышалось сопение. Я с трудом подняла голову и увидела Женю. Акулов внимательно следил за мной, стоя перед кроватью. - Отпусти меня, - велела я. Акулов усмехнулся и отрицательно покачал головой. Он опустился на кровать и нежно провел по моей щеке. - Еще не время, милая, - прошептал он. – Сначала я должен сделать тебя своей. Вот только этого наркоманского – причем в прямом смысле – бреда мне не хватало. Я видела, как расширены зрачки у Жени, и язык его чуть заплетался. - И чего ты этим добьешься? – спросила я, пытаясь придумать, как выбраться отсюда. - Я исполню свою давнюю мечту, - пожал плечами Акулов, снимая с себя мятую футболку. – Я трахну тебя. А потом... вот увидишь, тебе понравится, ты даже попросишь еще. - Только посмей сделать это, - быстро говорила я, с ужасом смотря на Акулова, склонившегося надо мной. Он прижался к моим губам и с силой заставил открыть рот. До боли прикусив мою нижнюю губу, Акулов тихо рассмеялся и прошептал: - Или что? Акулов достал из кармана джинс складной нож и без сомнений разрезал мою водолазку. Отшвырнув куски синей материи, он целовал меня в шею, постепенно спускаясь все ниже. Я брыкнулась, но без результата. Акулов не замечал моего сопротивления, самозабвенно облизывая кожу вдоль краев лифчика. Я закричала, моля о помощи, но парень равнодушно фыркнул: - Кричи, сколько влезет, - и разрезал лифчик, откидывая его в сторону. Тут, по классике жанра, должен появиться принц на белом коне, врезать Акулову и спасти меня. Но принц не появлялся, а Акулов с силой кусал и облизывал соски, явно наслаждаясь моими стонами боли. Руки его блуждали по животу, спускаясь к джинсам. Миг – и я осталась в одних трусиках. От унижения и стыда слезы полились из моих глаз, но Акулов не обратил на них ни малейшего внимания. Он, сняв с меня последнюю оставшуюся вещь, с силой раздвинул мои ноги и провел пальцем по мне, немного вводя его и тут же вытащив. - Нет, - с улыбкой проговорил парень, снимая с себя джинсы. – Я не буду подготавливать тебя. Ты этого не заслуживаешь. Я зажмурилась, мечтая очутиться в другом месте. Где угодно. Лишь бы не здесь. Акулов снова раздвинул мне ноги и резко вошел во всю глубину. Острая боль пронзила меня, и предыдущие мучения показались смехотворными. Акулов с удивлением замер, но шок на его лице сменился злостью. Он без жалости врывался в меня, причиняя нестерпимую боль, и с каждым толчком выдыхал мне в лицо: - Так ты... Целка?.. Не дала... Белову?.. Завышала... Цену?.. Шлюха!.. «С чего это я шлюха?!», - возмутился внутренний голос, но эта мысль быстро исчезла в боли и унижении. Внутренняя сторона бедер была липкая и влажная от крови, но Акулова это ничуть не смущало. Он самозабвенно целовал меня – проводил по деснам, прикусывал губы, доставал до неба, и плевать ему было на мои слезы и стоны боли, вырывающиеся из моего горла. А я считала толчки, моля и Бога, и Дьявола, чтобы это поскорее кончилось.