«Рукава мои, точно камни, Незримые в море открытом Даже в пору отлива. Никогда они не просохнут, А ты об этом не знаешь!»
Тяжёлую и гневную силу ощущал на себе каждый прохожий, если рядом размашистым шагом проходил высокий - сто девяносто два сантиметра ростом - парень. Если бы они следовали за ним дальше, то увидели, как часто-часто мигал в его руке телефон. Как часто-часто мельтешили по экрану смуглые пальцы, пока парень раздражённо возводил глаза к небу, но всё же тщательно подбирал слова. Опять же – на ходу. Но никто не последовал за Аомине Дайки. И Вам ли спрашивать почему. Охватывало ли его волнение, когда, прыгая через ступеньку, Дайки стремительно поднимался на свой пятый этаж? Известно точно, что захватило перед самыми дверьми, когда не своими глазами он взглянул на ключи от квартиры, повертел в руках, примерился к замку, убрал. Прислонившись спиной к гладкой деревянной отделке двери, баскетболист звучно рассмеялся. Какая ирония! В ладони зажужжал телефон. Откинув блокировку, Дайки прочёл: «Ты где?». Процедив: «иду», Аомине отключил телефон. И три раза провернул ключ в замочной скважине. Стянув правой ногой левый кед, синеволосый заскочил в ванную. Обмыл лицо и руки по локоть холодной водой, наспех вытерся. Обогнул угол между коридором и кухней и остановился. Она в полуоборота сидела на стуле с высокой спинкой. Цвета воронового крыла волосы едва доставали до хрупких покатых плеч. Тонкие пальцы сведены замочком у лица. - Ты…, - больше, многим больше крутилось на языке. Но выдохнуть он посмел лишь это. Одна ножка перекинута через другую. Так удобнее поигрывать туфелькой, болтающейся на кончиках пальцев. Задравшееся платье позволило Аомине увидеть кружевной пояс чулок. Нарастающее искушение зашевелилось на дне всего его гудящего возмущением существа. Парень лизнул пересохшие вмиг губы. Заслышав голос, гостья изящно поднялась. - Дайчонок, - выдохнул маленький пунцовый ротик, - я… Он в мгновение сократил расстояние. И сейчас крепко держал её обеими руками за плечи. Тяжёлый взгляд метался по матовому холёному лицу. А сам форвард захлёбывался запахом её волос, ароматом духов. Сходил с ума от мягкости кожи под шершавыми ладонями. Мерцающий нежностью взгляд жёг не хуже калёного железа. Восхитительная маленькая ладошка, улёгшаяся на щёку, смиряла не слабее оков. - Тыыы, - сверкая синими молниями, задыхаясь, повторил Аомине. Он до последнего противился её мистической власти. – Ведьма. Она тихо и тягуче простонала, когда он тонкими жадными губами приник к её губам. Сминающий, яростный поцелуй. Вынуждая полулечь на стол, Аомине с силой вцепился в отливающую алмазным блеском гриву. Свободная рука обожающе нащупала грудь. «Как всегда, не хуже баскетбольного мяча». Её соски уже стояли и, не составило труда прихватить один под тонким дорогим бельём. - Напорист, как всегда, - усмехнулась чертовка жгучей чёрной масти, когда он её отпустил, – Меньшего я от тебя не ожидала, дорогой, - В её глазах танцевали черти не меньше синеволосого. Дайки сам подставился под ласкающую ладонь, беспрепятственно позволяя пройтись по ёжику волос. - Давно у парикмахера был? – шепнула гостья. - Недавно, - улыбнулся в ответ баскетболист. - Мне нравится, - подмигнула женщина, - Ты голоден? - она лукаво кивнула на стол, где для них двоих был накрыт лёгкий ужин с вином, фруктами и сыром. Парень с ухмылкой кивнул. Подступившись к столу, он рывком сорвал чёрную кружевную скатерть. Грохот, лязг и звон бьющегося стекла оглушили просторную кухню. А женщина стояла неподвижно: не моргнув и не дрогнув. Только смотрела на Аомине пронзительно и задыхалась под его душным и похотливым взглядом в упор. - Я голоден, Айяно. Но не так, как ты думаешь. И сегодня я тебя не отпущу, – шёпот в аккуратное ушко, - как бы ты меня не просила. От соблазнительной ложбинки между грудьми, между тонких ключиц, по нежной шее и круглому подбородку - длинный палец притиснулся к губам. Она послушно разомкнула их, пепеля молодого любовника опасным обожанием. Подхватив за талию, Дайки заставил прогнуться в его жарких объятиях. Рывком уложил на стол. Сильные руки начали голодно шариться по роскошному телу, а выражение лица заверило: ночь будет долгой.***
Милый, давний друг. Она выслушала внимательно, не задавая вопросов. Согласилась без промедлений, лишь напоследок аккуратно поинтересовавшись: «пить будешь?». Ну как такую не любить? Когда обе уселись в гостиной: подруга, подобрав ноги – на диван, а рыжая, скрестив ноги по-турецки, обложившись множеством подушечек – на полу, брюнетка откупорила одну из бутылок. Бокал протянула со словами «рассказывай». Делая пятый глоток, рыжая задумчиво рассматривала разводы на стеклянном столике. Что рассказывать, она и не знала. Три недели прожиты как во сне. После той памятной фразы случилось то, о чём она мечтала несколько лет. Её подпустили к себе. Угрюмый зверь позволял зарыться пальцами в роскошный мех, потрепать за ухо или просто уснуть подле, уютно накрывшись широкой лапой. Коснувшись большим пальцем губ, кареглазая сама себе улыбнулась. Ну с чего в больную голову лезут такие сравнения? Зверь, демон, Дьявол. - Ты там уснула? – голубые глаза и улыбались, и светились пониманием. - Нет. Я просто не знаю, что рассказать. Лгунья. Прекрасно знала. Всё это творилось у неё перед глазами. Вселяло тревогу и кололо невысказанными вопросами. Физическая близость вовсе не подразумевает духовной. Они подолгу кувыркались в кровати, но после Аомине непременно отстранял её от себя. Будь то поворот головы или молчаливый поход в душ. А порою, она могла поклясться, как слышала из-за двери его голос, пробивающийся сквозь рёв воды. Время от времени Дайки получал смски, от которых то мрачнел, то покрывался ледяным спокойствием, но неизменно скрывался в другой комнате. А как-то раз она и вовсе разревелась, услышав заунывную песню про рассвет, отсутствие выбора и желание проснуться в одной постели. Застыла посреди комнаты с тряпкой для уборки и утирала кулаками слёзы, невольно подслушав частичку себя в текстах. Рыжая вздохнула и сфокусировала взгляд на подруге. - Наверное, это странно, что в нашей недолгой совместной жизни не было ничего, кроме секса, баскетбола и пустых шатаний? - Ну, если это вам нравилось, то отчего же? А ведь если подумать: и вправду, нравилось. Уверенный, гибкий и сильный – утверждающийся на поле так же искусно, как и в её сердце. На подкашивающихся полусогнутых, нервно ведя мяч с левой на правую руку, рыжая обожала, когда Дайки завладевает мячом, без труда обходит её слабую защиту и врывается в трёхочковую зону. Конечно, баскетбольная площадка не самое лучшее место для свиданий, но это зрелище - оно того стоило. После изнурительной двухчасовой тренировки они шли домой, где ему доставляло особое удовольствие зажать её, полуживую, в коридоре и, красноречиво хмыкнув, заставить сосать или же, будучи ведомым чистой похотью, взять её прямо там, едва ли не силой – брыкающуюся сперва, но отдающуюся так послушно после. Два разгорячённых тела, солоноватая кожа, распалённые ещё на площадке рассудки. Фантастические ощущения, как и всегда. Помолчав недолго, плакальщица коротко согласилась и вновь с головой погрузилась в свои мысли. - А как он ухаживал, баловал? Как понимаю, конфетно-букетный период в самом разгаре? – подружка подлила им обеим вина, после чего позволила себе устроиться поудобнее, переложив локоток на диванную подушку, а левой рукой подтянув к себе ноги. Поначалу зависть шевельнулась где-то на дне сознания. Ей-то хорошо, она со своим давно и с первого дня и поныне принимает ухаживания как само собой разумеющиеся. Он её любит-обожает, на руках носит. А она при нём хохочет, шутливо отмахивается, но стоит им разлучиться – то лишь о нём и говорит. «Любовь», - мечтательно пронеслось в мыслях. Роскошь, ей не доступная. Ведь любящий Аомине – зверь мифический. Мысль эта – не больше доли секунды. … А после – замешательство. Глаза в сторону, мечущиеся мысли и навязчивое желание перевести тему. Три недели она жила только для него, была послушной девочкой и многое позволяла. Но, если подумать, что было с его стороны? Тот поход в ресторан? Сомнительное удовольствие. Учитывая поистине «удивительное» воссоединение с родителями, после которого Аомине как с цепи сорвался. Не сказать, что тогда не было хорошо, очень даже… Внезапно вспыхнувшее озарение напрочь запутало все мысли, дозволяя выпалить лишь единственное: - Кажется, я знаю, что случилось...!***
Айяно проснулась от звука хлопнувшей о порог двери. Сладко потянувшись, она мысленно пожелала доброго утра вернувшемуся с пробежки Дайки. Этот мальчишка всегда ей нравился тем, что никогда не оступался от своих целей. Сколько он проспал: четыре, пять часов? Впрочем, это уже не важно. Взглянув на дисплей телефона, женщина улыбнулась и гибко прогнулась в пояснице, вытянув вверх руки. Есть ещё три-четыре часа. Возможно, даже удастся вывести Дайчонка по магазинам. Её мужающий с каждым годом любовник снова прибавил в плечах, увеличился в груди и обзавёлся куда более крепкими руками, чем хотя бы год назад. Накинув на голое тело шёлковый халатик, брюнетка заглянула в зеркало. Ну почему душа не стареет?! Кажется, только-только восемнадцать стукнуло. Но не успела и оглянуться – тридцать восьмой год приближается. Придирчиво коснувшись средним и указательным пальцем полупрозрачных нитей морщин у глаз, Айяно отметила для себя скорый поход на уколы. Разровняв пальцами примявшуюся за ночь чёлку, зрелая красавица выскользнула за дверь. Удивительная лёгкость окутывала всё тело. Однако, ощутимое головокружение напоминало, что есть всё же иногда нужно. Не посмев с этим не согласиться, она решила начать их день с поездки в ресторан. Раскрыв дверь в ванную, голубоглазая неслышно вошла внутрь. Её искушение совсем рядом, за тончайшей пластиковой перегородкой. Шумит водой и даже не подозревает, что стоит ей лишь протянуть руку… Точёные пальчики с аккуратным маникюром хищно-красных ногтей касаются крепких ног над икрами. Прощупывают рельеф натренированных мышц. Следом, самыми подушечками: выпирающая коленная чашечка, стальная мышца над ней, крепкие бёдра и упругая задница. Пальцы плотоядно сжимаются, мнут поджарую мужскую попку. А когда инициативу перехватывает широкая ручища Дайки, женщина улыбается. Она не видит, но неизменно чувствует, как он склоняется над молочно-белой ладонью. Вода хлещет по широкой согнутой спине, стекает с коротких волос и тёмных ресниц, чтобы оросить влагой и её. Но все замирает в тот момент, когда горячие тонкие губы прижимаются к подрагивающим пальцам. Целуют томительно-медленно, чувственно. Осторожно Аомине вбирает каждый пальчик в рот, обводит влажным языком. А после, перекладывает на стоящий член, изнывающий под упругими струями воды. Ощущение горячей твёрдой плоти. Длинный и толстый, член этого мальчика всегда вызывал у неё возбуждённую дрожь в теле и неконтролируемый голод. Ни достоинство первого мужа, ни второго, ни всех её многочисленных любовников даже близко не будили такого восторга и жара. Мысленно сокрушившись, что за неконтролируемую страсть к этому мальчишке она ещё поплатится, брюнетка рывком отодвинула занавеску и жадно вобрала в похотливый ротик налившийся кровью член. И плевать, что безжалостные струи сминают дорогую укладку, или вода затекает в глаза и уши. Перед ней такое лакомство. И она будет пировать. Свободной рукой потянув за шёлковый кушак, Аомине сдвинул с плеч любовницы халатик, обнажая холёное тело. Ощупав одну грудь, взвесил в руке другую, прихватил сосок. Потом собрал влажные волосы в тугой пучок. В ответ на блядский взгляд голубых глаз, сверкнул своими: восхитительно-синими, и с пошлой ухмылкой кивнул на подрагивающий в ожидании ствол. Не отвлекайся, будь послушной девочкой. Запрокидывая голову и пропуская сквозь зубы низкий стон, Дайки водрузил тяжёлую ладонь на матовое плечо. Глядя свысока, он не мог не отметить пикантности контраста матово-жемчужной и смуглой кожи, ещё по-девичьи узкой талии и заманчивой круглой задницы, когда умелый страстный ротик соскользнул с члена, занавеска задёрнулась, и Айяно скрылась за дверью. Даже не удосужившись вытереть лицо и губы, женщина плотно закрыла дверь в ванную и небрежно отряхнула намокшие волосы. Игриво подмигнув своему возбуждённому отражению в зеркале шкафа-купе и, вернув халат на голую грудь, приблизилась к двери. Проницательный взгляд метнулся к глазку. «Очень интересно». Заинтригованно мурлыкнув, она щёлкнула замком. - Здравствуй, девочка, тебе что-то нужно? – с прозрачной издёвкой поинтересовалась женщина. И загородила вход рукой. Взволнованное, чрезмерно бледное лицо в обрамлении растрёпанных медных волос выдало мимику удивления и враждебного любопытства. Выдавив «здравствуйте», рыжая замолчала. Привстав на мысочки и вытянув шею, девушка пыталась заглянуть вглубь квартиры. - Потеряла что-то? – перехватив цвета миндаля взгляд, поинтересовалась женщина. В лазурном взгляде закипала злость, и властные огоньки всполохами темнили светлую радужку. Скрестившиеся на груди руки дружелюбия отнюдь не прибавляли. Упрямо выдержав взгляд, та кивнула: - Свои вещи. «А прозвучало так, будто вовсе не за шмотьём своим пришла». Айяно знала, что этот день когда-нибудь настанет. На порог её квартиры заявится какая-нибудь девица: обеспокоенная, наглая и такая… такая… в очаровательном блеске юности, с белозубой улыбкой. Будет искать взволнованными глазами его, возможно, требовать. И она, Айяно, учует между ними связь. Не просто секс, не просто хороший, а связь. Напугает ли это её? Нет. Взбесит? О, да. - Можно я за ними пройду? – вторженка сделала уверенный шаг навстречу, давая понять, как крепка уверенность попасть внутрь. Женщина взглянула в её лицо с таким убийственным выражением, что рыжая невольно стушевалась. Непреклонный, искрящий затаённым бешенством взгляд. Наглая ухмылка в ответ. И снова – барьер на двери. Ну не ломиться же ей? - Я хочу забрать свои вещи, - голос, предатель, задрожал. И произнести с нажимом оказалось сложно. Нервно передёрнув плечами, девушка ощутила, как под распущенными волосами начинают гореть уши. И краска, не то стыда, не от злости бросилась в лицо. - Тебе нечего там делать, - склонившись, холодно произнесла женщина. Мгновение: скупые нотки до одури приятного аромата сорвались с её губ и шеи. Знакомого. - А кто Вы? - сперло в ужасе дыхание, натянувшись, задрожало всё внутри. И словно что-то предупреждающе щёлкнуло и дёрнуло её назад за мгновение до того, как прозвучало на пол тона выше: «Я – его тётя. Здесь нет твоих вещей, и тебе делать нечего!», а тяжёлая железная дверь с грохотом захлопнулась. Ещё доля секунды – и сильный удар размозжил бы нос. Через несколько минут подруга обеспокоенно заглядывала в бледное лицо с дрожащими в глазах слезами. - Как ты? - едва та, обречённо плетясь, показалась из парадной, сердце близкого друга зашлось в дурном предчувствии. В глазах блестели невыплаканные слезинки. И когда подруга обняла крепко-крепко, ласково провела ладонью по спине, то ощутила, как кофту орошают горячие слёзы, а тихий голос сипло признался: «мне так плохо». То было единственное, чему, выслушав, поверила проницательная брюнетка. Тогда показалось, что парк рядом с домом - самое подходящее место, чтобы многое обдумать и, наконец, успокоиться. И когда уже растревоженная девушка-подруга Аомине Дайки, до сих пор гнетомая неприятной встречей, смахнула последние следы горько-солёной влаги с лица, чудное переплетение обстоятельств усадило на одну из скамеек вдоль парковой аллеи самую неожиданную пару. Кареглазая впоследствии думала, что могла не заметить или просто промолчать, но, по странному наитию, вместе с неопределённым кивком в сторону, с губ слетело: «А вот и его родители». И шагала бы она уже как ни в чём не бывало дальше, мало предав смысла этому обстоятельству, если бы не подруга, поражённая внезапной идеей, не замерла как вкопанная и не притормозила следом и её. - Ты должна к ним подойти, - и решительность, проявляющаяся столь редко в прозорливой наблюдательнице, подсказывала подчиниться. - Зачем? – почти испуганный взгляд метнулся к чете Аомине. – Что я им скажу? - Да что угодно. Главное – выясни, есть ли у кого-нибудь из них сестра. Всё, иди, - и негрубо подтолкнув ещё растерянную девчонку в спину, осталась наблюдать. Вот она медленно подходит к неспешно переговаривающимся супругам. Их лица расслаблены и подставлены солнцу. Мужчина изредка приоткрывает глаза. Забавно щурясь, внимательным взглядом обводит окрестности. Успокоившись, прикрывает. И так снова, пока не замечает приближающуюся в нерешительности фигуру и, приосанившись, выпрямляется. Следом выпрямляется мать. Они оба внимательно выслушивают, изредка задают вопросы. Лица рыжей не видно, но по немного ссутулившейся спине и беспокойным рукам за спиной, видно, как нервничает. Теперь супруги коротко переглядываются, выражение лиц сменилось озабоченностью. Поднявшись, отец одёргивает брюки со стрелками, перекидывает светло-серый пиджак через плечо и, приглашающим жестом, выставив перед собой руку, по губам ясно, произносит: «Веди».***
Волнение обернулось трясучкой, когда статный мужчина, спокойная брюнетка и взвинченная рыжая ждали лифта, доставившего их на пятый этаж. Горло забил липкий ком, когда почти неслышно позади затворились двери стальной кабины, красноречиво показывая, что обратного пути не будет. Кареглазая готова была поклясться, что в тишине, между трелями дверного звонка и движением за дверью, отчётливо слышала, как с бешенной скоростью перегоняется по венам кровь. Но дверь распахнулась. В уши бросилась звенящая тишина, а ноги, казалось, сейчас подкосятся. И она рухнет под весом собственного тела. Аомине-старший несколько секунд, не мигая, смотрел на открывшую дверь женщину. Голова его наклонилась вбок, брови нахмурились, а правый глаз прищурился. Из приоткрывшегося рта вырвалось короткое: «О», а в голове пронеслось: «Так вот кто спит с моим сыном». Нагло ухмыльнувшись, Айяно встретилась глазами с мужчиной и, отвернувшись, крикнула вглубь квартиры: - Дайчонок, к тебе пришли.