От любви до войны...

Греция. Второй век до нашей эры. Праздник в честь Олимпийских богов. Накрытые столы под открытым небом ломились от яств и разнообразных вин. Пьяные жрецы бессвязно воздавали хвалу богам, а светские девушки смущенно поправляли свои праздничные тоги, выходя из-за колонн храма, где обжимались с греческими воинами. Праздник давно перетек в настоящую вакханалию, и лишь единицы сохраняли самообладание, помня о гневе и тщеславии богов. На празднике были не только люди: демоны тоже любили веселье и не упускали возможности лишний раз посмотреть на распущенность и порочность людей. Один из высших демонов случайно забрел на подобное пиршество. Именно случайно, потому что Безликий был далек от подобных мероприятий — и уж тем более вакханалий. Тем не менее, заинтересовавшись происходящим, демон убрал свою привычную одежду, скрыл полностью свою ауру даже от демонов, и затем снял маску. Наколдовав себе греческую тогу и плетеные сандалии, Безликий стал выглядеть почти как самый обычный молодой человек, если бы не специфические черты лица, которые он ранее скрывал от всех смертных и бессмертных. Не беспокоясь о раскрытии своей личины, потому что его лица не знал и не видел никто и никогда, Безликий двинулся вдоль колонн храма Зевса, изредка наблюдая пьяных греков. Хотелось просто погулять. Подышать без привычной маски, скрывавшей лицо. Демон прошел весь храм и вышел во внутренний двор-парк со множеством фонтанов. Летний ветер приятно ерошил отросшие волосы, а лунный свет выкладывал дорожку вглубь сада. Проходя мимо очередного фонтана, демон не удержался и посмотрел на свое отражение. Злость моментально накрыла демона, и он уже собрался уничтожить фонтан и исчезнуть из Греции, не забыв вернуть свою маску, как вдруг услышал мелодичные звуки арфы. Музыка словно лилась хрустальным серебром по черным венам демона, и Безликий с любопытством побрел на волшебные звуки. Пройдя совсем немного вдоль аллеи, демон замер на месте. На небольшой лужайке в центре парка танцевала молодая девушка. Легкое короткое белое платье повторяло все движения ее тоненького точеного тела, а худенькие изящные ноги в плетеных сандалиях взбивали росу под собой мелким дождем. Волнистые каштановые волосы, перевязанные белой лентой, водопадом падали до самой поясницы, и даже Луна словно отражалась от смуглой упругой кожи. Глаза девушки были полуприкрыты, и длинные черные ресницы подрагивали от волшебства. Дыхание демона перехватило от неожиданности и подобной красоты. Девушка напоминала ангела, и Безликий на всякий случай просканировал ее ауру, думая, что увидит скрытые крылья. Но их не было. Девушка вообще не источала никакой ауры, словно так же, как и демон, скрывала ее. А может, Безликий просто был параноиком, и перед ним была обычная смертная. Но до чего же прекрасная смертная. — Ни демон, ни ангел не сравнится красотой с тобой… — прошептал он, не в силах отвести глаз от нее. Но шепот его был услышан даже сквозь чарующие звуки арфы, и девушка, прекратив танцевать, распахнула глаза в удивлении, смотря на демона. «Я знала, что за мной наблюдают, но мне так хотелось закончить свой танец, что я решила позволить наглецу смотреть на меня. Ведь не каждый день такой палач, как я, может позволить себе побыть самим собой. Рожденная в семье бессмертных демонов-аристократов, я вынуждена скрывать все свои слабости, в том числе и мягкость натуры, и любовь к людям. Не пристало аристократу иметь слабости, да еще и такой убийце, как я. В обычное время я — демонический палач, нахожу любых провинившихся, будь то смертные или бессмертные, и отправляю на суд, а иногда самостоятельно привожу приговор в исполнение. Имея столько врагов, мне приходится скрывать даже свою личину, и поэтому единственное, что я могу, это принимать истинный облик раз в год на подобный праздник и тихо танцевать в парках или общаться со смертными, тщательно таясь от бессмертных собратьев. Мне не хотелось прекращать это волшебство, но до рассвета оставалось мало времени, и меня вновь ждала работа. Но едва обернувшись к нахалу, я замерла, не в силах пошевелиться. Я не думала, что люди могут быть настолько прекрасны, подобно демонам или ангелам. Передо мной стоял самый красивый смертный, когда-либо виденный или не виденный. Высокий, худой, но рельефный, с длинной мощной шеей, волевым подбородком и красиво очерченными губами, прямым чуть широким носом и огромными миндалевидными глазами. Особенными глазами — один глаз был карим, а другой изумрудным. Я застыла при взгляде в эти разноцветные глаза, смотря, как ветер играет с густыми и черными, как вороново крыло, волосами, глядя, как его пересохшие крупные губы чуть приоткрываются, собираясь мне что-то сказать. Сказать… не пристало мне говорить со смертным. Нельзя. Все, что могла — это развернуться и бежать прочь. Я не хотела телепортировать перед ним, не хотела показывать свою демоническую сущность. Я хотела оставить в памяти этот восхищенный взгляд смертного. Я просто бежала сквозь виноградники, фонтаны, аллеи, прочь, пытаясь заглушить неожиданный пожар в груди. Не пристало демону засматриваться на смертного, тем более мне.» Думая, что оторвалась, демонесса собралась телепортировать, как почувствовала дыхание за спиной. Резко обернувшись, она увидела того самого парня. — Я хотел узнать твое имя, — тихо, робко, даже смущенно произнес он, не отводя своих разноцветных глаз с незнакомки. — Не надо тебе его знать, — нервно прошептала девушка, облизывая губы и медленно пятясь назад. Но маленькие тонкие лопатки уперлись в колонну фонтана. — А я хочу… — прошептал парень, возвышаясь над хрупкой фигурой, так же нервно облизывая губы. — Откуда ты? Ты не похожа на гречанку, — длинные мужские пальцы коснулись хрупкой тонкой шеи. — Ты ведь тоже не грек, — еще тише шепнула девушка, опустив взгляд на накачанную грудь, перетянутую греческой тогой. — А это сейчас важно? — Безликий вдруг понял, что не может ее сейчас отпустить. Физически не может. — Нет, — едва вымолвили пухлые, красные, как вишня, губы, — сейчас ничего не важно, — демонесса неожиданно позволила себе расслабиться еще ненадолго. Ничего не случится в ближайшую пару часов, а таким взглядом на нее никто не посмотрит в ближайшую вечность. Хотелось продлить этот миг, хотелось хоть представить себе, каково это — быть желанной хоть несколько минут. Почувствовать себя живой, почувствовать чье-то тепло, чьи-то объятья. Безликий не знал, что с ним произошло в тот момент, но не смог подавить в себе желания, а просто склонился и жадно впился в девичьи губы, хранившие вкус меда. Тонкие руки обвились вокруг него, прижимаясь сильнее, и Безликий ощутил, что нужен ей сейчас так же сильно, как и она ему. Разум покинул обоих, и демоны, ничего не подозревая, уверенные, что соблазняют людей, накинулись друг на друга с отчаяньем утопающих. Перехватывая кисти друг друга, переплетая пальцы, срывая поцелуи, оставляя ненасытные засосы, оба старались сдерживать свои натуры, надеясь не выдать своих демонов и не напугать ‘людей’. Девичьи ноготки страстно бороздили накачанную спину Безликого, оставляя едва ли не кровавые отметины, а жадные руки демона трогали, впивались в тело девушки, забываясь, оставляя синяки. Зарываясь в волосы друг друга и прижимаясь еще ближе, желая стать единым целым, они сплетали языки, от необузданной страсти царапая их о небольшие клыки друг друга. Рты немного наполнились кровью, и ни один из демонов не подумал о том, что это не нормально для людей. Безликий и демонесса забыли об осторожности, разрывая тоги друг друга, скидывая дурацкие сандалии, и обнаженными падая на траву. Тела танцевали от страсти, змеями катаясь по мокрой траве. Сильные мужские руки подминали хрупкое тело под себя, и демонессе впервые в жизни не хотелось противиться и сопротивляться, наоборот, хотелось отдаться без остатка. Влажные языки исследовали тела, проходя по каждому мускулу. Женские ножки кольцом сплелись на пояснице демона, притягивая к себе. Демоны не говорили ни слова, не спрашивали даже имен, только стонали от наслаждения, тяжело дыша, захлебываясь друг другом. Безликий жестко вошел в нее, вырвав гортанный крик то ли боли, то ли наслаждения. И снова губы накрыли губы, и снова ногти впиваются в покатые плечи, и красноречивые засосы на ее красивой груди. Нависая сверху над девушкой, Безликий все не мог налюбоваться подобной красотой, ее чуть покрасневшими впалыми щеками, наблюдая, как кривятся в экстазе распухшие от поцелуев губы, и как ее нежно-голубые, как топазы, глаза искрятся страстью и похотью в ночи. И Безликий вбивается сильнее, мощнее, сводя ее с ума, заставляя забыть, кто она и как ее зовут. А девушка лишь стонет, почти крича в его ухо, тянется за новой порцией поцелуев, обнимая его сильную шею, продолжая двигаться ему навстречу, и хочется продлить эти мгновения до исхода самой вечности. Но свет и вправду рассеивает тьму, а в данном случае, магию демонессы, специально наложенную лишь на несколько часов. И не сразу, но до Безликого постепенно доходит слишком знакомая аура. Не веря себе, демон перехватывает запястья девушки, в которую почти влюбился — и видит на внутренних сторонах ладоней пентаграммы в кругу магических рун. — Ты?! — Безликий в бешенстве отскакивает от демонессы, тут же магией возвращая свою маску на место, а заодно и любимый черный плащ с капюшоном и такого же цвета штаны и рубашку. Демонесса сначала опешила, но, тут же узнав белую маску, скрывающую пол-лица, и этот плащ, прокляла себя за беспечность. Поднявшись, она наколдовала свой классический костюм палача. Черные кожаные шорты, черная майка, высокие мужские ботинки, почти такой же плащ с капюшоном, как у ее бессмертного собрата. На всякий случай она материализовала свою катану в ножнах за спиной, готовая в любой момент выхватить ее и сражаться. Капюшон девушка сдвинула по самый подбородок, как делала всегда, а учитывая то, что с Безликим они виделись весьма редко и весьма эпизодично, понятно, почему он ее не узнал. — И это твой жалкий план, Лотос?! — брезгливо бросил демон в ее сторону, — прикинулась человеком, соблазнила меня, зато теперь единственная знаешь мое настоящее лицо. Если бы ты не была аристократкой, как я, я бы убил тебя, — прорычал демон, материализуя свое оружие. Демонесса чуть не задохнулась от ярости и недоумения от его слов. Глаз Безликого за волшебной маской было не видно, но девушке уж очень сейчас хотелось бы в них взглянуть. Вместо этого она надела перчатки без пальцев, закрывая свои пентаграммы, и собралась уходить. — Если ты кому-нибудь расскажешь о том, что было, я убью тебя, — Безликий резко схватил ее за руку и развернул к себе. Такое Лотос стерпеть не могла, тем более от ненавистного брата. Резко извернувшись, она ударила его ногой в живот и, выхватив катану, приставила к горлу демона. На что тот, опять же извернувшись, скрестил ее лезвие со своим двуручным клеймором. — Поверь, об этом позоре с моей стороны никто и никогда не узнает, а если ты, мразь, кому-то сболтнешь, что между нами случилось, я сама убью тебя. — Рассказать?! — Безликий аж капюшон скинул, показывая свои скривившиеся от брезгливости губы, — было бы чем хвастаться… уж не сексом с тобой! Последние его слова особенно больно ударили Лотос, поэтому демонесса, отскочив, убрала катану. — Это начало войны, Безликий! — тело Лотос с хлопком исчезло. А демон, постояв пару секунд, с ревом уничтожил фонтан в парке. От бешенства его разум опять наполовину погас, и демон уничтожил и сад, и храм Зевса, и только после этого пришел в себя, убрал клеймор и исчез.