***
— Как ты относишься к людям, Безликий? — Лотос снова тянуло поговорить и узнать больше о своем враге, пока она пропалывала цветы. — Никак, — тут же отозвался демон. — Почему я должен к ним как-то относиться? По мне, они такие же демоны, как и мы, только живут значительно меньше. — Что? — Лотос аж глаза округлила от его слов. — С чего это вдруг такая философия? — А чем они отличаются от нас? — зло спросил Безликий. — Купаются в крови друг друга, борются за свою крошечную власть, алчные и лицемерные, без ценностей и морали. Кичатся своими душами и орут о Аде и Рае после смерти, хотя сами давно создали свой собственный Ад на земле. Иногда мне кажется, что Рим пахнет так же, как Преисподняя… хотя постой. У нас дома нет вони от лошадиного дерьма, — последней своей шутке Безликий сам же немного усмехнулся, чем вызвал гнев демонессы. — Ты ошибаешься, — встрепенулась девушка, бросая свою работу и подскакивая к сидящему на корточках демону, чтобы посмотреть в его карий и зеленый глаза. До остервенения хотелось доказать ему обратное, но демон лишь прямо и насмешливо глядел на нее, кривя свои красивые губы в усмешке. — Безликий, меня они восхищают, — с жаром заговорила Лотос, забыв о намерении не выказывать свои истинные слабости. — Их миг жизни такой краткий, а они все равно стараются все успеть, постичь, изучить. Я видела художника, который потратил тридцать лет, чтобы написать картину. Он вышел из капеллы слепым и отравленным краской. Но что за шедевр он создал, ничуть не жалея об утраченных годах жизни! Как ты можешь сравнивать их с нами? У людей есть сердца, они могут любить, они… — Лотос, очнись, — Безликий с искорками смеха в радужках глаз обхватил сильными ладонями лицо демонессы, приближая к своему лицу, и зашептал в ее губы низким вкрадчивым голосом: — А я тысячи раз наблюдал, как они забивают себе подобных рабов ради забавы, сжигают заживо женщин и детей, бьют стариков и за пару монет готовы рвать друг друга на части. Где же ты тут любовь видишь, палач? Лотос хотела возразить, но улыбающиеся губы демона накрыли ее рот в поцелуе, тут же завладевая ее языком, кружась в пьянящем, одурманивающем танце. Ладони мягко поглаживали нежную кожу, медленно перемещаясь на шею, а затем ниже к шнуровке корсета. — У нас же так много работы в саду, — Лотос прервала жаркие поцелуи, насмешливо смотря в разноцветные глаза аристократа круга. Тонкие пальцы, тем не менее, и не думали останавливать демона в его манипуляциях с ее одеждой. — А ты куда-то спешишь, палач? — ехидно вскинул брови Безликий, срывая новый поцелуй, чуть прихватывая ее нижнюю губу слегка увеличившимися белыми клыками, а затем нежно посасывая. — А ты?***
Глубокой ночью, когда природа спит и даже не слышно пения птиц, Безликий лежал в бассейне с теплой водой в одиночестве, думая о последних событиях, некоторых разговорах с Лотос, своем отражении в прозрачной глади воды и о том, что будет дальше. С острова определенно хотелось свалить побыстрее и разобраться с теми тварями, что пытались пробиться за защиту мечей. Так как Безликий расколол маску и пополнил свои силы, он мог сделать это хоть сейчас, но магия телепортации все равно была заблокирована, а демон не хотел выходить за пределы магии замка, иначе его тут же увидели бы члены круга аристократов с помощью своей магии. Демон, несмотря на слова Лотос, не желал, чтобы его лицо кто-нибудь увидел. Кто-нибудь кроме палача — с ней он смирился и даже уже был не против. Мысли перескакивали с одной на другую, пока демон вдруг с ужасом и неверием признал, что уже несколько недель не впадал в безумие. Остров ли, или может, выращивание цветов, или палач с ее глупыми разговорами, но что-то словно сдерживало раздвоение личности Безликого. Демон контролировал себя и свой разум, как никогда раньше, словно становясь спокойнее, становясь собой. Неожиданно демон почувствовал приближение знакомой ауры, тут же выставляя защиту вокруг себя, а заодно накладывая мощный морок. — Ну до чего ж ты умный засранец! — воскликнул Алукард, материализуясь в воздухе над бассейном, тут же плюхаясь в него с головой обнаженным, если не считать плавательных белых шорт в розовое сердечко. — Скучал, братец? Безликий, успевший преобразить свою голову в полыхающий синим огнем череп, только клацнул мощными клыками, готовясь драться. — Прежде, чем ты попытаешься меня убить, скажу сразу — я по делу. Спокойно! — замахал когтистыми руками Алукард. — Кстати, в маске ты мне нравился больше. Что за готика? — Я тебя сейчас убью, — проскрежетал череп Безликого. — И для этого мне даже мой меч не понадобится. — Я с дипломатической миссией, — придурочно затараторил демон, отодвигаясь от безумного брата подальше. Разум последнего снова стал медленно гаснуть. — Это по поводу вашего с Лотос заточения. И я от Кирино и всего круга! — совсем испуганно заблеял Алукард, прикрываясь кругом, как последней инстанцией. — Говори, — Безликий старался дышать ровно, носом. — Быстро. — Ну, знаешь, мы тут посовещались, — быстро заговорил Алукард. — Мы погорячились с интригами, вашими подставами, ссылками, покушениями убийств. Тихо, не злись, ну, ты понял, — Алукард отодвинулся чуть ли не на другой конец бассейна. — Нам очень стыдно. — Что вам нужно? — прорычал Безликий, думая над словами Лотос, что порок Алукарда — зависть, а не лицемерие. Почему-то в этот момент демон хотел крикнуть девушке, что тут пахнет фарсом идиотизма, а не завистью. Разум немного встал на место, отвлекаясь от мыслей о разрушениях и убийстве некровного брата. — Ну, почему сразу нужно?! — деланно возмутился Алукард. — Ты слишком циничен и меркантилен. Ладно-ладно, не бесись, нам правда очень нужна твоя помощь, и мы даже готовы закрыть глаза на некоторые твои прегрешения в прошлом. — Весь круг пытался меня убить, в очередной раз подставил, запер на острове, а теперь просит помощи? — совсем грозно прорычал демон, сдерживая всем нутром накопившуюся ярость. — Безликий, — сладко пропел Алукард для эффекта, нацепляя взявшиеся из неоткуда очки с мощными линзами. — У нас война… опять… мы без тебя не справимся… опять… мы предлагаем сделку тебе… — Опять, — добавил саркастично демон, задумываясь. Мозги окончательно встали на место, и Безликий уже примерно представлял, какую плату потребует за свои услуги первоклассного убийцы. С кем воевать — не принципиально. — Тогда слушай мои условия, брат, — клацнул клыками череп в огне. — И передай все Кирино и остальным…***
На рассвете стал крапать мелкий противный дождик, который не прекратился и к полудню. Лотос, сначала бродившая по замку от скуки, направилась в сад, погруженная в свои мысли. А думать было над чем. Кошмары все еще мучили демонессу, мешая спать; вдобавок, Лотос понимала, что защита мечей скоро ослабнет и враги проберутся в замок. Несмотря на довольно странные отношения между демонами, Лотос не была уверена, что Безликий защитит ее еще раз, а сама девушка без магии и возможности скрыться не справится с противником. А еще демонесса некстати вспомнила, что так ничего и не сказала демону по поводу своего спасения. Среди ее круга не принято было благодарить, но также не принято было и спасать просто так, без выгоды. Девушка снова остановилась перед бутонами роз, утопая ботинками в вязкой луже, но неотрывно смотря на шипастый куст чайной розы, что вот-вот готов был зацвести. — Удивительно, — прошептала она, касаясь пальцами цветка. Неожиданно перед ней возник Безликий. Нет, не возник. Материализовался из воздуха. — Как ты… проклятье острова… — Лотос непонимающе смотрела на демона, у которого вместо головы полыхал череп в огне. — Безликий, я… Демон не дал ей договорить, мыслями возвращая свой верный клеймор. У девушки не было шанса увернуться, Безликий мгновенно нанес удар плашмя по голове демонессы. Девушка даже от такого удара почувствовала поток магии, от которой стало дурно обессиленному телу Лотос. Демонесса стала заваливаться на землю, почти теряя сознание, но ее придержал демон, осторожно укладывая на землю. — За что ты… — девушка не успела спросить то, что хотела. Но перед тем как окончательно потерять сознание, она почувствовала три вещи. Первое — это ауру Кирино совсем рядом. Второе — всполох рун палача на внутренних сторонах ладоней. Третье — клыки Безликого на своей шее и шепот у уха, что война не окончена.