Призрак Пустоши

- Что такое музыка жизни? - …тишина… Мурчащие шепотки. Тиканье часов. Звон колокольчика. Таинственная пустота сгустилась, и от предвкушения ужаса даже в горле стало горько. Где-то в темном уголке прячется безликий ужас, в белой как снег маске. Он то появится, то исчезнет, в пустоте… а шепот превратился в тихую мелодию, словно убаюкивающая колыбельная. Это его колыбельная для жизни. И тихая трель, высмеивающая ничтожность людского рода. Это ее трели смерти. Только тишина пропала, растворилась в звоне колокольчика… Белый свет. Девушка открывает свои очи, темные как ночное небо, и осматривает комнату. От яркости окружающего хочется сомкнуть глаза. В голове еще звучит этот звон и этот шепот. Тело ее было совершенно обнаженным, и Рукия смутившись прижала к груди белую шелковую простынь. С одной стороны она скатилась, и оголяла молочную кожу округлого нежного плеча и часть спины вдоль до поясницы. Темные волосы были спущены ниже лопаток. Вдруг к ее оголенной спине прижимается горячая мужская грудь. От неожиданности испуга брюнетка вздрагивает. Его накачанная грудь вздымалась от прерывистого дыхания, а губы нежно касались оголенного плеча. Нежное и ласковое прикосновение уст заставила ее обернуться. Два томных глаза, полные нежности и похоти. Его ласковые руки скользнули по ее животу, прижимая еще ближе к себе. - Что ты делаешь? – Хохот сорвался с ее губ, а лицо покрылось смущенным румянцем. - Кажется, ты и без ответа понимаешь, что я делаю. – Горячо и пылко выдохнул он ей в шею, продолжая покрывать поцелуями плечи и лопатки. Неистовые прикосновения придавали белоснежной серебряной комнате янтарный блеск. Два любовника ласкали друг друга на кровати. Рукия утопая в его поцелуях, робких и дерзких, нежных и пошлых съежилась под его весом. - Перестань, я… - Губы были накрыты поцелуем, который пришлось прервать из-за ее отпора. - Почему? - Что за глупый вопрос? Я беременна! - И что? Это не мешает мне тебя любить. – Произнес Призрак, склонившись над ней и коснувшись ее носика своими губами. Рукия покраснела, вслушалась в окружение. - Так тихо… - Тишина - это музыка жизни, она прекрасна. Но ты прекраснее. - Не правда. Я толстая и маленькая. – Сказала Рукия, надув губки. Как и у любой беременной женщины появились неосмысленные комплексы и капризы. А бедному Ичиго приходится использовать весь свой словарный запас, чтоб убедить любимую в обратном. - Как же мне тебе объяснить, что ты так же прекрасна и соблазнительна, как и раньше. Я испытываю влечение, но готов еще подождать. Правда эта ноющая боль в паху… мда… - А знаешь…, я очень даже не против, чтоб ты меня так ласкал. – Обвив руки кольцом, вокруг его шеи, девушка притянула юношу к себе и впилась в губы жарким поцелуем. Призрак слегка опешил от такого неожиданного порыва, но почувствовав, как Рукия углубила поцелуй, сильнее прижал её к себе, одной рукой ласково наглаживая ее плечо, а второй теребил шелковистые волосы, спадающие на плечи и молочно белую грудь. Призрак с наслаждением вдохнул приятный запах её волос и стон сорвался с его губ: - Рукия… - его дыхание обожгло тонкую кожу её шеи, когда губы парня резко переместились вниз. Она негромко простонала и зарылась руками в его мягкие огненные волосы, слегка прикрыв глаза от наслаждения. Ичиго осторожно раскрыл белую простынь, созерцая ее красивые плечи и грудь. Нежно провел пальцами по ложбинке, проводя второй рукой по внутренней стороне бедра, горевшей от предвкушения. Он заметил прерывистое дыхание Кучики, грудь которой слишком часто опускалась вверх и вниз. Парню казалось, что инстинкты и соблазн берут верх, ведь он точно знал, как сделать девушке и себе приятное, но боялся неправильной отдачи. Впиваясь жадными поцелуями, он оставлял влажную порозовевшую дорожку, со следами кокетливых укусов. Он и не думал, что девушка будет так стонать от его прикосновений, вонзать ногти во вспотевшую спину сквозь грубый плащ или хватать его за волосы, опрокидывая голову назад, прикусывая до крови губу. Но во время страсти и нежности, лишающей рассудка, он забыл о «маленькой» детальке. И когда ласкающие руки наткнулись на округлый живот, юноша резко отскочил от нее, с осознанием ошибки. - Нет-нет-нет, только не сейчас! Слишком опасно! - Почему? – Разочарованно простонала девушка. - Ребенок, находясь в животике у мамочки, очень любит, когда его мама и папа любят друг друга. А родители, глупенькие, не верят в это, подозревая, что нельзя поддаваться «физической любви». - Да не в этом дело! - Смущенно крикнул Ичиго, заворачивая Рукию в теплую шкуру. Брови его вновь были нахмурены, а лицо красное до корней волос. – Я боюсь от букета ощущений растерзать тебя, ибо в порыве страсти я страшнее, чем в гневе. – Рассмеялся он. – А тут еще наше сокровище в твоем животике. Так я боюсь ранить тебя еще больше, поэтому я не буду… потерплю лучше. - Ну почему ты так боишься, если уже три раза у нас все прошло хорошо? – Рукия встала, убирая выбившуюся прядку волос за ухо. - В прошлый раз я порвал подушку, и стенка треснула… а еще… - Его оцепеневший взгляд был прикован к молочно белой груди, да так, что слова вымолвить не мог. Рукия поймала на себе этот взгляд, и прикрыла маленькие бусинки сосков мягкой шкурой. А парень наоборот припал к груди девушки, стягивая с нее шкурку и покрывал поцелуями нежную кожу. Кучики крепче прижала к себе его голову, накрыв юношу той самой шкурой, которой пыталась смущенно скрыть наготу. - Я боюсь представить, как буду ревновать эту грудь к малышу… - Боже, Ичиго. У тебя слишком высокое чувство собственности. - Наверное. – Рассмеялся он, вслушиваясь в равномерное биение сердца любимой. Так никогда с ней ласков не был Весь мир скованный в льдах. Холодный ветер в тишине Бросая взгляды прямо в небо. Обняв огромный мир несмело Она терялась в пустоте. Сгорая на пустой страсти огне. Готов ли ты вступить в смертный бой… С ее высочеством «судьбой»?