Affamati come lupi viviamo in crudeltà E tutto sembra perso in questa oscurità All'angolo e indifeso ti cerco accanto a me... da soli gli occhi non vedono Ti penso e cambia il mondo le voci intorno a me Cambia il mondo, vedo oltre quel che c'è Vivo e affondo, e l'inverno è su di me ma so che cambia il mondo se al mondo sto con te … Ti penso e cambia il mondo le voci intorno a me Cambia il mondo vedo oltre quel che c'è Vivo e affondo e l'inverno è su di me Lo so che cambia il mondo se al mondo sto con te Словно волки мы голодны, Жестокость – наш закон, Всё кажется погибшим, И в тьму мир погружён, Тебя я, беззащитный, Ищу всё рядом, но Глазам лишь… увидеть не дано. Ты в мыслях – и мир преображается, И голоса вокруг меня, Вижу сразу Я больше остальных, Пусть увязну И в плену я у зимы, Изменится всё сразу Коль вместе будем мы. … И о тебе лишь мысль Меняет всё вокруг, Лишь в мыслях ты – Я вижу больше вдруг: Жизни смысл, Пусть в плену я у зимы, Но мир меняет мысль, Что вместе будем мы. © Adriano Celentano – “Ti Penso E Cambia Il Mondo”.
Стрелы. Много, очень много стрел. Много, очень много летящих в него стрел. Он пытался убежать, пытался спрятаться, пытался сбить Охотников со следа, но те раз за разом загоняли его в угол, раз за разом загоняли в ловушки, из которых раз за разом всё сложнее было выбраться. И Локи бежал, бежал, бежал от них, но что бы он ни делал, как бы ни петлял, как бы ни хитрил, те всё подбирались к нему – ближе, ближе, ближе… Он вздрогнул от тихого и заботливого рыка, а потом его спрятанную между лап мордочку начали пытаться вылизать. Тор. Вновь разбудил его от тяжёлого сна, обеспокоенный тем, как дёргались лапы брата и как тревожно он взрыкивал. Локи встряхнулся, сделал вид, что не благодарен за заботу, и, независимо зевая и сладко потягиваясь, вылез из своего логова навстречу новому дню. …не обратив, как всегда, никакого внимания на то, каким взглядом провожает каждое его движение золотистый Волк…* * *
Тор с триумфальном рыком повалил его и прижал к земле всем своим тяжёлым телом. Локи только вздохнул обречённо и перевернулся на спину, показывая беззащитное брюхо и не сопротивляясь, зная уже, что будет дальше: брат радостно толкнёт его морду своей, лизнёт в нос и, убедившись, что он по-прежнему здесь Самый Главный и Самый Славный, вскоре отпустит по своим делам. Правда, ненадолго – потом опять заиграет в его и без того чересчур горячей крови Весна, и он вновь начнёт пытаться завалить Локи, сбивая его с лап и грозно рыча. Лофт, конечно, такому странному поведению удивился (уж кто-кто, а он-то точно отродясь не прельщался сомнительной честью быть вожаком этой своры глупых Волчат), но не слишком-то: в Стае одна самка, и за неё надо было бороться хоть с кем-нибудь, дабы продемонстрировать ей, что пусть выбор и очень ограничен, но от того не менее очевиден. Вот только – третий раз. За два часа. Локи уже устал из шерсти снег вычёсывать, уже устал лежать смирно и не дёргаться, дабы не спровоцировать случайно, и уже устал ждать, когда же до Тора дойдёт, что никто с ним за Сиф соперничать не собирается, а потому, завидев издалека вновь несущегося на него радостным галопом братца, плюнул на всё и что есть мочи припустил от него прочь.* * *
Это стало новой традицией и новой же головной болью. Потому что Тору понравилось бегать за ним по всему Лесу. Когда брат в первый раз ринулся за ним в погоню, Локи кинулся прочь, петляя от него меж деревьев точно заяц (вот уж где охота на косых пригодилась). Он знал, что Тор был сильным, смелым и отважным зверем, который не боится ничего и никого. Кроме, пожалуй, ежей. Но их он, конечно же, не боится – они просто Порождения Зла и от них просто следует держаться подальше. И Локи этим воспользовался: когда у него не получилось сразу оторваться от отчего-то решившего за ним погнаться вожака, он намеренно пробежал мимо ежиного семейства, не забыв приветливо им тявкнуть. Это дало ему возможность выгадать время: Тор, как и всегда, учуяв их, сделал крюк. Но – почему-то не отступился. И, как показало время, сколько от него ни бегай, сколько ни петляй, сколько ни хитри, сколько ни рычи, что против, а всё равно конец у всех этих догонялок всегда был и всегда будет одинаков: триумфальный рык брата и долгие самодовольные возлежания на попавшейся “добыче”.* * *
Тор сильнее, мощнее и вообще образцово-показательный вожак, но Локи быстрее и проворнее, а потому то, что они оба знали, что раньше или позже, но его выследят, поймают и за холку прихватят, не отменяло того, что побегать братцу придётся в погоне за ним по всему Лесу. Иногда Локи удавалось вырваться сильно вперёд, запутать следы и выгадать час-другой, но, в конечном счёте? Если Тор решил, что он его поймает, то он его поймает. Сразу ли или спустя несколько часов гонки, но поймает. Тор в этом хорош – он умеет выслеживать, умеет загонять, умеет настигать добычу. Вот только – почему в роли добычи он неизменно выбирал Локи? (Тот сперва обалдевал, потом отбегал, потом раздражённо тявкал, что невкусный, а потом привык и просто сразу начал обходить братца по широкой дуге, на всякий случай держась подветренной стороны). Конечно, это оказалось довольно весело – но и довольно бессмысленно. И вообще Локи предпочёл бы побегать вот так по Лесу за зайцем каким, всё больше пользы. Но когда он рычал Тору, чтобы тот шёл к своей самке и слезал уже с него, тот только демонстративно прихватывал его зубами за холку и продолжал триумфально на нём возлежать, всем своим видом показывая, что добыче слова не давали, и вообще это ему, вожаку, решать, когда и на кого залезать и когда и с кого слезать. Спорить, к сожалению, было совершенно бесполезно – оставалось только покорно лежать и ждать, когда же эта новая блажь наконец оставит его упрямого братца.* * *
Однажды Тор притащил к их “дому” целую оленью тушу. Локи удивлённо принюхался – только-только завалил зверя, даже не попробовал ещё вонзиться зубами в нежное мясо. Неужто не голоден? Или совсем уж зажрался Волчара, даже таких аппетитных красавцев из праздного интереса и только лишь азарта погони ради убивать начал? А потом Локи представил, сколько брат тащил эту тушу. И впечатлился. Очень. Даже очень-очень. А ещё удивился и с трудом поймал себя на желании проверить, не приложил ли рогатый брата копытом по лбу столь сильно, что даже сумел отбить последние крупицы здравомыслия. Тор же просто стоял (с ужасно глупым видом), красовался и явно до невозможности собою гордился. Локи с завистью посмотрел на оленя, потом – на Сиф, которой вся эта красота, видимо, и предназначалась, и подумал, что ему бы тоже не помешало сбегать на охоту, забить хоть зайцем каким пустой желудок. Но Тор предупреждающе рыкнул не только на выглянувшую из общего логова Троицу Волков, но и на единственную самку тоже. Тор отчего-то подошёл к нему, обошёл гордо кругом и подтолкнул мордой в сторону добычи. И Локи так и сел на хвост от удивления, когда понял, что это для него всю ночь выслеживали, загоняли и забивали и это к его пещерке тащили такой шикарный дар. …от которого он вообще-то собирался отказаться. …и он вообще-то собирался развернуться и уйти. И он даже несколько раз разворачивался, но – сталкивался каждый раз с щенячьим взглядом Тора. …и он вообще-то пытался бочком-бочком и отбежать подальше, но – как-то оказался совсем рядом с едой… И она так пахла. Так божественно, так приятно, так маняще. А Локи со вчерашнего зайца ещё ничего не ел – времени не было, занят был убеганием от братца. И, о боги, Тор ведь так и искушал, так и подталкивал к добыче, такой свежей, такой аппетитной, такой великолепной, такой ещё даже не тронутой – можно было бы выбрать самые лучшие, самые вкусные кусочки… И Локи не удержался. Просто не смог удержаться. Разум словно отключился, а весь мир померк, когда он впился зубами в еду, ни о чём более не думая. Но в какой-то момент он понял, что Тор просто стоит рядом. Должно быть, тоже голодный, но почему-то не присоединяющийся к нему. Локи удивлённо мотнул головой, с неохотой оторвался от еды, подвинулся и пригласил брата. Ведь отчего-то вгрызаться в оленью тушу вдвоём было необъяснимо лучше и – правильнее. Наконец-то набив как следует брюхо, Локи благодарно вылизал перепачканную в крови мордочку (чрезмерно довольного собой) брата и заодно как следует осмотрел его. Как и следовало ожидать – задел его окаянный рогатый. Рана на боку была неглубокой, но всё равно Локи, поворчав на безалаберность глупого Волчонка, отправился на поиски целебных трав и ягод для него.* * *
Чёрный Волк клацнул зубами опасно близко к ехидно распушившемуся хвосту Белки, и та, резво вспрыгнув на ветку, уставилась на него весело блестящими глазками-бусинками. Несмотря на то, что они демонстративно враждовали и до драки соревновались за ягоды и грибы, несмотря на то, что она постоянно пыталась подловить его в ловушки, да так ловко, будто бы никакая она не Белка, а прирождённая паучиха – несмотря ни на что, не такие уж и плохие были у них отношения, как они оба всем пытались показать. И если Локи нужны были ягоды или травы для Тора (для того чтобы, как всегда, помочь снять боль у опять сунувшегося куда не следует брата), то она даже и не пыталась их перехватить, только смотрела долгим, насмешливым взглядом и делала вид, что знает что-то, что никому более не ведомо. Впрочем, это неизъяснимо раздражало ещё больше, а потому Локи для острастки щёлкнул зубами и напомнил, что, коли ей ещё дорог её шикарный хвост, не следует Рыжей шутить с таким опасным зверем как он. Наглая Белка только фыркнула, всем своим видом показывая, что видала она и поопаснее, но – промолчала. А это тоже была своего рода победа.* * *
В первый раз Локи заподозрил, что что-то не так и что за ним, кажется, ухаживают, не тогда, когда Тор гордо притащил ему целую оленью тушу – это он воспринял исключительно как извинения за вынужденную игру в догонялки, ведь голодным он остался не по своей воле и не по своей же вине. И даже не тогда, когда понял, что все возлежания Тора на нём направлены на то, чтобы оставить на ведущем себя как кот и гуляющем где заблагорассудится чёрном Волке свой запах. В первый раз Локи заподозрил, что тот ухаживает за ним, только тогда, когда понял, что Тор не ухаживает за Сиф. И примерно тогда же золотистый Волк понял, что надо бы ухаживать поактивнее.* * *
Локи этого не то что не показывал – отрицал всячески, но где-то глубоко внутри, погребённое за удивлением, непониманием и отрицанием, урчало довольно что-то тёмное и собственническое. В конце концов, он никогда не любил делить брата. И мысль, что ему придётся подвинуться из-за какой-то там самки, изрядно злила. Что ж, теперь – не придётся. Но Локи, задумчиво почесав задней лапой правое ухо, так и не понял, очень он этому рад или не очень. …поэтому сделал первую глупость, что пришла ему на ум – отправился к Ангрбоде. Советоваться.* * *
Раньше или позже, но это должно было случиться. То, что Тор так долго ничего не вынюхал, сколь тщательно ни обнюхивал его каждый раз по возвращении, уже было Чудом. А, как известно, у многих чудес срок годности имеет досадную тенденцию истекать. И на этот раз Локи, по возвращении от Стаи Ангрбоды, не успел вычистить снегом из шерсти её запах. Пожалуй, это была его вина: хоть он и отсутствовал не дольше, чем обычно, но мог бы и догадаться, что из-за Весны спохватятся его практически сразу – и мог бы убрать с себя её запах гораздо раньше, чем за несколько сотен метров от границ владений Большой Стаи. И это, наверное, была его вина, что брат озверел и с яростным рычанием бросился на него, вздыбив шерсть на загривке: не сообразив сразу, что что-то не так, он не догадался броситься бежать и оказался подмят под тяжёлым телом разъярённого Волка. Но не его в том вина, что, почувствовав, как тот пытается, пытается… несколько слишком радикальным образом потереться об него и перекрыть тем самым чужой запах на Локи своим… В общем, в том, что брат получил лапой по хвосту, однозначно была вина только самого Тора.* * *
Локи предупреждающе рыкнул на Сапсана, клацнул зубами возле довольно распушившегося хвоста Белки, и те неохотно заверили, что да-да, конечно, они – могила. …уже через полчаса о том, что вожак Малой Стаи Тор выбрал своей Парой Локи, знал весь Лес. “Ну, Крот, ну, погоди!” – думал возмущённый чёрный Волк, обнюхивая один из характерных многочисленных выходов на поверхность.* * *
Несколько дней Локи обходил их поляну стороной, рыча при любых попытках Тора приблизиться и помириться. Но время шло, брат смотрел на него грустными-грустными глазами, печально выл вечерами и всё пытался его задобрить – даже опустился до того, чтобы его любимых зайцев для него ловить и складировать пред его логовом. Локи ярился. Локи рычал. Локи не прощал. Но… Но даже в тот страшный миг, когда Тор в ярости прижимал его к земле, больно вцепившись зубами ему в загривок. Но даже тогда, когда Локи напряжённо замер, с содроганием вспоминая, как запросто разрывал на части матёрых оленей вожак этими же зубами, что лишь придерживали предупреждающе его на месте. Даже тогда где-то глубоко в душе он всё же знал, что брат ничего ему не сделает. Но звериный инстинкт неумолимо нашёптывал: “Сделает. Если дёрнешься”. Поэтому Локи не дёргался. Поэтому Локи лишь заскулил тихонько и жалобно – и брат неожиданно разжал зубы, зализал место укуса и даже слегка приподнялся, более не придавливая его так сильно к промёрзлой земле. Что, собственно, и дало возможность чёрному Волку извернуться и дать лапой по хвосту обнаглевшему братцу. Но несмотря на то, что Локи допустил действительно недопустимое – он всё равно отделался лёгким испугом, а вовсе не Грандиозной Трёпкой, которой так страшился всё это время. А ведь Волчицу Сиф и Троицу Волков и за меньшее трепали без всякой жалости. А ему – простили. Ему – спустили. С лап всё спустили, а не шкуру с него, как Локи не без оснований опасался. Причём то, за что чёрный Волк никак не ожидал остаться ненаказанным. И Локи, подумав, посомневавшись и как следует порычав, всё же решился вернуться в свою пещерку, на свой тёплый и мягкий настил. Под тёплый и мягкий бок огромного, золотистого и, кажется, уже давно прощённого Волка.* * *
Локи учёл свои ошибки: он загнал в угол Белку, пообещал, что выпотрошит её шкурку, медленно, основательно и такими способами, которыми она боится, заставит Сапсана за этим наблюдать, а после свернёт и его птичью шею, если хоть кто-нибудь, хоть какая-нибудь мямлящая самка посмеет хотя бы хвостом махнуть намекающе. Рыжая пискнула. Кажется, пискнула она довольно и триумфально, покосившись на Сапсана и всем своим видом показывая, что внутри она скачет, прыгает и пищит “Я же говорила, что он маньяк!!!”. Но Пернатый наклонил голову, издал тихий клёкот и заверил – никому. И потому столь свежую сплетню в Лесу все узнали только ближе к вечеру. Локи с негодующим рыком придумывал сначала Коварные Козни Кроту, потом – Коварные Казни Крота, а потом пришёл Тор и успокаивающе лизнул в нос, и чёрный Волк, потеревшись мордочкой в ответ, решил, что ладно, так уж и быть, пусть старый сплетник ползает в своей грязи и радуется передышке, пока может. И, развернувшись, потрусил рядом с братом обратно – домой. Ведь бежать бок о бок с Тором было так… тепло. И почему-то тепло не справа, где они с ним периодически соприкасались, а слева, где-то там, где быстрее, чем должно было от столь неторопливого бега, билось сердце.* * *
Локи хорошо знал брата, а потому быстро понял, что отвязаться от Тора так просто не получится. Если только совсем покинуть Стаю, но… Но, во-первых, Тор посчитает это предательством. Во-вторых, чёрт с ним, с предательством – он ведь сначала подумает, что с Локи что-то случилось, бросится его искать-спасать, ещё, упаси его боги, найдёт-спасёт и решит, что вот теперь-то и будет у них совместное “и жили они долго и счастливо”. Причём, самое обидное? Почти ведь наверняка найдёт, потому как, во-первых, не так хорош Локи в запутывании следов, чтобы тот след потерял, а, во-вторых, если и уходить, то в снегопад: только так у него были бы шансы не очень наследить. Вот только уйти в холод, в ветер, из родной, уютно обустроенной и тёплой пещеры?.. Вот ещё. Поэтому, чтобы хоть как-то успокоить чрезмерно активного братца (сердиться на которого Локи всё равно долго не умел), пришлось ему сделать вид, что он, в целом, не против. Жаль, но Тор от этого почему-то никак не желал успокаиваться. Он продолжал ухаживать, продолжал настаивать и продолжал пытаться заставить Локи покинуть его – родную!.. уютно обустроенную!.. тёплую!.. – пещерку, чтобы переселиться к нему (и хоть идея выставить вон Троицу Волков и Волчицу Сиф была весьма заманчива, но своё логово всё равно было дороже, роднее и любимее). Локи отказывал братцу в совокуплении настойчиво и прямо, даже не снисходил до того, чтобы притвориться, будто бы у него голова болит, лапы ломит или хвост чешется. Просто отказывал – да и всё тут. Тор, правда, отчего-то был убеждён, что это исключительно потому, что за ним надо как следует поухаживать и убедить, что он могучий, сильный, выносливый и самый-самый лучший Волк, который сможет добыть еды и для себя, и для него, и для их Волчат. Объяснять ему то, что нет и не может быть у них никаких Волчат, было гиблым делом. Весь Лес свидетели – Локи уже пытался. Локи уже что только ни пытался сделать, но Тор был настойчив, напорист и упрям. Поэтому чёрному Волку только и оставалось, что зубами щёлкать с досады, но (как всегда) позволять братцу спать, развалившись на нём. В его собственной – родной!.. уютно обустроенной!.. тёплой!.. – и от (привычного) присутствия огромного золотистого Волка тесной пещерке. В общем, не жизнь, а сплошные огорчения. Единственное же, что почему-то радовало, так это то, что не только Локи пах Тором (уж в этом-то чёрный Волк был уверен, хотя проверял вовсе и не постоянно, а только разве что изредка, время от времени, чисто символические пару раз в день).* * *
Раньше любимой сплетней были перипетии отношений Очень Правильного Хорька с его Горностаем, но теперь, когда они не очень мирно (а скорее даже очень агрессивно) забились в норку Капитана и практически оттуда не вылезали? Нет – теперь весь Лес нашёл себе новое развлечение. Теперь все следили за ними – за “Новой Волчьей Парой”. Вскоре Сиф окончательно определилась, что одного самца ей мало, и она не будет выбирать между Хогуном и Фандралом, а оставит себе обоих – но, как Локи ни пытался это растрезвонить, даже Сапсан (предатель!) только голову наклонил издевательски и небрежно махнул крылом – мол, тоже мне, новость, этой троице уже давно все косточки поперемыли, столь “свежей” сплетней разве что Медведя и удивишь, но тот соня и вообще не от мира сего. Лофт злился, бесился, зубами щёлкал и ничего не мог поделать с тем, что за каждым их с Тором шагом, за каждым их заигрыванием, за каждым ласковым тявком наблюдали из-под каждого куста. И из-за каждого дерева. И даже из-под земли (чёртов Крот… Локи всё обещал себе, что когда-нибудь он его всё же оттуда выудит и показательно проучит, но сам тот попадаться отказывался, а свободного от Тора времени на его долгие поиски у Лофта всё как-то не находилось).* * *
Тор явно хотел Волчат, причём явно хотел Волчат от него. Локи в очередной раз вздыбил шерсть на загривке, возмущённо махнул хвостом, тявкнул всё, что о нём думает, и гордо отвернулся к стенке, спрятав мордочку между лап. Чёртов Тор, кажется, нутром чуял, что да, не может быть Волчат у двух Волков, но если очень постараться и если один из этих Волков – Локи… Локи тихо и предупреждающе рыкнул на сунувшегося мириться и лизаться Тора. Ишь чего удумал – Волчат ему рожать. Вот ещё. Зачем бы они Локи? Ему и одного огромного золотого и приставучего Волчонка-переростка хватало по самое не хочу. …хотя, конечно, нет-нет да и мелькала предательская мыслишка, что хотя бы один из помёта был бы как он черношёрстый и быстрый, как Тор огромный и сильный, в него – умный и хитрый, а в вожака – преданный и верный. И назвали бы они его Фенриром… Но Локи встряхивался, мотал головой, вытряхивал глупые мысли и продолжал рычать на настойчивые попытки Тора не то что на него вспрыгнуть, а даже просто под хвостом его обнюхать. Никаких Волчат. Совсем никаких. И никаких Фенриров. Ну, по крайней мере, никаких Фенриров от Тора. Чёртова Весна. Чёртов Тор. Чёртовы Волчата, которых – где-то очень глубоко в его управляемой инстинктами Волчьей душе – ему всё-таки тоже хотелось.* * *
После долгой и холодной Зимы Весна, незаметно прокравшаяся тихой поступью, заявила наконец свои права на Лес, и оттаяли не только снега – оттаял и Локи. И, в конце концов, они с Тором действительно стали Настоящей Парой. Но… вслед за Весной в Лес пришли и Люди. Охотники. Примечание: Перевод музыкального эпиграфа с итальянского языка на русский взят отсюда: http://learnsongs.ru/songpage.php?song_id=67023 В приливе нежности волки облизывают друг друга и трутся мордами. Оружие волка – это зубы. Их в его пасти целых 42. Впереди торчат 4 острых, кривых пятисантиметровых клыка – по два сверху и снизу. Ими волк может прокусить плотную шкуру жертвы. А хищными, или плотоядными, зубами – так называют коренные зубы всех хищников – взрослый волк разгрызает даже бедренную кость лося. Стая волков запросто может загнать и завалить лося весом в полтонны (и это при том, что один волк весит в десять раз меньше). На открытом пространстве затаиться негде, и волки сразу атакуют; в лесу они подкрадываются с подветренной стороны, передвигаясь друг за другом и надеясь застать жертву врасплох. Такая манера охоты позволяет поймать лося или другого зверя-одиночку, хотя они, скорее всего, почуют врага и окажут ему сопротивление. Крупный рогач может принять боевую стойку и ударами копыт отогнать волков, которым придётся отступить и заняться поисками жертвы послабее. Волк обладает не только быстротой и неутомимостью в движении, но и большой силой. Он без видимого труда может утащить в зубах овцу, неся её перед собой или закинув на спину. У многих чудес срок годности ограничен, к примеру – у йогуртов “Чудо” от компании Вимм Билль Данн он гарантированно и всегда-всегда истекает. Сигнал к нападению у волков – это боевой клич, подаваемый вожаком стаи. Звук этот похож на рычание разъярённой собаки, бросающейся на человека. С наступлением брачного периода в волчьей стае нарастает напряжённость: самец и самка доминирующей пары агрессивно охраняют своего партнёра от других членов стаи. Как только новая пара формируется, самец и самка вместе начинают поиск места для будущего зачатия и выведения потомства. В этот период, до наступления течки, самец и самка всячески ухаживают друг за другом, держатся бок о бок и заигрывают друг с другом. В обычных условиях за сезон стая выводит только одно потомство. После 62-65 дней беременности самки приносят от 3 до 13 слепых волчат, прозревающих на 12-13 день. Фенри́р (др.-сканд. Fenrir, Fenrisúlfr, Hróðvitnir) – в германо-скандинавской мифологии огромный волк, сын Локи и Ангрбоды.