История в Волжском

- Ещё раз напомни, как она называется? - «Пепперони». «Американка», кстати, тоже тут хорошая. Не хочешь обе попробовать? Могу заказать. - Мне, просто, неудобно, что ты за нас всех платишь, Антон! - С Надежды пример возьми, она по этому поводу не волнуется. - Естественно, она ж младше нас, да к тому же девушка! - Максим, ей же не семь лет, в конце-то концов! Она прекрасно всё осознаёт, подчас даже лучше меня! Дело лишь в том, что она мне доверяет, как и я ей. Так что последуй её примеру – доверься мне. - Мне неудобно оттого, что я взрослый, уже могу зарабатывать деньги сам, живу отдельно от матери, а мне не позволяют заплатить за себя! - Вместо того, чтобы стыдиться, лучше бы порадовался возможности сохранить деньги. Последнюю фразу синевласый произнёс с полуулыбкой. Двое парней сидели за столиком, ожидая подругу с пиццей. Максим сконфуженно ссутулился на стуле, сложив руки на коленях. Антон же расслабленно сидел напротив, закинув ногу на ногу, его глаза были незаметно прикрыты, уголки губ чуть разъехались, одна рука покоилась на бёдрах у линии паха, другая – на столе, спина была прямая, как бильярдный кий, а голова - слегка наклонена. Его волосы сверкали от попадавшего в помещение сквозь окно в крыше солнечного света… Максим изредка поднимал голову, чтобы увидеть этот недосягаемый драгоценный блеск. Совпадение ли, но взгляд Макса обращался к Антону именно в те моменты, когда тот смотрел на Надежду, стоящую у кассы маленькой пиццерии «Колибри». Младшего немного удивляла взрослая непринуждённость, заполняющая тело Корабела, но она одновременно и успокаивала. А вот сам старший незаметно дрожал. Его сердце бешено колотилось в груди, даже когда Макс не глядел в его сторону. Он знал обо всех мыслях юноши, поэтому Тоша старался ничем не выдать своего беспокойства, направляемого каждым его взглядом. Которые он чувствовал, ощущал физически… И боялся, как магии, обращённой во зло. Но при этом он опасался сделать что-то неправильное, что бы могло заставить Максима отвернуться от него, забыть, как о сне. Синеглазый понимал, что даже с Надеждой, но без добровольно ушедшего Макса его жизнь станет такой серой, такой скучной, что захочется принести Жертву, лишь бы не жить с такой тоской на сердце и пустотой в душе. - А что за грустняк такой на морденциях?- улыбнулась Надежда, поставив на стол поднос с шестью большими кусками пиццы. - «Пепперони» и «Американка»,- хмыкнул Антон и закатил глаза:- Как предсказуемо. - Не придирайся, Тоша, лучше принимайся за трапезу. - Только после тебя. Максим, да не смотри ты на пиццу, как на врага народа. - Она и есть враг народа,- буркнул Макс. - Вот, хоть пять слов выудили, теперь узнаю тебя.- Прищурившись, Антон взял с подноса два своих куска и начал с того, на котором были небольшие круги колбасок пепперони. Около семи часов была доставлена до дома Надежда с пачкой тетрадей под мышкой и двумя пакетами – один в руке, второй в зубах. Глянув на прощание в сторону машины, девушка скрылась за дверью подъезда. А ребята выехали на улицу Пушкина. И вдруг, буквально через полтора десятка метров после поворота, они заметили выкатившийся на дорогу чёрный пушистый комочек. Антон резко выжал педаль тормоза. Визжа шинами и оставляя за собой тёмно-серые следы, от которых поднимался дым, «Ниссан» остановился, и юноши выскочили наружу. Перед автомобилем, закрыв голову лапками, лежал маленький-маленький чёрный котёнок где-то месяца от роду. Но очень скоро, видимо, ощутив присутствие чужого существа, он убрал лапки от головы и поднял испуганный взгляд на пришельцев. Голубоглазик. Антон, облегчённо выдохнув, опустился на колени и улыбнулся: - Всё хорошо? Максиму показалось, что зверёныш кивнул в ответ. Антон протянул котёнку руку ладонью вверх. Каково ж было удивление младшего, когда тот по собственной воле на неё взобрался. - Позволишь? Котёнок пожал плечами и снова кивнул. Максим был шокирован. Он никак не мог взять в толк: как, почему, по какой причине, зачем, правда ли и ещё с десяток других вопросительных слов. Уже в машине, когда кошачий сын сидел на коленях правящего Антона, юноша посмел задать один из мучивших его вопросов: - Мне показалось, или он тебе действительно ответил? - Кивком – да,- подтвердил Антон, ласково глянув на детёныша. - Позвольте, как это может быть? Ты ж ему не хозяин, чтобы он тебя понял. - А сам как думаешь? - А мне откуда знать? Моя Муська меня понимает, потому что я её вырастил. А как этот маленький бродяжка может понять тебя, если вы только с минуту назад впервые встретились. - У него и спроси. А мой секрет – синий взгляд. Макс изогнул брови знаком вопроса. Антон усмехнулся, остановился перед светофором и взглянул на юношу… У того внутри всё упало. Синие, зачаровывающие очи, обрамлённые длинными ресницами… Когда они в последний раз так на него смотрели? Только в первый вечер знакомства. Но тогда их взгляд был убеждающим и Максим просто подчинился. А сейчас даже невозможно понять, что вложено в этот взгляд… Бенитоит… Максим знал про этот драгоценный камень, но только сейчас понял, что считает его самым красивым из всех известных. И под этим взглядом сделал бы что угодно, лишь бы его обладатель стал доволен. Взмах ресниц… Словно издалека, Максим услышал голос: «Останься со мной на ночь». - Я согласен. Антон удивлённо моргнул. Макс очнулся, хоть отчётливо всё помнил; оттого потихоньку залился краской. - А… А я…- неуверенно начал Тоша и снова задрожал.- Н-ну, раз согласен, то прошу. Из последовавшего мысленного самобичевания его вывел зелёный сигнал. От волнения Антон так резко нажал на педаль газа, что машина сорвалась с места, как ужаленная, а ребят отбросило назад и вжало в спинки сидений. Котёнок, вздыбив шерсть и зашипев, вцепился коготочками в ноги Тоши, а сам юноша – одной рукой в руль, другой в рычаг ручного тормоза. Машина не остановилась. Она совершенно не подчинялась Антону, так что тот отпустил правление, взял на руки чёрного зверёныша, прижал к груди и, расслабившись, прикрыл глаза. Но тут вдруг автомобиль стал постепенно сбрасывать скорость. Стрелка спидометра остановилась на отметке в 40 км/ч. Машина ехала сама. Макс посмотрел на Антона. Его глаза остались прикрытыми, голова – чуть склонённой, но пальцы, плавно двигаясь, успокаивающе поглаживали чёрную, как ночь, блестящую шёрстку, а плечи и грудь слегка подрагивали. - Антон.- Максим положил руку на дрожащее плечо и несильно нажал.- Всё в порядке. Тот глубоко вздохнул и открыл глаза. Взгляд его был пустым, обращённым в одну точку. Младший потрепал его немного: - Тош! Парень вдруг ухмыльнулся: - Что, «Тош»? Не видно, что конец света перед глазами пролетел? Максим с облегчением рассмеялся. Максим вошёл в гостиную и тихо позвал Антона. Старший не ответил. Макс подошёл к креслу, стоящему перед включённым телевизором. Антон свернулся в кресле, как и котёнок, пристроившийся у него на коленях. Максим долго смотрел на эту умильную картину, пока не решился. Он, стараясь не разбудить спящих, поднял Антона на руки. Котёнок встрепенулся, но не проснулся. Не торопясь, Максим отнёс друга в его спальню и очень осторожно уложил на кровать. Довольно высокий, хорошо сложенный, с кожей, подёрнутой голубым свечением, длинными загнутыми, как восточные ятаганы, ресницами, уходящими вверх тонкими бровями и чувственными устами он достаточно напоминал девушку, чтобы Максим снова невольно начал любоваться. И лишь очерченными скулами и заострённым подбородком лицо говорило о том, что принадлежит юноше. Максим опустился на край кровати, затем, подумав, наклонился к шее старшего. Только один влажный поцелуй!.. Но нет, эта кожа слишком гладка и нежна, чтобы получить лишь один. Медленно Макс кончиком языка начертал небольшую прямую линию от челюсти Антона до основания шеи. Старший забеспокоился, судорожно вздохнул, но не очнулся. Немного прихватив кожу губами, Макс направил свой язык ниже по широкому шейному вырезу к груди, откуда явственно слышался чуть учащённый стук чувствительного сердца. Но юноша не опустился ещё; путь его требовательного рта пролегал теперь с другой стороны шеи. Максим медленно и нежно двигался вверх, будто случайно, задел мочку небольшого аккуратненького заострённого ушка. Через секунду он поднялся. Ещё момент промедления – и долгожеланные губы были несмело накрыты своими собратьями во влажном и самом нежном поцелуе. Губы Антона оказались сладкими, как черешня. Максим хотел познать эту сладость, вкушать её вечно. Однако он понимал, что не имеет на это право, и очень неохотно, пересилив себя, он оставил приятное дело. С сожалением и горечью он посмотрел на опущенные веки старшего и, легко поцеловав их, поторопился уйти. Он неосторожно махнул рукой и опрокинул рамку с фотографией, стоящую на крышке фортепиано… Вопреки страху Максима Антон лишь вздохнул поглубже и перевернулся на бок. Котёнок, скатившись на кровать, тоже не проснулся. Выдохнув с облегчением, Максим взял рамку, думая вернуть её в прежнее положение. Но тут же эта мысль пропала, ибо юноша посмотрел на фотографию… Двое прекрасных существ, внешне сильно напоминающих людей, держали друг друга за руки. У девушки на лбу и подбородке находились татуировки в виде месяца и пятиконечной звезды. Тёмно-синие волосы были обрезаны по шею, а её одеждой явился зелёный костюм странного покроя. Рядом стоял юноша. Его волосы были гораздо длиннее и темнее, чем у спутницы, брови, как и у Антона, уходили кверху. Общие черты лица тоже во многом напоминали антоновы. Одет был юноша в длинное фиолетовое платье. А тем, что их объединило, стали голубоватого цвета кожа и острые ушки. Всё, как у Корабела. Теперь Максим в точности ничего не мог понять. Могут ли это быть родители Антона, или это сам Антон с подругой или родственницей? И выглядят они так необычно, будто совершенно не известные человеческой науке сущности, что, скорее всего, и правда. Максим не догадывался, насколько скоро всё раскроется.