Драбблосборник

Старшая чародейка Квелл подняла их поздно ночью, в тот час, когда до рассвета оставалась еще пара часов, и сон был особенно сладким. Ани попыталась глубже забраться в одеяльный кокон, но Квелл попросту вытряхнула ее оттуда. — Встаем. Тихо. Райен, иди буди младших. Ани, ты в библиотеку. Возьмешь в запретной секции большой том с драконом на обложке, потом быстро на склад, в сундуке лежат тевинтерские жезлы. Возьмешь и их тоже — и к детским спальням. Собираемся там. Встречаете патруль — кладете их Усыплением. Ясно? Райен кивнул и убежал. Ани моргала, осознавая услышанное. — Квелл, что случилось? Это же... бунт? — Это мы перехватили письмо из Белого Шпиля. У них восстание, так что Круги будут жечь. К нам идут, утром будут здесь, у нас есть пара часов, чтобы уйти. Быстро. — Стой. Нет. Так нельзя. Мы были лояльными, мы и после Киркволла ничего не сделали... Квелл, мы должны остаться и говорить. — Хочешь, оставайся. Я всех увожу. Только сразу скажи, поможешь или нет. Слова звучали, а в голове никак не укладывались. В Ферелдене было тихо — все время после бунта Ульдреда, который Ани хоть и застала, но помнила плохо: она была маленькой и сильно испугалась. Их, магов, никто с тех пор не трогал. Живи себе и живи. Ани слышала, что не всем приходится легко, но в Ферелдене было спокойно. Так зачем бежать-то? — Квелл, за что нас жечь? Мы что, не сможем поговорить? Если нападем, нас всех точно уничтожат, а так есть шанс! — На что? — старшая чародейка посмотрела на нее как на несмышленыша-ученицу. — На обвинение в заговоре? На одержимость? Не хочешь — оставайся. Нам только не мешай. В библиотеку схожу сама, уйди с дороги. — Стой, я хотела... Квелл не слушала — убежала прочь. По башне то и дело прокатывался смутный шум; конечно, откуда бы магам уметь быстро и тихо собраться. Никто не муштровал. Не на войну идти. Бежать к новому командору? Тремейн прислали три месяца назад, но она казалась честной и спокойной. Если предупредить — она остановит это? Не накажет невиновных? Идти к другим старшим чародеям? К первому? Но они, скорее всего, в одной лодке с Квелл. В казарменное крыло? Ей стало страшно. В горле пересохло, она хватала ртом воздух и никак не могла как следует вдохнуть. Ее привычный мир, стоявший десять лет, сломался и летел кувырком, а решать нужно было здесь и сейчас. Нельзя же, чтобы был бунт? Чтобы война? Чтобы как — нет, не как в Киркволле, хуже! Потому что они на острове и плавать почти никто не умеет, потому что если поднять восстание — за ними точно придут. Нельзя. Здесь дети. Смешно — года три назад она бы сама посчитала себя в детей, а теперь вот, после Истязания, привыкла думать: есть мы, взрослые, а есть ученики, и мы за них отвечаем, мы защищаем их, в первую очередь — их... Примчался Райен, за ним — оба выводка. Одеты кое-как, сонные, зевают... Куда он охрану-то дел? Энтропия не его, Усыпление бы не сработало. — Спокойно, погони нет, — он улыбнулся ей во весь рот. — Там были храмовники, так я обоих вморозил в стену. Если и отморозятся, уже не догонят. Бери девок, веди к выходу, старшие там уже почистили все. — А... — она прочистила горло, — а командор Тремейн где? — Я тебе знаю, куда ее дели? Квелл сказала, с трупами сама разберется, она вроде умеет. Хочешь спросить, иди спроси сама, но потом. Мы с пацанами по кругу и через кухню, а ты с девками сразу на выход. Давай, живей. — Нет. Нет, Райен, я никуда не иду. — Ну ты и... Ладно, не мешайся. Дженис, будешь старшей. Идите... — К выходу! — радостно закончила за него длинноногая девчушка. Ее Истязание готовили на днях; она не знала. Ани проверяла ее работы по истории и знала, что Дженис ненавидит Орлей — просто так, за компанию с Логейном, — и очень любит Неварру, демоны ее знают, почему. — Ага, давайте живо. Хорош болтать. Ани, с дороги уйди. — Нет. Сами сошли с ума — так детей не впутывайте. Ани сама не поняла, что начала кричать. Девочки попятились от нее — Дженис за спину, безоговорочно признав за старшую, как Райен и назначил. А потом прогрохотали сапоги, и из-за двери вывалился патруль. Полный патруль, пятеро человек. Старшего Ани помнила, потому что он вытащил ее, перепуганную до смерти, из шкафа и вывел, когда Ульдред свихнулся и взбунтовался. Ее и Дами, но Дами не смог пройти Истязание. — Лейтенант Радрик, — выдавила она одними губами. — Разойтись. Всем. По спальням. Немедленно. Дети таращились то на Райена, то на него. Райен вышел и встал напротив, сложив руки на груди. Ани показалось — стало очень холодно. — Еще не поздно, — повторил Радрик. — Мы хотим не допустить резни. Еще можно. По спальням. Сейчас же. Дети попятились. — Стоять, — спокойно сказал Райен. И резко выбросил вперед правую руку. Она была в крови — наверное, где-то в рукаве прятался нож. А холод обернулся ледяными кристаллами, и стало страшно и тягостно, потому что смутные темные фигуры вставали между Райеном и храмовниками. Отчаяние, ледяные, сильные, двое — Райен явно держал их и контролировал, но судя по удивленным глазам он сам не ожидал, что получится. — Бегите! Дети врассыпную кинулись по коридору. О кухне уже никто не думал, она осталась в другом конце, и путь перекрыли демоны. Ани осталась. — Райен, убери их! Радрик вскрикнул — ледяное копье пробило ему руку. — Нет. Или вали отсюда, или не мешай. Или они не будут делать разницы — ты или храмовники. Мы тут не в игры играем. — Тогда не делай разницы. Ани плохо слушался огонь, она была скорее теоретиком в боевой магии, знала травы и неплохо умела исцелять. Но Отчаяние и лед мог остановить огонь, так что выбора она не видела. Ее огненная стена, брошенная чуть ли не наудачу, отрезала одного из демонов. — Уходите, скорее! Она обернулась к храмовникам. Радрик, бледный до синевы, хрипло дышал, зажимая рану. Остальные тоже были ранены. Не выстоят. Не смогут. — Или нет, я сейчас. Исцелять ей всегда было просто. Лечебные заклинания покорялись чуть ли не с половины урока. Чуть-чуть, совсем чуть-чуть времени — и Радрик сможет бежать, они предупредят всех, еще можно остановить резню, еще не поздно, еще не... Гул пламени за спиной стих. Но еще ведь не поздно? Из ее груди высунулось ледяное острие. — Прости, — сказало Отчаяние голосом Райена. — Мы не в игры играем. И больше ничего не было.