О Долге и Терпении

- Где ты пропадал? Бей, я же просил тебя не отходить далеко от телеги! Румпельштильцхен положил руку мальчику на плечо, нервно вздыхая. Солнце уже давно спряталось за холмы на горизонте, и он начал волноваться. Обычно Бей был послушным ребенком, и если ему было сказано вернуться до заката, он неизменно прощался с друзьями и прибегал к отцу задолго до того, как последние лучи солнца скользнут по полям. Сегодня был базарный день, первый после весенних паводков, и Румпельштильцхен привез на городскую торговую площадь полную телегу пряжи, надеясь выручить за нее все то, что он недополучил в предыдущий месяц. Утром торговля была бойкая, и Бей еле успевал отсчитывать сдачу покупателям. Торгуя в городе, они неизменно продавали больше, чем в своей деревне, где многие воротили нос от их товара. Их пряжа ничем не уступала другим – просто Румпельштильцхена здесь недолюбливали. Никто не хотел иметь дело с хромым старым бедняком, прослывшим деревенским трусом. Разделавшись с большей частью товара до полудня, Румпельштильцхен и Бей купили пару мягких, душистых булок с сыром из соседнего лотка. Сегодня они могли позволить себе такую роскошь, уже к обеду звеня полным кошельком платы за почти распроданную пряжу. Расправившись со своей булкой, Бей сел, сложив руки, у тележки, всем видом показывая прилежность и бросая время от времени хитрые взгляды на отца. - Дай угадаю: Оливер и Финли тоже тут? – предположил Румпельштильцхен, опираясь на посох и тяжело поднимаясь с бревна, на котором они устроили свою трапезу. - Да! Оливер с тёткой на другом конце ряда продают ткани, а Финли недавно пришел, его мама отослала к аптекарю с травами. Можно я пойду с ними играть? Если ты не против, конечно… - Бей смущенно улыбнулся. - Иди, но не убегай далеко и вернись до заката, чтобы мы не шли домой в темноте, – Румпельштильцхен не мог отказать мальчику, да и помощь его уже не требовалась. Он взъерошил макушку Бея и повернулся к подошедшему покупателю, краем глаза проследив, как сын убегает к концу ряда, где его уже нетерпеливо ждал высокий светловолосый парнишка. Бея всегда любили и дети, и взрослые. Несмотря на дурную славу его отца, все таяли перед природным очарованием и острым умом десятилетнего мальчишки. Сейчас он тихо стоял перед отцом, понуро опустив плечи. Румпельштильцхен нахмурился – неужели он боялся наказания? С чего бы это? Он никогда не был суров с мальчиком, а его опоздание, хоть и досадное, не причинило больших бед. Вдвоем они взялись за рукоять изрядно полегчавшей телеги и торопливо покатили по дороге к деревне, к дому. - Если бы я знал, что полдня игры с друзьями тебя так расстроят, я бы не разрешил тебе идти с ними, – Румпельштильцхен ободряюще улыбнулся, склонив голову набок, пытаясь заглянуть в опущенное лицо сынишки. - Оливер мне больше не друг! – сердито сказал Бей, шмыгнув носом и раздраженно толкая тележку еще быстрее. - Вы поссорились? Что случилось, сынок? Румпельштильцхен всегда поощрял его дружбу с деревенскими детьми, ведь на своем собственном больном опыте он знал, как тяжело идти по жизни в полном одиночестве. До сих пор он ни разу не слышал о ссоре в компании троих одногодок, хотя Оливер и вырос в семье состоятельных торговцев и значительно отличался по семейному достатку от едва ли не нищенствующей семьи пряхи. - Папа, я не думал, что Оливер может быть злым. Его тётка – она вредная, и прогоняет нищих с порога метлой, но Оливер был моим другом, не таким… - Он обидел тебя, сынок? Румпельштильцхен боялся этого, боялся, что жители отвернутся от его солнечного Бея из-за его отца, из-за того, что он не такой, как все. - Нет, папа, не меня. Но лучше бы это был я. Я мужчина, я могу драться, если надо, я защищу свое имя от оскорблений в честном бою! – мальчишка гордо вздернул подбородок и с возмущением продолжил, - Он ударил девчонку! А она даже не могла себя защитить, и некому было за нее вступиться. И я тоже не смог, папа, прости! Я знаю, я, как рыцарь, должен был защитить леди, но я не успел… Бей взглянул на отца, сверкнув искоркой слез в глазах, словно опасаясь, что папа выругает его, напомнит ему о его долге перед теми, кто слабее. Но Румпельштильцхен молчал. Не ему было рассказывать кому-то о смелости, как бы он не хотел обратного. - Что же случилось, Бей? - Знаешь городскую чудачку, которая живет в амбаре между мясной лавкой и аптекарем? Наверное, не знаешь, ты ведь нечасто отходишь от прилавка, когда мы приезжаем сюда. У нее не все дома, она говорит непонятные вещи, но редко и очень тихо, а большинство времени она вообще не разговаривает, молчит. Как будто она спит с открытыми глазами. Тут ее не любят, не разговаривают с ней, хотя мне она кажется хорошей. Она ведь не бросается на людей, как тот безумный старик с ярмарки в прошлом году, просто сидит себе тихо, никому не мешает. И глаза у нее красивые. Синие, – Бей улыбнулся на последней фразе. – Я рассматривал глаз в банке у аптекаря, и тут услышал, как Оливер что-то кричит снаружи. Папа, они камни кидали в девчонку! Четверо городских и Оливер с ними. Тяжелые камни! - голос Бея дрожал от негодования и сочувствия, он сжал ладони на рукояти тележки так, что костяшки побелели. - У нее кровь текла по лицу и по ладоням, она заслонялась и всё, не убегала, не защищалась никак, просто сидела и качалась туда-сюда. А они кидали камни и кричали на нее, обзывали помешанной, чокнутой и еще хуже! А взрослые, папа, даже взрослые стояли и ничего не делали! Сердце Румпельштильцхена сжалось, когда он представил себе несчастную сироту, пусть даже слабоумную, которую некому защитить. Никому бы он не пожелал такой участи. За то, чтобы уберечь своего единственного ребенка от этого, он отдал многое: свою гордость, здоровье, уважение жены. - Мне жаль, Бей. Взрослые… они тоже бывают несправедливыми и бессердечными. Что же было потом? - Мальчишки убежали, и Оливер с ними. Я подошел к девочке вместе с Финли, а Оливер сказал, что мы слабаки и нам слабо даже чокнутую побить. И убежал с городскими. Хорошо, что Финли не такой. Он предложил повести ее к аптекарю, которому он как раз относил продавать мамины травы, там недалеко. Он такой забавный старик, совсем не скучный, и был не против, что мы привели ему ее. Сказал, что это уже не в первый раз, и ее часто бьют, а он помогает ей с ранами. Отец, я никогда не думал, что Оливер может так жестоко побить беззащитного человека! Я никогда не буду таким! Я всегда буду помогать слабым, я стану настоящим рыцарем! Бей резко остановился и схватился за рукав ветхого плаща Румпельштильцхена, заставив его споткнуться и налететь на тележку. - Папа! Я должен начать становиться рыцарем! Я должен ей помочь! – чуть ли не кричал Бей, глядя на отца с вызовом и мольбой. – Пожалуйста? - Тише, тише, сейчас волки сбегутся на твой голос, – оглянулся Румпельштильцхен, нервно озирая темную лесную опушку, непроглядную в сумеречном свете, которую огибала их дорога в деревню, – съедят тебя, и станешь не благородным рыцарем, а сытным обедом. Не беги впереди себя, малыш. Хочешь помочь – придется тебе самому придумать как. Как зовут-то твою девицу в беде? Румпельштильцхена не радовала мысль о том, что Бей хочет связаться с еще одним изгоем, помимо собственного отца. Но он не мог заставить себя отказать мальчику в его добрых намерениях, ведь именно таким он и хотел вырастить своего Бейфаера – сильным, храбрым и справедливым человеком. Если это принесет ему радость, пусть так и будет. - Белль, папа. Ее зовут Белль.