Второй

Второй был очень серьёзен. Он переодел меня и аккуратно причесал. Поцеловал на прощание и снова попросил быть осторожным. И почти вывел за дверь. Едва ли не вытолкал. Я утонул в солнце и долго, долго не мог заставить себя идти вперёд. Затем зашагал, очень медленно, и не хотел идти. Рядом со Вторым я… Нет, не чувствовал себя лучше. Может быть, даже хуже. Рядом с ним я начинал чувствовать, что горюю, хотя бы немного, и это было ближе к нормальной, человеческой реакции. Но без него все обращались пустотой и причины двигаться стирались. Ведь впереди ничего. Поезд. Родной город. Квартира. И осознание. Профессора там нет. Залитая солнцем пустота. Мне бы лучше вернуться во тьму. Но… Второй считает книги такими важными, что очень расстроится, если я не дойду. Если я вернусь… Ведь, в конце концов, он тоже потерял профессора. Может быть, куда больше, чем я, ведь у меня хотя бы было время с ним, у меня были воспоминания о тепле и о доброте. Но Второй… Не знаю, что было у него, хотя не верю, чтобы профессор мог быть не добр. И поэтому память, физическая память, нужна и ему тоже. И я добрел до станции. Конечно, опоздал на тот поезд, на который рассчитывал. Время не имело значения. Незачем было спешить. Безразлично я наблюдал за людьми и за чередой одинаковых столбов и деревьев за окнами. День был до невыносимости светлый и тёплый. Все это длилось бесконечно, бессмысленно, одинаково. И мне казалось, что я оказался на плёнке с коротким фильмом, который крутят, и крутят, и крутят. А когда все закончилось, я не поверил. И последним покинул вагон. На перроне, не очень довольные, стояли двое. Зоя Кукушкина и Володя Корольков. Внешне, Зоя очень изменилась, сделалась будто бы менее острой. Остригла волосы под Алису Селезневу. И даже цвета в одежде стала выбирать более мягкие. Как сейчас — её лёгкое, летящее платье было голубым. И хотя её взгляд теперь был все таким же колючим, я бы сказал, что она все-таки смягчилась. А вот Володя, как будто, остался все тем же, только стал выше ростом, пусть до сих пор казался на фоне Зои маленьким. — Ну что, Эл, где же твой Сыроежкин, когда он так нужен? — едва я оказался достаточно близко, ядовито поинтересовалась Зоя. — Спасибо, что вы пришли, — ответил я, мягко улыбаясь. Сергея я не винил. Не мог. Он вовсе не обязан. У него ещё не закончились экзамены. А кроме того, он нужен Майе. Ведь в ней сейчас жизнь. А во мне — смерть. Скорбь. То, на что неприятно и тяжело смотреть. И то, что среди моих друзей ещё были те, кому хватало сил и мужества, для меня уже было чудом. И потому, я не мог злиться и на этот вопрос, и на этот тон. Это правда, в школьные времена я чаще всего был рядом с Сергеем. И очень редко бывал рядом с ней. И даже рядом с Володей. — Ну ладно, Эл, мы уже все сдали, у нас каникулы, радостно увидеть старого друга, — улыбнулся последний и осторожно сжал пальцы Зои. Я кивнул, продолжая улыбаться. Но мне было совсем не радостно, как бы ни говорила логика, что я должен быть благодарен. Должен. Но это так лишь на внешнем уровне. А на внутреннем мне не хотелось никого видеть. Вообще никого. Но без них я бы вообще пропал здесь. — Спасибо, — снова сказал я. — Только мы… Ждали тебя с прошлым поездом, — признался Володя между тем. — Мне жаль, я не успел на него, — очень тихо отозвался я. — Ты… Ты не успел? Они переглянулись и оба показались встревоженными. — Эл… — осторожно начала Зоя. — Слушай, ты вообще в порядке? В смысле, мы понимаем… Но… — Нет. Нет, — качая головой, признал я. — Может, тебе не надо уезжать? — Надо, — ведь этого хотел профессор. И теперь, когда там Второй, я понимаю, что лишь там у меня есть шанс выбраться. — Тогда, тебе нужно взять кого-нибудь с собой, и!.. — Нет, — очень мягко, но очень серьёзно ответил я. — Нет. Спасибо, но нет. Я уже был там, и теперь уже не сомневаюсь. Они как-то одновременно вздохнули и одновременно отвели взгляды в разные стороны. Я понимал их, конечно. Я бы и сам беспокоился. Но я никак не могу позвать кого-либо туда теперь.

***

Мы вошли в квартиру, и сразу же, она показалась мне ловушкой, до краёв залитой солнечным светом. Красивая люстра с хрустальными подвесками рисовала тысячи радуг на полу, столе и шкафах. Я двигался медленно, не веря, что жил здесь совсем недавно. Это место стало белым, совершенно чужим. Обиталищем души профессора, в котором лишь она могла существовать. — Слушай, Эл, что-то я не помню у тебя таких ботинок, — настороженно прозвенел голос Зои. Я удивлённо обернулся. Зоя? Ботинки?.. Почему все это здесь?.. Разве здесь этому место?.. Пока я осознавал, Зоя вдруг вскрикнула, а Володя побледнел и сделал шаг, как будто собирался защищать её. — Элек, это вы!.. Какое облегчение! — порывисто произнесли у меня за спиной. Я ненадолго застыл и затем резко повернулся. Голос я узнал, но с пониманием это не помогло. — Профессор Арт? — в самом деле, он. Некрасивый молодой мужчина с добрыми глазами и приятной улыбкой. Он был одним из учеников профессора. Одним из очень преуспевших учеников. Ведь он… Тоже создал робота, такого, как я. Похожего на человека во всем. — Что вы здесь делаете? — Вы знакомы, Эл? — встревоженно уточнил Володя. — Да, немного, — в основном потому, что профессор просил меня помочь, в том числе, с адоптацией Вандера — так назвали созданного профессором Артом робота — в человеческом мире. А это было непросто, даже для меня. — Но ты его не приглашал, так? — догадалась Зоя. — Нет… Но у Марии Петровны оставался ключ… — Мы вошли без ключа и без приглашения, — признался профессор Арт, виновато и мучительно. — И просим прощения. Нам очень нужна помощь. Я тяжело опустил взгляд и снова поднял его, ещё тяжелее и медленнее. Я понимал. Профессор помог бы им. Он очень дорожил своими учениками и, конечно, профессор Арт был одним из наиболее любимых. Но сейчас сам я чувствовал, что никому не могу помочь. — Профессор Громов умер… — Да… — профессор Арт осекся и печально улыбнулся. — Мы знаем это. И очень сожалеем. Но живы вы, его сын. Я помолчал. Сын. Сын. Мучительно, горько и правильно. Так и есть, я его сын. Только вот сыновья не ловят любые шансы, чтобы оказаться в постели со своими отцами. Особенно, после их смерти. — Жив, — глухо согласился я. — Но я не разбирал его чертежей и записей. — Нам нужно вовсе не это! Защита. Убежище. Недавно, — теперь я заметил, что он, как будто, был растрепаннее обычного, — к нам в дом пришии люди и передали предложение. Создать роботов… Для военных целей. — Но вы ведь отказались? — медленно спросил я, кажется, не до конца понимая. — Да. Конечно, да. Как и Виктор Иванович.