Излечи меня

Вещи Алек собирал быстро. Как только мы с Шантри поговорили, я ушла в комнату к Алеку и, сидя на кровати, смотрела, как он бегает от гардеробной в комнату к чемодану или к комоду, затем аккуратно складывает вещи. Он собирался взять с собой совсем немного: два свитера, пару футболок, рубашку, джинсы и брюки, нижнее бельё и носки на несколько дней. Он ещё несколько раз спрашивал меня, уверена ли я в том, что хочу поехать. И я говорила, что уверена. Потому что знаю, это к лучшему. Хоть мне и не хотелось покидать Филю, но потом мы будем вместе всегда, а я еду налаживать отношения с Алеком. Там, в доме Шантри, мы будем вдвоём, и сможем откровенно поговорить, потому что уединение всегда ведёт к этому. Это было мило со стороны Шантри, предложить нам свой дом. Жаль только, что мы не брали нашего сынишку, но я уверена, что с ним всё будет в порядке. Есть няня, Шантри и Эбигейл. Они все любят его и позаботятся о нём, это точно. Хотя где-то глубоко в подсознании закрадывалось чувство вины, будто я бросаю его. И только громкий голос разума опровергал эту мысль. Я никогда не брошу его, сделаю всё, что угодно, но не брошу. — Мы поедем после обеда, — проговорил Алек, закрывая чемодан, не полностью набитый. Алек взял рюкзак и начал пихать в него ноутбук. — И вернёмся в пятницу днём. — В пятницу… — повторила я и кивнула. Целых четыре с половиной дня. — Да. Переночуем здесь, соберём наши и Филины вещи, а в обед в субботу у нас самолёт в Москву. Поспим в гостинице, и утром воскресенья уже будем дома. Я широко улыбнулась, думая о родном городе, где всё было привычным. Даже простая жизнь была другой, другая атмосфера, другой воздух. А Алек нахмурился. И я, кажется, поняла, почему. Он непроизвольно назвал Россию своим… домом. А ещё я чувствовала его напряжение. Со мной в одной комнате ему было неуютно, но я специально пришла сюда. Сама хотела разобраться, всё ли со мной в порядке, и оказалось, что да. Я смотрю на Алека, на своего муженька, и понимаю, что он весь, полностью мой. И эта мысль меня возбуждает, хотя я вижу, что он пытается не смотреть мне в глаза. Как-то мне в-новинку это чувство, когда хочешь прильнуть со всей страстью к человеку, но он тебя просто игнорирует. Я еле сдерживалась, чтобы не сказать, что со мной всё хорошо, что он выдумывает всякий бред. А я ведь излечилась! И наша первая брачная ночь, точнее первый брачный секс тому является доказательством. И я не хочу, чтобы он был последним. И Алеку не удастся избегать меня всю жизнь, даже если он считает, что это мне во благо. Надеюсь, тот дом не такой огромный, как этот. Алеку удавалось не попадаться мне на глаза всю прошлую неделю потому, что здесь сотня комнат, множество коридоров, по которым я не хожу. Я не изучала дом даже для развлечения, потому что знала, где находятся все самые нужные помещения. Спальни Шантри и Эбигейл, например. Дом такой огромный, что каждому члену семьи достаётся целый этаж, на котором ещё по пять-шесть комнат. Вот Шантри, например, живёт подо мной на втором этаже. А у нас с Алеком и Филей весь коридор третьего этажа в этом крыле. Ещё до обеда Шантри принесла мне ещё одну тарелку супа, которую я с удовольствием съела. Тело окрепло ещё больше, и теперь я могла передвигаться вполне смело. Правда, всё равно немного хотелось спать и есть, а руки и ноги будто стали очень тяжёлыми. Мне было лень двигаться, и потому я засела в детской с Филей, короткий сон которого закончился. И сейчас мальчик посматривал на меня, играя в игрушки. На телевизоре был включён музыкальный канал, сейчас было время детского часа, и все клипы были мультяшными со сказочными сюжетами, а песенки весёлыми. Но Филипп не смотрел. Он предпочитал играть с игрушками. Почему-то он всё время поглядывал на меня. И взгляд его сменялся с подозревающего до жалостливого. Будто он понимал, что я уеду от него на несколько дней. К тому же сидел Филя почему-то так близко ко мне, будто вот-вот прижмётся, обнимет, уткнётся мне в плечо и как-то тихонько всхлипнет, говоря тем самым, что будет скучать. И от этого мне становилось ещё тяжелее его покидать, хотя я понимала, что это всё лишь мои фантазии. Он, может, и будет скучать по мне, но потом даже не вспомнит об этих деньках без меня. Так и будет… Когда я буду уезжать, Филя будет спать, и потому мне не придётся с ним прощаться. Оно и к лучшему. Если он снова посмотрит на меня так жалостливо, я просто не выдержу. Не представляю, что будет, когда он вырастет и научится говорить. На обед меня позвала Шантри. Алека я так и не видела больше, заключив, что он снова от меня прячется. По-моему, это нечестно. Я снова чувствовала жуткий голод. Не помню, чтобы я когда-нибудь ещё так много ела. Шантри объяснила это тем, что моё тело перестраивается, и пока оно не привыкнет, мне нужно будет больше энергии только для того, чтобы просто существовать. Побольше сна и полезной еды, сказала девушка самым доброжелательным тоном и напомнила мне какого-то доктора. Она говорила ещё что-то, но настолько быстро, что я не могла разобрать. И не только потому, что немного тормозила, но ещё и из-за её акцента. Когда девушка говорила слишком быстро, она не замечала, как начинала говорить чересчур непонятно. Алек был уже в столовой, я чувствовала это каким-то образом. Просто знала даже. Это было не похоже на простую уверенность, это было именно знание, будто я его там уже видела. Он был как маячок. Забавно, а если я соберусь искать его в этом огромном доме, я смогу найти, ориентируясь только на эти ощущения? Шантри открыла дверь в столовую и плавным шагом направилась к столу, а я замерла у порога, схватившись за дверной косяк рукой. Меня словно пытался вытолкнуть сам воздух. Он был горячим, густым, каким-то осязаемым. Я замерла, не понимая, могу ли я войти в этот воздух, который я чувствовала своей кожей, но при этом легко вдыхала, хотя он выталкивал меня так сильно, что казалось, будто я сейчас начну падать назад. Алек подскочил на месте, взволнованно глядя на меня, и Шантри тоже обернулась. Оба протянули ко мне руки, но я не упала, хотя шаг назад сделала. Парень подошёл ко мне ближе и, приобняв за плечи, ввёл в столовую. Густой воздух сопротивлялся, а потом втянул меня, как желе, и теперь я шла, ощущая его повсюду. — Что происходит? — тихо произнесла я. Алек усадил меня за стол и вернулся к своему месту. Смотрел он взволнованно, и я вдруг заметила вокруг него странное свечение голубоватого оттенка. — Всё хорошо, — сказал он. — Похоже, тебе ещё стоит привыкнуть к сборищу людей с нашей энергией, — проговорил Александр, намазывая масло на тост. — Один-два, это нормально. Но три и больше уже создают совсем другую атмосферу. Он доброжелательно улыбнулся и отправил тост себе в рот. Я прищурилась и заметила свечение и вокруг Александра. А потом и вокруг Феликса. И Эбигейл. И Шантри. У девушки оно было почти незаметным, как рамочка вокруг её силуэта. У всех остальных же радиус был больше, забавные пузыри, принимающие форму человека. Только Феликс. Его свечение было очень тусклым. Интересно, я тоже свечусь? Я посмотрела на свои руки и ничего похожего не заметила. А потому вновь начала осматривать остальных. Передо мной поставили блюдо, и я не заметила, как всё съела (и даже не наелась), рассматривая других. Я заметила, что вместе со свечением замечаю ещё и другое — их настроение. Смотрю на Алека, долго изучаю его лицо, и начинаю ощущать грусть, но не свою, а его. Александр был почти ко всему безразличен. Феликс очень устал, Шантри весела, а Эбигейл озабочена чем-то. А это отнимает силы, вот так сидеть и изучать всех вокруг. Я попросила добавки и съела ещё одну порцию, хотя некоторые не доели ещё и первую. А я так и ощущала этот обволакивающий меня жар, который, к слову, был только снаружи, но не согревал меня. Не самое приятное чувство. Слава богу, мы уедем уже совсем скоро. Осталось дождаться, когда все доедят, и тогда мы с Алеком сядем в машину, и я, наконец, высвобожусь из этого дурацкого особняка. Огромного, но стесняющего своими вечными правилами. После обеда я буквально побежала к себе в комнату. Алек шёл за мной не спеша, говоря о том, что сейчас спустит вниз чемоданы и позовёт. Я пока обулась в новые сапоги, которые купила мне Шантри, как и почти весь новый гардероб, и пошла к детскую. С ним была няня. Сидя на кресле, она медленно покачивала кроватку, в которой спал Филя в любимой позе, раскинув ручки. Я полюбовалась им и мысленно сказала «до свидания», поцеловала, и тогда на пороге появился Алек. — Наденешь куртку? — спросил он шёпотом, и я кивнула. — Давай, я подожду. Я вернулась к себе, где оделась, и когда снова показалась в детской, застала самую милую картину. Алек тоже прощался с сыном. Он держал его на руках, тихо покачивая и не тревожа, и целовал в макушку, что-то нашёптывая. Я невольно засмотрелась на это и не стала торопить Алека. Няня, похоже, тоже не хотела бы их отвлекать. Жаль, я не могу извлечь эту картину из своих мыслей, распечатать и повесить на стену, чтобы навсегда запечатлеть этот нежный любящий взгляд, не сравнимый, пожалуй, ни с чем. Я хотела бы смотреть на то, как губы что-то шепчут, а длинный палец ласково поглаживает розовую бархатистую щёчку. Вот она, перед ним. Цель, к которой он стремился последние шесть лет. Аура счастья. Я вижу это сияние вокруг него. Но потом оно потухло, когда Алек вновь посмотрел на меня. Его взгляд, ещё секунду назад заполненный любовью, теперь снова стал пустым, будто смотреть на меня было мучительнее всего на свете. Возможно, так и есть… — Ты готова? — спросил парень, отворачиваясь и кладя ребёнка в кроватку. Парень поцеловал Филин лобик и вновь повернулся ко мне. — А? — Да, — кивнула я, поджав губы, и нахмурилась, выходя из детской обратно в коридор. Алек не видел досады в моём взгляде. И явно не замечал её присутствие и в голосе. — Тогда пошли… Он прошёл мимо меня и быстро зашагал к лестнице, на которой перепрыгивал через ступеньку. Крайне неприятно обходишься со своей женой, знаешь ли! Но моего мысленного крика он не слышал. Жаль, что когда нужно, он в мои мысли не лезет. Если бы он видел, что творится в них сейчас, мы обошлись бы без всех этих неприятностей. Я нагнала его у входа. Парень придержал для меня дверь и вышел следом, но потом снова обогнал и открыл уже заднюю дверцу машины. — Что это? — усмехнувшись, спросила я, заглядывая внутрь. В машине было просторно, но я и не представляла, что сюда поместится матрас. Специальный матрас для машин, серый, на котором лежала подушка и плед. — Я же говорил, что хочу, чтобы ты поспала немного. — Правда? — Я посмотрела на него с сомнением, и парень закатил глаза. — Забирайся. — Он махнул рукой и проследил за мной, когда я уселась на край матраса и принялась снимать сапоги, чтобы забраться внутрь. — Боишься испачкать? — Нет. Спать в сапогах не очень-то удобно. Да и вообще в одежде… — Я тут же стянула и куртку и вздрогнула от морозного воздуха, и потому забралась под плед и увалилась на подушку. — Довольно неплохо. — Я рад. — Алек захлопнул дверцу и прошёл к своему сиденью. — А теперь спи. Я не стала отвечать и просто закрыла глаза, понимая, что спать не хочу. Слишком много мыслей у меня в голове, и все они не очень хорошие. Мне многое не нравилось. Практически всё. Я в чужой стране, не знаю языка и полностью завишу от семьи моего мужа. Он же меня шугается, как до этого делала я, пытается избегать, и мне надо наладить с ним отношения любой ценой, хотя бы просто потому, что он единственный, с кем я могу поговорить. Плюс лишь один, мой сын со мной. И пусть я от него сейчас уезжаю, я вернусь совсем скоро, ведь ради него я всё это делаю. И тут я проснулась. С громким вздохом, будто не дышала до этого. И правда, дышать стало непривычно трудно, будто я на несколько мгновений забыла, как это делается. Я откинула одеяло, понимая, что ужасно вспотела. В машине было жарковато, хотя откуда-то веяло прохладой. Я встала на локтях и попыталась проморгаться. Дверь водителя была открыта. Мы стояли на дороге. Я не успела испугаться такому стечению обстоятельств, а дверь у моих ног распахнулась, и внутрь заглянул Алек. — Что ты делаешь? — спросила я, садясь и отбрасывая одеяло в сторону. — Мы приехали? — Нет, — покачал головой парень. — Просто ты так сжималась, и я подумал, что тебе холодно. И решил надеть носки тебе на ноги. Он поднял руки, в которых оказалась пара вязаных носков. Я улыбнулась. Это было слишком мило. И противоречиво. Пожалуй, я поняла это, потому что была какой-никакой женщиной. Эта забота никак не клеилась к тому, что Алек делал сейчас всё время – игнорировал меня. — Нет, всё в порядке, — проговорила я, не переставая улыбаться. — Мне даже жарко. Я сжала и разжала пальцы на ногах и поняла, что они всё же немного замёрзли. — Хотя носки не помешают. — И я вытянула ноги, позволяя Алеку надеть их на меня. Он сделал это без труда, в одно ловкое движение. Всё-таки я не Филипп и не дёргаюсь, когда меня пытаются одеть. — Спасибо. Алек кисло улыбнулся и вернулся на своё место. Я села и посмотрела в лобовое стекло. — А мы скоро приедем? — Через полчаса примерно будет заправка, вот тогда будем уже совсем близко. Предлагаю тебе ещё немного полежать. Я снова откинулась на подушку и подумала, что в этот раз точно не усну. Это же совершенно бессмысленно. Гораздо лучше было бы поболтать о чём-нибудь эти жалкие полчаса. У меня и не получится просто заснуть, я слишком много думаю о плохом, и это меня бесит. Но глаза всё же закрылись, и я заснула. Поняла это, когда пришлось просыпаться. Мы снова остановились, я поднялась и поняла, что мы ждём своей очереди на заправке. — В городе будем минут через пятнадцать, — проговорил парень, даже не оборачиваясь. Не знаю, как он почувствовал, что я снова в сознании. — Я хочу посмотреть, — хрипло произнесла я и облизала губы. — Ладно. Если хочешь, можешь пересесть сюда. Алек остановился у бензоколонки и вышел, а я начала быстро обуваться, не снимая носков, и мигом пересела на положенное мне место. Уже тут надела куртку и, посмотрев на себя в зеркало заднего вида, попыталась привести себя в порядок после сна. Правда, всё равно всё было довольно жалко. При всей моей красоте, которая досталась мне благодаря эликсиру, бледность с лица не проходила, а под глазами были тени, наверняка заметные не только мне. Губы засохли, в уголках скопилась слюна, глаза слипались. К тому же косметики на лице практически не было, лишь крем, который Шантри приучила меня мазать каждое утро «для сохранения здоровья кожи». Парень вернулся и улыбнулся, просто приветливо, заметив, что я уже сижу на своём месте. И мы снова поехали. Теперь я смотрела во все глаза. Сначала не было ничего интересного, просто заснеженные поля, пустые дороги. Но потом начали появляться дома. Маленькие такие жилые домишки с личными садиками, огорождёнными забором. На территории этих домов в снежки играли детки, и казалось, что я слышу этот уличный шум. Город был украшен к рождеству. Ещё не стемнело, но гирлянды, украшавшие деревья, столбы и дома, уже загорелись. Нам даже попалось небольшое кафе, над дверью которого висели украшенные алыми бантами ветви ели, на окнах были нарисованы олени и Санта. Так забавно. Наверняка, ночью здесь светло, как днём. Мы остановились на светофоре, и я начала осматривать рисунки на окнах кафе. Похоже, тут был какой-то сюжет, но я его не знала. — Если хочешь, можем поужинать здесь сегодня, — проговорил Алек. Я повернулась к нему. Парень смотрел на то же кафе. — А у нас будет время? — Сегодня все закрываются пораньше, но мы можем сбросить сумки, затем вернуться сюда. Украшением дома займёмся чуть позже. А ночью будет праздничный салют, так что предлагаю отправиться его посмотреть. — Было бы неплохо! Обожаю салюты! — Я знаю… — тихо проговорил Алек, машина свернула на тихую узкую улочку и замедлилась. Движение тут было односторонним, но на дороге никого не было, и вскоре Алек заехал в гараж при небольшом, но милом домике, который принадлежал Шантри. — И это всё? — разочарованно протянула я. — А где Биг-Бен, где вообще всё? — Довольно далеко отсюда, но мы отправимся на экскурсии в ближайшие дни. Надо же чем-то заняться. Я раздражённо фыркнула. Конечно, чем ещё заниматься вместе с женой, только на экскурсии ходить. Хотя… ха! Ему же всё равно придётся проводить со мной время, и я найду такой момент, когда он будет более уязвим. Возможно, вообще напою его, несильно, но действенно. — Вот и приехали. Мы сидели в тёмном гараже, и дверь за нами плавно опускалась. Алек вышел и включил свет. Гараж был явно не типичным, я осмотрелась, вылезая из машины. Похоже, он был нужен только для того, чтобы тут стояла машина. Никаких тебе инструментов, ненужного хлама. В России в большинстве гаражей есть подвал с припасами, а тут ничего подобного. Просто бетонная коробка. — Эта дверь ведёт в дом. — Парень подошёл к маленькой дверке в самом углу и достал ключи. — Да, я видела такие в фильмах. Мы прошли в домик и оказались на кухне. Небольшая такая, но уютная. Чувствовалось, что Шантри ко всему приложила свою руку, потому что с уютной атмосверой явно контрастировала лучшая кухонная техника, вся в одном стиле, серебрянная, даже зеркальная. Куча всего: тостеры, комбайны, соковыжималки и прочая ерунда, которая облегчает жизнь. Алек втащил наш багаж через дверку и потащил дальше по комнатам. Кухню и гостиную соединяла арка, и я подивилась тому, как раньше её не заметила. А ведь гостиная была самим совершенством. Стиль не современный, наоборот, это была типичная гостиная из фильмов, где семьи живут в таких же вот домиках, с такой же мягкой мебелью. Я даже подивилась тому, что Шантри ничего здесь не поменяла так, чтобы всё казалось строгим, дорогим и практичным. И тут был камин. Не такой огромный и величественный, как в особняке, но тоже ничего. Опять же… уютный. Было бы восхитительно сесть на мягкое креслице, чтобы смотреть телевизор, а где-то сбоку слышать потрескивание огня. Я попыталась снять куртку, но Алек воскликнул: — Стой! Я недоумевающе глянула на него. — Отопление не включено. — И он отошёл к дальней от меня стене, на которой висела какая-то штука, и щёлкнул выключателем. Затем поставил температуру, прокрутив колёсико, и снова повернулся ко мне. — Понадобится время, чтобы тут всё прогрелось. Думаю, пока мы сидим в кафе, здесь станет тепло. Я понимающе кивнула и села на кресло, глядя, как Алек бегает по дому. Он сходил на кухню и проверил холодильник, в котором оказалось пусто. Даже в морозилке ничего не было, кроме пачки блинов и наггетсов. Хорошо, что мы собирались сходить поесть. Я снова чувствовала голод. — Твоя спальня наверху, — пробормотал Алек, спускаясь по лестнице со второго этажа. — Там же и ванная. Всё необходимое найдёшь в шкафу. Твой чемодан я оставил там. Я кивнула. Значит, разные спальни. Ну, конечно, почему бы не бегать от меня даже в таком маленьком доме. Потом мы отправились в кафе. Пешочком. Благо, тут не было ни слоя льда, лишь голый асфальт, по которому носились дети. Забавно было представлять, что, возможно, когда-нибудь и мои дети будут бегать. Точнее, один ребёнок. Только Филя. Ведь больше родить я не смогу, да и запрещено это. Мне сразу стало грустно. Особенно раздражало то, что Алек шёл рядом и молчал. А я не осмеливалась ни взять его под руку, ни просто прижаться поближе, и потому немножечко отставала и осматривалась. В кафе было много народу, и все оживлённо болтали. Наверное, это самое популярное место в округе. И всё здесь так и сияло красками Рождества и Нового года. По углам стояли высокие и пушистые, но искусственные ёлки, все разнообразно украшенные. На одной ёлке висели исключительно синие и белые шарики, напоминавшие иней; на другой – исключительно красные и золотые; на третьей были в основном фиолетовые и розовые. Четвёртая ель была в жёлтых и салатовых игрушках. К Алеку тут же подбежал администратор, и парень что-то уверенно сказал тому на английском. Нас тут же проводили к столику, который был рядом с одной из ёлочек, и настроение моё немного улучшилось. Вокруг было столько людей, что голоса их слились в один. На чужих я мало смотрела, особенно, когда Алек читал мне меню. Я выбрала картофельные шарики и куриное филе под сырным соусом, салат с английским названием, состав которого мне понравился, и сок манго. — Ты очень голодная. — Алек усмехнулся. С обеда прошло не больше двух часов. — Я, пожалуй, буду блины. — Соскучился по русской кухне? — прищурившись, спросила я. — Немного. Вообще блины готовят во многих странах, но в России они совершенно особенные. Здесь они тонкие, не слишком сладкие. Их не намазывают сметаной, сгущёнкой или вареньем, не сворачивают в трубочку. Они берут стопку и поливают сверху сиропом. — Всё это Алек показывал руками. — А потом берут нож и вилку и… — Извращенцы, — протянула я. Алек расхохотался и смеялся так искренне до тех пор, пока не подошёл официант. Сделав заказ, парень снова повернулся ко мне. — Странно это, — шепнул он и глянул в окно, — но я так долго жил в России, что ничуть не оскорбился. Я даже понимаю тебя. Гораздо вкуснее есть блины, когда начинка внутри, брать их руками, угваздаться в жире, но зато получить феерическое удовольствие. А я слушала и представляла детство. Подмосковье, дачный посёлок, тёплый дом, потрескивает огонёк в печи, и бабушка несёт стопку жирных блинчиков и баночку с густым мёдом. В животе заурчало. И, видимо, мы с Алеком оба замечтались. Хочу домой… — Может, тут есть рестораны с русской кухней? — предположила я. — Конечно, есть! — воскликнул парень и широко улыбнулся. А потом вдруг охнул и пристально посмотрел на меня, даже наклонившись ближе через столик. А потом заговорщицки прошептал: — Тут неподалёку даже есть русский магазин. Там есть солёные огурчики и помидорчики, и даже сгущёнка! — А оливье там есть? — так же заговорщицки спросила я. — Я уверен, что там и селёдка под шубой найдётся. — Мы должны туда сходить! — нетерпеливо воскликнула я. — И сегодня же. — Как только поедим, — кивнул парень и выпрямился. Пока нам не принесли еду, я елозила на месте, а Алек смотрел на меня и улыбался, иногда фыркая. И всё же он явно был доволен не меньше, чем я. Дело идёт хорошо, вот он снова мне открывается. И возможно, в самое ближайшее время я смогу с ним объясниться. Официант принёс наши блюда, и вместе с ним к нам подскочил администратор и что-то затараторил на английском. Алек помотал головой и тут же нахмурился, и администратор с провалом удалился. — Что он хотел? — тихонько поинтересовалась я. — Предложил бутылочку красного вина. Я отказался. — Почему? В России в Рождество пьют красное вино. — Хм. А эту традицию я вспомнила случайно. — Не пью вино. Быстро от него пьянею. А пьянеть я ненавижу больше всего на свете. — Он поджал губы. Я заметила, как сжался и разжался его кулак. — У Эли на дне рождения было вино… — вспомнила я. — Я не пил. Могу позволить себе пару бокалов шампанского, пива чуть-чуть, но… — Парень снова уставился на меня. — Я боюсь перейти черту. Боюсь, что что-то из меня вырвется. Этот зверь… Боюсь, что он всё ещё там и снова проснётся, стоит мне потерять этот контроль. Снова проснётся… А я ведь действительно никогда не видела Алека сильно пьяным. Он всегда держал себя в руках, не помню, чтобы хоть раз его язык заплетался, чтобы его шатало… Разве что один-единственный раз. — Я понимаю, — шепнула я. Парень кивнул и снова сжал кулак. Я осторожно накрыла его руку своей и обхватила пальцы, разжимая их. — Послушай. — Он снова посмотрел на меня, но неохотно. — Я доверяю тебе. И больше не боюсь. Он слабо улыбнулся и сам сплёл наши пальцы. Начало положено. Теперь осталось затащить его в постель, чтобы убедить в том, что и с этим проблем больше никаких. Мы поели, мило общаясь. Алек показал, как британцы едят блины, смеясь. А я поделилась с ним салатом, в котором было много майонеза и мяса. Но всё равно это не оливье. А потом мы отправились домой. Но только для того, чтобы сесть в машину и поехать к русскому магазину. Он действительно был совсем недалеко. Небольшой такой, с забавным названием «ROMASHKA». Ромашка, понимаете? Ромашка, берёзка, водка, балалайка. На витринах висели плакаты с девушками в традиционных костюмах: сарафанах и кокошниках. И… с блинами. На дверях написано время работы и оповещение о рождественских и новогодних скидках на русском и английском языках. — Пожалуй, тут мы можем разделиться, — проговорил Алек, вытаскивая ключ и пихая его в карман. Он протянул мне свой рюкзак. — О чём ты? — не поняла я, взяв рюкзак, и парень мотнул головой куда-то в сторону. — Я схожу в обычный универмаг, а ты выбери всё, что хочешь. — И он достал бумажник и вытащил карточку, которую тут же протянул мне. — Всё-всё. Я мелко задрожала и взяла карточку двумя пальцами. Впервые я шла куда-то без Алека. А если что вдруг произойдёт, кто меня выручит? У меня, конечно, теперь есть деньги, а в кармане телефон, но всё равно страшно! Будто я не в магазин собираюсь, а в другую страну. В одиночестве и без знания языка. Это, по-моему, слишком нервно. — Не волнуйся! — Похоже, всё читалось у меня на лице. — Машину я оставлю здесь. Если вернёшься раньше, просто подожди меня. — Л-ладно… — кивнула я и вылезла из машины. Колени подгибались, и я обернулась на Алека, который тоже уже вышел. Он посмотрел на меня с ободряющей улыбкой и захлопнул дверцу, поставив машину на сигнализацию. — Я буду во-он там, — сказал он и ткнул пальцем в конец улицы. — Не беспокойся. Я снова кивнула и тихонько пошагала в сторону магазина, но оглядывалась на Алека, который смело пошёл по своим делам. И когда я уже приблизилась к двери настолько, что стоять рядом с ней было бы просто нелепо, только тогда я зашла в магазин. Он был совершенно обычным. Прилавки с товарами, уходящие вдаль, над рядами написаны типы продуктов по-русски и по-английски. Довольно немноголюдно. Я взяла тележку и покатила её по рядам, озираясь по сторонам в поисках чего-то такого, по чему я скучаю. А здесь было много чего: консервы с тушёнкой, шпроты, горошек и кукуруза; дешёвые аналоги колы и прочего; минеральная вода якобы из чистейших природных источников. Кефир, ряженка, простокваша. Манная каша на развес. Конфеты «Коровка». Копчёная колбаса, курица и рыба. Йогурты в картонных коробках. Карамельки. Пряники. О господи. Я кидала почти всё, что попадалось мне на глаза. Да, всё подряд! Да ещё и в двух экземплярах для себя и Алека. А потом нашла оливье. В приплюснутых маленьких баночках, рассчитанных на одну порцию. Я прочитала ингредиенты и поняла, что это не совсем тот рецепт, но это лучше, чем ничего. И я схватила шесть баночек. А Алек обойдётся! Ему я взяла крабовый салат, который тоже люблю, схватила по паре порций винегрета и селёдки под шубой. Парень оказался прав, здесь есть всё, что угодно моей душе. Завершали композицию банки со сгущёнкой. Так я и покатила к кассе. Женщина, опоздавшая к кассе всего на десять секунд, возмущённо фыркнула. Прости, милая, я не нарочно. Товар отбивали долго. Очень долго. Пошёл второй пакет и тоже заполнился под завязку. До машины самостоятельно еле дотащу. Звонкий голос кассира назвал цену, и я протянула карточку, но женщина поджала губы и ткнула пальцем на табличку, висевшую рядом с кассой: «Sorry…» и что-то там дальше. Вот, блин. — Что-о? — проскулила я, чувствуя себя тупицей. — Наличка нужна, карточки временно не принимаются, — раздражённо проговорила женщина, стоявшая у меня за спиной. — Но у меня только карта. — Банкомат за углом. — Она мотнула головой на дверь выхода. Я тут же поникла. — Да не боись, никто твои покупки не сопрёт. Слава богу, Алек сказал мне пароль. Я оставила свои пакеты на кассе и поплелась к выходу, ощущая себя неважно. Очень неважно. Попала, как всегда. Стыдно, страшно. Ощущение было, что меня провожает взглядами весь магазин. Ещё и с банкоматом этим разбираться. Он действительно был за углом, в проёме между двух домов, и всё там было по-английски, как всегда. Меня уже начало раздражать моё незнание языка и отсутствие Алека здесь. Тыкать приходилось наугад, что тратило время и моё, и других покупателей. И дождаться Алека я тоже никак не могла. И потому я не сразу попала на нужную функцию. Моя покупка вышла на сорок пять фунтов, и я решила снять пятьдесят. Ввела пять-ноль-ноль-ноль и ткнула в «выполнить операцию». Или как там это называется. И тут банкомат зажужжал просто неистово. Я услышала частый «шик-шик-шик» и закусила губу. Лишь бы сработало. Аппарат выплюнул деньги. Большую такую пачку. Я вытащила тёплые купюры, и банкомат выплюнул ещё. В пачках все купюры были по пятьдесят фунтов. Какого… хрена? Я тут же стянула рюкзак, и положила деньги туда, оставив лишь одну бумажку. На вскидку могла предположить, что там целая сотня этих бумажек. Чувствуя себя дебилкой, я вернулась в магазин. Алек ещё не пришёл, когда я встала у машины и снова раскрыла рюкзак. Аккуратные пачки разлетелись по пустой сумке, и теперь кучкой валялись на дне. Наверное, стоит поручить заботу о них Алеку, пусть вернёт на карту сам, потому что я к этой штуке больше не подойду! — Пять тысяч фунтов? — услышала я и обернулась. Алек шагал к машине и широко улыбался. А потом вообще рассмеялся, когда я, покраснев, отвела взгляд. Мне было так стыдно за свою тупость. Парень подошёл к багажнику машины и сбросил туда свои покупки, потом вернулся за моими. Он удивился, увидев два пакета, набитых всякой всячиной. — Не думаю, что это стоит пять тысяч. — Ты прав. Это стоило пятьдесят фунтов. — Закусив губу, я вжала голову в плечи. — Я облажалась. Я протянула ему рюкзак, в котором лежали остальные деньги, и Алек заглянул внутрь. Плюхнувшись на сиденье автомобиля, я отвернулась к окошку. — Ну, что случилось? — спросил парень, сев на своё место. — Из-за моего незнания языка, я умудрилась снять пять тысяч, вместо пятидесяти фунтов. Даже не знаю, каким образом. Мне казалось, я всё сделала верно, но потом произошло вот это. — Это не стоит таких переживаний. — Мы выехали на дорогу. — К тому же я уже думал о том, чтобы найти тебе хорошего учителя. — Парень протянул руку и коснулся пальцем моей выпяченной губы. — Ну, тебя же не ограбили, и всё хорошо. — А могли ограбить? — удивилась я. — Конечно. Это довольно большие деньги. Если бы кто заметил… — Алек пожал плечами. — Думаю, у них был бы большой соблазн. — И сколько это? Мы остановились на светофоре, и Алек достал телефон. Секунд тридцать он что-то в нём искал, а потом показал мне. Это был курс фунта стерлингов к рублю на данный момент. И правда, мне очень повезло, ведь я таскала в рюкзаке просто немыслимые деньги. Я почувствовала, как у меня ком вдруг встал в горле, а с губ сорвался нервный смешок. — Угу-м, — протянул Алек, положив телефон на колени. — Ничего. В следующий раз бери наличкой. — В следующий раз? Брать? — Да. — Парень постучал по рюкзаку. — Они твои. Должны же и у тебя быть личные деньги? Я кивнула. Они мне вряд ли понадобятся, я ведь никуда не выхожу и не собираюсь, но отказываться не стану. Всё же в какой-то момент они могут пригодиться. Мы тихонько поехали домой. Я уже предвкушала встречу с оливье. А ещё салют. Очень люблю смотреть на фейерверки. Всегда такой восторг в душе. Детский даже. А на улице уже начало темнеть. Сумерки. Все гирлянды загорелись, и это было красиво, невероятно красиво. Дом прогрелся. Это сразу почувствовалось, как только мы вошли в кухню из гаража. Я скинула куртку и обувь и устроилась в гостиной. Алек зажёг камин и включил телевизор – на музыкальном канале рождественская тематика. А потом парень достал из кладовки ёлку, которая была уже собрана. Её нужно было лишь освободить и распушить, и Алек оставил это мне. Он примостил ёлку в углу и, притащив коробки с ёлочными украшениями, ушёл на кухню – разбирать пакеты и готовить. Я видела его, стоя у самой арки, он рассматривал мои покупки и усмехался всякий раз, как видел что-то забавное. Особенно ему понравился салат. И сгущёнка, которую он, по-моему, обожает. Я помню вкус сгущёнки на его губах в день свадьбы. А потом он начал готовить. Готовить что-то горячее, ведь закуски у нас уже были. В свободные минуты он доставал наши салаты и перекладывал их в салатники, которые позже устраивал на столе. Похоже, у нас будет праздничный ужин. Алек подошёл ко мне в одну из таких свободных минут и встал за спиной. — Ты ещё не всё? — удивился он. Готова была всего половина ёлки. Она была высокая, и первые минут пятнадцать я пыталась украсить её светящимися гирляндами, и лишь потом принялась за развешивание шариков, бантиков и всего прочего. Я раздражённо фыркнула. — Нет. Знаешь, как сложно составить идеальную композицию? Парень пожал плечами. Скрестив руки на груди, он глянул на мою ёлку и рассматривал несколько мгновений. Он был слишком задумчивым для простого наблюдателя. И при этом я видела, что он не оценивает мою работу, а просто что-то обдумывает. Вдруг он махнул рукой, и из коробки вылетели оставшиеся шарики и зависли в воздухе. Красные, золотистые, жемчужно-белые и тёмно-синие. Алек рассматривал ель всего секунду, потом посмотрел на шарики, и те полетели к дереву и пристроились на ветках, причём так идеально, что ни один шарик не висел рядом с таким же. Даже красные и белые бантики смотрелись рядом с ними совершенно в тему. — Не честно! — воскликнула я, топая ногой. — Я же так не умею! — Обещаю, что в следующем году ты сможешь также. — А сейчас я могу попробовать? — с надеждой спросила я. — Пожалуй, но не на стеклянных шарах. — Он осмотрелся и схватил с камина шишку. Похоже, настоящую. — Вот. Она лёгкая. С лёгкими вещами поначалу гораздо проще. Я воодушевлённо улыбнулась, Алек положил шишку на кофейный столик, подошёл ко мне и встал за спиной. Я чувствовала шеей его дыхание и поняла, что сейчас я вряд ли смогу соображать. Всё тело напряглось как струнка, по спине прошла мелкая дрожь. — Вытяни руку, — шепнул Алек, щекоча дыханием шею. Я послушно подняла руку и нацелила взгляд на шишку, но только мыслями была уже далеко не здесь. — Закрой глаза и представь себе, что держишь эту шишку на ладони. Я сглотнула и сомкнула веки. Меня шатало из-за присутствия Алека, но я всё же умудрилась представить, что шишка лежит у меня на руке. Лишь картинка, но никаких ощущений. Парень сделал шаг назад от меня, и всё вдруг ушло. Возбуждение меня отпустило, стало прохладнее. Поджав губы, я пыталась представить не только картинку, но и чувства. Я представила, будто могу эту шишку потрогать, сомкнуть вокруг неё пальцы. Она была холодная и шершавая. И очень лёгкая, практически невесомая. — Попытайся ощутить в своей груди эту энергию, — прозвучал сзади голос Алека. Негромкий, чтобы не отвлекать меня. Ощутить энергию оказалось просто. Мне казалось, что она переполняет меня, готовая вылезти наружу. Не дожидаясь команды Алека, я каким-то совершенно неведомым ранее чувством приказала ей идти по моей руке туда, где я чувствовала шишку. И эта энергия послушалась меня, струясь по венам, будто кровь, нагревала мою кожу, покалывала её. Пальцы у меня гудели, и я видела в своих представлениях, как энергия, словно волна лодку, подхватывает шишку и уносит прочь. — Отлично! — Я услышала улыбку в его голосе. Несмело открыла глаза и посмотрела на кофейный столик. Шишка парила в десяти сантиметрах над ним. Совсем невысоко, но всё же она летала! Я посмотрела на Алека, но не отвлекалась от этой энергии, которая бурлила во мне. — Это было несложно! — воскликнула я. Голос мой вдруг стал хриплым, и всё в груди сдавило. Я опустила руку и прижала её к горлу. Шишка упала и укатилась под кресло, а Алек подбежал ко мне. Дышать было сложно, а вся энергия, которая только что наполняла меня, вдруг испарилась, забрав с собой большую долю моих сил. Парень удержал меня, когда я начала оседать на пол. Подхватив меня на руки, он быстро поднёс меня к дивану и аккуратно уложил, подпихнув под голову подушку. — Мда, ещё учиться и учиться, — буркнула я слабым голосом. Алек хмурился, присаживаясь на пол рядом со мной. Дышала я тяжело, а над губой, кажется, появилась испарина. — Это моя ошибка. Я не подумал, что ты ещё не пришла в себя. Извини. — А что такого? — Твоё перерождение ещё не закончилось, а я позволил тебе попытаться испробовать свои силы. Эта энергия… Она неразрывно связана с нашими жизненными силами, а твои силы к тебе ещё не вернулись. Да, мне снова очень хотелось есть. И возможно, когда я лягу в кровать, то тут же усну. Я не думала, что всё будет так сложно, и что потом будет так плохо. — Думаю, нам нужно подождать недельку, а потом можем постепенно начать обучение. С малого. — Согласна, — кивнула я и откинулась на подушки, тяжело вздыхая. Кажется, я задремала. Тело моё расслабилось и немного отдохнуло, когда я открыла глаза. Конечно, мне хотелось есть, но сил прибавилось. Не знаю, сколько прошло времени, но сейчас свет в гостиной уже не горел. Лишь огонь потрескивал в камине, а в углу медленно гасли и вспыхивали огоньки на ёлке. Телевизор тоже не работал. Свет шёл лишь с кухни. Я села, проверяя свои силы, и аккуратно встала. Надеюсь, я не проспала весь кайф. Надеюсь, ещё не было салюта. Хотя, кажется, я не пропустила многого. С кухни приятно пахло жареной курицей и картошкой. И я слышала, как там ходит Алек. Подошла к арке и посмотрела на него. — Ты вовремя! — улыбнулся парень. — Всё приготовилось. Думаю, ты хочешь есть? — Да. — Так садись. — Он указал на стол, и я уселась на своё место на стуле спиной к двери в гараж. Я тут же потянулась к оливье. — Этого запаса еды хватит на неделю, — сказал Алек, оборачиваясь ко мне. В руках у него было накрытое блюдо с картошкой. — На это и рассчитывалось. Если бы я попробовала всё это в один день, меня бы стошнило. Поэтому я и приобрела всё это. Я очень соскучилась по дому. — Я тоже скучаю по той жизни. — Алек сел рядом со мной. Он потянулся к бутылке шампанского. — Вот вернулся и не понял, почему меня тянуло сюда. Я удивлённо уставилась на него. Неужели он действительно так думает? Значит, он хочет уехать обратно не только из-за меня? Он хочет этого и сам! И мне, пожалуй, это нравилось. Возможно, я смогу уговорить его остаться там подольше. Мы не обговаривали сроков, конечно, но я не хотела возвращаться сюда слишком быстро. В этой стране, где я совершенно одна, мне некомфортно. Я не знаю языка, не знаю этих мест. Я сижу в четырёх стенах и следую правилам, которые меня не устраивают. И со мной никто не разговаривает и даже с трудом принимают. Моей порции оливье хватило бы на троих, но я махом стрескала её и даже не наелась. Возможно, подобные выходки отразятся на моей фигуре, но об этом я задумаюсь чуть позже, когда восстановлюсь. А пока ничего не могу с собой поделать. — Ты же лопнешь! — воскликнул Алек, когда я начала накладывать себе курицу и картошку. — Нет, — буркнула я. — Надеюсь, через пару дней это всё пройдёт. Иначе я ошибся, и мой прогноз насчёт запаса еды совершенно неверен. Ты съешь всё гораздо быстрее. Я нахмурилась, а парень засмеялся. — Я пошутил. Вот и правильно. Гораздо лучше, когда он шутит и смеётся, чем если бы он был холоден ко мне. Может, он сам понимает, что если мы не придём к согласию, то этот короткий отдых будет чудовищным. — Так во сколько салют? — спросила я уже к концу ужина. — Обычно в десять. Чтоб и дети смогли посмотреть. — А сейчас сколько времени? — Восемь. — Уже? — воскликнула я. — Так быстро… И большую часть времени я ела. — Думаю, твоему организму нужна энергия, чтобы справиться с трансформацией. Это мощная сила, и тебе нужно её принять. Было бы куда полезнее просто лежать и отдыхать. — И куда скучней и неприятней. Я не жалею, что согласилась поехать сюда. Алек поджал губы и отвёл взгляд. Похоже, снова вспомнил причину, по которой отказывался от поездки. Вот я дура. Мне нужно отвлекать его, а не усугублять ситуацию. — Да, похоже, Шантри была права, а я ошибался. Поездка действительно приносит тебе удовольствие. Пока, во всяком случае. Я бодро покивала. И мы отправились дальше украшать дом. Алек сказал, что Шантри обожает это и часто устраивает вечеринки на Рождество, и потому украшений было полно. Гирлянды и «дождик» мы развесили по стенам под потолком, над аркой в кухню, обмотали вокруг перил. Алек достал даже подушки с оленями и Сантой, поставил красные свечки на камин, на котором развесил красные носки с вышитыми на них снеговиками. И я окунулась в атмосферу Рождества впервые в своей жизни. — Пожалуй, готово, — сказал Алек. — Теперь Санта положит в носки подарки. А нехорошим детям кинет уголь! — Парень обернулся ко мне. — А ты хорошо себя вела в этом году? — Ну… — протянула я. — В этом году случилось многое: я родила ребёнка, поступила в университет, впервые в своей жизни влюбилась, вышла замуж и стала волшебницей. Неужели всё это произошло только в этом году? А будто прошла целая жизнь. — А ты как себя вёл? — Лучше не спрашивай, — вяло проговорил Алек. — Угли обеспечены мне на всю оставшуюся жизнь. Не хотелось бы признавать этого, но меня уже бесит это самобичевание. Да, сначала я хотела, чтоб он винил себя во всём, но сейчас я больше не могу на это смотреть. — Алек, а ты… — Я помолчала, пытаясь сформулировать вопрос. — Ты вспоминал обо мне уже после всего, что произошло? — Всё время. Надеялся, что это не закончилось чем-то страшным, но не мог быть уверен, потому что не помнил и половины того, что совершил. Не знал до того момента, пока не увидел это в твоих воспоминаниях. Даже боялся, что мог быть повинен в твоей смерти. Потому что здесь, по статистике, многие очень плохо кончают после такого… — Я тоже была близка к этому. — Я знаю. И рад, что всё обошлось. Это дало мне возможность узнать, что такое любовь. Настоящая. И какими могут быть отношения. Ради этого я готов был оставить клан, жениться на тебе. Вот только всё, что я получил бы в таком случае, это возможность видеть, как ты стареешь, не имея возможности завести от меня ребёнка, но зато была бы всегда рядом. Хотя я знал, что бабушка давно предсказала мне, что именно в том городе я найду девушку, но она не просто родит мне сына, она всё изменит. Или я всё изменю ради неё. Так и вышло. И, слава богу, это ты. Я улыбнулась. Выходит, я избранная. Неудачница, но избранная. И кто знает, может, всё дальше будет хорошо. — А, по-моему, нам повезло, — ответила я. — Что мы подходим друг другу. Я не хотела бы всю жизнь прожить с мужем, который старел бы в десять раз медленнее. Так и представляю, я – бездетная старуха, мне восемьдесят, я одной ногой в гробу, а тебе едва ли можно дать тридцать. — Ты права. Повезло. — Алек задумался и хмыкнул, мрачно ухмыльнувшись. — В какой-то степени. Если он о том, что мы всю жизнь проживём несчастно из-за его поступка, то я ему врежу. Я тут, видишь ли, стараюсь всё наладить, а он снова и снова возвращается к мрачным мыслям. Как бы его переубедить? Я тихонько вздохнула. — Пора бы нам собираться, — проговорил Алек. Было уже девять тридцать пять. Салют будет в парке неподалёку, и потому едва ли такой же шикарный, как огромный яркий салют в центре города. Зато ехать было всего ничего. Правда, дорогу перекрыли, и до парка какое-то время пришлось идти пешком. Там уже собралась огромная толпа, а по краям стояли лавчонки, где продавали всякие светящиеся штуки. Было очень шумно и тесно, много детей. Жаль, что Фили нет рядом с нами. Меня пару раз пытались оттолкнуть от Алека, но я крепко схватила его за руку и позволила вести меня вперёд сквозь толпу. В какой-то момент кто-то хотел протиснуться между нами слишком настойчиво, но Алек прижал меня к себе ближе. И это было даже приятно. Мы остановились, кажется, в самом центре толпы. Люди вокруг нас всё суетились, а мы стояли на месте. Алек встал сзади и приобнял меня (насколько позволяли наши куртки), так нежно и заботливо. Если он оставил свою холодность, я только рада. Благодаря кольцу его рук вокруг меня никто не мог меня задеть или толкнуть. И вот наступила та минута. Я так и замерла, закинув голову и пялясь в небо на сотни разлетающихся звёздочек. Они принимали разные формы и были разных размеров. На небе распускалось то пять-шесть разноцветных ярких цветов, то по одному огромному. Салют, как купол, застилал небо. Пятнадцать минут восторга. А то и больше. Небо потемнело. Люди начали расходиться, а я так и не опустила глаз, заворожено глядя в черноту. — Уже всё, — услышала я насмешливый голос своего мужа. — Да. Я знаю. Я аккуратно развернулась в объятьях. — Ну, как? — Превосходно! — с чувством сказала я. — Я обожаю салюты. — Да. Я знаю… Он уже говорил это, но… — Откуда? Не помню, чтобы говорила тебе. — Это было давно. Ещё когда мы переписывались. Я ещё был Митей. Ты рассказывала, что на семнадцатилетие твои друзья устроили тебе сюрприз. Седьмое мая, был выходной. Вы уехали на шашлыки за город с ночёвкой. И ночью, когда веселье было в самом разгаре, вдруг фейерверк специально для тебя. — И ты это запомнил? — Особенно хорошо, — кивнул парень и посмотрел на меня с теплотой. Потом вдруг отвернулся и отпустил. — Пойдём, надо домой. Он снова взял меня за руку и повёл через редеющую толпу к машине. Благо, мы вовремя ушли и пробки не было. Домой добрались быстро. — Съешь чего-нибудь ещё? — спросил парень, когда мы вошли в дом. Я усмехнулась. — Хочу сходить в душ. Расслабиться немного. Мой муж кивнул. — Полотенце в шкафу на верхней полке. Ладно. Я метнулась наверх и скинула одежду. Взглянула на свой чемодан. Вещи ещё стоило разобрать, но мне было так лень. Тем более, шкаф наполовину был забит вещами Шантри, и было неловко занимать вторую половину. Уже само по себе странно, что я буду спать в её кровати, я пользуюсь её тапочками, полотенцами и прочим. Хотя вся неловкость улетучилась, когда я вошла в ванную. Большая, можно здесь жить. Явно предназначена для того, чтобы задерживаться здесь надолго. В глубокой белой ванне можно было развалиться, но сейчас я хотела лишь принять душ. И даже он показался мне замечательным. Струи горячие и упругие, на лейке дюжина режимов. Всё по высшему разряду, в духе Шантри. Я вышла минут через двадцать, завернувшись в полотенце. Тело расслабилось и тут же накатила сонливость. Но я не могла лечь, не попрощавшись с Алеком. Я слышала, как он ходит внизу. Я села на кровать и открыла чемодан, чтобы найти что-нибудь для сна. Попадалось сплошь дизайнерское шмотьё из новокупленного. Шёлковые рубашки, полупрозрачные пеньюары, бельё за баснословные деньги из сплошного кружева. Или это, или тёплые свитера. Ну, спасибо тебе, Шантри, удружила. Я повалилась на спину и уставилась в потолок. Лучше спать голой, чем в том, что она положила. Пожалуй, это лучший выход. Тем более, я люблю спать голышом. Я снова села и взяла в руки полупрозрачную лёгкую тряпочку. Зачем только такое носить? Ну, то есть ясно, зачем. Особенно в медовый месяц. Чтобы возбудить мужа. Но зачем мне… Я сжала тряпочку в руках. Возбудить. Мужа. Ну, конечно! Что может быть очевидней? И я тут же скинула полотенце и натянула тряпочку на себя, затем размотала волосы и взбила ещё влажные пряди пальцами. Это подобие ночной сорочки тут же облепило ещё не совсем сухую кожу и обтянуло всё тело. Она была короткой настолько, что выглядывали ягодицы. Соски ещё просвечивают. Вопреки всему, я в этом чувствовала себя не совсем комфортно. Не сексуальной богиней, а гусеницей. Я вздохнула и попыталась убедить себя, что мне нормально. А потом выбежала на лестницу. — Алек! — крикнула я, спускаясь. В гостиной его не было. — Что? — Ответ последовал из кухни. Я направилась туда и встала в проёме под аркой, дожидаясь, когда же он на меня посмотрит. А он делал себе чай. Я сердито поджала губы, сдерживаясь, чтобы не фыркнуть. — Смотри, что Шантри положила мне вместо обычной пижамы! — якобы недовольно проговорила я. Нет, я действительно была недовольна, но сейчас не об этом. Алек повернулся ко мне и замер, держа чайник. Я заметила, как руки его мелко задрожали, и чайник парень поспешил отставить, а потом снова повернулся ко мне. Облизал губы. Я с трудом подавила в себе желание улыбнуться от триумфа. — Очень миленько… — Голос его дрогнул. Парень уставился на меня, а потом медленно опустил взор, задержав его на нужных местах. — Но неудобно! — Я развернулась и продемонстрировала не до конца прикрытые ягодицы. — У тебя есть что-нибудь, в чём я могла бы поспать? Да любая его футболка будет гораздо длиннее этой вещицы. Тем более, раньше я часто просила его футболки для сна, не хотела, чтобы он увидел шрамы на спине. — Д-да, найду. Он прошёл мимо меня в гостиную и сел на диван, рядом с которым стоял чемодан. Сам диван уже был застелен чистым бельём. — Вот. — Парень протянул мне чёрную футболку. — Спасибо. И я под его пристальным взглядом стянула с себя вещицу и, повесив её на спинку дивана, надела футболку. Фух. Гораздо лучше! — Пойду принесу чай, — дрожащим голосом проговорил Алек и выбежал из комнаты. Пока его не было, я устроилась на диване и включила телевизор. Конечно же, я ничего не понимала, но зачем-то переключала каналы. Просто нужен был повод не уходить отсюда. Я же чувствую, что он на пределе. И я всё же наткнулась на канал, на котором перевод мне был не нужен. И когда Алек вернулся, он… остолбенел, пожалуй. По телевизору шла эротика. Час же поздний. Нет, не порнуха с грязными фразочками, фальшивыми стонами, вульгарными шлепками, хлюпаньем и мерзкими подробностями, а именно эротика. В каждой сексуальной сцене партнёры изображали полнейшее наслаждение процессом и друг другом, при этом самое интимное, что показывалось, это женская грудь. Я делала вид, что смотрю с интересом. Парень же молча подошёл ко мне и поставил две чашки на столик перед нами. — Зачем ты это смотришь? — спросил он недовольно, и я пожала плечами. Он снова замолчал, уставившись в экран, но потом, когда снова началось соитие, и женщина начала воодушевлённо стонать, он схватил пульт и выключил телевизор. Я спокойненько взяла чашку и сделала глоток. — Почему ты застелил диван? — спросила я через пять минут молчания. — Чтобы спать, — буркнул парень. — Ты вполне мог бы спать на кровати. Там много места. — Кровать действительно была довольно широкой. — Не смогу… — Он прокашлялся. — Вряд ли смогу сдерживать себя, если ты будешь лежать так близко. — Да и не надо. — Я пожала плечами и сделала глоток чая. Парень метнул на меня взгляд. — Что? Я поставила чашку на столик и осторожно глянула в голубые глаза своего мужа. — Скажи, пожалуйста, — на выдохе проговорила я, — а с чего ты вообще взял, что я хочу, чтобы ты сдерживался? — Но ты… ты же плакала! — воскликнул он и поставил чашку на столик. — Поначалу наслаждалась, а потом разрыдалась. И… я подумал, что секс тебе необходим, как и всем людям. Но тебя расстраивает, что приходится делать это со мной. — Да я плакала от счастья! — наконец, призналась я. Алек замер, заметно не веря моим словам. — Да! Я была счастлива, что освободилась от страхов перед сексом. Перед тобой самим. И я никогда не думала о том, что он мне нужен. С кем ещё, кроме тебя? Это же… чушь полнейшая! — Да почему… ты сразу-то не сказала?! — А ты бы поверил в это тогда, даже если не веришь после всего этого представления с переодеваниями? А я ведь ясно говорю. Что. Я. Тебя. Хочу. Он снова застыл, сглатывая ежесекундно, и уставился на меня, на сердито нахмуренные брови, на глаза, на губы. А потом вдруг подскочил и забегал по дому. Открывал ящики столов на кухне, комодов в спальне, открыл аптечку в ванной. Я ходила за ним и сразу поняла, что он ищет. Алек вернулся в гостиную и стал рыться там. — Ты чего? — спросила я, заведя за спину руки. — Презики! — воскликнул он. — У Шантри их нет! — Может, в чемодане? — Я сам его собирал, — грустно проговорил Алек. — И их точно не клал. — Он тяжело вздохнул и добавил, как бы оправдываясь: — Не рассчитывал… — А мой чемодан собирала Шантри, — сказала я и снова услышала тяжёлый вздох. — И она оказалась более предусмотрительной, чем ты. Я вытянула руку и продемонстрировала ему упаковку. Алек удивлённо посмотрел на меня, потом на коробку у меня в руках, и выдохнул с явным облегчением. — А я собирался уже ехать искать аптеку, которая работает в Рождество! Алек приблизился ко мне и тут же вжал в стену. Я чуть не задохнулась от такого порыва. Моя голова задела что-то мягкое, и я, подняв глаза, уставилась на пучок трав с белыми ягодками, висящий под потолком. — Что за растение? — спросила я, выдыхая. — Омела, — объяснил парень, — под ней целуются в Рождество. — Ну, так целуй, — игриво проговорила я, показывая на губы. Гораздо, гораздо позже я медленно отходила. Голова моя покоилась на плече моего мужа. Всё тело мелко дрожало, а ногами я не смогла бы пошевелить, даже постаравшись. Дыхание было рваным и усталым, а пальцами я водила по контуру татуировки Алека, что была на запястье. Той самой, которую я запомнила. — Хочу всё забыть, — твёрдо проговорила я и подняла глаза на парня. До этих слов он блаженно улыбался. — А? — только и вымолвил он, недоумённо уставившись на меня. — Всё плохое, — пояснила я. — Оставить в прошлом, излечиться от воспоминаний. Как думаешь, у меня получится? — Если ты этого хочешь, то да.