Излечи меня

Шантри так и не вернулась домой. Она осталась с Никитой и уехала с ним в Питер. Там они и поженились, тихо расписавшись в ближайшем ЗАГСе в присутствии только трёх свидетелей: меня, Алека и Кристины. Сестра Никиты, правда, была недовольна, она настояла на проведении торжества, Алек поддержал эту идею, чтобы, как и в случае с нашей свадьбой, показать всем приглашённым кланам, что жизнь меняется, и старые устои уже не так правильны и практичны, как раньше. И так, когда у меня только-только пошёл девятый месяц беременности, в начале лета, я с Алеком ехала в Москву, на это самое торжество. Провести праздник было решено там по многим причинам, но главной из них был тот факт, что огромное количество кланов России живёт именно в Москве и рядом. Я и не удивлена. Хотя наш собственный маленький клан Алек переносить туда не собирается. Я же говорила, что уже на девятом месяце? Вот. До столицы ехать три с половиной часа на машине, в лучшем случае. Спина немилосердно ныла, ноги устали, давление на копчик было таким адским, что я думала – сейчас развалюсь. Я поменяла уже тысячу поз и устроилась в итоге, откинувшись на спинку в полулежачем положении. Одно радовало, Фили нет, он остался у родителей, и я уже ужасно скучала по нему, хотя понимала, что без него в моём состоянии в чужом городе будет легче. Но я всё равно волновалась. Я потянулась, и позвонки звонко хрустнули. Алек открыл окошко, и прохладный воздух ворвался в салон. Уже вечерело, мы должны были приехать только к семи. Церемония завтра, и Шантри пригласила нас приехать пораньше, потому что мы практически не видимся, живя в сотнях километров друга от друга. Идея переночевать в отеле была замечательной, никуда не надо спешить утром, можно спокойно принять душ и выспаться, надеть чистую одежду, привезённую с собой, а после также отправиться спать и уехать домой без спешки. Одно огорчало. Точнее, пугало. Впервые после своего побега я увижу родственников Алека, его отца и бабушку. Дедушку они оставили дома, он очень слаб. Даже не знаю, какими взглядами они на меня посмотрят, скажут ли что-нибудь приветливое или промолчат. Надеюсь, не обвинят в чём-то, хотя за прошедшие пять с половиной месяцев всё и было хорошо. Эбигейл даже поздравила меня с девятнадцатилетием в прошлом месяце, через Алека правда. Малышка толкнулась внутри. Это, и правда, была девочка, и я жду её уже совсем скоро, через три с половиной недели, если быть точной. С тех пор, как встала на учёт, вся моя жизнь начала измеряться неделями. На этой неделе то, на следующей другое. Килограммы, сантиметры, витамины, всякие там желания. Неделя за неделей, а я всё жду и жду. Устала уже, хочу увидеть мою дочурку. — Ксения, — со вздохом начал Алек. Последние два месяца эта игра с именами стала для нас привычной, начиналась внезапно, а продолжаться могла часами. А дело в том, что мы так и не выбрали имя. У меня никогда не было любви к женским именам, я не видела в них чего-то особенного, подходящего моей дочери. Алек предлагал даже иностранные имена, сейчас модно, но я была настроена скептически. — Нет, — буркнула я. — И даже не Оксана. — А у этих имён есть что-то общее? — удивился парень, я закатила глаза. — Хорошо, Эвелина. Я задумалась, пожевала губу. Странно, но Эвелины ещё не было, хотя порой Алек предлагал имена по второму и третьему разу, иногда просто читал их с журналов или газет, с плакатов на столбах, когда мы шли куда-то по улице. Все подряд, лишь бы я выбрала. Иногда казалось, что ему всё равно, я злилась из-за этого, хоть и не высказывала претензий. Правда, чувствовала, что у него есть какие-то имена в запасе, такие, которые нравятся ему, но он по какой-то причине боится мне их говорить. Наверное, из-за того, что я могу их отвергнуть. Но Эвелина определённо было не тем именем. Алек устало вздохнул. — Саша? — Ты шутишь, что ли? Ты же сам Александр! — Я имел в виду… просто… Саша. — Он осознал свою ошибку, и я тоже. Его всю жизнь звали Грейсон, а сейчас называют Алеком. А Саша для него и для многих иностранцев это отдельное имя. Но не у нас. У меня было столько заморочек в голове по поводу её имени. Я хотела какое-нибудь интернациональное, чтобы её родственникам с папиной стороны было легче его произносить. И чтобы ей не было обидно, если вдруг её назовут по-другому. До сих пор от «Анастейши» дурно. — Может, поспишь? — предложил парень и достал плед с заднего сиденья. С него скатилась прозрачная сумка и рухнула на пол. — Что это? — Сумка в роддом, — пожала я плечами, — на всякий случай. Собрала же, а мама настояла, чтобы я взяла её с собой. Ещё помнит, что Филя родился раньше положенного времени, на тридцать пятой неделе. — Вряд ли такое может повториться второй раз. Алек протянул мне плед, но не успела я его взять, как он завис в воздухе, развернулся самостоятельно и обволок меня. Мой муженёк в это время на меня даже не смотрел. Да как у него это получается? Я, к сожалению, в этом даже не продвинулась. Во-первых, после того, как Алек узнал, что я беременна, он категорически запретил мне пытаться колдовать, и у меня не было даже желания, пока через пару недель после начала нашей более-менее спокойной жизни ко мне не вернулась энергия. Я чувствовала её прибавление каждый день, и она почти не покидала моего тела, несмотря на то, что я очень много времени проводила с ребёнком. Но это же волшебная энергия, и потому пару раз я всё же попыталась с ней поиграться, пока Алек не видел. Я делала то же, что и в первую и единственную мою попытку поколдовать, поднимала мелкие предметы в воздух, хотя Алек делал столько невероятных вещей, но я пока не понимала их сути. Во-вторых, когда живот начал расти, медленно, будто лениво, энергии стало меньше, и я уже так не мучилась от этого зуда, переполнявшего моё тело. Да и Алек был занят на практике в университете, и потому мне не хватало сна, но во второй половине дня парень мне очень помогал с Филей. В сентябре он пойдёт в садик, но от этого на душе ничуть не легче, потому что там болезни, утренники и собрания, с которыми придётся справляться с грудничком на руках. Хорошо хоть, что Алек обещал помогать ещё больше, чем сейчас, да и родители всегда рады понянчится с внуками, у них не было второго шанса стать мамой и папой, поэтому сейчас Филю они невероятно обожают. И порой, когда Алека, конечно же, нет, приезжают сами, чтобы забрать его на несколько часов. Мама, правда, всё время критикует наше жильё, не подходящее для скоро пополнившейся семьи. А вот мне наша квартира, которую я обустроила в «период гнездования», как назвал это Алек, нравилась безумно. Но мы, конечно же, переедем, когда дочка научится бегать, как Филя сейчас. На месте не сидит, но меня безумно радует. Проснулась я, когда мы встали в пробку, прошло сорок минут, но по ощущениям в моём теле будто сорок часов. Всё затекло ещё больше, шея болела, а живот «уплыл» вправо из-за того, что я невольно повернулась на бок. Сев нормально, свела и развела лопатки, размяла шею, только это плохо помогало. Посмотрела на машину впереди, Алек уже раздражённо стучал пальцами по рулю и, сцепив зубы, таращился туда же, будто гипнотизируя. Если так подумать, он мог бы поднять в воздух любую машину, если бы было надо. По-моему, у него особый талант заставлять вещи левитировать, хотя он и рядом не стоял с чтением мыслей. Очень странно, сегодня пятница, и пробка должна быть на выезде из города, но всё как обычно. Москва без пробок не Москва. Стояли долго, я даже успела сходить в туалет, когда мы поравнялись с придорожным кафе, Алек притащил нам еду и так и смотрел раздражённо впёред, нервно стуча пальцами и попивая кофе. — Авария впереди, — наконец, буркнул он. — А мы уже опаздываем. И как раз в тот момент пришло сообщение от Шантри. Первое из множества. И приехали мы злые, утомившиеся, вспотевшие, особенно я, у меня затекла спина, а задница стала квадратной. Алек тоже тяжело и устало дышал, но всё равно достал наши чемоданы и помог мне вылезти из машины. Вот же кляча! В отель я шла, скорчившись и по-пингвиньи шаркая ногами. И снова есть хотелось, а в холл отеля проникал дивный запах из ресторана. Шантри, ждавшая нас у ресепшена на кресле с телефоном в руках, моментально подскочила. — Наконец-то! — воскликнула она, но, увидев скрюченную меня, поморщилась и подала руку. Алек отдал наши чемоданы и повёл меня к креслу. Сидеть я больше не хотела, но спина ныла неистово. — Здесь есть отличный массажист, — проговорила девушка, у неё всё еще был английский акцент, но слова она выговаривала гораздо лучше прежнего. — Наверное, его рабочий день уже закончен, но, может, я смогу договориться? — Я сам, Шантри, — прервал её Алек. — Лучше проводи нас в номер, хочется помыться, поужинать и прилечь. — Но я думала, мы поужинаем все вместе в ресторане! — заскулила Шантри, но повела нас к лифтам в дальней части холла. — Хотя лучше вам действительно отдохнуть, полежать, а потом исполнить обязанности свидетелей, желающих жениху и невесте счастливой долгой жизни. — Ты это о чём? — простонала я, выгибаясь. Позвонки с хрустом встали на место, и стало легче, хотя поясница ещё ныла. — Никита сказал, что у вас есть примета, что свидетели должны заняться… ну… любовью, чтобы муж и жена жили долго и счастливо. Мы с Алеком синхронно посмотрели на Шантри с абсолютным шоком. Она говорила это так легко и серьёзно, будто не замечала передо мной огромного пуза! Мы с мужем так же синхронно переглянулись и одновременно усмехнулись, а Шантри начала хихикать, глядя на нас. — Я пошутила! — воскликнула она, а я выдохнула с облегчением. — Мы же уже женаты! Да и вы явно таким уже не занимаетесь. Видели бы вы ваши лица… Мы снова переглянулись, мне не нравилось, что кто-то так откровенно вторгается в нашу сексуальную жизнь, даже Шантри. Это смущало, да и Алека было ужасно жалко, уже около месяца он ко мне не подходит, хотя врач не запрещал. Войдя в номер, тут же улеглась на кровать и задрала платье до груди — живот чесался. Так расслабилась, что даже задремала, вещи разбирать не хотелось, из ванной слышался шум льющейся воды, да и спина перестала беспокоить, в комнату проникал тёплый солнечный луч, а воздух был свеж и прохладен. Тут не мудрено уснуть в таком комфорте. А глаза я открыла, только когда Алек из душа вышел, красивый такой, голенький. Сонно поглядывая на него сквозь ресницы, я невольно улыбнулась, даже чуть не облизнулась, и только дочка в животе напомнила, что я практически немощная, ткнув внутри ногой в ребро. Сев, снова потянулась, но спина уже не болела, только ноги немного затекли, свисая с кровати, всё ещё в кедах. — Отнести тебя в ванную? — насмешливо спросил Алек, разрезая какой-то фрукт. — Сама дойду, — съехидничала я. Всё из-за этой дурацкой поездки, ведь ещё вчера я два часа гуляла с Филей, бегала за ним, когда он убегал, даже зашла за вещичками для дочери в один магазин. Когда вернулась, он всё ещё сидел в одном полотенце, держа на коленях тарелку с кусочками фруктов и раскладывая их по цвету. Я подошла, села на подлокотник его кресла и уткнулась носом в ещё влажную макушку мужа. Он напрягся, взял с тарелки кусочек какого-то фрукта и протянул мне. — Будешь папайю? — спросил самым невинным голосом. Я взяла этот кусочек из его пальцев губами, заглядывая в глаза с желанием и ожиданием. Ну, может, сработает. — Ещё? Желудок орал «Да!», но я совсем о другом сейчас думала, совсем по другому изголодалась. — Алек? — тихонько проскулила я. — М? — Понимает же, чего я от него хочу, но делает вид, что вообще нет. — А мы же действительно уже давно не занимались… ну… любовью, — повторила я слова Шантри. — Очень даже давно. — Так ты же всё время засыпаешь раньше. — Я выгнула бровь. — А я… диплом писал. — Поджала губы. — Да и как вообще это возможно? У тебя внутри мой ребёнок! Она уже довольно большая, вдруг я её там задену? Я расхохоталась и стянула с него полотенце. Давай-давай, муженёк, ради нас же стараюсь, хотя и сама страдаю от неудовлетворённости. Надо пользоваться всеми шансами до родов, после не до этого будет. — Но у нас ужин через полчаса, — в последний раз попытался отмазаться парень. — Успеем! — воскликнула я, убирая тарелку с фруктами и отставляя в сторону. Алек встал, и я толкнула его к кровати. И действительно же успели, вскочили оба, даже я, когда официантка постучала в дверь. Никогда не забуду выражения её лица, когда её встретил Алек в наспех наброшенном халате, а в номере на кровати сидела я, вся такая растрёпанная и очень глубоко беременная. Следующим утром спина снова заболела, и действительно пришлось идти на массаж, компанию составила Шантри, у неё же вечером свадьба, нужно быть максимально расслабленной. Хотя и не похоже было, что она о чём-то беспокоится. Все дела об устройстве этой свадьбы она переложила на Кристину, а сама наслаждалась мыслями о предстоящем празднике. И мы обе кайфовали. Не думала, что на моём сроке возможен массаж, но за последние недели сегодня я чувствую себя восхитительнее всего. Хотя вчера вечером было тоже неплохо. Даже малышка поддерживала, иногда пинаясь. Отличный отель. Даже беременных в СПА обслуживают, а кроме нас тут никого не было — мы пришли в девять утра в субботу. — Как тебе удаётся быть такой худой? — спросила Шантри, лёжа в кресле с маской на лице и протягивая руку для маникюра. Я, а мне тоже делали маникюр, опустила взгляд на свой пузень. — Худой? — уточнила я, зная, что Шантри могла перепутать слова. — Ну, да. Руки, ноги, лицо — всё такое же, как и прежде. И только живот, да и он небольшой и красивый. Тебе очень идёт. У неё после свадьбы, наверное, крышу снесло, раз я для неё в моём-то положении стала эталоном красоты. Я знаю, многие девушки считают беременных милыми, красивыми, уютными. Но я с ними не согласна, особенно побывав беременной уже два раза. Наслаждений мало. Я вот себя ощущаю бегемотом и даже отказалась от фотосессии, когда мама предлагала, мол, все делают. А я и смысла не вижу в этом, и в себе не уверена. — Я набрала восемь килограммов, — пожала я плечами, — врачи говорят, что всё в норме. — Да, но всё равно ты довольно худая. Ешь что-то диетическое? — Нет, всё как всегда, — промямлила я, откидываясь на спинку кресла. — Просто у меня очень энергичный сын. Научился быстро ходить и носится без отдыха, плюс бывают дни, когда совершенно нет аппетита, даже когда сама готовлю обед. — Мм, — протянула девушка, глянула на мой живот и так тяжело вздохнула, что мне вдруг стало её жалко, хотя я и не понимала причины её переживаний. Взгляд её был таким тоскливым. — Здесь пока ещё не устаканился вопрос о… сама знаешь, о чём. — И снова вздох и еле слышимый шёпот: — А у Никиты в роду были близнецы, девочки. И когда мы поженились, я вдруг поняла, что неплохо бы и мне родить ребёнка. Я так любила заботиться о Филе… С удивлением посмотрев на неё, я всем телом почувствовала, как хочу её обнять и утешить, но мы были в метре друг от друга, ещё и все эти процедуры. — О, Шантри… — прошептала я себе под нос. — Ничего. Вопрос решается основательно, а у нас пока появился пёс, лабрадор по кличке Ричард, и я гуляю с ним, бегаю в парке, словом, выплёскиваю все последствия появившегося материнского инстинкта. Во время завтрака ресторан тоже был почти пуст, хотя солнце уже поднялось выше, а в СПА мы провели больше двух часов, кожа у нас с Шантри была красная и распаренная, но к церемонии это пройдёт. За столом уже сидели Алек и Кристина, разговаривающая с директором ресторана о предстоящем банкете. Я заметила, что зал был уже частично украшен, и довольно скромно по меркам Шантри. — Цветы привезут в течение часа, — отчитывалась директор, — зал мы закроем через два часа, всё к тому моменту будет готово. — А где будут есть гости отеля? — спросила я шёпотом у Алека. — В другом зале, в том, что поменьше, а нам понадобится большое пространство. Я кивнула, точно зная, что приглашённых будет в два, а то и в три раза больше, чем на нашей с Алеком свадьбе. — Отдохнула? — Алек нежно убрал волосы мне за ушко. — Ты такая красная. — Там было жарко, но мне уже лучше, массаж помог. — Официантка принесла завтрак и поставила передо мной. — Спасибо. Драники со сметаной, фруктовый салат и стакан воды. Как раз хотелось пить. Шантри себе заказала только кофе, а Алек уже допивал свой чай. Я приступила к завтраку, в пол уха слушая разговор между Шантри, Кристиной и директором ресторана. Никита, как я поняла из их разговора, решает проблемы с размещением гостей, всё прибывающих и прибывающих. Кого-то пришлось разместить в другом отеле, и им придётся добираться самостоятельно. Но многие из них и жили как раз в Москве. — Бабушка и отец уже едут сюда, — прошептал Алек. Я чуть не подавилась куском груши из салата. — Соскучилась? — Безумно, — съязвила я. У нас с ними абсолютно взаимные чувства, они отталкивают меня, я – их. — Они не отталкивают, — фыркнул парень. — Просто ты пробыла с ними мало времени, чтобы понять, что они умеют заботиться о своей семье, и не говорила толком. Между прочим, они всегда спрашивают о тебе, когда я звоню им. — Или о детях, — буркнула я. — О них, конечно, тоже. Но и о тебе, о твоём самочувствии, просят меня помогать тебе. Ты же помнишь, что они поздравили тебя с днём рождения месяц назад? — Я кивнула. — Вот. В любом случае, я учил тебя языку, и у тебя будет шанс поговорить с бабушкой. Уверен, её это порадует. Я уставилась на него с изумлением, сомкнув челюсти на зелёной виноградинке. Осторожно прожевала, с трудом сглотнула и только потом сказала: — Да я не свяжу и пары слов! Все эти месяцы, когда я не была занята, учила английский с носителем языка по скайпу, а когда Алек был дома, практиковалась с ним. Я не подходила к этому с должной ответственностью, но и не сильно тупила, растягивала обучение, думая, что язык мне не понадобится в ближайшее время. Алек же был строгим учителем, а я каждый раз чувствовала такую дикую неуверенность, что мямлила, не в силах подобрать слова. В моей голове всё всегда так медленно переводилось, я вечно заикалась. — Ты недооцениваешь свои силы. — И он так мило улыбнулся, что у меня язык к нёбу прирос. Вот умеет он, чёрт возьми, мной манипулировать! — Это да. Но и ты мной умеешь манипулировать. Лучше тебя это делает только Филя. Но я умею читать его мысли, и мне с ним проще. А скоро появится ещё и Женя и тоже будет мной манипулировать. Я аж вздрогнула. — Женя? Нет! Ни за что мою дочь не будут звать как мальчика! — Так и знал. — Он усмехнулся. — Тогда, может, Кристина? Я покосилась на девушку и прищурилась. Ещё на моей свадьбе был намёк, что между ними могло что-то быть. По крайней мере, ей Алек нравился. И что это тогда получается?.. — Брось. Она же старая. — Парень подмигнул мне. Кристина не выглядела старше тридцати лет, она была высокая и изящная. — И она не в моём вкусе. Но я ему не поверила, потому что Кристина даже в моём вкусе! А я не по девочкам. Я как раз хотела озвучить эту мысль, но Шантри подскочила и увела меня в их с Никитой номер, где на косметическом столике уже лежало всё содержимое чемоданчика визажиста, который нас ждал. На высоком, в полный рост зеркале висело свадебное платье Шантри, которое я видела впервые и с удивлением отметила, что и оно совершенно не такое, каким я его себе представляла. Я думала, будет размах! Думала, Шантри воплотит свои фантазии, о которых говорила мне зимой. Хотя о чём я? Шантри мечтала о свадьбе на улице в погожий летний денёк, о великолепном платье, не хуже моего, большом количестве гостей, но потом она просто радостно расписалась с Никитой в ближайшем ЗАГСе почти без свидетелей и даже без толкового платья. Так она хотела замуж за любимого человека. Что ж, планы и вкусы меняются. Люди меняются. И Шантри, похоже, тоже изменилась после воссоединения с Никитой. И ей больше не нужно показное величие их семейства. Она рада бы быть только с ним одним, если бы не настаивали семьи. Её визажист сделала макияж и причёску даже мне. Я снова долго сидела, и снова заболела спина. Последние минуты я просто терпела, сцепив зубы и стараясь не кривить лицо, и с упоением вспоминала, как ещё недавно с удовольствием бегала за Филей по улице во время прогулки и почти не испытывала дискомфорта. Но сейчас спину тянуло дико. Поскорее бы родить! Когда мы уже почти закончили, в номер вплыла Эбигейл. Я уставилась на неё с ужасом, и всё внутри замерло. Но она молчала, как и я, и Шантри. И просто стояла и смотрела с тёплым привычным мне взглядом на свою внучку-невесту и на меня, рассматривала то, что делала визажист с моим волосами там сзади и скромно улыбалась. Но у меня во рту всё пересохло, и я обхватила руками живот, потому что последний раз, когда я видела Эбигейл, она смотрела на меня с жалостью, понимая, что им придётся заставить меня сделать аборт. А ведь она знала, что это будет девочка, а не второй мальчик! Когда всё было готово, я тихо смылась, пока Шантри общалась с визажистом, и отправилась в свой номер, где хотела переодеться. Платье я выбирала долго, хотелось чего-то такого, в чём я не выглядела бы бегемотом, но при этом красивого, вечернего, утончённого. Как же много чёрных и тёмно-синих платьев я тогда перемерила. Консультант в магазине, наверное, неправильно меня поняла и приносила всё, что, по её мнению, могло меня стройнить. Но в платьях таких тёмных оттенков я была ещё грузнее и тяжелее на вид. Подошедший тогда меня забрать Алек выбрал платье сам, пепельно-розовое, нежное, воздушное. Я думала, буду выглядеть поросёнком, но всё было иначе. Так, как я и хотела. — Где твой отец? — спросила я, когда Алек вернулся в номер уже одетый в тёмно-синий костюм. — В номере с Шантри. Поведёт её «к алтарю». — Он показал кавычки пальцами. — Бабушка тоже там. — Я знаю, видела её. — Алек ждал продолжения. — Мы ни слова друг другу не сказали, и я ушла, чтобы переодеться. Помоги с застёжкой. Так как мы были свидетелями, на официальную часть церемонии пришлось надеть ленточки, но всё это бутафория, как и свадьба. Вместо регистратора актёр, документ не настоящий, он только для гостей, чтобы и они восхитились, и порадовались за молодожёнов, и поплакали местами. Даже я расчувствовалась, хотя уже второй раз на их свадьбе. А ещё тянущая боль внизу живота отвлекала от трогательных моментов. Но вскоре все расселись за столы, началась презабавная пирушка без глупых конкурсов, но с весёлым ведущим и живой музыкой, с вкусной кухней, не традиционной английской, где всё было жирное и сытное, а с более разнообразной, приготовленной в этом же ресторане. Гостей, по моим примеркам, было около ста пятидесяти, но зал был такой большой, что никто не теснился и не толпился при танцах. За столами сидело по шесть человек, и Эбигейл и Александра, слава богу, посадили близко к жениху и невесте, но около противоположной стены, я сидела к ним полубоком и даже не оборачивалась, стараясь смотреть на танцующие пары или группы людей; на Алека; на весёлую Шантри, держащую Никиту за руку. В какой-то момент Алек и меня потащил танцевать, и, кажется, обо мне все в этом зале были наслышаны, а потому таращились на нашу пару, на мой живот во все глаза. Неловко было. К тому же теперь многие гости говорили по-русски, и я уже могла понимать, о чём они шепчутся, и от этого прижималась к Алеку ещё ближе. Я ненавижу, когда кто-то обсуждает меня у меня за спиной, когда я становлюсь публичной личностью, когда все узнают моё лицо. И пусть они и не говорят ничего плохого обо мне, мне некомфортно. И Алек понимал это и хранил меня в коконе своих рук. Потом многие к нам привыкли, разговоры стихли, но мы всё равно продолжали танцевать ближе к краю, чтобы никому не попадаться на глаза. Хотя потом Алек и покинул меня на несколько минут, чтобы потанцевать с сестрой. Я тяжело села за наш столик и вдруг обнаружила сидящую на одном из стульев Эбигейл. Не сразу я обратила на неё внимание, и потому сердце пропустило удар, и тело вздрогнуло. — Привет, — сказала она. По-английски, но я поняла. Это только дурак не поймёт. — Здравствуйте, — кивнула я, надеясь, что в моём английском не сильно проглядывается смешной русский акцент. — Ты очень красивая сегодня. — Я смотрела на её губы, а не ей в глаза, а ушами старалась прислушиваться сильнее. Музыка хоть и играла в другом конце зала, всё равно была довольно громкой. — Спасибо, вы тоже. — Меня хватало на такие простые фразы, но я была не готова к длинному разговору. Эбигейл это, похоже, понимала, и потому говорила довольно медленно и мелкими односложными предложениями. Она ободряюще улыбнулась и кивнула. Раньше я не видела такой её улыбки. Такой тёплой, заботливой, любящей. Я не знала, что и думать. Наверное, она ждёт правнучку, а я пока ношу эту правнучку в себе, и потому пока можно одаривать теплом и меня. Поэтому я была настороже, напряжена, недоверчива. — Я надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь. — Для меня она интонацией разделяла предложения на части, и я медленно, но улавливала суть. — Девочка скоро родится. — Я неплохо себя чувствую, — солгала я. — Вы можете её видеть? — Да, она будет здоровой и красивой. Мой внук сказал, что вы ещё не выбрали ей имя. — И она рассмеялась, прикрыв рот ладонью. — Мы часто спорим. Мне не нравится почти ничего. — Я прокрутила эту фразу в своей голове ещё раз, проверяя на правильность, но Эбигейл меня не исправила и не упрекнула. Она всё так же пристально и даже с гордостью смотрела на меня. — А вы знаете её имя? — Да. — Она хитро прищурилась. — Знаю. Но не скажу. — Но… на какую оно букву? Пожалуйста. — Я не знала, почему умоляла, но мне хотелось бы, как Алек, уметь читать мысли. Видеть образ дочери, как он, убеждаться, что она здорова и счастлива. Я столько недель о ней не подозревала, так не жалела себя. У многих женщин и от меньшего были выкидыши или проблемы со здоровьем ребёнка. Я столько видела статей об этом, что сама пугалась и переживала ещё больше. — На «М». — Хитрая улыбка не покидала её губ, когда она вставала и уходила, оставляя меня в недоумении. На «М»? Что это за имя такое? Неужели я брошу все попытки придумать хоть какое-то имя и просто назову её Машей? Это интернациональное имя, Мария, очень распространённое в большинстве стран мира. Но пока это имя меня не вдохновляло. Даже сейчас сердечко не ёкнуло, я только больше окунулась в отчаяние, потому что не могла придумать такое имя на букву «М», которое бы мне понравилось. Алек подошёл через минуту, улыбающийся и запыхавшийся, сел ко мне поближе и обнял со спины. А я пропустила весь их с сестрой танец. Видимо, под такую заводную музыку, они здорово натанцевались. — Твоя бабуля сказала, что нашу дочь будут звать на букву «М», — тут же сказала я, поворачивая к мужу лицо. — Неужели? — Он посмотрел на меня с нескрываемым интересом. Неужто не знал? И имя дочери не знает? — Очень неплохая новость, скажу я тебе. — Почему? — Хоть какая-то определённость. — Он поставил локоть на стол и упёрся подбородком в кулак, одной рукой продолжая обнимать мою символическую талию. — Так ты поговорила с моей бабушкой. — Она была очень внимательна и сделала всё, чтобы я поняла её. Мы сказали друг другу совершенно немногое. Но на большее меня и не хватило бы. Я всё ещё чувствовала то облегчение, которое пришло ко мне, когда мне больше не приходилось переводить нужные слова в своей голове, чтобы потом озвучить их. Сейчас, когда я довольно расслабилась, мне было сложно думать о чём-то. Я снова чувствовала, как тянет спину, но старалась не обращать на это внимание. Зачем портить праздник? А уже вечерело, и солнце постепенно клонилось к закату. Некоторых гостей явно разморило, и часть из них поднялась в свои номера. Большинство из них, конечно, осталось, и они более оживились от алкоголя. Вот только Никита и Шантри тоже ушли, ночью у них самолёт в Италию, медовый месяц, всё такое. Я тоже устала. Но больше не от танцев, потому что я почти всё время просидела на стуле, а от боли в районе поясницы и низа живота. Весь день раздражает и нервирует, не даёт насладиться торжеством. Алек разговаривал с Кристиной и каким-то молодым парнем, а я пошла в туалет, взяв с собой телефон. Я физически чувствовала потребность встать, походить, отвлечься от грохочущей музыки, вздохнуть воздуха. В туалете открыла окно, и сразу меня охватил поток прохлады. Ну, наконец-то! В зале было душно и пахло алкоголем и массой уже остывших блюд. Думаю, Алек не потеряет меня, если что позвонит, и мы вместе поднимемся в номер и ляжем спать. Мне уже хочется отдохнуть, а завтра уехать домой, увидеть Филю и ждать спокойненько родов. В общем, влиться в обычную жизнь. Но тут дикая боль так прострелила тело, что я согнулась пополам и даже выругалась. Ну, вот и всё, накаталась в машине без всякой поддержки для позвоночника, теперь до родов буду ходить согнутая. Но боль относительно быстро пошла на спад, и я снова смогла встать. А я стояла и думала… Нет. Не может быть! Вчера вечером Алек сказал, что вероятность повторения преждевременных родов у меня мала, я же не настолько неудачница. Но мои дети, похоже, любят устраивать сюрпризы, и сейчас у меня была схватка. Я посмотрела на себя в зеркало, и в глазах было столько паники! Мне страшно! Я только сейчас начала понимать, что я ни к чему не готова! У меня нет одежды ни для себя, ни для маленькой! Я в чужом городе, и не смогу попасть в свой родной город, в тот роддом, в котором планировала рожать. Почему всё началось СЕЙЧАС?! «М», как я назвала пока свою малышку, слишком торопится. Может, это тренировочные схватки, а на самом деле всё сейчас пройдёт, и я только посмеюсь над этим, вспоминая? Но через какое-то время всё снова повторилось, и я снова скривилась, зашипев. Бли-ин! Как я могла забыть, что это так больно? Ещё не настолько, чтобы дико орать, но довольно чувствительно. И когда всё прошло, я схватилась за телефон. Глупо звонить Алеку сейчас, он стоит в зале за дверью, и я могу к нему подойти. Он испугается так же, как я. А я хочу, чтобы меня поддержали, чтобы утешили. Поэтому я не могу позвонить и маме. И я набрала Киру, у которой сейчас спокойный вечер выходного дня, она сидит, наверное, перед телевизором, и совершенно не думает обо мне. — Алло, — сказала она сонно, и я уже успокоилась. — Ты ж на свадьбе. Я рассмеялась. — Да, вот именно. — Закусила губу и потянулась, хрустнув позвонками. — Далеко от дома, а у меня, похоже, схватки начались. — ЧТО?! — воскликнула девушка так громко, что мне пришлось отнять телефон от уха. — И ты… ты… ты что? — Я ужасно боюсь. Вот куда я поеду? Что буду делать? — А что Алек? Он наверняка знает, что делать. Он будет паниковать меньше тебя. Куда уж ему. Насколько я его знаю, он засуетится, начнёт бегать, но всё же решит эту проблемку. — Я… наверное, ты права. — Я всхлипнула. — Я просто хотела, чтобы кто-то меня успокоил и направил. Я очень боюсь… — У меня тряслись руки. — Потому что всё снова идёт не по плану, и мне страшно. — Ты должна пойти и сказать ему, Тася. Он всё сделает правильно, — твёрдо сказала Кира, хотя тоже волновалась, это было слышно. — Ты его жена, и он сделает всё, чтобы ты была в порядке. Ты меня поняла? — ДА. Я вышла из туалета. Алек всё ещё стоял в компании Кристины и того парня, но уже не участвовал в разговоре, а смотрел на дверь в туалет, ждал меня. И его лицо тут же разгладилось, как только я вышла. Но он снова нахмурился, потому что я пошла прямо к нему. Шла и надеялась, что сейчас меня не скрючит снова. Парень пошагал мне навстречу, глядя обеспокоенно, видел что-то в моём лице такое, что ему не нравилось. — Что такое? — спросил он, приобняв меня. Я встала на цыпочки и прошептала ему: — У меня, кажется, схватки. — И в подтверждение этому я поморщилась снова. — И когда точно они начались, я не знаю. Он выпучил глаза, как я и предполагала, и часто задышал. — Интервал? — Пока не засекала, но, думаю, ещё не стоит беспокоиться. Он кивнул, я видела, как поменялось его лицо, он начал обдумывать следующие действия и тихо, чтобы не привлекать внимания, чтобы другие не волновались. Алек взял меня за руку. — Сумка в машине, поедем сейчас. — И он потащил меня на улицу. Я ещё пыталась сказать ему, что я в вечернем платье, что я потела весь день и мне бы принять душ, пока есть время, но он не слушал. Мы выехали, как только он нашёл ближайший хороший роддом, частный, где заплатишь, и всё сделают как надо. Я же всё равно боялась, потому что не знаю врачей, не знаю, что мне делать, куда мы едем, что я буду делать следующие несколько дней, и где будет Алек? Кошмар. Кошма-а-ар! — Скоро приедем. Быстрее бы. — Не торопись, воды даже не отошли. Но он всё же торопился. А я скачала приложение на телефон, и отмеряла интервалы схваток. Это были действительно они, ошибки быть не может. И вроде ехали мы недолго, а я так распереживалась, что практически устала. Поспать бы хотя бы пару часиков, а то с самого утра на ногах, и всё тело болит. Или мне так только кажется? Парень вёл меня к зданию, красивой больнице, явно очень дорогой. Я шла, и меня бесило, что я там никогда не была, что не знаю ни одного врача, что моя дочь будет рождена в этом месте, где я впервые. Ох, пусть всё будет хорошо. — Всё будет хорошо, — подтвердил Алек, подводя меня к стойке регистратуры. Женщина, что сидела там, обеспокоенно глянула на меня, а ведь я в вечернем платье, а мой муж в костюме. Парень посадил меня на один из стульев прямо здесь, а сам пошёл заполнять документы, отвечал на вопросы, а я слушала в пол уха, хоть пока ещё было не так тяжело. Потом будет хуже. — Эпидуралку надо? — вдруг спросил Алек. — Конечно, — буркнула я, зло посмотрев на него и вздохнула. А схватки всё чаще и чаще. Не могу свою дочь винить за то, что она вдруг рано захотела появиться на свет, но это так не вовремя. Ещё и это чёртово вечернее платье. Мне нужно было переодеться. А я смогла это сделать, только когда меня отвели в палату. Тут был душ, и струи воды успокаивали меня, становилось легче. Мне повезло, сегодня здесь почти никого не было, а судя по обстановке, это очень даже не дурной роддом. — Пять звёзд, — хмуро проговорил Алек, уже переодетый в больничный костюм. Изъявил желание быть со мной, и я была ему благодарна. Замечательно видеть его, держать его за руку, чувствовать его поддержку и понимать, что я не одна осталась, мы оба тут попали, мы оба ждём этого ребёнка сегодня ночью. — Когда всё начнётся, ты выйдешь! — прошипела я, снова складываясь пополам у кушетки. — Не хочу, чтобы ты видел всю эту жесть. — Конечно. — И он подошёл ко мне и начал массировать мне спину. Она родилась чуть за полночь, и я была счастливее всех на свете. Она была такой крохой, и врачи беспокоились о её здоровье, потому что она родилась раньше на три с половиной недели, и быстро унесли её от меня. Моё тело жаждало прижать её к себе, ощутить тепло этой малышки, моей «М». Мне так и не пришло в голову ни одного имени, кроме «Марины», но оно тоже не тронуло душу до сих пор. Я смотрела на неё совсем недолго, почти не различала её лица из-за слёз, но я точно видела, что она не Марина и не Мария. И уснула я спокойно, хоть её и унесли, чтобы я отдохнула. Мне хотелось, чтобы она побыла со мной немного, хотелось посмотреть, какая реакция будет у Алека, но я была так обессилена, что отрубилась, как только представилась возможность. А проснулась от плача, негромкого скуления, от которого улыбка расползлась по лицу. Я повернулась, Алек держал ребёнка в руках, стоя спиной ко мне около люльки, и качался, шепча: — Ну, успокойся, Мия, моя Мия. Я нахмурилась и села в кровати. — Как ты её назвал? — прохрипела я, потирая глаза. Парень повернулся ко мне. — Мия. — Голос твёрдый и уверенный. — И если тебе не нравится, то смирись. Её будут звать Мия. Я снова легла. Так было странно без живота. Легко даже как-то, а ноги были ещё ватные. Улыбнулась, подумав. Мия. Ми-ия. Так красиво, мелодично, вполне современно. И, наконец, я удовлетворённо кивнула. Ох, спустя столько недель вопрос с именем, наконец, закрыт. — Мне нравится, — успокоила я Алека. — Очень даже. Он облегчённо выдохнул и снова посмотрел на Мию, которая уже успокоилась. Я протянула за ней руки. Я так волновалась за неё. — С ней всё хорошо, родись она на неделю раньше, её бы не отдали нам, но она самостоятельно дышит и весит немного, но в пределах нормы. Два восемьсот. Я чувствовала, что она очень лёгкая, невесомая в сравнении с Филей и гораздо меньше, а потому казалась такой хрупкой, как куколка. — Но выпишут вас только на пятый день. Им нужно за ней понаблюдать. Я испуганно уставилась на него. Я на секунду забыла, что мы совсем в другом городе, что ему негде тут жить, что ничего здесь не известно. — Мои бабушка и отец остались тут, а твои родители с Филей и Кирой едут и будут через час-полтора. О боже. А я и не подумала вчера, что им тоже хотелось бы меня навестись, и им пришлось ехать сюда, я и забыла, что им надо позвонить. — Увы, я позвонил сам. — Алека аж передёрнуло. Он сел на мою кровать и наблюдал за Мией. — Твоему отцу, подумал, что с ним разговор получился лучше, чем мог бы получиться с твоей матерью. Хотя я слышал, как она ругалась и просила передать мне, что это я потянул тебя непонятно куда, поэтому ты рожаешь не дома, без родных. — Я с тобой, слава богу. — Я протянула руку и сцепила наши пальцы. — Спасибо. Ты волновался, но всё прошло хорошо, хоть и не по плану опять. И ты наверняка потратил кучу денег. — Даже не представляешь сколько… — Хихикнул он. — Шантри тоже в курсе, но они не смогли бы приехать, у них вылет. А вот отец и бабушка тоже уже в пути. — А представляешь, они встретятся с моими?.. Так и получилось. Они буквально столкнулись нос к носу у входа в мою палату. Все взрослые в бахилах, малыш в запасной чистой обуви. Увидев меня, он начал вырываться из папиных рук, а когда вошёл в палату, увидел и Алека. Мия уже лежала в своей люльке рядом с моей кроватью, и он не заметил её, пока она не заплакала. Заметил… и ничего не понял. Таких маленьких детей он ещё не встречал. У них разница всего в год, он и не запомнит момента, когда её не было в его жизни. Родители мои и Алека испепеляли друг друга взглядом, стояли гурьбой в палате и по очереди смотрели на дочь. И всем понравилось её имя. Кира так вообще была в восторге. Я провела в столице ещё пять дней. Большую часть из них в больнице, конечно же. Родители уехали скоро, отцу и Кире надо было на работу в понедельник, но они всё равно уехали ближе к ночи. Так приятно было чувствовать их любовь. Филя же остался с Алеком тут, парень специально снял квартиру с кроваткой для ребёнка где-то поблизости, так что, когда меня выписали, мне было куда прийти. Домой возвращались мы ночью, когда оба ребёнка спали в машине. Да и я спала. Старший так вообще был привыкший… Всё бы было хорошо, но через пару недель у меня началась сессия, а Алек сдавал свой диплом. Мы уже обжились, настроили режим для двух маленьких детей, сделали его похожим, насколько возможно, но нас обоих во время сессии не было дома. На пары чаще забивала я. Я впервые встретилась со своей новой группой, все они были дружелюбными, но не сплочёнными. Самым приятным во всём этом был только Андрей. Ах да, я же не сказала. Он тоже перевёлся вместе со мной. После новогодних праздников я сразу поехала в университет, уже зная, что мне придётся с Андреем как-то объясняться. Я откладывала это до первого экзамена, который должен был состояться 14 января. Но когда я пришла в деканат, чтобы написать заявления на смену фамилии и на перевод на заочку, я не учла, что в кабинете сидела наша староста. И слухи о моём переводе разошлись очень быстро. Андрей не сразу всё понял, мне пришлось рассказывать ему о Филе, о свадьбе, о моей новой беременности. Рассказывать и надеяться, что мы продолжим быть друзьями после всего этого. Он выслушал и не разговаривал со мной пару дней. Обдумывал всё сказанное, все мои чувства, как я пришла от ненависти к прощению и любви. И он понял, что если я всё это пережила и приняла, то и он смирится. Правда, с Алеком они с тех пор так и не виделись ни разу, хотя со мной он гулял хотя бы раз в неделю, даже присоединялся к прогулкам с Филей, наблюдал, как рос мой живот. Он так даже с Кирой познакомился, потом с Кириллом, потом те двое познакомились с Мариной, которая однажды гуляла с нами. И так мои друзья объединились. А ещё после Нового года звонила Марина Яковлевна. Сказала, что я была беременна, но поняла, что информация устарела, сама, потому что на фоне орал ребёнок. Ей я не стала рассказывать обо всём, всё же мы были не на приёме. На вопрос «Как ты?» я просто ответила, что всё наладилось. Мама всё же поборола себя и приехала в гости без отца, хотя Алек был дома. Она поняла, что я дороже ей всяких её проблем и ненависти к моему мужу. И её внуки тоже, и она едет к нам, помочь, понянчиться, позаботиться. А папа и так был нормальным. А потом мы решили хотя бы раз в год ездить в Англию к родным Алека, я тоже решила свои проблемы с ними, перестала их игнорировать, они оказались довольно милыми людьми, особенно его дед, оживившийся с рождением правнучки, а когда подучила язык, сама присоединялась к разговору. Хотя Мия, мне кажется, заговорит на английском раньше меня.