Проклятье Посейдона

      Когда Келей, наконец, дошел до долины, солнце уже почти поднялось. Ладон, кажется, уже юркнул в пещеру и благополучно уснул. Втайне юноша удивлялся тому, как много спит морской дракон. Весь день, до самого вечера… Честно говоря, он бы и сам тут на стену лез, если бы просидел на этом острове так долго. Он дошел до дома и снова забрался в первую попавшуюся постель. Голова кружилась, а ноги едва его держали. Одна минута наедине с Ладоном — и головокружение обеспечено. Час — дрожь в ногах. И не только в ногах… Полтора же — жар и бессонница.       Келей свалился на мягкую душистую постель, пахнущую полевыми цветами, и закрыл глаза. Уснуть он не мог. Лежа на спине и пялясь в потолок, он лениво размышлял. Быть с Ладоном… трудно. Он упрямый. Он вредный. Он жестокий порою. Он выматывает. Он… возбуждает. Возможно ли найти с ним общий язык? Вряд ли… Но как бы хотелось. Что, ну вот что он может сделать, чтобы завоевать его доверие? Что, прийти к нему и добровольно сдаться? И что? Он тогда снова насмешливо вскинет треклятую бровь, изогнет губы в ухмылке и с таким видом, словно делает одолжение… возьмет его. А дальше что? А дальше он скажет: «О, как мы стараемся ради блага своего маленького островочка!»       Юноша скрипнул зубами. Нет, это определенно не вариант. Господи, уж лучше бы Ладон был жадным алчным страшным драконом, питавшимся человечиной, озлобленным и обиженным на весь мир. А не этаким сексуальным самоуверенным спартанцем…       Он обнял подушку, набитую свежей травой, и глубоко вдохнул пряный аромат. Через некоторое время он с неудовольствием подловил себя на том, что хотел бы иметь Ладона здесь под боком. Пускай будет горячо. И от температуры его тела и от собственного желания. Но зато он будет рядом.       Теперь уже Келей не винил Алтею за то, что она показала ему его тайные желания. Он долго размышлял и пришел к выводу, что рано или поздно он, наверное, сам бы дотумкал, как же Ладон хорош, и захотел бы… И без всяких там извращенных картинок… Но, с другой стороны… хотелось бы, чтобы каждая из них стала правдой.       А способа воплотить их в жизнь, все эти тайные желания, он не мог найти. Ну разве этот упрямый дракон поверит ему? Ни на грош. Одну минуту он ласков с ним, другую щерится и скалится, словно дикий зверь. Целует — и тут же хлещет ядовитыми словами. Это что, приручение такое кнутом и пряником? Но зачем? Келей не понимал мотивов дракона. И, похоже, понять их ему было не суждено.       Со вздохом он, наконец, сумел уснуть.       Далеко после заката, измученный внутренними переживаниями и неудовлетворенным желанием, Келей проснулся. Первым, что он ощутил, было чувство голода. Оно заставило его подняться и выйти из дома. Там на улице творилось что-то непонятное. Вместо привычной травяной скатерти для дракона, перед сценой поставили длинный стол, украшенный вегетарианской пищей. Он пестрел и радовал глаз. Келей уже привык к извечному смеху, звеневшему в долине и днем и ночью. На сцене давно уже разворачивались какие-то события. Ладон в облике человека сидел в центре стола, пил вино, окруженный верными нимфами. Они хихикали, льнули к нему, кружили вокруг, танцевали и подливали вина. Одна дриада сидела у него на коленях, строила глазки и кормила маленькими ягодами с рук. Ладон, естественно от угощения и не думал отказываться. Увидев эту сцену, Келей ощутил жуткое раздражение, и что-то темное, похожее на гнев, начало подниматься в его груди.       Он зашагал к столу, по пути встретившись с насмешливым золотым взглядом. Ладон поднял бокал в издевательском тосте и отпил. И вслед за этим легко подцепил губами ягоду из тонких миниатюрных пальчиков дриады, вольготно рассевшейся у него на коленях. У Келея просто потемнело в глазах от ярости. Он сам не понимал, почему так разозлился. Он подошел к столу, и несколько дриад тут же уступили ему место, пододвинув тарелку и наполнив кубок вином.       Юноша поджал губы, стараясь не смотреть на дракона.       Ах так? Ну ладно, Ладон еще пожалеет о своих издевательствах! Хватит с него этих насмешек. Он одним махом выпил весь кубок, совсем забыв, что пьянеет от вина не по-детски. А ему подлили еще. И еще. И еще. Он совсем не заметил, как опьянел так, что его ноги не держали.       Посмотрев на Ладона, Келей обнаружил, что тот все еще развлекается с нимфочкой. Злобно сверкнув глазами-изумрудами, Келей отшвырнул бокал прочь и решительно поднялся на ноги. Правда, он тут же зашатался, а голова закружилась похлеще, чем после пьянящих поцелуев Ладона, но он все же удержал равновесие и не свалился на траву.       Нетвердым заплетающимся шагом юноша направился к центру стола, где сидел дракон.       — Тебе весело? — нарочито бодрым голосом произнес он, опасно сверкая зелеными глазами. Если бы Ладон знал его получше, он бы поостерегся. О да, нет сомнения, принц Сифноса был сущим ангелом, образцовым сыном и прекрасным юношей, но, если бы кому-то удалось вывести его из его ангельского терпения… тому бы явно не посчастливилось.       — Как видишь, — небрежно пожал плечами Ладон. — Я просто развлекаюсь на полную катушку.       Он издевательски ухмыльнулся, но ухмылка больше походила на оскал. Однако сексуальности при этом поганец отнюдь не утерял, и даже сейчас Келей ощущал, как возбуждается от одной только этой треклятой усмешки.       — О, даже так? — Голос Келея зазвенел от ярости.       Он окинул дриаду таким уничтожающим взглядом, что та от испуга вжалась в грудь Ладона, что, разумеется, не способствовало улучшению настроения юноши.       Ладон почти с восхищением смотрел на него. Вряд ли Келей осознавал, насколько он прекрасен в гневе. Страсть зажглась в его изумрудных глазах, делая их темнее, подобно весенней листве. Темные каштановые кудри разметались по плечам, обрамляя нежное личико с заостренным, но упрямым подбородком. Полные, по-женски припухлые губы поджались, словно провоцируя и вызывая жгучее желания раздвинуть их языком. На точеных высоких скулах заиграли желваки. Плечи расправились, сразу становясь как-то шире. Стройный стан натянулся как пружинистая тетива тугого лука, готового вот-вот выпустить стрелу. А в восхитительных глазах застыли в ледяной ярости гнев, страсть и пьяный удалой блеск, характерный тем, кто осознает, что сейчас, в эти блаженные мгновения, может свернуть горы и перешагнуть море. И Келей сейчас думал именно так. Он не боялся навлечь на себя гнев дракона. Не смущался, словно девушка. Казалось, он твердо намеревался показать дракону, что не намерен терпеть над собой такие издевательства.       И показал.       Неожиданно он резко выхватил только что наполненный вином кубок из рук Ладона и выплеснул темную бордовую жидкость ему в лицо.       — Я тоже хочу повеселиться! — прошипел Келей разъяренно.       Шум, смех, гам и веселье тут же прекратились. Дриады застыли. Сценические действия на театральных подмостках тоже утихли.       Все замерли, ожидая реакции обожаемого повелителя и господина на этот ошеломляющий, вопиюще безрассудный поступок.