Охота, или Давай повторим это ещё раз

– Я мешаю? Курапика, если ты изначально пошёл по ложному следу, то разве это не созданные тобой же проблемы? Не заставляй меня жалеть о том, что я нанял вас. Положив подбородок на переплетенные пальцы, Хисока смотрел на Курапику весело, насмешливо, и Курапика не мог понять, действительно ли он сам верит в то, что говорит, или просто издевается над ними. – Я спрашиваю, что ещё тебе кажется само собой разумеющимся? А, может, ты вспомнил, чем заслужил это нападение? – Заслужил? - Хисока искренне рассмеялся. – Курапика, ты же не можешь говорить серьёзно... – А ты вспомни! – зло перебил Курапика. – Что, что такое ты сделал, что кто-то так сильно ненавидит тебя? Леорио громко подавился воздухом. Хисока изменился в лице и удивлённо приподнял брови; улыбка сошла с его губ, и Курапика понял, что перегнул палку. – О чём я должен тебе исповедаться, Курапика? – неожиданно мягко спросил Хисока. - О том, как съел грудного младенца на глазах у матери? Или, наоборот, десять лет назад убил чьих-то маму и папу, и какая-то выросшая за это время сиротка хочет мне отомстить? – Хисока, мы все сейчас на нервах, понимаешь... – начал Леорио, но фокусник лишь махнул рукой. – Ничего страшного. Курапика, знаешь, иногда человека хочется убить... просто потому, что хочется. Потому что нравится убивать. Он наклонился к Курапике, так низко, что носом едва не уткнулся в его щёку. – Как мне, например. Я вырезал бы твой род просто ради удовольствия, а не ради денег. Они были сильными, верно? Я люблю сражаться с сильными. Леорио растерянно наблюдал за тем, как накаляется обстановка, как разливается вокруг двух собеседников чистая, неразбавленная ненависть . – Хисока, ты... – У Курапики хватило сил только на слабый шёпот. – А ещё скажи мне, Курапика, – Хисока сам понизил голос до интимного шепотка и положил наманикюренную ладонь на его предплечье, - это правда, что для лучшего цвета Алые глаза лучше добывать вместе с головой? У твоих родных - у них не было только глаз, или голов тоже? Леорио похолодел. С его места он не видел лица Курапики, его заслоняла широкая спина фокусника, но достаточно было лишь слышать последние слова, чтобы понять - сейчас повторится то же, что и тогда, четвёртого сентября, в машине, когда они везли Куроро. Он готов был уже вскочить и хватать Курапику в охапку, чтобы остановить его. Но тут зазвонил сотовый - навязчивая попсовая мелодия - и Хисока, вежливо извинившись, поднялся со своего места и взял трубку. - Наконец-то, - укоризненно сказал он, - тут столько случилось, а ты позвонил мне только сейчас. Мне так нужна была твоя помощь!.. В голосе Хисоки прорезались обидчивые и капризные нотки. Он кинул быстрый взгляд на Курапику и Леорио, сделал рукой жест, который оба расценили как "Ждите меня", и отошёл к другому краю площадки. - Нуууу, Иллуми, когда ты сможешь приехать ко мне?.. Когда его уже нельзя было расслышать, Леорио наклонился над столом и прошипел: - Курапика, успокойся, пожалуйста! Курапика продолжал сидеть, опустив голову, так, что Леорио были видны лишь его побелевшие губы из-под отросшей чёлки. - Не слушай, что он говорит, - отчаянно продолжил Леорио. – Я понимаю, что тебе... неприятно слышать подобное, но... Курапика поднял голову, неловко убрал с лица волосы, и оказалось, что глаза у него не красные, а спокойные, серо-голубые. – Я знаю, что ему просто нравится меня провоцировать, – устало сказал он. – Всё нормально. В последнее время я… слишком нервничаю, поэтому он так легко вывел меня из себя. Но всё хорошо, теперь всё хорошо. Я справлюсь. Леорио вздохнул, покачал головой, а потом спросил осторожно: – Но ты же понимаешь, что ты… тоже неправ? – Я? – Курапика смотрел прямо на него широко раскрытыми светлыми глазами. – Я сказал ему то, что я думаю. Или ты тоже веришь, что на него вот просто так напал такой же маньяк, как он сам? – Это выглядело так, словно ты его обвиняешь в чём-то и требуешь, чтобы он сознался, – пожал плечами Леорио. – Конечно, он способен на всё, но… – он замялся. – Если тебе невыносимо с ним работать, давай откажемся? Курапика зябко повёл плечами. И, словно только что опомнился, брезгливо потёр руку в том месте, где её коснулся Хисока. – Всё нормально, – повторил он. – Просто… я устал. Ещё снится всякое… Леорио поджал губы, поёрзал, почесал затылок. Зачем-то снял пиджак, потом, подумав, снова надел его и застегнул. Прочистил горло, откашлялся. – Давай, говори уже, что хочешь, – сказал всё так же устало Курапика. Леорио кинул опасливый взгляд на далёкого Хисоку, полностью поглощённого разговором, и вполголоса начал: – Я помню, что он угрожал мальчикам, когда ты захватил Куроро. Я помню, как он врезал мне во время первой части экзамена, и как чуть не напал на нас на острове, когда мы гонялись за номерками. Он чудовище, и я не забываю об этом. Но мы согласились на него работать. Что и кому он сделал – это исключительно его дело, Курапика. Мы знаем, что он убил многих, но у нас нет никаких доказательств, что он мог совершить что-то вроде того, что Пауки сделали с твоим родом. И если ты помогаешь человеку, но попутно его обвиняешь во всяких грехах... – Какие могут быть ещё доказательства? – зло перебил Курапика и тут же осёкся. – Извини. Я понимаю, что не стоило этого говорить. Я... – он устало прикрыл глаза ладонью. – Вчера мне снилось прошлое. Как я нашёл их. Как приехала полиция. Как меня заставляли давать показания. Как они всё сделали и уехали, и я остался один... не один, конечно. С ними. Как их надо было похоронить. – Тебе никто не помогал хоронить твоих близких? – тихо спросил Леорио. – Я сам не позволил. Они и так уже натерпелись, я не разрешил трогать их больше. Курапика сложил на столе руки и уткнулся в них лицом. – Я справился только за пять дней, – приглушённым голосом продолжил он. – Потому что всех надо обмыть, переодеть в чистое. Всем надо вырыть могилы. Под конец я хотел уже лечь рядом с ними, но сил не осталось. А потом я подумал, что если не я, то они так и останутся без глаз. Леорио осторожно провёл рукой по его плечу, не зная, что сказать, как утешить. Курапика поднял на него взгляд – глаза его были ясные, сухие, но в глубине зрачков поднималось знакомое красное пламя ярости. – Иногда мне кажется, что тогда я сошёл с ума. Всё вокруг такое... другое. И точно я знаю только одно – они очень страдали. Медицинский эксперт сказал, что кому-то глаза вырывали, ещё когда он был жив – возможно, хотели проверить, останутся ли они тогда красными. Я не хочу, чтобы кто-то пережил то же, что и они. И то же, что и я. А этот чокнутый клоун, этот больной ублюдок!.. Что бы он ни сделал, я помогаю ему уйти от наказания и предаю того, кто имеет право отомстить!.. – Курапика... - сдавленно шепнул Леорио, глядя испуганно расширившимися глазами на что-то за его спиной, и Курапика обернулся. Рядом с ними, опираясь о парапет, опоясывающий площадку, стоял Хисока. Стоял и слушал, поигрывая телефоном. – К сожалению, мне надо идти, – спокойно и весело, будто ничего не случилось, объявил он. Выражение лица его было таким же, как и голос – спокойным и совершенно непроницаемым. – Всё нормально? Курапика демонстративно отвернулся, хотя щёки его пылали, и Леорио, запинаясь, ответил за двоих: – Д-да, конечно. Мы... нам продолжать? – Да, конечно. Недели вам хватит, чтобы показать мне что-нибудь? – Ага. Да, думаю, мы найдём что-нибудь. Хисока улыбнулся. – Отлично. За обед я заплатил, можете заказать ещё что-нибудь. Счастли-и-иво-о-о... Он ушёл, и за столиком воцарилось молчание. – Неудобно получилось, – вздохнул Леорио. – Как будто он не знает, что я о нём думаю, – фыркнул Курапика. Леорио лишь покачал головой. Он заказал подошедшей официантке ещё один бокал пива, достал сигарету, затянулся, поднял глаза к затягивающемуся облачной дымкой небу и сказал уже по привычке: – Ничем хорошим это не закончится. Следующие дни слились в один. Он прочитал сотню досье, и знания, что искомый – мужчина в возрасте до тридцати, мало чем помогали. Подавляющая часть охотников подходила под эту категорию. Проверить по возможности, где находится каждый из подходящих охотников, чем занимается в данный момент, имел ли возможность длительное время присутствовать здесь. В конце концов Курапика не выдержал и, стиснув зубы, набрал номер Хисоки. Так же, сквозь зубы, перебивая ленивое и слегка удивлённое: "Приве-е-е-ет", спросил о том, что там насчёт цвета волос и глаз упоминалось при последней встрече. Хисока, откровенно зевая в трубку (а время было обеденное), напомнил, что про цвет волос и глаз речь завёл сам Курапика. – И разве я не ответил тебе тогда? – Нет, не ответил, – по возможности спокойно сказал Курапика. Он по-прежнему чувствовал неловкость при воспоминании о том, что Хисока слышал его слова про "чокнутого клоуна", но старался подавить в себе это. – Ты видел его, ты вспомнил его внешность? – Нет, не видел, – Хисока снова зевнул. – Но когда он отпустил меня, и я снова смог видеть и чувствовать, у меня в руке остались его волосы. Тёмные, прямые, длиной примерно как у Куроро, может, чуть длиннее. Курапика сделал глубокий вздох. Не помогло. – Когда ты вспомнил об этом? Почему не сказал нам раньше? – Ты не спрашивал, – весело отозвался Хисока. – В тот день ты вообще не был расположен к конструктивному общению, разве нет? Он подождал немного, убедился, что собеседник не ответит, и добавил: – Я всё же хочу с вами увидеться, потому что в прошлый раз... результатов не было, верно? В воскресенье, в полдень, в том же самом кафе, договорились? – Понял, – отозвался Курапика и оборвал связь. И тут же набрал Леорио. Выслушав информацию о цвете волос крадущего чувства и о причинах, по которым Хисока не сказал им об этом раньше, Леорио с чувством отозвался: – Скотина! – Скотина, – согласился Курапика. – Теперь я точно уверен, что он затягивает поиски специально. – Но зачем? Какой смысл? – Не знаю... У меня есть подозрение. Первое: Хисока на самом деле знает куда больше. Возможно, ему хочется, чтобы те, кто замешан здесь, кроме него, перенесли внимание с него на нас. Второе: ему надо отвлечь меня от поисков Алых глаз. Или просто задержать в этом городе подольше. Зачем – я могу только догадываться. Третье, и самое очевидное: человек, который напал тогда на него, отошёл от боя и продолжает следить за ним. Возможно, Хисока надеется смоделировать ситуацию, при которой тот может снова напасть на него. – И поэтому провоцирует тебя? – встревожился Леорио. – Это только предположение, не думаю, что и тот человек клюнет на подобное, и что Хисока не понимает этого. Ладно, встретимся и обсудим. У тебя какие новости? Новости у Леорио были, и неплохие – если считать даже отрицательный результат результатом. Он специально поехал в город одного из недавно выписавшихся из больницы охотников, в который тот отбыл сразу после лечения. Нашёл его там, встретился как бы невзначай в одном из городских баров, умудрился напиться с ним и в результате услышал трогательную историю о девушке, в которую незадачливый охотник был влюблён. Девушка – само совершенство – имела лишь один недостаток, и этим недостатком был её муж, не самый слабый пользователь нен. Узнав о том, что жена крутит роман за его спиной, приземлённый, грубый и жестокий супруг позвал друзей и чуть не убил несчастного влюблённого. А потом ещё и угрожал ему в больнице, в результате чего перепуганный охотник решил, что мёртвый он в любом случае не сможет любить девушку, а живой, но на приличном расстоянии – вполне, и покинул свою любовь. Рассказывая об этом, Леорио скрипел зубами так, что Курапике хотелось отодвинуть трубку от уха. Незадачливый любовник был лысым, как колено, и даже если он врал о том, что с ним случилось, это не имело никакого значения. И два дня, что на него было потрачено, назад не вернёшь. Прокляв весь гипотетический род Хисоки до седьмого колена, Леорио повесил трубку, а Курапика вернулся к проверенным им охотникам и начал вычёркивать из него всех, чья шевелюра ему казалась неподходящей. Здесь тоже следовало быть осторожным – некоторым фотографиям в Интернете был не один год, и охотники вполне могли отпустить волосы, обстричь, перекрасить. в конце концов, у охотника мог быть резон остаться в городе неузнанным. В результате данная информация не давала почти ничего. Он работал по ночам, засыпал с компьютером, просыпался перед ним и снова смотрел-читал-проверял. Всё, лишь бы не думать о том, что в любой момент, в любое время Пауки могут прийти за ним, за его друзьями, что между ним и Призрачным Отрядом – лишь обещание двуличного и насквозь лживого клоуна. Но не думать не получалось. Он снова в полуразрушенном доме, в той квартире, где все они – Леорио, Гон, Киллуа, Сенритцу и Курапика – прятались когда-то после смерти Пакуноды. Она пуста, но там всё по-прежнему, до клочка бумаги в углу прихожей. Курапика проходит в комнату, где он отлёживался после нервного срыва, съедаемый лихорадкой, и видит Паука. Паук, похожий на всех членов Призрачного Отряда сразу, смеётся, видно, что он рад его визиту. Смотри, что я приготовил для тебя. У стены на матрасе, который когда-то служил постелью самому Курапике, лежит что-то тёмное. Курапика не сразу понимает: это тело. Куски тела, а может, нескольких, сложенных в одно. Внутренности, отрубленные пальцы и кисти – чудовищный паззл. Тебе нравится? Курапика приглядывается и понимает, что ноги длинные, и, значит, могут принадлежать Леорио, а вот рука, которую видно из-под изувеченного выпотрошенного торса, маленькая, совсем детская. Сенритцу или кто-то из ребят.Голову не опознать совсем - волосы слиплись и потемнели от крови, и лица не видно, только срез шеи. Хочешь, покажу остальные? И тут звонит телефон. Курапика вынимает трубку трясущимися руками и слышит в ней... голос Леорио. Странный, глухой, еле слышный. Курапика... Что с тобой, что они сделали с тобой, спрашивает Курапика, а Леорио отвечает что-то неразборчивое, еле слышное, и они точно с ним что-то сделали. Пойдём, я покажу тебе остальное, манит его к себе Паук, и Курапика кричит. Он проснулся от телефонного звонка, но некоторое время был не в силах снять трубку, до того ярко стоял перед глазами сон. И когда Курапика всё же принял звонок, то сердце его едва не остановилось. Звонил Леорио, и голос его был непривычно испуганным.