Шерлок

Два месяца в Дрездене пошли на пользу здоровью Лолиты Эйнфальт. Девушка немного набрала в весе, в результате чего в ее фигуре появились соблазнительные округлости, на щеках появился здоровый румянец, васильковые глаза приобрели живой блеск, волосы, перестав быть хрупкими, ломкими и сухими светлыми патлами, сейчас пшенично-золотыми волнами струились по спине, плечам, груди девушки до самого пояса. Все эти недели, проведенные у тетки в гостях, Лолита отдыхала, набиралась сил и жадно поглощала из газет, телевидения и всемирной паутины всю информацию, которую она упустила из-за своего заточения в Терсо. Первую неделю Лолита не выходила из квартиры. Прилетев в Дрезден первым ближайшим рейсом из Даунрея, Лола тот час же ринулась к тетушке Элайзе, которую не видела уже около трех лет. Тетя была приятно удивлена внезапно нагрянувшей племяннице и с радостью отдала ей в распоряжение половину комнат своей огромной квартиры. Элайза вот уже десять лет жила совсем одна. После кончины горячо любимого супруга она завела себе говорящего попугайчика, которого назвала Дедриком в честь усопшего мужа, и начала вести тихую, спокойную отшельническую жизнь. Денег муженек оставил ей предостаточно, чтобы безбедно встретить старость. Детей у Элайзы не было, поэтому всю свою материнскую любовь и заботу она отдавала бедному попугайчику и изредка гостящей племяннице. Тетя искренне недоумевала от поведения своей племяшки — обычно Лолита, приезжая в Дрезден, мчалась гоняться по торговым центрам, гулять по маленькому городку и бродить по любимой галерее. А сейчас девушка заперлась в четырех стенах, отказываясь куда-либо выходить. Лишь спустя несколько дней Элайзе удалось уговорить Лолу выйти прогуляться до знаменитой Дрезденской галереи, находящаяся в паре кварталов от дома, в котором располагалась квартира тети. После этой прогулки Лола, казалось, прекратила бояться выходить на улицу, но все равно каждые пять-десять минут вздрагивала и нервно озиралась, будто ища подвох в тихих переулках маленького городка. Спустя два месяца после своего приезда в Германию Лолита могла спокойно прогуливаться по любимому городку, не озираясь на прохожих и не вздрагивая от каждого громкого звука. Тете девушка ничего о своем недавнем заточении не рассказала, боясь побеспокоить ее больное сердце. На все вопросы о своем внезапном прибытии в Германию и о своем странном поведении Лолита отвечала что-нибудь из кладовой банальных ответов под девизом «Поссорилась со своим молодым человеком, расстались, он меня преследовал несколько месяцев, приехала сюда, дабы избавиться от его назойливости». О человеке, спасшем ее, девушка вспомнила всего пару раз. Его старые наручные часы она до сих пор носила на левой руке. Все предыдущие попытки носить наручные часы, часы на цепочке, часы-кольцо были провальными — девушка либо теряла их, либо ломала, либо кто-нибудь крал их. А эти, как ни странно, били все рекорды по времени нахождения в собственности девушки. Обычно часы не держатся у Лолы и недели, а тут уж пара месяцев прошла, а они работают, ни разу не потеряны, не забыты и не украдены. «Боги смилостивились надо мной и послали мне чудо-часы. Я попала в глупую ловушку, прожила в качестве уборщицы в той дыре и чуть было не умерла ради того, чтобы мне вручили часы.» Думать о том, что делать дальше, Лолита не хотела. У тетушки жилось спокойно, тихо, размеренно. Никаких надоедливых псевдо-подруг, назойливых кавалеров, постоянных поисков работы, несносных боссов… «…И громил-бандюг, которые унижают тебя по триста раз в день.» Но девушка понимала, что всегда так продолжаться не может, как бы ей этого не хотелось. Нужно возвращаться к обыденной жизни, найти постоянную работу, снять где-нибудь квартиру и жить как нормальный человек. Лолита всем своим нутром ненавидела слово «нормальный» и все, что к нему прилагается, но, не обладая супер-высоким интеллектом, каким-либо невероятным талантом или большим наследством от почивших родителей, особо и не повыкабениваешься. А сидеть на шее у тетушки, которая, к сведению, была не против вовсе этого сидения, не было в планах Лолы. Она терпеть не могла зависеть от кого-то, даже если это родной человек. Ехать обратно в Британию девушке совсем не хотелось, хотя Терсо был на самом краю Шотландии. В данный момент все Британское Королевство ассоциировалось у Лолиты с маленьким, родным городком, к которому совсем не хотелось возвращаться. Тетя предложила ей остаться жить у нее, пока Лола не найдет себе работу, не встанет твердо на ноги и не сможет сама оплачивать аренду какой-нибудь квартирки в Дрездене. Лолита согласилась, понимая, что отказываться сейчас нет смысла, так как у нее своих сбережений вовсе не было, и нечем было оплатить аренду какой-нибудь даже самой захудалой квартирки. — Но только пока я не найду работу! Как только получу первую зарплату, съезжаю! — Строго заметила Лола после того, как ответила согласием на предложение тетки. — Конечно-конечно! — Прощебетала Элайза. Тетушка была рада обществу своей любимой племянницы, и тот факт, что Лола останется с ней как минимум ещё на месяц, очень радовал ее. Девушка прекрасно понимала, что Элайза тут же начала продумывать причины, по которым после получения первой зарплаты Лола все же должна будет остаться с тетей… Тяжело вздохнув, Лолита взглянула на часы Мсье. Без пятнадцати десять. Утро. Девушка шла с очередного собеседования, на котором ей отказали. Опять. Это уже был двадцатый раз за весь прошедший месяц. Угрюмо нахмурившись и опустив голову, Лола шла мимо Театра Оперы Земпера. Задумавшись о своих дальнейших действиях, девушка совсем перестала обращать внимание на окружающий мир, позволяя мышечной памяти направлять ее тело. Громкий женский визг вывел девушку из задумчивого состояния. Резко обернувшись, она увидела маленького мальчика лет пяти, выбежавшего на проезжую часть, кричащую мать ребенка и велосипедиста, который, отвлекясь на крик женщины, чуть было не сбил ребенка. В последний момент он резко свернул и, не успев как следует затормозить, врезался в Лолиту. Сильный толчок, за которым последовало падение на тротуар, на миг вернули девушку в дни заключения в Терсо. Смесь паники, ужаса и страха липкими щупальцами сжала внутренности Лолиты. Велосипедист, сбивший ее, успел встать и теперь сыпал извинениями: — Ис-финит-те, о, ис-финит-те! — С эстонским акцентом лепетал незнакомец. — Я ехать, и тут фдрук мал-чик. Ис-финит-те! Велосипедист помог ей встать. Что-то в его голосе показалось смутно знакомым девушке, но она, прекрасно понимая, что у нее нет знакомых эстонцев, подумала, что это лишь последствия удара головой о мостовую. Отмахнувшись от все еще извиняющегося туриста, девушка автоматически взглянула на наручные часы и разочарованно хныкнула. «Никакие это не чудо-часы. Просто они очень живучие. Были.» Под осколками стеклышка умирали стрелки часиков Мсье. Лолита устало сняла их с себя и, открыв небольшую сумочку, висящую у нее на плече, положила туда трупик часов. Все это время надоедливый эстонец сыпал извинениями. Лолита резко развернулась и, уже было собравшись рявкнуть ему грубость, встретилась со знакомым взглядом льдистых глаз. — Вы. — Выдохнула девушка. Перед ней стоял Мсье, только на этот раз на его лице была не борода, а аккуратненькие рыжие усы, переходящие в рыжие густые бакенбарды. Волосы на его голове были того же ярко-рыжего цвета. Весь его нынешний образ был совершенно противоположен образу Бородача: на нем был спортивный костюм ярко-оранжевого цвета, подчеркивающего невероятно рыжие волосы, одежда была чистая, аккуратная, и от Мсье приятно пахло. Мужчина изобразил удивление: — Мы с Фами расфе фстречалис ран-ше? Лола, подумав пару секунд, изобразила полное безразличие: — Ну, да. Извините. Ошиблась. Девушка развернулась и продолжила свой путь домой. «У каждого свои тараканы. Мой папочка тоже любил иногда примерять совершенно иные образы, чтобы хоть как-то избавиться от общества маман…»