***
В легенду об падающем стенде поверила и медсестра, поэтому я просто оставил Наташу в медпункте, а сам поспешил покинуть комнату — вдруг очнется? Возвращался в лабораторию я не спеша, но по-прежнему соблюдая осторожность. Я просто не верил, что еще что-то может случиться в этот сумасшедший день — и, как оказалось, зря. Маленькая, почти родная мне кладовка встретила меня непривычным для этого места шумом и гамом. Голосил в основном румын. — Что случилось? — спросил я, едва переступив порог. — Боря выпил! — воскликнул Милош так, словно сейчас должен был наступить конец света. — Он добрался до наших запасов спирта? — недоуменно переспросил я. — Да куда там! — Неужели до запасов чая? — Да нет же! Того раствора зелья была полная бутылка. Половину выпил Скотт, а половину оставили здесь! Боря пить захотел, я отвернулся и он глотнул… В этот момент, словно из зимней спячки, проснулся братец. — Какое это зелье я выпил?.. Так и знал, что ты в этом замешан! А ну иди сюда, негодник! — Скотт стремительно надвигался на меня. Я вновь переключил обратную передачу. — Не пойду я никуда! Оставь меня в покое! И вообще, это зелье Милоша, и идея его! — воскликнул я, но братец оставил последний факт без внимания. Конечно же, ему нужен был только я… — О, тут у вас такие страсти… Но у меня еще есть свои дела, так что я ушел, — сообщил норвежец и направился к двери. — Стой, Андресс! — крикнул я, обегая круглый стол и пытаясь не угодить в лапы Скотта. — Ты никуда не пойдешь! — Ну ладно, тут постою, — пожал плечами норвежец, открывая книгу и опираясь спиной о стенку. — Вы тут, значит, книжки читаете, в догонялки играете, а то, что Борька тут при смерти — это никого не волнует, да? — Нет, ну что ты! Я тут от братца убегаю и одновременно смотрю, не стало ли еще хуже твоему Борьке-недотепке, который умудрился что-то выпить в магической лаборатории! — продолжая убегать, воскликнул я. — Как самочувствие, Борька? — Ээээээээ… — Он говорит, что плохо! — перевел румын, не переставая трясти почти что невменяемого, шатающегося болгарина за плечи, который сидел с красноречивым выражением лица «щас блевану». Зелье действовало на него иначе, чем на крысу и Скотта. Наверное, потому, что он не был ни Скоттом ни крысой. И слава небесам. Тем не менее, задумавшись, я дал себя поймать. Меня схватили под руки. — Да что ты, к черту… Отпусти! — взвыл я, когда меня потянули вверх. — Я с тобой разберусь, маленький негодник! — ворчал Скотт, пытаясь меня удержать. — Как нужно поступать с младшими братиками? — Не обижать? — наивно предположил я. — Нет, блять, выпороть ремнем хорошенько! — Ты о чем таком говоришь? Я стал брыкаться сильней. Меня схватили еще крепче. — Во мне, похоже, начал пробуждаться синдром моей одноклассницы Эржбет, — между тем пробубнил норвежец, доставая из кармана телефон и направляя объектив камеры на нас. — Слушай, Скотт, остановись! — взмолился я, думая, как уговорить его прекратить меня мучить. — Мы сейчас не дома и на нас смотрят люди! — и с упрёком, адресованным норвежцу, добавил: — а если Андресс постарается, то на нас будут смотреть миллионы людей на ютубе, и это будет уже точно не смешно! Норвежец издал ехидный смешок. На заднем плане гомонил румын. — А дома у тебя будет полная свобода действий, плюс еще и ключи от комнат… — чуть тише добавил я, понимая, что сам же придумал себе выговор. — Уууууууу… — послышалось гудение норвежца где-то за спиной. — Никогда не думал, что мой младший братик может быть таким умным, — насмешливо протянул Скотт, отпуская меня. — Дома тебе не поздоровится! Пусть только никого рядом не будет… Словно в завершение всех событий послышался звук, похожий на звук падающей швабры. Боря грохнулся без сознания.***
— Ребят, или у меня дежавю, или мы уже так сидели над одной спящей на земле особью? — переспросил румын, умиленно гладя на посапывающего болгарина. — Может, подкрепим всеобщее дежавю и этого так же в медпункт занесем? — предложил норвежец. — Во-первых, это будет подозрительно — два ученика без сознания в один день, так еще и мы с этим связаны, во-вторых, несу не я, в-третьих, если Наташка еще не так разговорчива, то Боря как раз таки наоборот, и спросонья может выдать все «военные» тайны наши, — заключил я, с деловитым видом скрещивая руки на груди. — Та ладно, я же очнулся, вот и этот скоро в сознание придет, — хмыкнул Скотт. — Надеюсь, он не очнется так же не вовремя, как и ты, — буркнул я в ответ. Все замолчали. — Чтобы не терять время, сбегаю-ка я в медпункт проверить, что там с нашей Наташкой, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Мне скучно, так что я с тобой, — мигом отозвался норвежец, так же поднимаясь с земли. — А мне что, с этими, что ли, оставаться? — Скотт кивнул на Борю и Милоша. — Нет уж, я тоже с вами. — С какого это перепуга мы будем переться в медпункт всей оравой? — недовольно поинтересовался я, упираясь руками в боки. — Ага, представляю их офигивание, когда наблюдателя за дисциплиной придет проведать десерт с составом в виде белобрысого джентльмена, норвежского тролля и любителя килтов, — засмеялся румын, довольно прикрывая глаза и совсем не замечая на себе недовольные взгляды трех пар глаз. — В любом случае идут только двое, — заключил я, — и эти двое — я и Андресс! — наспех протараторив это и, прежде чем кто-то успел возразить, схватив норвежца за руку, я буквально вылетели в коридор. — А ну стой, малявка! — донеслось из-за открытой двери, но я не уже обращал на это внимания. Меньше всего мне хотелось переться в медпункт вместе со своим братцем.***
Глаз синего цвета рассматривал комнату сквозь замочную скважину. Протолкнуть туда же свой взгляд пытался зеленый глаз, но владелец синего упирался. — В комнате поляк и литовец из параллельного класса. Наташа, судя по всему, все еще без сознания, — сообщил он, когда я бросил попытки рассмотреть обстановку собственными глазами. — Вот и хорошо, — выдохнул я, не очень хорошо понимая, что там делают двое первых, но искренне радуясь тому, что последняя все еще в отключке. — Значит, горизонт чист, — констатировал норвежец, отворяя дверь в медпункт и входя в комнату. В нос в тот же миг ударил резкий запах, именуемый больничным. Не обращая на него внимания, я перевел взгляд на Наташу. Та лежала неподвижно на кушетке, и лишь хорошенько присмотревшись можно было заметить, как поднимаются и опускаются ее бока. Убедившись, что все более-менее спокойно, я перевел взгляд на Ториса и Феликса. Первый сидел над Наташей как Божья Матерь, окидывая ее печально-заботливым взглядом, второй же сосредоточенно читал какой-то глянцевый, и, судя по всему, женский журнал. — Вы проведать Наташу? — робко спросил литовец, немного запоздало спохватившись. Засмотрелся, бывает. — Да, — ответил я. — А где медсестра? — Ее того, к начальству, на ковер… Я ее заменяю, — ответил Торис. — Да уж, сочувствую, — без тени сопереживания молвил я, вновь переводя взгляд на Наташу. Непонятно было, что делать дальше, и я просто смирно ждал дальнейшего развития событий. И дождался. Арловская пришла в себя. Комната наполнилась сонным неразборчивым бурчанием. — Где я? — единственный вопрос, который смогли понять мы. Белоруска поднялась на локотках, пытаясь разглядеть пространство вокруг себя. — В медпункте, — осторожно сказал литовец, подхватывая сползший с лба мокрый платок. — А почему голова болит? — Так тебе, это, стенд на голову упал… — Стенд? Когда? — А ты разве не помнишь? — осторожно спросил я. — Нет. Помню только класс какой-то. Я там не одна была вроде… Или одна… — пробубнила Арловская и фыркнула, скользнув ладонью по лбу и зажмурив глаза. — Неужели ты ничего не помнишь? — с ноткой надежды в голосе спросил я. — Фигушки тебе! — внезапно резким тоном сказала Наташа, направляя укоризненный взгляд на меня. — Тебя с тем рыжим я помню замечательно, так что свое вы еще получите… Блин, проклятая голова! — едва успев договорить, вновь зашипела от боли сталкер, прикладывая ладонь к ноющему месту. Ей было больно и в какой-то миг мне стало ее жалко, но ведь получалось, что она ничего не помнит! Почти, но не в том суть! Она не помнит ни о наших играх в прятки, ни об играх в догонялки, ни о чем-либо другом, случившемся после «вазона на голове»! Главное заключалось лишь в том, чтобы эта амнезия не была временной… Я даже незаметно улыбнулся, хотя вовремя успел прекратить отображать свои чувства на лице. Но Андресс об разоблачении как раз таки не переживал и с довольным лицом пялился куда-то в сторону. — Может, водички? — не менее робко предложил литовец, беспокойно смотря на девушку. — Та ну… — отмахнулась она.