Вид на доверие

— Вот так, — придавив коленом парня к кровати, чтобы тот не мог толком сопротивляться, Виктор все-таки застегнул "строгий" ошейник. Чуть подумав, затянул на одно деление сильнее — неповадно будет. — Ослушаться меня было плохой идеей. Будешь еще так делать? — поинтересовался мужчина. Эш взбрыкнул, пытаясь скинуть с себя чужое тело, и прохрипел парочку ругательств. Конечно, он прекрасно понимал, что этого лучше не делать — ошейник и так давал дышать с трудом - но терпеть такие выходки... это чересчур. Вик перегибал палку. — Сними эту дрянь с меня, — фыркнул парень. — Сам виноват, — отозвался Хил, продолжая удерживать тело коленом. Продев палец под ремешок, он чуть натянул ошейник, чтобы тупые шипы сильнее впились в горло, а Эшу пришлось запрокинуть голову. — Ибо нехуй. И я задал вопрос, — напомнил мужчина, выпуская ремешок. — Иди к черту, я не собираюсь это терпеть, — огрызнулся Эш, хватаясь за ошейник руками и пытаясь немного его ослабить. С одной стороны, он знал, что стоит просто согласиться, и тогда с него все снимут. Может, трахнут для порядка, но все равно снимут. А с другой, он был слишком принципиальным. Виктор, цокнув, словил кисти Эша, перекрестил и в таком виде дернул, загоняя под тело. Чуть сместил свой вес, перебираясь выше и придавливая лежащего теперь на собственных руках парня, уселся верхом чуть выше поясницы и только тогда отпустил кисти. Парень под ним дергался беспомощный, как гусеница. — Ты задрал, — прокомментировал мужчина. — Ты знаешь: у тебя все затечет раньше, чем мне надоест. — Да? Проверим? — Эш выкрутил голову так, чтобы не дышать в подушку, и немного поерзал, пытаясь понять, насколько это положение невыгодное. И, надо было сказать, оно было куда более невыгодным и неудобным, чем раньше. — У меня еще долго ничего не затечет, потому что я дышать нормально не могу. Он перестал шевелиться, потому что это только осложняло его положение. Теперь оставалось ждать, когда Вику действительно надоест. И делать вид, что вся ситуация его нисколько не трогает, не отдается где-то внизу живота. — Это ты считаешь, что не можешь нормально дышать, — Вик склонился к уху Эша, упершись ладонями в спину, — но на самом деле "не сможешь нормально дышать" ты только теперь. Виктор подцепил двумя пальцами ремешок и снова натянул, нажав на позвонки большим пальцем, и для эффективности надавил между лопаток свободной рукой. — Я даже переспрашивать не стану, — мужчина перешел на шепот, чтобы слова легче доходили до мозга, не отвлекая сильным раздражением барабанной перепонки, — хотя вину свою ты все еще не признаешь. Просто поинтересуюсь — как себя чувствуешь? Эш открыл было рот, чтобы сказать что-то вроде "отъебись" или "совсем головой тронулся", но смог выдать только сдавленный хрип, тратя дыхание на бессмысленное барахтание. Воздух поступал в легкие, но так мало, что его катастрофически не хватало. В глазах начинало темнеть, но он продолжал дергаться, скорее рефлекторно, повинуясь инстинктам самосохранения, чем осознанно. Потому что, если бы он сейчас мог что-то делать осознанно, так это лежать и терпеть, пока Вику не надоест новая забава. Хил еще немного подержал так парня, пока окончательно не стало ясно, что все его "сопротивления" стали исключительно рефлекторными, болтающимися на грани задыхающейся паники. Тогда мужчина выпустил ремешок и переместил ладонь на горло Эштона, снова под ошейник, но теперь оттягивая шипы от горла. Вероятно, полоска ремешка от этого сильно врезалась в шею с обратной стороны, но все лучше кислородного голодания, правда? Парень дышал часто, глубоко, немного испуганно, потому что в какой-то момент ему действительно подумалось, что Вик может перегнуть палку и случайно отправить любовника на тот свет. Мужчина выдохнул Эштону в ухо, а затем прижался губами к ямочке за мочкой, втягивая кожу. — Доволен? — прохрипел парень слегка дрожащим голосом. Как бы Эштон не отнекивался, но вместе со страхом к нему приходило и легкое возбуждение. Не сексуальное — эмоциональное в большей степени: каким бы склочным ни был его характер, парень любил, когда его подавляли, хотя сам бы никогда не признался в этом. И пока это мог делать только один человек. — Нет, — легко отозвался Виктор после того, как провел ладонью от линии волос к затылку Эштона, взъерошивая пряди. Ошейник он выпустил, так и оставив слегка затянутым. — Но буду. Когда ты признаешь, что был неправ, признаешь вину, и признаешь ошейник заслуженным. — Ты же знаешь, что я не стану признавать ничего, — проговорил Эш, слегка откидывая голову и поворачивая ее, чтобы посмотреть краем глаза на Вика. Ошейник уже не так его смущал, после удушения было не до этого. Дело было в принципе. Или он, или Вик. И Эштон считал себя полностью правым. В конце концов, о некоторых вещах у него было свое категоричное мнение, и он был уверен, что имеет право ходить туда, куда хочет. — Жаль, — отозвался Виктор и мягко, с искренним сожалением и какой-то даже ритуальностью коснулся губами виска Эша, а потом — его загривка. Ладони тепло и с массажным нажимом прошлись по обеим сторонам от позвоночника, сморщивая складками футболку. — То есть, я могу переходить к побоям, — в голосе еще звучала нотка вопросительности, за которую Эш мог бы, при желании, ухватиться, сдавшись до пересечения черты невозврата. Потому что за ней Вик играть не станет, и они оба это знают. — Уверен? — в последний раз уточнил мужчина. — Ты вряд ли выдержишь больше, чем в прошлый раз. Крепко сжав зубы, Эштон выдохнул. Он мог сдаться, но тогда ему снова придется отчитываться за каждый шаг и получать за каждый поступок, не понравившийся Виктору. Так парень не добьется свободы в своих действиях. Он мог прогибаться в постели и в некоторых вопросах быта, но не во всех сферах жизни. Нужно было вытерпеть, и тогда он останется правым. Именно об этом парень подумал, когда еще раз глубоко вздохнул, готовясь к самому неприятному. Виктор в самом деле не станет больше играть, к этому он уже был готов. — Я не буду признавать свою вину. Я был прав, — сказал немного отрывисто Эш, утыкаясь лбом в подушку и сразу же вцепляясь в нее зубами — заранее. Это было исключительно его право, и Виктор на него не претендовал. Пожалуй, право выбора — единственное, на что он не претендовал и совершенно никак не посягал. — Тшш, — мужчина похлопал любовника по щеке, призывая расслабиться и разжать зубы — слишком рано тот напрягся, Вик еще не прояснил все, что собирался. — Я не позволю тебе защищаться, — напомнил Виктор, еще раз проглаживая ладонями спину и целуя на этот раз затылок. — Ты просто будешь лупить меня, как при пытках в средние века? — ожил Эш. — Побойся Бога, Виктор, я понимаю, что ты не за справедливость, но просто так отдаваться тебе в руки я тоже не горю желанием. Так что пусть у нас будет равноценный обмен. Я могу защищаться. Хотя бы ногами, — он вновь повернул голову, смотря на мужчину. — При пытках в средние века людей вовсе не лупили, Эштон. Но если в этот момент ты держал в голове образ зарвавшегося школьника, избивающего нервирующего его ботаника из младших, то это уже гораздо ближе к реальности. Виктор вытянул пояс из своего халата и снова склонился к Эшу. — Ты не в том положении, чтобы просить равноценного. Это не дуэль за правду, ты ведь понимаешь. Это урок, из которого нужно извлечь определенного рода опыт. Мне было больно, Эш, — поведал Хил, до изумительного равнодушно выдохнув ему в затылок, а затем усмехнулся. — И я был, считай, также беззащитен. Есть причина, теперь будет следствие. Впрочем, ноги связывать я и не планировал. — Я не хочу отчитываться за каждый свой шаг, — очень четко проговорил Эш. — У меня есть та часть жизни, которая принадлежит только мне. И она будет принадлежать только мне, как бы ты ни стремился меня наказать. Ты ведь сам понимаешь это? — в голосе мелькнули стальные нотки. — От чего больно было тебе? Давай, расскажи, может, я проникнусь, — теперь звучало нескрываемое ехидство. Все это было направлено лишь на то, чтобы отвлечь самого себя от процедуры, которая меньше всего нравилась ему в отношениях с Виком. Да и сами отношения, болезненные, от которых на стену хочется лезть, вгрызаться в нее зубами, и все равно каждый раз возвращаться. И Виктор это прекрасно знал, потому и пользовался. По крайней мере, у Эштона было именно такое ощущение. Побои эти вряд ли можно было считать даже наказанием. Это была эгоистичная месть, без которой Виктор чувствовал себя никем. Заявить свои права, обозначить границы, доказать принадлежность. Хотя бы самому себе. Только вот без тотального контроля принадлежность была невозможна. А ехидство в голосе свидетельствовало о том, что на разговор Эш настроен менее всего. — Ты мог, например, предупредить, — предложил компромиссный вариант Вик, завязывая на одном из запястий узел из махровой ткани. — А не исчезать с выключенным телефоном на ночь. Дальше Виктор буквально зашипел Эштону на ухо, дотягивая пояс через спину ко второй кисти и завязывая узел и вокруг нее: — Я ненавижу, когда ты отрываешься от меня, когда ты это поймешь и запомнишь?! — И что бы изменилось от моего предупреждения? — Эш немного повысил голос. Дернул руками. Чувствовать себя связанным он никогда особо не любил, хотя и в этом существовала некая изюминка, ради которой он все еще терпел это. Правда, не сейчас. Сейчас он боялся того, что Виктор может снова забыться и перегнуть палку. Состояние Виктора оставляло желать лучшего. Парень по одному голосу чувствовал, что мужчина по-настоящему злился. — Ты бы нашел меня и притащил обратно, несмотря на моих друзей. Я не хочу, чтобы они знали, в каких отношениях я состою. Виктор успел продеть "хвост" пояса под животом Эша, чтобы завязать второй узел на правой руке, когда парень закончил фразу. — Я б, блять, в углу стоял и нихера не делал, если б ты там в рамках себя вел! — рявкнул Хил и, с силой вдавив парня в матрас, соскочил с постели, так и не закончив завязывать пояс. Нельзя в таком состоянии. Вывел, умудрился выбить из колеи, хотя Вик специально отходил и успокаивался, чтобы не наделать глупостей. Сука. — Нельзя на двух стульях усидеть!.. — мужчина явно планировал добавить то ли обращение, то ли ругательство, но только с каким-то обессиленным ревом врезал кулаком по дверному косяку и вывалился из комнаты на кухню. Эш вздохнул с облегчением. Он осторожно повел руками, понимая, что до конца его связать не успели, и снова облегченно выдохнул. Сев, парень потянулся, разминая конечности, и глянул на дверь. Виктор разозлился по-настоящему. И Эш немного растерялся, не зная, как себя сейчас вести. Нужно было сгладить конфликт... Он поднялся с кровати окончательно, размотал запястье и откинул пояс, выходя из комнаты. Чтобы закурить, Виктору потребовались две сломанные сигареты и десяток бесплодных нервных попыток воспользоваться зажигалкой. — Вик, — Эштон зашел на кухню и посмотрел на любовника, пока не приближаясь к нему. — Послушай, — сделав пару осторожных шагов, он встал вплотную к спине Хила и ткнулся в его шею лбом. — Мне просто нужно чуть больше свободы, чем ты привык давать. Виктор сцепил челюсти так, что на скулах заиграли желваки. Эш, конечно, этого не видел, но наверняка чувствовал. По мужчине сложно было не заметить: у него даже руки дрожали в попытках удержать сигарету. — Не "привык", — отозвался он через минуту, так и не шевельнувшись. — Больше, чем могу дать. Разницу чувствуешь? — Ты должен понять меня, — продолжал Эш, обвивая руками его торс. Немного ласки, мягкости, на которые он был способен крайне редко. Но Виктора нужно было успокоить. — Я не привык быть под чьим-то контролем постоянно. В какой-то момент я просто сорвусь и из принципа буду делать наоборот. Давай заключим соглашение? Решим, кто что может делать и не будет за это наказан, — "наказан", конечно, было слишком громким словом. Сам он мог наказать его только грязными ругательствами и уходами в ночь, выключив телефон, как случилось накануне. Виктор облизнул нижнюю губу, рвано выдыхая дым, и стряхнул пепел. — Знал бы ты, насколько сильно хочется сейчас тебя ударить, Эш, — покачал он головой. Голос звучал слишком напряженно, ударить действительно хотелось. Более того, хотелось избить и изломать так, чтобы не было никакой, даже моральной возможности оторваться. Чтобы парень был зависим от Виктора по максимуму. Это казалось единственным вариантом. Естественно, мужчина не менее полно осознавал и всю бредовость такого выхода. Эштон коснулся губами его шеи, слегка прихватывая губами кожу. — Но ты этого не делаешь, — он поднырнул под его руку и встал перед Хилом, смотря ему в лицо и опершись на подоконник бедрами. Перехватив запястье с сигаретой, Эштон затянулся из рук Виктора и выпустил дым. — Перестань. Я же сейчас здесь. Я возвращаюсь всегда, и ты это знаешь. — С нынешним положением вещей это нервирует больше всего, — Виктор потушил сигарету и зажег еще одну, затягиваясь ей настолько глубоко, насколько только мог. Жаль, слабоваты. Сейчас хотелось чего-то, от чего в глотке бы запершило. — Ты не согласишься на мои условия, так? — Какие твои условия? — посмотрел на него крайне внимательно Эш. — Какое из твоих условий? Получать наказание за то, что я решил пойти на вечеринку к другу? Это просто вечеринка. Я же не трахаться с кем-то ушел. Просто доверяй мне. Я с тобой, пока с тобой. — Я доверяю тебе! — с нажимом произнес Виктор, упираясь ладонями в стекло окна по обеим сторонам от Эштона. — Но доверяешь ли мне ты? Почему я не могу знать о тебе все? — Потому что нельзя знать о человеке все, — парень протянул руку и погладил мужчину по щеке тыльной стороной ладони. — Я тоже почти ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты любишь все контролировать. Что ты хочешь узнать обо мне? — Где ты и с кем ты! — чуть ли не с отчаянием рявкнул Виктор, дергаясь от ладони в сторону и ударяя кулаком с сигаретой по стеклу. Стеклопакет отозвался низким и коротким гулом. — Потому что если ты мой, то ты — мой, и я отвечаю за все! И за безопасность в том числе! Новый удар. Сигарету Хил смял с пальцах, затушив о собственную ладонь. Впрочем, на ожог было как-то наплевать. Мужчина отлип от стекла и отошел от Эштона. Эштон вздрогнул от первого удара, потом от второго, невольно отклоняясь от разъяренного мужчины. Он нервно облизал губы и только сейчас понял, что вцепился в подоконник так, что костяшки пальцев побелели. Наверное, он все же думал, что Вик не сдержится и ударит его. Эш понимал, что иногда и сам перегибает палку. Но понимал слишком поздно. То ли дело было в легкомысленности, то ли в упрямстве. — Ты не пойдешь на это, — пожал Виктор плечами, разжимая кулак и сбрасывая на пол размолотую в труху сигарету. — Так что либо... — он неопределенно и нервно махнул рукой в сторону, имея в виду комнату, — ...поговорим потом, я сейчас не готов ни к каким соглашениям. Либо исчезни вообще, Эштон. Не знаю, там... выбрось симку, переедь на пару месяцев куда-нибудь. Так, чтобы я тебя найти не смог при всем желании. Фыркнув, Хил опустился на стул и отвернулся от парня. — Глядишь, хватит времени, чтобы я забросил все попытки и больше тебя не донимал. Отлипнув от подоконника, Эштон глубоко вздохнул, призывая себя к спокойствию. Вдох. Выдох. Взгляд на Виктора. Шаг к нему, еще один. Словно в клетку с тиграми. Парень не мог точно сказать, зачем это делает. Мужчина ясно дал понять, что ему нужно время, чтобы он мог успокоиться. Но и Эш не хотел отступать сейчас, оставлять одного с какими-то придуманными выводами. Он подошел к Хилу и протянул ладонь, беря его за запястье той руки, которую Виктор обжег сигаретой. Удерживая ладонь перед собой и не сводя с лица Виктора взгляда, Эш разжал с силой пальцы и коснулся языком места ожога. — Хорошо. Я пока уйду. Позвонишь, как решишь что-то. На этот раз я не буду выключать телефон. Взгляда Виктор сначала не поднял, упрямо пялился то ли за окно, то ли на пластиковую раму. В груди клокотала странная смесь из злобы, отчаяния, непонимания, ощущения запутанности, потери и ревности. Когда язык Эштона коснулся саднящего места, мужчина на выдохе прикрыл глаза. Отрицательно покачал головой и лишь тогда перевел на него взгляд. "Я с тобой, пока с тобой". Это "пока" врезалось в память и отекло отвратительным осадком. "Пока" мужчину не устраивало. Да, многие отношения ненадолго, но Виктор хотел быть сейчас уверен в завтрашнем дне, а не думать о потенциальном будущем. "Пока" лишало Виктора его законного "завтра". — Звонить не стану, — Хил снова покачал головой и отнял от рук парня свою ладонь. — Если ты не собираешься исчезать, то остаешься здесь, — снова кивок головы в сторону комнаты. В конце концов, он именно это имел в виду, когда неопределенно махал рукой в эту сторону. Тон Виктора, конечно, был приказным, но в глазах читалась просьба. — И можешь снять ошейник, — он взглядом указал на забытую (видимо, в спешке) на шее вещь. Не совсем в спешке... Они оба и так знали причину. — Если я ухожу куда-то — это не значит, что я собираюсь исчезать, пойми, — Эш посмотрел на Виктора уже как-то устало. Убеждать мужчину было слишком сложно. — Я не могу сидеть тут постоянно. Ты же не тюремщик, а я не преступник, — парень снова сделал к Виктору шаг и обхватил его лицо ладонями. — Послушай меня, Вик, я могу сейчас остаться, — он очень серьёзно посмотрел ему в глаза, заставляя смотреть в ответ. Он должен был убедиться в том, что его слушают и, главное, слышат. — Я могу даже не снимать твой чертов ошейник. Но это не изменит главного. Ты не можешь полностью меня контролировать, как бы ты ни хотел этого. Мне нужен глоток свободы - и не один глоток. Я хочу знать, что я могу уходить и возвращаться. Не только потому что мне так хочется, но и потому, что ты нормально реагируешь на это, а не связываешь меня по приходу домой. Виктор поймал Эштона за руки и отцепил от себя и своего лица. Мотнул головой, зажмуриваясь, и отодвинул парня. — Просто иди в комнату, — Вик отвернулся к столу, вплелся пальцами в свои волосы и расставил на столешнице локти. — Иди! — повторил он настойчивее. Эш посмотрел на Хила долгим взглядом, потом покачал головой и вздохнул. Делать было нечего — ему действительно пришлось уйти. Но ушел он не в комнату, а в ванну. Сняв с себя ошейник, он критически осмотрел следы от шипов и скривился. Пару дней точно придется носить водолазки, такие отпечатки просто так не пройдут. Отшвырнув ремешок в угол, он быстро разделся и полез в душевую кабину. Только через десять минут он вернулся в комнату. Виктор с момента освобождения ванной просидел на кухне еще полчаса, докурив всю оставшуюся пачку и пытаясь принять решение. Мысли в голову не лезли совершенно, сосредоточиться было и того сложнее. На пороге Хил появился с найденным в ванной ошейником, который, впрочем, почти сразу отправился на ближайшее кресло. Мужчина выдохнул и подошел к Эшу, чтобы обнять его со спины и крепко прижать к себе. Смотревший телевизор парень лишь незаметно хмыкнул, понимая, что его взяла. Хоть в чем-то он победил. Конечно, победа была негласной. Но Виктор к нему пришел, обнял, и это можно было считать примирением. Эштон откинулся к мужчине на грудь и положил голову на плечо, чуть сползая, чтобы было удобнее. — Все? Тему можно считать закрытой? — он запрокинул голову и глянул в лицо Виктору. Но Хил не настолько смирился с произошедшим, чтобы слушать. Фразу он зажал ладонью между губ Эштона, чтобы потом спуститься ниже и обнять пальцами горло запрокинутой на плечо головы. — Ты — мой, — шепнул Виктор, чуть сжимая пальцы и касаясь губами плеча, — весь. Весь мой, Эш. Я дам тебе свободу, если ты сам четко обрисуешь ее границы. Я хочу знать, куда, с кем, зачем и на сколько, пока меня нет рядом. Не как в этот раз. Позволь мне быть за тебя ответственным. Такая формулировка далась ему достаточно сложно, но сейчас это был единственный компромисс, на который Виктор готов был пойти. Готов отпустить при условии полной информированности. Брови Эша сошлись на переносице, когда он нахмурился. Он не победил. То, что просил сделать Вик, не было свободой. По крайней мере, в том смысле, в котором привык считать сам Эш. — Боооже, — проговорил он, когда молчание с его стороны слишком уж затянулось Настолько, что еще чуть-чуть - и Вик наверняка сжал бы пальцы сильнее, нетерпеливо ожидая ответа. — Почему из всех людей мне попался самый ненормальный? — Эштон картинно вздохнул. — Хорошо. Я согласен на это условие, — правда, он был совсем не уверен, что сможет его выполнить. Не из-за того, что не хочет — просто когда-нибудь точно забудет. Виктор с затаенным ликованием чуть сильнее придавил Эштона, тут же разжимая руки и выпуская парня. Теперь, когда тот принял решение и дал ответ, можно было его выпустить. Когда Эш ускользал морально, хотелось прибить его гвоздями к стене, дополнительно посадив на цепь. Всего лишь одно "да" разжимало пальцы Виктора, давало свободу движения. Всего-то нужно было предупреждать и спрашивать разрешения, всего-то держать в курсе. Вик не понимал, что Эштона в этом не устраивает и зачем эти "показательные акции". По его мнению, он давал Эшу максимум. — Так или иначе, но он тебя устраивает более других, — отозвался Хил теперь гораздо спокойнее, усевшись позади Эштона по-турецки. Эштон усмехнулся беззвучно и лишь после этого повернул голову к Виктору, а следом и все тело. — У меня есть встречное условие. Никаких ошейников, — он показал на свою шею, на бледной коже которой были отчетливо видны следы от шипов. — Мне еще как минимум надо иногда заглядывать на работу. А ходить с такими отметинами на горле не комильфо, — Эш чуть сбавил в конце фразы тон на менее категоричный, вспомнив, что во всем нужно знать меру. Тем более, с Виктором ее надо знать два раза. Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, проигнорировав все, что можно было. Загораться снова не было никакого желания, хотя... нет, без всяких "хотя", иначе плохо кончится. На сегодня с него хватит. Виктор сжал и разжал кулаки, а потом ответил кратко и с жирной точкой в обсуждении: — По ситуации. Пальцы вплелись в волосы Эштона, и мужчина, сжав пряди, потянул назад. Не опрокидывая, просто немного болезненно пропуская волосы между фаланг. Снова зарылся, массирующим движением проходясь по голове. — Можешь пойти домой, — предложил Виктор в конце второго — и последнего — повтора измывательств над шевелюрой Эштона. — Только отзвонись, как доберешься. И если соберешься выходить куда-то — тоже. Поморщившись от действий с его волосами, Эш чуть отсел. — Тогда я предупреждаю сразу. Я еду не домой. У Мартина вечеринка в клубе "Золотое руно", и я буду там. Сколько — не знаю. Как минимум, до утра. Такой отчет тебя устраивает? — спросил он, чуть улыбнувшись. Эштон не был бы собой, если бы не действовал в своей манере. Но он и правда понятия не имел, через сколько его ждать. Клубная жизнь его затягивала бесповоротно. И противиться этому у него не было ни сил, ни желания. Он любил ночную жизнь. Соскочив с дивана, парень мимолетно коснулся губ любовника и направился в коридор. — Телефон выключать не буду, — послышалось уже оттуда. На скулах Виктора снова заиграли желваки. Он направился следом и, пока Эш обувался, встал у входной двери, опираясь на нее спиной. Вот уж куда, но в клуб в одиночку он его не выпустит, это не то "свободное время", о котором говорил Виктор. Это чертово "Золотое руно". — А не домой тебя никто не отпускал, — заметил Вик, рассматривая парня. Эштон мог бы спокойно поехать к себе, а уже оттуда свалить в клуб, совершив все формальности и ничего не говоря. Виктор достаточно доверял, чтобы не трезвонить в три часа ночи теоретически спящему человеку. Но Эш прямо заявил о своих намерениях, отлично зная, как на желтую овцу среагирует мужчина. На многие другие клубы среагировал бы мягче, чем на Руно. Эш не дурак, чтобы не додуматься соврать или не вспомнить. Почему ему обязательно делать все... так? Не сказать, чтобы через задницу, но откровенно назло. Виктор не понимал. — Мы договорились о том, что я буду ставить тебя в известность, где я и с кем я, а не спрашивать разрешения, — парень выпрямился и посмотрел на Виктора, складывая руки на груди. — Ты же требуешь от меня честности. Я тебе ее даю. И ты опять недоволен. Он плотно сжал губы. И это был жест упрямства с его стороны. Эштон категорически не понимал или не хотел понимать, что он делает не так. И что от него хочет Виктор. Он честно сказал, куда направляется, и что получил в ответ? Его все это начинало раздражать. — Где и с кем, пока меня нет рядом, — напомнил Вик. — А когда меня нет рядом — вопрос другой. И решаю его я. С места он не сдвинулся. — Мне не честность нужна, Эштон. А принадлежность, которая эту честность в себя включает. — Ты же понимаешь, что я не из тех людей, которые будут слепо отдаваться кому-то. Разве не это тебя зацепило изначально? Прекрати, Вик, я просто хочу развлечься, немного выпить и хорошо провести время, — парень вздохнул и примирительно посмотрел на мужчину. — Хочешь, поедем вместе? Только без твоих собственнических штучек там. Слепо. Кому-то. Да он, кажется, издевается. — Насколько собственнических? — уточнил Виктор спустя некоторое время, во время которой сверлил Эштона тяжелым взглядом, пытаясь выжать из выражения его лица максимум информации. — Ошейник не надевай на меня, — хмыкнул Эштон. Он сам не знал, чего ожидать от Виктора, но опасался, что тот может вытворить что-то, совсем не входящее в рамки дозволенного. Взгляд Виктора он выдержал, не меняя позы. — Тогда не провоцируй, — отозвался мужчина, еще помолчав. — Я поеду. С этими словами Виктор сдвинулся с прохода, снимая с вешалки кожаную куртку и обуваясь. — Я просто буду вести себя как обычно, — Эш мгновенно оказался рядом и вновь быстро поцеловал Виктора в губы, тут же вышел из квартиры, и через секунду на лестнице раздались его торопливые шаги. Парень вышел из подъезда и сел в свою машину, заводя ее. И только когда двигатель заурчал, Эш внезапно понял, во что ввязался. Он всегда любил острые ощущения и опасных людей. Виктор определенно подходил под обе категории. Но Эш понятия не имел, как можно манипулировать человеком, который так помешан на контроле. Он пытался делать это незаметно. Но пока ничего не выходило. Победа была слишком зыбкой. А Виктор, когда за Эштоном закрылась дверь, понял, что из-за своей злости выглядит дебилом, потому что надел обувь на босу ногу, а куртку натянул на распахнутый из-за отсутствующего пояса халат. Чертыхнувшись, он сбросил с себя одежду и направился в комнату, где выбрал джинсы, носки и футболку. Проверил деньги и ключи и только тогда спустился вниз, где сел на переднее пассажирское. Понятное дело, что непривычному к тому человеку сложно было смириться, отдаться, как выразился Эш, слепо. Виктор весьма охотно для самого себя шел на уступки: было интересно посмотреть на процесс, посмотреть, а получится ли у него... Вот только плавности в приручении мужчине явно не хватало. Эштон уплывал из-под рук, почему-то, тем не менее, оставаясь рядом, и Вик, зная свой не самый терпеливый нрав, серьезно опасался, что из-за одной из своих выходок Эштон заполучит инвалидность. В конце концов, меру свою он тоже знал. Если парень не исчезнет, а Хил с его подачи доберется до точки кипения, мужчина исчезнет сам. Похлопав себя по карманам, проверяя содержимое, он скомандовал: — Можем ехать. Эштон хмыкнул и оценил внешний вид Виктора внимательным взглядом. — Халат мне нравился больше. И спасибо за разрешение, мой господин, — в голосе вновь послышалось ехидство, а в глазах лукавые огоньки. — Я трогаю коней, с вашего позволения. Он надавил на педаль газа, и машина тронулась с места - мягко и плавно. Эш был хорошим водителем. Наверное, поэтому в любом состоянии он всегда был за рулем. Пусть это было не очень безопасно, но он был уверен в своих силах и рефлексах. Правда, без парочки аварий в его практике все равно не обошлось, но, к счастью, легких, без особых повреждений для Эштона и с большими повреждениями для машины. Через минут пятнадцать они прибыли к неприметному с виду зданию. Тот, кто не знал наверняка, не мог признать в нем один из самых скандально известных клубов города, где процветала не только разгульная молодежь, но и наркомания вкупе с проституцией. Парень любил это место за драйв, вседозволенность и прочие атрибуты "свободы". По крайней мере, для него она была именно такой — вседозволенность и безнаказанность. Виктор же относился к подобным заведениям с известной долей скепсиса, ибо "отрывался" немного иными методами и в других местах. Клубного опыта на самом деле хватало, но отношение портила распространенная там наркота, которую Виктор ненавидел всеми фибрами души. За это он никого и никогда не бил, лишь брезгливо отходил в сторону, что бывало не часто и далеко не со всеми вещами, вызывавшими ненависть. Но и скепсис заканчивался. Особенно, когда такое место начинало тянуть загребущие лапки к тому, что Вик называл своим. Особенно, если это делало «Золотое Руно». — Приехали, король, на выход, — сказал Эштон, паркуясь. — Повыебывайся еще, — кратко отозвался мужчина, наконец среагировав на язвительные выпады, и продолжил исключительно серьезно — иначе поедешь обратно быстрее, чем планировал, и в багажнике. Ко всему прочему, Хил неплохо ориентировался в городе и имел представление, где дорога в наихудшем состоянии, так что угроза была вполне весомая. — Будь добр крутить задницей на расстоянии вытянутой руки от меня, — добавил Виктор, закрыв дверь. — Мы, в конце концов, в отношениях. — Прекрати занудствовать, я тебе уже говорил, что я сюда не знакомиться с кем-то приехал, а просто хорошо провести время, — страдальчески закатил глаза Эштон. Добавить что-то еще он не успел. На него тут же налетел какой-то парень, дружески обхватывая за плечи. Виктор смерил подлетевшее тело взглядом. Ничего хорошего это не сулило, но мужчина даже постарался быть дружелюбным. Хотя бы выглядеть. — Какие люди! — сказал парень, смотря на Эша. — А я уже не думал, что ты приедешь. Глаза у гостя уже были не слишком адекватные, можно было прикинуть, что Мартин - а это был именно он - успел не один раз опробовать различные коктейли в баре. А может, следом занюхать их кокаином. Или еще какой-нибудь дрянью. Сам Эш принимал время от времени наркотики. Иногда нюхал кокс, иногда курил марихуану, периодически глотал таблетки, но ни на что серьезно не подсел, стараясь действовать осторожно — последствия от наркотической зависимости он видел. Хил был еще не в курсе этого. — Эй, — Эштон кинул взгляд на Виктора и осторожно отцепил от себя Мартина. Между ними ничего никогда не было, но ни к чему ему давать очередной повод для недовольства. Тот и так не слишком блистал радостью. — Я думал, что ты закатываешь вечеринку внутри, а не снаружи. — Так и есть. Я выходил провожать Синди. Ей завтра на работу, — объяснил Мартин. — А он с тобой? — кивнул на Виктора. — Со мной, — нехотя кивнул Эш. Он не слишком любил знакомить своих любовников с друзьями. Тем более, таких как Хил. Хотя никого подобного еще не было. — Виктор, — представился мужчина для проформы и даже улыбнулся, никак больше себя не проявляя. Эштона тоже не трогал. По крайней мере, пока. — Мартин, — парень протянул руку, но, не встретив ответа, тут же ее убрал и увлек за собой приятеля. — Мы с тобой вовремя встретились. Тебе не придется платить за вход. — О да, это, конечно, счастье, — насмешливо сказал Эш, мимолетно оглядываясь на Виктора. — Не забывай, что я сегодня не один. Так что держи язык за зубами, — уже почти неслышно добавил он. Виктор направился следом, держась поближе к Эштону и Мартину. Было бы весьма глупо упустить обоих из виду тогда, когда они могли смешаться с толпой и попасть туда, куда без Мартина мужчине, судя по всему, хода не будет. Впрочем, тогда все решится гораздо проще, чем могло бы. Мартин тем временем тащил парня все более активно, проталкиваясь среди народа, желающего попасть в клуб. — Это со мной, — небрежно сказал он охраннику, — и тот тоже, — махнул на Виктора. И сразу после входа, практически моментально, они погрузились в настоящую клубную атмосферу. Свет мерцал и ослеплял одновременно, от густого запаха дыма сразу же защипало в носу, а Эштона сразу поприветствовало несколько человек. Честно говоря, ни одного из них он не помнил. — Ну как тебе? — он подошел ближе к Виктору, чтобы прокричать фразу ему на ухо. По-другому просто не было бы слышно. Мужчина прищурился, привыкая к местной атмосфере. Давно он, однако, не бывал в клубах. В желтой овце Хил вообще был лишь единожды, с пару лет назад. Исплевался и зарекся. Впрочем, тогда степень местного блядства была куда большей. А может, так лишь показалось; в конце концов, тогда Виктор сунулся сюда один. — Мне нравятся басы, — рявкнул он в ответ, притянув для этого Эштона ближе. Вибрация в грудине расслабляла и вгоняла в медитативное состояние. — Но душно очень. Будешь что-нибудь пить? Я принесу. — Лучше я принесу. Меня тут знают и наверняка ничего не подмешают в напитки, — покачал головой Эш. — Давай лучше пока сядем... — он покрутил головой и увидел свою компанию, где уже отжигал Мартин. — Туда, — и он тут же потащил к указанному месту Виктора. Здесь была его атмосфера. Парень чувствовал себя, как рыба в воде. Знакомые, много знакомых, еще больше тех, с кем можно познакомиться, дым, рассыпанные кое-где остатки порошка на столах и зеркальца рядом, алкоголь и полная анархия. — Всем привет, — Эш плюхнулся на один из диванов, потянув за собой Виктора. На мужчину тут же устремилось несколько пар глаз, потом на Эштона, и следом все снова вернулись к своим делам. Люди. Куча людей. Огромная куча незнакомых людей, которые при этом знают друг друга. Сущий кошмар. Вик не был против больших компаний, у него самого такая была, но вляпываться в чужие не любил до нервов. Эштон, однако, с подавляющим большинством был знаком, что наводило на мысли. Мартин-устроитель-вечеринки и "меня тут знают" — это явно не частый гость. Это — самый настоящий завсегдатай. Не неожиданность, конечно, но наименее желаемый расклад. Теперь либо медленно от всего этого отучать, либо вливаться, чтобы быть рядом. Виктор окинул взглядом компанию и, поморщив нос, скользнул глазами по столу. Охуенная компашка, ничего не скажешь. — Тоже иногда балуешься наркотой? — поинтересовался он больше утвердительно, чем действительно спрашивая, когда склонился к самому уху, чтобы не нужно было сильно повышать голос. Ответа не было несколько секунд. Кажется, Эштон впервые в жизни обдумывал то, как лучше ответить. Врать было не в его привычках, но и правду говорить... Судя по взгляду Виктора, правда ему бы понравилась еще меньше, чем ложь. — Редко, — коротко ответил он, перехватывая у кого-то предложенную сигарету. Затянувшись, Эштон выпустил дым и откинулся на спинку дивана. — А что? — он внимательно вгляделся в его лицо. — Ты любишь ошейники, я люблю стимуляторы. У всех свои слабости. — Если узнаю — можешь не возвращаться, — поставил условие Виктор. Было немного смешно, в конце концов, такой поворот событий мог устрашить только морально-зависимого человека. А Эштон вряд ли к таким относится. Рано Хил праздновал победу. Парень слишком свободолюбивый, а Вик никак не мог уловить романтики подобного образа жизни. — Ты уже узнал, — Эш слегка выгнул брови. — Что от этого меняется? Пояснить, что было это до Виктора, потому пока что рассмотрению не подлежит, Хил не успел: сначала Эш явно хотел еще что-то добавить, а потом кто-то потянул его за руку. Это оказался Мартин. — Пошли на танцпол! Эштон бросил вопросительный взгляд на Виктора. Мол, хоть это можно? Виктор кивнул Эштону и плюнул на уже начавшиеся в голове расчеты. Потом, все потом. Пока по телу проходилась дрожь сабвуферов, и все могло подождать. Соваться на танцпол сразу Хил не стал — решил не мешать Эшу и понаблюдать, дожидаясь под свой вкус более "кислотного" трека. Мужчина прикрыл глаза, внимая басам и поглядывая в сторону парня. Эштон отрывался на полную катушку, даже ничего не приняв. Более того, он даже не успел выпить ничего настолько, чтобы ударило в голову. Он умел веселиться и просто так, на вполне трезвый ум, просто потому, что сам по себе Эштон мало походил на трезвого человека. На танцполе он вел себя даже прилично, не забывая, что не один. И когда Мартин сделал пару привычных для них обоих телодвижений, исключительно для того, чтобы снова эпатировать публику, Эш покачал головой, аккуратно кивая на Виктора. — Что, очень ревнивый? — крикнул ему в ухо Мартин. — Очень, — согласился парень. Но он сохранял не спокойствие Виктора, а свое. Черт его знает, что придет Вику в голову в качестве очередного "наказания", если пойдет все по обычному сценарию прямо у него на глазах. Виктор тем временем раскачивался медленно - но верно. И касалось это в том числе и танцпола. Мужчина поднялся с места, сбросив с плеч куртку, и пробрался сквозь негустую толпу к Эшу с Мартином. — Я заберу его у тебя на некоторое время, — перекрикивая музыку, на самое ухо рявкнул он второму и переместился к Эштону. Синхронно, но чуть более размашисто, продублировал его движение, притиснувшись со спины, и поинтересовался скорее формально: — Ты ведь не против? Мартин с интересом взглянул на обоих, немного усмехаясь. Все-таки Эш, который пришел в подобное место, где обычно сам отрывался на полную катушку, с любовником — это очень, очень интересно! — А ты разве спрашиваешь? — хмыкнул Эштон, чуть откидываясь в движении назад, чтобы их тела еще сильнее соприкоснулись на долю секунды. Конечно, нет. Он не был против. Эпатировать публику можно не только с Мартином, в конце концов. Вик лишь ухмыльнулся, догоняя ускользающую близость бедрами. Музыка била по ушам, стробоскопы слепили глаза, а Виктор расходился все сильнее, нарезая вокруг Эштона тесные и едва ли не плотоядные круги. Неизвестно, подходило ли это буквально выплескивающееся в танце собственничество под "собственнические штучки", но Виктора это заботило мало. Движения, касания, местами даже руководство - Хил балансировал на границе с откровенной пошлостью, которую не очень любил. Если где-то и было место, где не единицы, а многие "слепо отдаются кому-то", так это был танцпол клуба. Пусть и такого приторного места, как Руно. Эш откровенно ловил кайф от происходящего. Виктор чувствовал энергетику Эштона, почти физически ощущал его желания, и хотел еще больше сделать его своим. И то, что Виктор пока не может этого сделать. В конечном итоге парень не выдержал и резко повернулся к Хилу лицом, обвивая шею руками, и притянул к себе ближе, целуя в губы. Сразу глубоко, жадно, не давая отстраниться. Виктор не умел резко переключаться, смахивал на большой поезд с не менее длинным, чем у него, тормозным путем. Мужчина все еще был в музыке и дышал под вибрацией, потому осознал происходящее не мгновенно и ответил только спустя несколько секунд. Но не менее жадно. Рефлекторно руки по-хозяйски улеглись в районе ягодиц, Виктор спустил их еще ниже и поднял Эштона, ловя под бедра на уровне своей поясницы и заставляя обнять себя ногами. Поза была до крайности пошлой. Но это было Руно. Всем было плевать. Только Мартин засвистел, но этого не было слышно за грохотом музыки. Поцелуй продолжался до неприличия долго. Парень не хотел отрываться первым, лишь сильнее обхватывая шею Виктора, чтобы удержаться. Прервать поцелуй первым тоже было каким-то своеобразным проигрышем в их отношениях. Но Хилу теперь можно было проиграть самому. Права были заявлены, хотя и не все метки оставлены. Мужчина оторвался первым, завершив поцелуй мягко оставленным на шее засосом. Жаль, что Эш наотрез отказался носить ошейник. Мужчина даже на совсем тонкий согласился бы, но и давить не стал: всему свое время. Он предупреждающе хлопнул ладонью по бедру Эштона и ослабил хватку, позволяя слезть на пол. Едва успев коснуться обувью земли, Эш сразу же потер шею, отлично понимая, что там теперь красуется засос. И это его совершенно не радовало, потому что слишком уж явные следы на нем оставлял Виктор. Было ясно, для чего Хил это делал, и это "для чего" парню тоже совершенно не нравилось. — Я же, кажется, просил, — недовольно сказал он. — А я, кажется, просил уточнить, — отозвался Виктор, пожимая плечами. Прошелся тыльной стороной ладони по месту поцелуя и прихватил Эша одной рукой, притягивая к себе. — Ладно, исправим потом, — все же продолжил мужчина, понимая в кои-то веки причину недовольства Эша и признавая, что был не очень прав. Впрочем, нерешаемой проблему не считал, потому и не беспокоился. — И чем ты собираешься это исправлять? — все еще был недоволен Эш. — Мне завтра на работу. Водолазку я туда не надену. Парень фыркнул. Ему не нравились не сами засосы, а то, что они символизировали — Ты можешь изобразить из себя модного павлина и пойти с шелковым платочком на шее. Если это не вариант, то тональный крем тебе в помощь, — предложил Виктор. — Еще я шею себе какой-то дрянью не мазал, — снова фыркнул Эштон. — Ну, тогда свети на работе засосами, — пожал Хил плечами, а потом недоуменно повел бровью. — Уходить не надумал? — сменил он тему. — Тогда пошли все же выпьем. — Уходить? С ума сошел? Самое интересное скоро начнется, — Эш потащил мужчину к бару (где было намного тише и можно было разговаривать почти нормально) и сразу же сделал заказ бармену. — Привет, Майкл, как дела? Дай мне двойной виски с содовой, а моему другу... — он вопросительно посмотрел на Виктора. — ...Ванильное мороженое и сладкую вату, — выдал мужчина с дурной улыбкой, но тут же сбросил ее и уже серьезным тоном заказал "Притяжение", традиционно попросив поменьше портвейна. И поинтересовался: — Что тут подпадает под категорию самого интересного? Эштон забрал оба заказа и протянул один Виктору. — Скоро начнут выступать. Тебе нравится стриптиз? Уверен, такого ты ни разу не видел, — туманно ответил Эштон и поманил бармена к себе. — Майкл, скажи Тони, что я сегодня хочу сделать фирменный заказ на стриптиз. Расплачусь позже. Бармен усмехнулся, глянул на них обоих и кивнул. — Фирменный? — со скепсисом уточнил Виктор, покосившись на Эштона и пригубив напиток. Повернувшись, отсалютовал бармену, мол, то, что нужно — портвейна было как раз, не чета оригинальному рецепту. — Надеюсь, "фирменный заказ" не будет метить снятыми шмотками прицельно в меня, Эштон, — Виктор чувствовал себя весьма неуютно, когда чего-то не знал. — И что стриптиз не придется исполнять кому-то из нас. В обоих случаях все снятые предметы одежды я скормлю тебе. — Увидишь, — хитро улыбнулся парень, довольно щурясь. Он сделал несколько глотков и глянул на танцпол. Виктор пожал плечами и оставил тему в покое, решив, что проще дождаться, чем выпытывать информацию у Эштона. — Как ты вообще развлекаешься? Ты не любишь клубы, не слишком любишь сидеть дома, судя по всему. Что тебе нравится, Вик? Расскажи пару секретов про себя. Эштон потянул мужчину на чудом свободный диванчик и сам на него практически упал, с наслаждением откидываясь на спинку. Перед глазами мелькали яркие огни, и от этой цветной кутерьмы кружилась голова. Виктор не упустил момента, чтобы обнять Эша, завалив со спинки дивана себе на плечо. — Разговор не под место, — ответил он, перекрикивая музыку. — Потом наглядно покажу, если любопытство взыграет. — Ты поведешь меня в бдсм-клуб? — повернул голову Эш, крича ему на ухо. — Там все будут в масках и цепях, с какими-нибудь игрушками в заднице и на членах? — он хмыкнул и потянулся к нему, лизнув в подбородок. — Отнюдь, — ухмыльнулся Виктор. — Там я, конечно, бываю, но редко. На моих развлечениях придется попотеть, Эш, но, возможно, тебе даже понравится. Мужчина той же рукой обнял пальцами горло Эштона, чуть сжал, погладив, и вновь выпустил. Эштон постарался не напрячься, почувствовав давление, он все еще помнил каково это — остаться без воздуха. Но тут же расслабился, ощутив легкое поглаживание. — Почему тебе не нравятся засосы? — спросил Вик. — Понятно, что "светить" ими не всегда прилично. Но ты как-то слишком серьезно к ним... Не в первый раз уже трагедию раздуваешь с водолазками. — У меня просто такое впечатление, что все их видят. И что все знают о том, как тебе безумно хочется, чтобы я принадлежал тебе безраздельно. Только тебе и никому больше, — проговорил Эштон. Горло под пальцами мягко вибрировало. Хил снова отпил немного из стакана, прикрывая глаза, чтобы отвлечься от слепящего света. Виктор понемногу впадал в прострацию, чувствуя тяжелые басы, отдающиеся в легких. Странное ощущение, но до невозможности приятное и привычное. Рано или поздно шумы уходили куда-то на задний план, а Вик абстрагировался. — Чего же плохого в том, что все, якобы, — он выделил это слово, — знают о моем желании? Эш промолчал. Что он мог сказать? Что не хочет, чтобы кто-то из его друзей узнал, что он наконец сдался, предал собственные принципы и теперь с удовольствием и незаметно для себя прогибается под кого-то? Такого он позволить себе не мог. От ответа его спасло то, что на сцену вышел парень в обтягивающих джинсах и футболке с модным лейблом. — Итак, дамы и господа, прошу вашего внимания. В зале все медленно замолкали, переводя взгляды на сцену. Тони, ведущего вечера, это устроило, и он продолжил: — Или не дамы и господа, а те, кто здесь присутствует, в любом случае, прошу минутку вашего внимания. Дело в том, что всем известный Эш Нейтон попросил сегодня особенный номер. Эш, встань, пожалуйста. По тебе наверняка успели соскучиться. Парень округлил глаза и уже успел понять, что все это было плохой идеей. Тони только дай волю — язык не завяжешь потом. Но все же поднялся, выныривая из объятий Виктора. — О, а это твой... — начал было Тони, но, глянув на Эштона, сразу переключился на другую тему. Точнее, на самого Виктора, спускаясь со сцены и проходя к нему. — Как тебя зовут, брутальный самец? — со смешком спросил он, протягивая микрофон под нос Виктору. "Оп-па" беззвучно, одними губами отозвался Виктор, с весьма красноречивым интересом разглядывая как самого Эштона, так и все происходящее. Стоило ожидать, что слово "фирменный", в сочетании с завсегдатайством и знакомством с устроителем вечеринки, будет чем-то... таким. С дешевым представлением, например. Конечно, не совсем такое он предполагал, да и вообще мало он предполагал, не имея на то фантазии. Все "я так и знал" базировались на каком-то интуитивном впечатлении от уже произошедшего. Оставалось лишь со скепсисом скривить губы, впитывать информацию непонятной пока обстановки и рассматривать Эштона глазами, полными иронии и предвкушения. Потому что от того, что будет дальше, целиком и полностью зависит и судьба парня немного позже. Реакция Эштона на происходящее по его же, между прочим, заказу забавляла. Мужчина даже поднялся по такому случаю. — Виктор, — с готовностью, но и без лишнего энтузиазма отозвался Хил, не больно, но звучно и заметно шлепнув Эштона по заднице и притянув к себе за талию. Гулять так гулять. — О, а у вас жаркие отношения? — тут же прокомментировал шлепок Тони. — Надо же, Эш, твой айсберг кто-то смог растопить настолько, что ты позволяешь шлепать тебя? Ты мне уже нравишься, Виктор, — парень стрельнул в него глазами. — Подходи потом к бару, расскажу пару секретов про твоего красавчика, и он будет навсегда твоим. Эштон сделал страшные глаза и посмотрел на давнего приятеля. Нет, он понимал, что тот играет на публику, забавляет ее, и методы всегда одни и те же — кого-то осторожно высмеять, но, черт возьми, Эш не рассчитывал оказаться под огнем. Чуть отодвинувшись от Виктора, потому что тот откровенно многое себе позволял, парень поджал губы, пытаясь показать взглядом Тони, что надо переходить к делу. — Да что мы все об Эше! Он слишком долго был с нами, и нам хочется чего-то новенького. Эй, Вик, нам оплатили твой стриптиз прямо тут на сцене. Уверен, многие хотят посмотреть на твое тело. Да, девочки? — в зале можно было расслышать пару женских согласных вскриков и столько же мужских. — О, да ты будешь популярен даже у женской публики, несмотря на то, что шлепать по заднице любишь парней, — засмеялся Тони. — По идее, за стриптиз должны платить мне, — риторически ухмыльнулся Виктор. Он отпустил Эштона, усиленно пытающегося отодвинуться подальше. Слишком долго был с ними и им хочется новенького? Кажется, любовничек регулярно появлялся на этой сцене. Прелестно. Мужчина поймал его за локоть, не давая отойти далеко. — Я вернусь, родной, — с мягкой улыбкой, не предвещавшей хорошего конца, сказал он парню и, притянув ближе, коснулся губами лба. Выпустив Эштона и будто бы забыв о нем, Виктор вышел на сцену, предварительно отняв у заводилы микрофон. — Ну, раз тут заплатили, чтобы я станцевал, значит, я могу попросить и немножко помощи-инвентаря-атмосферы. Вик не был приверженцем сцены, не имел особого опыта выступлений, да и стриптиз не танцевал. Но не имел и привычки ломаться как девственница, когда не видел на то объективной причины. — О, сколько белых пятен, — оценил он со своего места количество людей в светящейся в ультрафиолете белой одежде. — Тут, кажется, радостные возгласы были. Откуда-то... отсюда, — Виктор ткнул пальцем в предполагаемый сектор. — Что ж, вероятно, у кого-нибудь из вас для меня найдется белая рубашка на краткое время? Да ладно, даже не обязательно, чтобы она на мне застегнулась, все равно снимать. А ты, — он обратился к стоящему у сцены Тони, — у вас тут явно и поинтереснее бывали вечера, найдется же в костюмерной пара белых манжет и белая же бабочка? Неси, будь добр. Смысла отказывать не было. В конце концов, это предполагало некую эффектность, пусть и на примитивном уровне. Пока заводила исчез, хотя бы формально занятый поисками, Виктор не стал особо терять времени. — Ребят, кто светом руководит, вырубите софиты и ультрафиолет сюда, пожалуйста. Цветной хренью можно, но софиты отверните к херам, — к этому моменту к сцене подплыла рубашка. Немного тесная, и мужчина не стал ее застегивать. Светилась в ультрафиолетовых лампах она ярко. Особенно поверх серой футболки. Полутьма укрыла зал, когда выключились прожекторы, но в клубе было достаточно других осветительных приборов, чтобы происходящее на сцене было хорошо видно. Виктор справился у толпы об имени ушедшего и позвал: — Тони. Мы ждем тебя. Эштон смотрел на происходящее и не знал, что ему больше не нравится: Виктор, нисколько не смущенный предложением, Тони, который радостно раскрыл все его секреты, ибо многообещающая улыбка любовника настраивала на не слишком положительные мысли о конце этой ночи, или собственный поступок. Он не рассчитывал на такую инициативу от Виктора. И не рассчитывал, что его сдадут с потрохами. Да, он в свое время тут развлекал публику, но закончил это дело сразу, как только попрощался с университетом нашлась работа стабильнее, интереснее и денежнее. Тони появился из ниоткуда и подал Виктору все, что требовалось. А сам отодвинулся от сцены, отходя подальше, чтобы тоже оценить зрелище. Эштон не часто позволял себе настолько далеко заходить. Рухнув на диван, он хмуро смотрел на сцену, где Вик в своем новом облачении светился в лучах ультрафиолета. Это заставляло все же закатить глаза, сложить руки на груди и скривиться. Не это он хотел видеть. Впрочем, заставить Виктора раздеться на глазах у всех — неплохо, правда, сколько ему это будет стоить? Его все-таки придушат. Точно придушат. С другой стороны, зрелище обещало быть занимательным. И можно было заплатить парой глотков воздуха за это. Виктор, поблагодарив Тони, нацепил бабочку, а манжеты поддел под рукава рубашки. Белый ремень и темная джинса. На ботинках тоже не было ничего белого. Разве что... Да, по полоске на резинке носков, и то неплохо. Ладно, вполне ничего. — Диджей, — позвал Виктор в микрофон, привлекая внимание будки, и приложил палец к губам, призывая выключить пока музыку. В зале повисла тишина. Диджей наверняка не идиот, и после начала музыку и не включит. Той. Той. Той. Браш. Правая нога выстукивала ритм чечетки. Три удара и скользящее шуршание. Той. Той. Той. Браш. Почему упоротые наркотиком люди могут часами залипать на маятниковые часы, на помехи, на любую цикличную муть? Той. Той. Браш. Винг. Потому что накачанный мозг уязвим к залипанию. Распаленная толпа, подпитая, хорошо напитая и торкнутая. Расширенные зрачки и поведенный разум. Флэпхилл, флэп. Не будет одобрительного свиста и вскриков. Степ. Браш. Винг. Ритмичные удары чечетки унесут кого угодно в подобном состоянии. Той, клик, слайд. Виктор помогал себе руками, рубашка мелькала в поворотах, каблуки выстукивали по сцене замысловатый, но ровный ритм, приправленный щелчками пальцев и хлопками. Шаффл, клик, клик, флэп. Вик дернул плечами, сбрасывая рубашку к локтям. Той, той, той, браш. Мелькнул рукав. Будто оторванный, потому что манжета так и осталась на запястье. Яркое пятно, сорвавшись с рук, отлетело в угол. Бабочка, две манжеты и ремень. И ритмичные отстукивания каблуков. Браш, слайд, браш. Снятая через голову футболка приземлилась рядом с рубашкой. Звон пряжки ремня. В повороте Виктор вытащил ремешок из шлеек и плотно затянул на талии. Пуговица и молния ширинки. Клик, флэп, боллченч. Треск каблуков заполнял пространство. Манжеты рванулись вниз, приспуская джинсы и обнажая боксеры с ярко-красными резинками на поясе и вокруг бедер. Они не выделялись особо при дневном свете, просто контрастировали с черной тканью. Но в УФ-лучах они были заметно ярче; Вик и не знал. Той, флэп, клик, винг. Прямая спина. Джинсы снимаются в процессе движения, постепенно сваливаясь вниз. Виктор переходит на удары подошвой, опасаясь, что ритм собьется из-за забившейся под каблук штанины. Высокий подъем колена — и правая нога выскальзывает из джинсов, которые от следующего шага слетают и с левой, останавливаясь у края сцены. Той. Той. Браш. Виктор отбивает ритм, мелькая манжетами, бабочкой, поясом и резинками носков. С некоторым натягом можно прибавить и резинки боксеров. Когда Хил замирает, ударив в последний раз носком ботинка об пол, его палец замирает под красной полоской, едва стащив белье с бедренной косточки. Когда Виктор останавливается, а зал замирает в тишине, Эштон неожиданно понимает, что ему катастрофически не хватает воздуха. Но дышать он не может: воздух стал настолько плотным, сгущаясь из-за этой атмосферы... нет, не похоти, но какого-то неясно выраженного желания зрителей. Они были словно загипнотизированы. Эш отлично понимал их состояние. Когда ты накурен или обдолбан легко на чем-то залипнуть. Даже он, не сводя взгляда со сцены, наблюдал за всем представлением. А он не успел даже допить стакан с виски. Секунд через десять в зале раздались первые хлопки — это был Тони, очнувшийся первым. Его медленно подхватывали, — и вот уже через еще пару секунд зал разрывался в аплодисментах. Виктор вряд ли думал, что сорвет такой аншлаг в клубе, который терпеть не мог. Эштон поймал ртом воздух, начиная все-таки дышать. И опрокинул в себя остатки виски. Он и подумать не мог, что Виктор может двигаться так. Судорожно вцепившись в стакан, он не сводил взгляда с Виктора, не зная, как на все реагировать. Одно он знал точно: в этот раз он проиграл всухую. У него даже шанса не было. Только самомнение и самоуверенность. — Эй-эй-эй, — подал голос Тони, взбираясь на сцену. — Это было нечто, парень! — он приобнял Виктора за плечи. Виктор не ждал бурной реакции. На пятнадцатый счет он планировал тихо свалить со сцены и раствориться в толпе. Но не судьба. Когда поднялся всеобщий гомон, Хил тяжко сглотнул подступивший ком. Блять. — Я никогда не заглядывался на парней, но, кажется, у меня встал. Может, пойдешь работать к нам? — предложил Тони. Зал одобрительно загудел. — Обойдусь, спасибо, — отозвался Виктор, вежливо стряхивая с плеча руку Тони и отправляясь собирать шмотье. Вернулся к нему, запрыгивая в штанины джинсов. — Рубашка чья? — махнул он белой вещью. — Я оставлю - на память. Потом к нему подойди, если что, — Вик кивнул на Тони, а его самого без микрофона уже попросил, "если что", заплатить за рубашку выпивкой и записать это на счет Эштона. А с Эштоном он потом сочтется, если тот потребует. Мужчина вручил ведущему манжеты с бабочкой, а сам поспешил спуститься: сверху зашевелились, поворачивая софиты, а этого Вик уж точно терпеть не собирался. Он кивнул бармену, заказав повтор "Притяжения", а сам приземлился рядом с Эштоном и вопросительно качнул подбородком. — Ну? Что скажешь? — звучало невинно, но в интонациях слышался немного иной вопрос, нежели желание услышать впечатление от выступления. А именно: "нахуя?" и ироничное "доволен?". Впрочем, парню оставался вариант сделать вид, что интонаций он не расслышал. Иначе Виктор спросил бы прямо. Эштон посмотрел на него, сглотнул комок в горле и сказал: — Я в восторге. Он осторожно рассматривал Виктора. Ничего беды не предвещало. Хил был спокоен, и это не могло не радовать. В конце концов, может, все и обойдется. — Ты просто создан для этой сцены, — Эш улыбнулся и подсел ближе. — Жаль, что белье у тебя не белое, - парень провел пальцами по поясу джинсов, чуть оттягивая его. — Еще бельем светить со сцены, — фыркнул Виктор, дернув плечом. Рукой он снова обнял Эштона, притягивая ближе и свешивая предплечье ему на грудь. Дернется — окажется зажат в локте. — Будь добр, — с шепотом наклонился он к уху Эша, целуя висок, — напомни, что я обещал на случай, если мне, - или тебе, - придется стягивать с себя одежду там, — мужчина помахал перед носом трофейной рубашкой. Эштон осторожно и по возможности незаметно двинулся, проверяя возможность побега. Но пока попыток не предпринимал. — Ты не заставишь меня есть это. В первую очередь, это не гигиенично. Во вторую — не съедобно. И тебе же понравилось. К чему все это? — Съедобно, а с гигиеной разберемся, не волнуйся, — Виктор зарылся носом в волосы Эштона и второй рукой их взъерошил. — Я обещал, — шепнул он, прижимая Эштона ближе, — и ты запомнишь, что слов на ветер я не бросаю, Эш. Пора привыкать и не провоцировать на их произношение. Готовься. Хил блаженно улыбнулся, втягивая запах, и чуть отодвинулся, ослабляя хватку. — Самое интересное закончилось вроде. Домой? Или ты еще на танцпол пойдешь? Я не против, если будешь прилично себя держать. Эштон психанул, откидывая его руку. Всему есть предел. Он не собирался жрать рубашку. Что за хрень? Потом они и до дерьма дойдут? — Я пойду в бар, — сказал он. — А потом на танцпол. И потом накачаюсь кокаином. Надеюсь, ты не против? — кажется, ответ ему не требовался. Парень встал с дивана и действительно направился к бару. Там он заказал себе чистый виски и залпом выпил. Черт знает что. Пиздец просто. Виктор, залпом прикончив второй свой коктейль, сидел с прикрытыми глазами и ровно, будто ему отвесили пощечину, хотя отвесить ее очень хотелось Эштону. Хил стиснул зубы и сжал кулаки. Нельзя. Во-первых, потому что он давно приучил себя сдерживаться на людях, такие разборки были исключительно личными моментами. Во-вторых — самое сложное — нужно было осознать, что вот этот мини-спектакль — не такой серьезный проступок, как Вик привык считать. Отвыкать и не собирался, ибо рано или поздно Эштон дойдет до этой стадии, но осознать нужно было. В-третьих, Николсон упорно вбивал Вику в голову: перепсиховав люди делают глупости. Мужчина сейчас был ответственен за любовника, потому нужно было от глупостей удержать их обоих, иначе херовый из него партнер. Он ведь обещал. Но как хочется врезать... Почему либо такой пиздец, либо аморфные нечто? Что за ебаная карма, что Вик не может найти золотую середину. Не нервирующего, но при этом сформировавшегося парня, которого можно было бы держать за горло, но не нужно было этого делать? И почему выбор пал тогда на Эштона? "Найди причины, Виктор", — говорил Николсон, не терпевший сокращений, — "а потом спроси о них так, будто не нашел". Спрашивать у себя было бесполезно. — Мне то же самое. Ему — повтори в двойном объеме, — Виктор опустился на соседний с Эштоном стул. Тяжелый выдох. — Мне казалось, если человек что-то обещает, а потом делает, это нормально и не тянет на причину для обиды. Не пояснишь, в чем дело? — А мне кажется, что нормальные люди не скармливают одежду своим любовникам. Ты так не думаешь? — повернулся к нему лицом Эш. — Такие методы мне не нравятся. Более того, они меня совершенно не устраивают. Бармен поставил перед ним стакан, и парень снова за раз выпил половину. Он фыркнул своим мыслям. Ввязался на свою голову. Ему нравился Виктор, нравилось, что он может ему в чем-то противостоять. Это было интересно. Все прошлые партнеры подстраивались под него, от чего он устал. Но рубашка была явный перебор. — Я думал, что это шутка. Видимо, у тебя чувства юмора нет, — и вторая часть виски также была выпита. Краткий жест Хила бармену, и перед Эштоном появился повтор двойной порции. Виктор тем временем отпил из своего и пытался как-то проанализировать, где прокололся. Одеждой, конечно, не кормят, но... Блять. — Прости, — Вик смешался и повернулся к стойке, допивая свой виски. — Ты слишком ко многим моим словам относишься подобным образом. В попытке исправить это я забылся и перегнул. Скармливать ее тебе я не стал бы. — Потому что я не привык к такому. Это что-то новое для меня. Не спорю, кое-что мне нравится. Секс острее и так далее. Но ты перегибаешь палку. Да что я говорю. Ты меня едва не придушил сегодня, а я ничего сделать не мог, — виски, наверное, все же ударил в голову. Он говорил слишком много и не то, что надо. То, что не хотел говорить и чем был недоволен. Новая порция виски пилась уже медленнее. Стресс прошел, и организм не так требовал подпитки. — Мог сделать я, — непонимающе повел плечами Виктор. — Ты должен был уже понять: такое я делаю только на холодную голову, когда все контролирую. Я ведь тебе обещал, что не покалечу. Мужчина допил свой виски и попросил продублировать. — Если я даю обещание, я сдерживаю его. Только нужно довериться, а не провоцировать, зная, насколько я вспыльчив. Вик покачал головой, в его речи было огромное количество акцентов на важных словах. "Холодная", "все", "обещал", "довериться"... Интересно только, был ли в том смысл. — Я ведь обо всем предупреждал. И ты способен на это, я сам видел, — он кивнул в сторону танцпола, где они танцевали. — Почему под стробоскопами — да, причем едва ли не с кем угодно, а в повседневности — никак? Что ты искал-то, соглашаясь, если не это? — на последнем вопросе Виктор громко хлопнул ладонью по стойке. Он знал, что он мог дать; он пытался дать то, что мог. Если не это, то Виктор не понимал, что именно от него нужно. А когда Виктор не понимал, он начинал раздражаться. Впрочем, под виски было как-то легче себя держать. А с двойными порциями для Эштона он явно подгадал вовремя. — Да пойми же ты, — Эш на секунду спрятал лицо в ладонях, пытаясь отвлечься от бушующего веселья вокруг и сосредоточиться. С выпитым виски это было сделать труднее. — Я привык все контролировать. Я не привык отдаваться просто так кому-то, чтобы за меня все решали. Я не привык перед кем-то отчитываться. Я даже перед родителями никогда не отчитывался, а ты говоришь отчитываться и спрашивать разрешения у тебя! — он снова залпом выпил виски и похлопал по карманам в поисках сигарет. Те нашлись быстро, и он жадно втянул дым в себя, едва успев прикурить. — Я пытаюсь под тебя подстроиться, но в чем-то не могу уступить. Ты же все равно гнешь свою линию, не давая мне привыкнуть к очередному твоему выверту, сразу же выворачивая следующий. Парень замолчал, глядя на тлеющий уголек сигареты. Потом повернулся к Виктору лицом и внимательно на него посмотрел. — Если ты хочешь, чтобы я принадлежал тебе целиком и полностью, слепо идя за тобой и доверяя всему, что ты делаешь, то вряд ли так будет. Не уверен, что я на это способен. Я слишком самостоятелен для этого. Наверное, он преувеличивал. Еще с подросткового возраста ему нужна была направляющая рука. Если бы родители не были так заняты собой, своими карьерами и прочими атрибутами, чтобы состояться в жизни, где-то между делом родив ребенка, то вряд ли бы он подсел на наркотики и вообще решил попробовать спать с парнями. Вряд ли бы поддался искушению и решил попробовать спать с Виктором. Вряд ли бы подрабатывал стриптизом. Вообще в его жизни многое бы не произошло, будь над ним хоть какой-то контроль. — Глаза выкалывать я тебе не собираюсь, слепые мне вот тут, — прокомментировал он, ткнув "рогатку" из пальцев себе под челюсть. Виктор помассировал виски пальцами и покосился на Эштона. Объяснить, чего он добивается, что хочет видеть в конечном итоге, было сложно. Вик даже сформулировать нормально не мог. Может и мог, конечно, но себе в этом по какой-то причине не признавался. — Пффф, — мужчина взъерошил волосы. — Продолжим в другом месте? Проблема, на самом деле, одна: они не привыкли. Эштон не привык кому-то отдаваться, а Вик не привык, что ему не отдаются. Но с этим нужно было что-то делать. С вывертами перегнул. — Или можем "отшлифовать" сначала, — он кивнул в сторону танцпола и предупредил: — Только если без "фирменных" штучек. Эштон допил остатки виски, кинул в пепельницу дымящуюся сигарету и кивнул, соскальзывая одним плавным движением со стула. При всей своей резкости, он не зря подался в стриптиз в свое время: плавность в движениях, даже некая грациозность в нем была. Правда, он ею совершенно не умел пользоваться. Ухватив Виктора за запястье, он потащил его в сторону танцпола. Нужно было отключиться от всего этого на некоторое время и просто отдаться музыке, свету и массовому разврату. Виктор последовал за Эштоном, чувствуя пошедший наискось разум от вливающегося в мозг алкоголя. Сидя он еще не чувствовался, а теперь мужчину повело, и он смело прижался к Эштону, проводя рукой по его бедру, а второй — по боку. Качнул тазом вбок, толкая ладонью и любовника, призывая повторить. Это все ничего. Нужно сменить подход, нужно перефразировать, быть снисходительнее, в конце концов. Проигрывать не хотелось совершенно, а разрыв для Хила будет проигрышем. Вик почувствовал себя не контролером, а банальным бараном, пожалуй, впервые. Бревно. Слепое и негибкое. Виктор выдохнул, снова внимая мощным сабвуферам, и забросил руку Эштона назад, себе на шею. Возможно, с клубов и стоит начать: в танце Эштон явно был более открытым и готовым к "слепоте". Танцы были для Эша тем самым временем, когда он мог ни о чем не думать. Он прекрасно знал, что отлично двигается, и танец был для него шансом отключиться от всего. Тут ему было все равно, кто ведет. Главное, что он слышал музыку и что мог ей отдаться. Да, он отдавался не Виктору, а музыке, позволяя Виктору лишь направлять его по течению. Но Хилу для начала хватило бы и этого. Откинувшись немного в руках мужчины, делая движение бедрами, Эштон снова притянул его за шею к себе, прижимаясь на мгновение всем телом и тут же опять отстраняясь. Дразнил, но не специально. Просто на чистых инстинктах. Даже — на рефлексах. Привык поступать так в танце. А Виктор наслаждался свободой и отдачей. Снова вился вокруг парня, приближался, ловя движения, и отходил, удерживая дистанцию не больше двадцати сантиметров. Охранял свою территорию, внедрялся и сокращал личное пространство до тесного минимума. Слишком открыт, до невероятного свободен и плавен. Двадцать сантиметров превратились в пять, Виктор держал контакт и был не в силах оторваться, едва не загипнотизированный отзывчивостью на направление. Эш, однако, словно не замечал этого. Он полностью отдавался музыке. Ему было хорошо. Парень любил клубы, любил то, что никто ни на что не обращал внимания. Ему нравилось, что не нужно себя сдерживать, надевать маску, строить из себя что-то. Можно просто отдаться объятиям этой ночной жизни и наплевать на все, что будет потом. Он даже не обращал внимания на то, что всем танцем руководит Виктор. Сейчас было абсолютно плевать. Главное — двигаться. Главное — танцевать. И все равно, что контролирует этот танец Виктор. Это был не тот случай, когда он стал бы бороться за свои принципы. Виктора зацепило. Расстояние ушло в минимум, мужчина прижимал тело к себе, чувствуя податливость и готовность. Не мог сопротивляться — со спины обхватил рукой поперек торса, притягивая и удерживая ближе, а второй рукой повернул голову Эштона в свою сторону, чтобы поцеловать его. Не самое удобное положение, и Виктор немного сместился, чтобы доставать друг до друга было проще. Эш ушел в нирвану. Он настолько отдался всей атмосфере, даже Виктору, что просто легко поддался, закинул руки за шею партнера, самостоятельно притягивая его еще ближе, хотя, кажется, ближе было невозможно. Поцелуи в таком состоянии, в такой атмосфере были совершенно необычными. Это было что-то абсолютно невозможное, что-то невероятное, дарящее острые ощущения гораздо больше всяких придушений. Вик целовал жадно, но тягуче, с чувством отнимая весь кислород; вминался подушечками в тело, вплетался пальцами в волосы, чувствовал победу и торжество, принадлежность и отдачу, и вряд ли в тот момент его можно было переубедить. Мужчина оторвался от губ Эштона, втянул, посасывая, но в этот раз без следов, мочку уха, а потом мягко прикусил подбородок. — Пойдем, — предложил он, прижимая парня еще ближе к себе. Открыв глаза, заволоченные дымкой возбуждения — скорее эмоционального, чем сексуального, — Эш медленно кивнул, спускаясь своей рукой по его, пока не нашел запястье и не вцепился в него пальцами, потащив за собой. Он даже ничего не сказал. Его потряхивало. От музыки, от эмоций, от выпитого алкоголя, не позволяющего твердо держаться на ногах, потому-то ему и пришлось цепляться за Виктора. Хил следовал за ним, удерживая за руку. Мужчину вело немного меньше, чем Эштона, но и у него в голове шумело. Нагнал Вик Эштона у самой машины, наконец поравнявшись с ним, повернул к себе и зажал между своим телом и автомобилем. Новый жадный поцелуй, ворующий воздух. — Уверен, что сможешь вести в таком состоянии? Эш усмехнулся ему в лицо, опираясь бедрами на капот. — Я могу вести в любом состоянии, — сказал он, дотрагиваясь до его подбородка губами. Будь он немного трезвее, он бы задумался над этими поцелуями. Ни один из них не был привычен. До этого они так не целовались. Эш выскользнул из хватки и махнул на пассажирское сидение. — Садись. Довезу живым. — Будь осторожен, — все же попросил Вик, усаживаясь на сидение. Рубашку Вик сознательно оставил у бара — толку-то в ней теперь; куртка, похоже, осталась на диване. Хер с ней, искать уже бесполезно, ценного ничего не было. Виктор поморщился и расслабился, одним глазом следя за Эштоном. Будет ли толк от пьяного мозга, если Эш не успеет среагировать? Вряд ли Вик что-то исправит. — Пристегнись только. — Послушай, у меня огромный водительский опыт, — он смерил любовника взглядом. — Думаю, несколько километров я смогу проехать без проблем, — Эштон чуть скривился. Сомнения в его силах со стороны Виктора ему не нравились, правда, ремень он все же накинул. Парочка аварий кое-чему его научила. Машина резко тронулась с места. — Тебя домой или еще куда хочешь? — уточнил Эш на всякий случай. Сам он планировал отвезти Вика и поехать к себе. Завтра был рабочий день, и нужно было придумать что-то с одеждой. Светить засосами в офисе он не планировал. — Домой, — отозвался Вик, удовлетворенно отметивший ремень безопасности. — Если все еще не хочешь надевать что-то с воротом — заходи, выдам тебе тональник. Три штуки разных, что-то да подойдет по цвету. Мужчина в свете фонарей оценил одно из видневшихся пятен. В иной ситуации мог бы и заурчать, но с Эштоном... Да кого он обманывает, все иные ситуации кармически тоже к тому не располагали бы наверняка. Чувство собственничества неприятно пожирало диафрагму. — Нет уж. Я обойдусь без тональника. Откуда он у тебя, кстати? — Эш невольно потер шею на месте последнего засоса. Машина резво катилась по дороге, а Эш думал о том, что водолазку придется все же надеть. Конечно, босс будет не рад нарушению дресс-кода. Но тональным кремом он из принципа не стал бы ничего замазывать. — Ты думаешь, что один такая неженка? — не сдержал сарказма Виктор и ухмыльнулся уже спокойнее. — От бывшего остался. Он их любил. Засосы, в смысле. Так что крема дохуя покупал и с запасом. Я вещи когда вывозил - не заметил, а потом не стал уже выбрасывать на такой случай. Но дело твое. Он пожал плечами, отвлекаясь на пейзаж за окном. — Я не неженка, — буркнул парень. Он чуть разогнался. Дорога была пустой, и можно было побаловать себя быстрой ездой. Через минут пятнадцать они уже были у дома Виктора. — Приехали, — счел нужным сообщить парень, не глуша двигатель. Подниматься он не планировал. Уже хотелось спать. Без дозы кокаина он не чувствовал себя к утру таким бодрым, как обычно. — Позвони, когда доедешь до дома, — отозвался Виктор в ответ, все же беспокоясь о состоянии Эштона. Да и не все аварии с водителями происходят по их вине. Это стоило усилий. Вместо приказного и привычного "остаешься у меня" таки позволить любовнику уехать. Тот все равно заартачился бы и опять завел шарманку про самостоятельность. Насколько же Виктор не привык к вечному выяснению сфер влияния. Это утомляло. Весьма сложно было оценить границы ныне дозволенного; нужно было приучать, пусть медленно, но верно. А сегодня он уже совершил глупость. И подобное пока казалось перебором. — Послезавтра приезжай, — позвал он. — Спокойной ночи, — отозвался парень, кивая. Он сам позвонит, когда решит ехать. Ему нужно было время прийти в себя от Виктора, успокоиться и расслабиться, не держа под контролем все свое существование. И можно было творить все, что хочется, зная, что они с Виктором вращаются в разных кругах, и Виктор вряд ли когда-нибудь сделает хотя бы предположение. Хотя он и так в курсе про слишком многое. — Спасибо, что подвез, — Виктор уложил ладонь на шею Эштона и притянул к себе, а после вышел из машины, отправляясь в сторону подъезда. Если минут через тридцать Эш не отзвонится, Вик позвонит сам, узнать, добрался ли тот до дома. А потом нужно от него отдохнуть. И поговорить с Николсоном. Эштон все же отзвонился, но уже тогда, когда вышел из душа. Он залез под одеяло, вытянулся и взял в руки телефон. Конечно, можно было и не звонить. Но стоило, хотя бы для того, чтобы самому спать и не слушать звонки от Виктора, который явно его в покое не оставит. Набрав его номер, он прислушался к гудкам. У Виктора уже начался выходной. Дела во второй половине дня, спать еще не хотелось, несмотря на алкоголь, потому в момент звонка мужчина с закрытыми глазами сидел в кресле, закинув ноги на пуфик и пребывая в какой-то прострации, почти уходя в излюбленную медитативность. — Слушаю, — отозвался он, когда вынырнул из коматоза и извлек мобильный из кармана. — Я дома, лежу в теплой кровати под одеялом и никуда не собираюсь идти, — проговорил Эш в трубку, переворачиваясь набок и закрывая глаза. — Я могу засыпать? Он говорил спокойно. Даже почти без язвинки. Устал и хотел спать. — Ты разрешаешь? — Постарайся не сильно страдать хуйней, — не добавляя приевшегося "в мое отсутствие", ухмыльнулся Виктор гораздо более благодушно, чем обычно. Он даже удивился и начал грешить на алкоголь, пока не осознал, что для обратной реакции попросту не было повода — тон любовника был приемлемым. Хотя бы по сравнению с вечерними разборками. — Засыпай, Эштон, — кивнул Хил, и, вероятно, по голосу кивок было слышно. — Я разрешаю. — Благодарю, — хмыкнул Эш, отключаясь и отбрасывая телефон в сторону. Будильник был заведен автоматически на все дни. Заснул он практически моментально. День был длинным, ночь еще длиннее. Слишком насыщенно и эмоционально.