Вид на доверие

— О, смотри, вчерашние фотографии с Руно. Мартин в главной роли, кто бы сомневался, — на экране была фотография сцены, где Мартин стягивал с себя джинсы. Эштон смотрел фотографии на телефоне на сайте «Руно», подключившись предварительно к «гостиничному» вай-фаю. Шел уже не первый день его «заключения» и время хотелось убивать хоть как-то. — Интересно, стриптиз или какой-то конкурс? Кажется, Эша нисколько не затрагивал тот факт, что его друг совсем не переживал о нем. Виктор уложил подбородок парню на плечо, чтобы удобнее было смотреть. — Там фоток от... — мужчина прикинул, вспоминая, — пятого числа нет? — поинтересовался он. — А то, может, там и твой окровавленный фейс в туалете засветился? В голосе звучали странные нотки желчи. Она не была направлена на факт передоза, скорее, иррационально предназначалась Мартину. У Хила не было ревности к нему, но была затаенная обида на извечную компанию, которую тот составлял Эштону. Понятно, что если бы не Мартин, то кто б еще вызвал хоть кого-то, но если бы не он... В целом, Виктор не мог объяснить своей реакции, но она была. Осталось только давить ее, чтобы не слишком выделялась в речи. Эштон чуть дернул плечом, но подбородок Виктора не сбросил. — Не насмотрелся в тот день? — хмыкнул он, листая фотографии дальше. Уже быстро, ища как раз от пятого числа, чтобы хоть так посмотреть на свой загул. — Скорая забрала тебя раньше, — сказал Вик, рассматривая мелькающие фотографии. — Это вряд ли будет, — предположил Хил, — но наверняка будут более ранние. Да, и наверняка с радостной рожей Николсона, наблюдающего пьяные стриптизы, либо напряженными плечами уткнувшегося в барную стойку Виктора. Но наверняка на заднем плане, может, Эш не заметит или не станет задавать вопросы. Эштон дошел до тех фотографий, где появился он: вусмерть убитый, висевший на Мартине, висевший на шесте в центре сцены, на барной стойке, на ком-то совершенно незнакомом... Но дико радостный и довольный. Только сейчас губы скривились и парню явно не нравились такие исполнения. — Я точно ни с кем не трахался? А то, судя по всему, я успел повисеть на каждом. — Я не дал, — сжал зубы Виктор. Тут отпираться было бессмысленно: никто не поверит, что в Руно ни один не воспользовался бы настолько упоротым и при этом... красивым, что уж, телом. Мужчине даже сил применять не пришлось — тяжелый взгляд и очень мрачный вид действовал даже на пьяных и дерзких, из тех, что пытались оттащить Эша в сторону укромных углов. Еще одно фото и... ну да. Не обошлось и без Виктора. На переднем плане любовник отекал по неизвестному Хилу телу, присасываясь к ближайшим оголенным участкам. Но горизонт был завален, а парочка сместилась к левому краю фото, потому на правом краю вспышкой высветило черную тучу, в которую обратился сидящий на диване и напряженно следящий за происходящим Виктор. Тяжелый выдох оповестил Эштона о том, что Хил ждал какого-то подобного снимка, хотя до последнего и надеялся, что его не будет. Эштон задержал взгляд на фотографии, рассматривая ее. — И как ты не убил меня прямо там? — поинтересовался Эштон. — Кто это вообще? — второй вопрос был риторическим. Вряд ли Виктор мог знать всех посетителей Руно. Даже Эш их не знал, несмотря на то, что полизаться явно успел со многими. Его не сильно удивил тот факт, что Виктор был там, тот даже, кажется, упоминал что-то об этом. Эша больше поражал тот факт, что любовник просто сидел и ничего не делал — это при его-то деятельной натуре! Эш ожидал бы другого, если бы мог соображать — он был уверен, что его бы выволокли при первом контакте с кем-то левым, а дома еще бы и придушили. — Я уже говорил, — все так же тяжко и в напряжении пояснил Виктор. Вспоминать ему очень не нравилось — в отличие от Эштона, проблем с воспоминаниями о тех днях у него не было, — я не мог рисковать. Ты мог потом психануть и сбежать. Я не знаю, где и как тогда искал бы тебя. — Неужели ты бы не закинул меня к себе на плечо, затолкал в машину и разбирался уже дома? Вот это было бы в твоем духе, — Эштон стал листать фотографии дальше. Все было одно и то же. Да уж, такое не станешь сохранять себе на долгую память. — Закинул бы, — Вик вцепился в Эштона, притягивая к себе в собственническом жесте, вжимаясь носом и губами в шею и стискивая принадлежащее ему — и только ему — тело сильнее. В голосе любовника чудилось осуждение. — Я хотел, — уверял он, будто оправдываясь, но скорее, извиняясь за не сделанное. — Но не мог рисковать. — Не нужно говорить это так, словно тебе стыдно, что ты этого не сделал, — сказал Эштон, блокируя телефон и откладывая его в сторону. — Стыдно должно быть мне, что я подобное вытворял. Правда, мне не очень стыдно. Скорее, я просто плохо понимаю, что у меня творилось в голове. И странно, что я тебя ни разу не заметил, кстати. — Ты даже Мартина по имени называл только, когда он тебе напоминал его, — хмыкнул Виктор слишком напряженно и рвано выдохнул Эштону в шею. — А людей дальше пяти метров ты вообще не видел. Эштон закусил губу, потом вздохнул и сказал: — Ну, по крайне мере, мне было весело. Хотя, наверное, когда у меня дошло до передоза, веселье испарилось. Странно, что Мартин действительно позвонил тебе, а не сбежал, когда понял, что происходит. — Почему он должен был сбежать? — спросил Виктор недоуменно, продолжая крепко удерживать любовника. Что было странно, так это то, что Эш не рычал, как обычно, ни на крепкие объятия как таковые, ни на ярое собственничество, в них сквозившее. Виктор шевельнул губами, оставляя на шее поцелуй, и затем отстранился, чтобы посмотреть на любовника. — Поясни? — Потому что Мартин не тот человек, от которого можно ждать помощи. Он боится проблем как огня, потому любит забываться в клубах и убегать от этих проблем, что его ждут за стенами клуба, — пожал плечами Эштон, откидываясь назад и опираясь на Виктора. — Он хороший парень, с ним круто развлекаться — он это умеет лучше всех моих знакомых, но стоит только запахнуть жаренным — Мартина уже нет. Потому я удивляюсь. Теперь Виктору была ясна интуитивная желчь в адрес этого парня. Кажется, Хил чуял его ненадежность и щерился, ощущая, что в иной ситуации Эштону помочь было бы, в общем, некому. Так хотя бы Николсон побеспокоился бы в случае чего. С другой стороны, это было не жаренное. Никого не поймали на наркоте или подобном, Эш собирался копыта откинуть, и Хил знал, что такие ситуации воспринимаются немного иначе. Мартин, похоже, был из тех, для кого разница была существенной. Хотя бы из-за шока. — Почему ты сейчас не... — Виктор не смог сразу подобрать правильного слова. Эштон не сопротивлялся таким вещам, не противился, даже не защищался. Он обычно... бунтовал. Но сейчас не делал даже этого. Наоборот, реагировал привычно, будто так и нужно было. Не из-за фото и стыда же? Частицу "не" пришлось убрать, говорить о бунте мужчине показалось излишним. — Почему ты сейчас так спокойно на меня реагируешь? — перефразировал Виктор, пробегаясь пальцами по боку Эштона, чтобы держать его в более удобном месте. Он чуть ослабил хватку, чтобы не давить никуда, но лишь немного, продолжая цепляться за то, что самолично недавно выпускал ради возможности быть рядом. Эштон вздохнул: — Почему бы тебе просто не помолчать и не комментировать, пока я так на тебя спокойно реагирую? — предложил он. — Наслаждайся моментом, потом может не быть. Все было проще простого — иногда Эшу надоедало выпускать иголки, иногда моменты были спокойными и умиротворяющими, когда эти иголки были бы совершенно лишними в его настроении — для него же лишними. Не о Викторе он заботился. Нельзя было сказать, что Эштон становился безвольным телом. Он становился просто собой. Собой, который не выебывается, не пытается перегрызть кому-то глотку или утопить в бочке сарказма. Эти моменты были редкими, и Эш сам не понимал, чем они вызваны. Но в данный момент мог сказать одно — за столько часов, проведенных бок о бок с Виктором, ему просто надоело ругаться. Можно было просто отдохнуть. В ответе не было ни иронии, ни сарказма, ни вызова, а последняя фраза была просто предупреждением. Это было странно и непривычно, Виктор не ждал от Эштона подобного, и можно сказать, что был не готов к этому. Таким парень как минимум Хила впечатлил, и тот едва не съязвил в ответ, восстанавливая баланс во Вселенной. Вместо этого Виктор отнял одну руку, чтобы переставить салат с коленей любовника подальше на диван, а потом повернул голову Эша к себе, чтобы попробовать его спокойствие на вкус. Он сам предложил наслаждаться моментом, что Хил и делал. Целуя, мужчина пошел ва-банк, раскрываясь так же, как делал это в больнице: с благодарностью — за доверие и терпение; с бессильной злобой — за произошедшее в клубе и желанное беспамятство; с интересом — ощущая нечто новое, исходящее от любовника, и исследуя реакции; и все с тем же фанатичным обещанием не калечить, помогать, заботиться и хранить, лишь бы защитить того, ответственность за кого на себя взял. На поцелуй Эштон ответил далеко не сразу. Он чувствовал исходящие от любовника эмоции и не знал, как лучше на это среагировать. Разум подсказывал сделать все по привычке — оттолкнуть, сказать очередную колкость и вывести все на новый конфликт. Тогда не будет потом неловко. Но другой стороны, Эшу хотелось попробовать с Виктором нечто новое. Быть открытым, совсем открытым — этого он не делал очень давно, последний раз позволял себе такое с Барри, но обжегся и больше не хотел наступать на те же грабли. Сейчас был готов попробовать. Но осторожно, в любой момент готовый отступить. На поцелуй он ответил спустя несколько секунд — медленно, словно все еще решаясь, не слишком уверенно, не зная правильно ли он делает... Но все-таки Эштон отвечал на поцелуй, старательно не напрягаясь в руках Виктора, отпуская на эти мгновения все мысли. И мужчина с готовностью ему помогал. Виктор не спешил, не подталкивал, дожидаясь, когда Эштон сам возьмет на себя нужные проценты лидерства. Хил обходил стороной горло, скользя ладонью по плечам, груди, животу и бокам, чтобы не спровоцировать парня. Виктор выбирал, что делать дальше, в какую из двух сторон двинуться, и остановился на той, начало которой было уже положено. И мужчина потянул любовника на себя. Не начал отталкивать, чтобы уложить и нависнуть — этого было достаточно и в сексе, а начал ложиться сам, втягивая Эштона сверху. Так он целовал его руки, так сидел у его ног. Виктор не позволял в себе усомниться, Вик был ведущим и не давал себя чем бы то ни было унизить. Он лишь доверялся и вверял таким образом себя, свою честь, свои принципы, уважение и еще многие вещи, склоняя голову или касаясь губами коленей в обожающем жесте. Сейчас он оперся шеей о круглый подлокотник дивана, придерживая на себе Эштона и не меняя эмоций и интонаций. В поцелуе значилось одно большое _обещание_, и Виктор давал Эшу возможность как отстраниться, так и перенять инициативу. Эштон не прерывал поцелуй — попросту боялся, что стоит ему на мгновение отвлечься, как все вернется в обычное состояние. В первую очередь, он сам. Позволив утянуть себя на тело любовника, он обхватил ладонями его лицо, словно пытаясь удержать на месте. Поцелуй стал гораздо глубже — не только в эмоциональном плане, но и в физическом. Эштон медленно, совершенно неспешно словно впервые изучал рот Виктора языком, прикрыв глаза, отвлекаясь от обстановки — все сосредоточение уходило на ощущения. Мужчина не противился, так же словно впервые изучая ладонями лежащее на нем тело. Виктор мягко считал пальцами позвонки и гладил ребра, задирая рубашку, и посасывал язык Эштона, блуждающий внутри, ласкал его своим, отзываясь на все движения осторожно и стараясь не мешать. Вся атмосфера прервалась мгновенно — телефон Эштона завибрировал, даже не зазвонил, от пришедшего сообщения, но и этого оказалось достаточно, чтобы парень резко отстранился, отрываясь от губ Виктора. Он сел, тряхнул головой, словно пытаясь отогнать туман из головы и, поняв, что только что произошло, окончательно осознав это, начал быстро искать на диване телефон — момент был слишком неловким для него, чтобы он мог его как-то комментировать. Виктор среагировал спокойно, хотя такое окончание ему не понравилось от слова "совсем". Хил снова поднялся и снова прихватил Эштона за талию — как в самом начале. Пальцы нащупали мобильник в складке под спинкой, и Вик вложил телефон в руки любовника, чуть в прострации снова утыкаясь носом парню в шею. Рука оглаживающе скользнула по спине, оправляя Эштону задранную рубашку и заглаживая резкий обрыв. — Кто там? — полюбопытствовал причиной вибрации Виктор, выдыхая в шею, чтобы избавиться от тишины и повисших тем. Взгляд мазнул по дивану — многострадальный салат пока еще был цел. — Рассылка от одного знакомого о том, что будет на выходных и куда надо приходить за этим, — отозвался Эштон, закрывая сообщение. Он провел рукой по лицу, рвано выдыхая. Тема того, что сейчас произошло явно не была закрытой. Виктор еще спросит, а Эш понятия не имеет, что ему ответить. Эш был достаточно открыт, чтобы Виктору не нужно было задавать никаких вопросов. Но парень был в растерянном напряжении, и это Хил тоже чувствовал. Мужчина вдохнул запах любовника, мазнул губами по шее, — в такие моменты Виктор впадал в транс, близкий к эйфории, ощущая все доверие и ответственность, и теперь нежно и ненавязчиво ласкал Эштона, спуская нерастраченное. — Выключи, и можно еще раз, — предложил мужчина, зарываясь носом Эшу в волосы. — Если хочешь. И готов. — Я не могу так делать, когда мне захочется, — Эштон отложил телефон и повернулся к Виктору лицом. — Это не то состояние, на которое я способен в любое время, извини. — Это не то, за что нужно извиняться, — ответил Виктор, сейчас отдаленно напоминающий девушку, после оргазма виснущую на любовнике. Сам Хил за такое сравнение мог зуб выбить, но и от Эштона отлипать пока не собирался. — Спасибо, — кивнул он и все же снова приблизился, аккуратно и без принуждения целуя. С теми же эмоциями, но открыто, не ожидая и не нуждаясь в ответном действе. Эштон чувствовал себя сейчас странно. Он не мог понять, как вести себя сейчас. Нужно было время, чтобы вернуть свою восхитительную сучесть. Резко перейти в эту стадию он не мог. На поцелуй он не ответил просто потому, что был сейчас весь в мыслях. — Я схожу в душ, — не очень внятно пробормотал он, немного отстраняясь. — На руках не отнести? — миролюбиво и в шутку поинтересовался Виктор, давая Эшу отстраниться, но не выпуская его из рук своих — на это Вик пока был не способен. — Не стоит, — Эштон пытался ненавязчиво избавиться от объятий — он чувствовал себя все еще неловко и нужно было отвлечься на несколько минут. Хотя бы на несколько минут. — Я в душ, — повторил он более настойчиво. Виктор издал смешок, лишний раз уведомляя, что это все же была шутка. — Хорошо, — отозвался Хил, выпуская Эштона. Эштон быстро кивнул и поспешил в душ. В этот раз он просидел там около получаса, просто стоя под струями воды. Он даже уже не думал, просто возвращался в привычное состояние. Выйдя из душа, парень прошел на кухню, обернув бедра полотенцем. Есть и правда уже хотелось. Потому он сел за стол и пододвинул к себе тарелку с салатом. — Можно сказать "с легким паром", — разрешил он. — С легким паром, — со смешком отозвался Виктор, покосившись на Эштона. В кастрюлю от курицы отправились только ножки, а верхнюю часть — крылья и грудку — Хил покромсал на куски и поставил в духовку. Закончив помешивать всыпанную в бульон вермишель, он сел напротив. — Ты как? Эштон посмотрел на него: — Все в порядке. Что может быть не так? — как ни в чем не бывало отозвался парень. — Да что угодно, — лениво покачал головой Виктор. — Мартин, как я понял, в "жарких" ситуациях совсем устраняется? — поинтересовался все-таки мужчина. — А то, может, все же стоит сообщить ему? — И что он сделает? Приедет проведать? — Эштон скептически глянул на мужчину. — Я ему написал, что со мной все в порядке. Этого достаточно. — Не надо скепсиса, — покачал головой Виктор. — Я нихуя о нем не знаю, потому и спрашиваю тебя. Написал — хорошо. — А о нем мало кто что-то знает. Даже я не могу этим похвастаться, так что не говори, что я скрытный, — усмехнулся Эштон. — Я даже его фамилии не знаю, не поверишь. — А ты спрашивал? — поинтересовался Вик с усмешкой. — Нет, — пожал плечами Эш. — Если бы он хотел сказать, он бы сказал. Я не люблю лезть туда, куда меня не пускают. — Тогда не говори о скрытности, — пожал плечами Виктор, запрокидывая голову и утыкаясь затылком в стену. — То, что он не говорил о том, чего ты не спрашивал, еще ничего не значит. Как вы познакомились? В клубе? — Ну, сложно сказать, как мы познакомились — никто из нас не помнит, но проснулись мы в одной кровати утром, — хмыкнул Эштон. — До сих пор не знаю, трахнулись ли мы или нет. Но после этого между нами ничего подобного не было, зато развлекаться стали вместе. — Я видел, — хмыкнув, подтвердил Виктор. Свидетелем совместных отрывов он был сам. Радовало, что Мартина действительно не приходилось отрывать от Эша, подозревая в намерении того поиметь. Тут Хил ставил рядом с ним плюс в мысленную записную книжку. Он поднялся, чтобы проверить бульон, потом заглянул в духовку и сел на место. — А сверху часто бывал? — поинтересовался он, приподняв бровь и покосившись на любовника. Эштона вопрос удивил. Но он ответил: — На самом деле, постоянно снизу я только с тобой. Не могу назвать себя альфа-самцом, мне просто все равно, в какой позиции получать удовольствие. — То есть, — уточнил Виктор, — исключительно нижних любовников у тебя не было? Не в разовых трахах в клубе, а более-менее длительных. — Не было, в основном все были универсальны, — пожал плечами Эштон. — А почему тебя это так интересует? Неужели все-таки решил подумать над моим предложением? — А ты что, решил подумать над моим? — осведомился Виктор. И честно ответил: — Нет. Просто любопытно было бы посмотреть тебя в обратной связке. — Так я могу показать, — хмыкнул Эштон, осматривая любовника с головы до ног весьма выразительным взглядом. — Именно с тобой мне бы хотелось попробовать быть сверху. — Думаешь, я имел в виду секс, когда говорил "связка"? — иронично хмыкнул Виктор, поднимаясь и снова помешивая суп. — А что тогда ты имел в виду? — Эштон не спускал с него взгляда — Психологическое доминирование, — пояснил Виктор, выключая плиту и снова усаживаясь напротив. — Я всегда доминирую, — уверенно отозвался Эштон. — Вне зависимости от того, кто кого имеет. — "Всегда" с определенных пор, — поправил Хил. Пожалуй, в описании их отношений с Барри о доминировании Эштона не было ни слова. — И сейчас не доминируешь, — спокойно добавил мужчина. — Мы на равных. Но хотелось бы посмотреть, как ты в действительности доминируешь. Когда тебя не одергивают, не читают морали, со всем соглашаются, спокойно стоят на коленях. Когда тебе не нужно из кожи вон лезть, а человек и так под тобой прогибается. Может, не сразу, но прогибается. Это накладывает отпечаток на взаимоотношения. Тебе это было бы интересно? — Ты хочешь попробовать? — Эштон недоверчиво посмотрел на любовника. — Ты думаешь, ты способен потакать мне во всем и прогибаться под каждое мое желание? Он в это не верил. Виктор был не тем человеком, который смог бы позволить себе прогнуться под кого-то. — Даже если это будут те желания, которые тебе не нравятся? — Ты издеваешься? — Виктор посмотрел на любовника с искренним недоумением и подозрением на поехавшую крышу. — Но ты сам говорил, что хочешь посмотреть, — ответил с таким же недоумением Эштон. — Или ты хочешь привлечь третьего в наши отношения? — Правильно, я сказал _посмотреть_, — акцентировал Вик, — извини, но со мной такое проворачивать у тебя кишка тонка, ты не сможешь. Мужчина покачал головой и пожал плечами. — Я хочу тебя понять. Я пытаюсь представить, как бы ты себя вел в иных условиях. На третьего я не согласился бы. Потому я спрашивал было _ли_. Возможно, ты бы познакомил меня с таким бывшим. А раз нет, я рассматриваю все теоретически. И задаю теоретические же вопросы. — Я могу тебя познакомить с кое-кем, — пожал плечами Эш. — Но вряд ли тебе это понравится. Я не доминировал так, как пытаешься доминировать ты. Я делал то, что мне хотелось. И никто не был против. Я вел себя также, как сейчас, только ты пытаешься меня контролировать, а они нет. — Вряд ли? — попросил уточнений Виктор. — Спроси лучше Мартина, — хмыкнув, сказал Эш. Он явно отплачивал Виктору за то, что раньше он отсылал его к Николсону. — Хорошо, — двинул плечами Виктор, не заметивший в предложенном ничего противоестественного. — Дай номер и скажи, как именно спросить. — Не знаю. Как-нибудь спроси, — пожал плечами Эштон. — Номер можешь в телефоне посмотреть. Он не был уверен в том, что Мартин что-то расскажет — вряд ли он вспомнит хоть кого-то по имени. Но отомстить Виктору, пусть так и мелочно, хотелось. — Как-нибудь? — мужчина хмыкнул, закидывая руки за спинку стула. — Понятно. Но ты так и не ответил, Эш, — напомнил он. — На какой из твоих вопросов? — уточнил Эштон, отставляя наконец пустую тарелку от себя. — ...тебе это было бы интересно? — дословно процитировал он, рассматривая любовника. — Доминировать над кем-то? — переспросил Эштон. — Зачем ты это спрашиваешь? Он категорически не понимал чего от него добивается Виктор, если не собирается сам ничего делать. В конце концов, какой-то смысл должен быть во всех этих словах и вопросов. Но Эштон этого смысла пока не видел. — Ты мне интересен, — шевельнул плечом Виктор. — Я ведь отвечал на вопросы о фетишах и тараканьей родословной. А это область, в которую мы вряд ли зайдем на практике. — Ты отвечал на эти вопросы крайне размыто. Так размыто, что я ничего не понял, — дернул плечами Эштон. — Я не хочу над кем-то доминировать в том смысле, в котором говоришь ты. Я хочу быть самим собой, без всяких игр, которые ты так любишь. — Ты опять скатываешься в разговор о сексе, — покачал головой Виктор. — Я говорю в обычном смысле. При котором из двоих людей один оказывается ведомым, а второй — ведущим. Правда, это возможно, только если хотя бы говорить с человеком. Ты говоришь с теми, кого трахаешь, или ограничиваешься "привет", "пока", "кофе на кухне" и "выметайся"? — Виктор, — Эштон тяжело посмотрел на мужчину. — Я понятия не имею, как я веду себя с теми, с кем сплю. Большинство моих отношений заключались именно в том, что ты перечислил. А если они внезапным образом имели продолжение, то оно было столь же радужным, как перечисленное выше. Я не провожу время с теми, с кем сплю , потому что тогда мне может слишком быстро надоесть человек. Теперь понимаешь? — Значит, интересно не было бы, — заключил мужчина, скашивая глаза на духовку. — Хорошо. Еще есть будешь? — кивнул он на пустую тарелку. — Все готово. — Нет, не буду, — качнул головой Эш. — И все же, даже в теории, к чему ты все это ведешь? Третьего включать ты не хочешь, сам прогибаться не планируешь... Я не пойму смысла этого разговора. Дело не может быть только в теории. — А ты на третьего согласился бы? — полюбопытствовал Виктор, выловив одну фразу из всей речи. Для третьего в отношениях он был слишком собственник, а вот Эштон, судя по тону, на такое пойти вполне мог бы. В теории. — Почему нет? Такого у меня не было. Это было бы забавно, если сильно не увлекаться. Хотя, думаю, через какое-то время вы бы оба спелись и кинули бы меня, — хмыкнул парень. — В конце концов, вам бы точно было что осудить. — Сомневаюсь, что спелись бы, — скептично ощетинился на секунду Вик и, выключив духовку, полез за тарелкой для себя. — Очень сомневаюсь. — Почему нет? — Эштон не заметил перемены в настроении любовника. — Так бы ты не один сейчас справлялся. Не один бегал бы за мной по клубам. Ну, ты понимаешь, что имею в виду. Мне кажется, это было бы забавно. — Один, — отрезал Виктор, выкладывая себе кусок запеченной курицы со сковородки. — Потому что секс втроем — это одно, а в отношения я бы принял максимум тупую, похотливую и пассивную соплю, — продолжил он, сев обратно и мрачно ткнув вилкой в мясо. — И естественно, ничего этого, — Вик окинул взглядом кухню, имея в виду клинику и сопутствующее, — ему не доверил бы. И спеться с подобным не смог бы. — А что, ты хочешь попробовать секс втроем? — зацепился за новую идею Эштон. Он не говорил действительно всерьез, просто провоцировал любовника. Секс втроем не было мечтой Эша, тем более, он его уже практиковал — практика вышла не слишком удачной, и Эш больше не хотел пробовать. Виктор откровенно ухмыльнулся. — Мне хватило, — без энтузиазма отозвался он, разбирая курицу на куски. — Так что желанием не горю, честно говоря. — И с кем у тебя было? Просто интересно, — уточнил Эштон, с любопытством смотря на Виктора. — Их там было десятка полтора разных, я не запоминал комбинации, — не очень весело ухмыльнулся мужчина. — И все-таки? — Эштон подпер подбородок ладонью и во взгляде читалось, что он не отстанет. — Какой раз больше всего запомнился? И тебе понравилось? Виктор не удержался и издал смешок. — Ты либо издеваешься, либо не понял, — улыбнулся он. — Десятка полтора. Разом. Я не запоминал ни комбинации наши, ни разы. В начале было круто, про конец я нихуя почти не помню. У Эштона округлились глаза. Он помолчал немного, потом облизал губы и сказал: — Да уж, я явно не так опытен, как ты. Дальше можешь не рассказывать. Сомневаюсь, что это было на самом деле круто. — Ну, было все же круто, — качнул головой Виктор, тихо посмеиваясь. — Потому что оргия была на вылет, а я выдохся последним. Не просто так себе истощение в опыт вписал. Гордился пиздец как, — добавил он и хмыкнул: — Мелкий был. — Мелким я был спокойнее. В сексе, я имею ввиду. Я вообще спал несколько лет только с Барри, потом до меня дошло, сколько всего я упускаю, — Эштон потянулся к пачке сигарет, так кстати лежавшей рядом, и достал оттуда одну сигарету, сразу же закуривая. Когда Барри вспоминался, всегда хотелось курить — до рефлекса дошло. — Я после того случая особо начал личное пространство ценить, — Виктор отставил тарелку и вытер руки полотенцем, — и ценить отдачу. Борзый был, конечно, но всегда верный, как псина. Хил ухмыльнулся с явным скепсисом, понимая, насколько эта черта иногда портила ему жизнь, потом снова ощерился и тоже закурил. — Каждый из нас вывел свой урок. Ты научился ценить отдачу, я научился не доверять, — усмехнулся Эштон, но как-то не слишком весело. — И пока я не передумал. С чем ты еще экспериментировал? — По-разному, — пожал плечами Виктор без особого энтузиазма. — Место, время, способ. У БДСМ-клубов даже крутился одно время. Но там мне не везет обычно. — Как может не повезти там? — уточнил Эштон. — Там же все готовы со всеми. — Готовы. На разовых сессиях и с себе подобными. Вик поморщился. — Все сложно. В теории, сабмиссив полностью доверяет и отдается в руки доминанту. Но теория распространяется на непосредственно действо. Иными словами, саба нужно именно брать под ошейник, при этом он полностью отдается доминанту, почти слепо. По крайней мере, среди просто практикующих; а ребята, играющие в "секс с плеткой" обычно не способны доверять, а просто играют в "секс с плеткой" и быстро вылетают из того сообщества. Да и мне не подходят. Виктор снова поморщился. — Сабмиссив потому сабмиссив, что не может без доминанта. Он доверяется всем его решениям и не потерпит никакого попустительства. По их канонам, любое наказание является именно наказанием, наносится в полном самоконтроле, с полной безопасностью. Я не подхожу под критерий "самоконтроля", излишне вспыльчив. Виктор покачал головой и дернул плечом. — Найти подходящего партнера в стороннем месте оказалось много реальнее. — Ты хочешь, чтобы партнер давал делать с собой все эти вещи, потому что он доверяет тебе, а не потому что ему это нравится? — Эштон нахмурился. Он пытался понять сейчас любовника, но все связанное с отношениями БДСМ было для него слишком далеким. Он не мог сказать, что ему это не нравилось — он многого в БДСМе не понимал. — Не совсем так, — качнул головой Вик, пытаясь подобрать правильное объяснение. — Я о том, что _около_ БДСМ-клубов слишком много тех, кто нихуя не может, а если может, то только с пинка. Инфантильные юнцы обоих полов, ничего не знающие о БДСМ и попсово жаждущие сильной руки. Их забавно трахать, но я не могу жить с теми, кого на собеседования за ручку водить нужно, а потом греть вибратором с кольцом, потому что дорогу на красный свет начал переходить. В их понимании, именно это и является правильным. Но это не БДСМ, это пошлость, имеющая с ним мало общего. А когда дело доходит до реального БДСМ, я выпадаю из рамок. Виктор хмыкнул. — Копаться в куче дерьма, выискивая нечто годное, для меня оказалось сложновато. Может, это мне так не везло с контингентом. Но мой контроль либо не терпят вообще, либо считают недостаточным, заставляя меня лезть слишком глубоко даже для меня. Либо меня не устраивает что-то. Проще искать латентных фриков в толпе. Ну, утрированно фриков. Легкий мазохизм и ошейники, — мужчина издал смешок, — мелочи, на самом деле. — Так вот кем я являлся на первый взгляд для тебя, — хмыкнул Эштон. — Латентный фрик. Забавно. А что насчет вообще первого мнения обо мне? Что ты подумал, когда я к тебе подкатил? Говорить о том, что Эш тогда, в самый первый раз, сделал это на спор, не стал. Они тогда с Мартином приметили крайне хмурого типа и Мартин сказал, что Эш не сможет его разговорить и зацепить. Эштон был азартен и готов на многое, чтобы выиграть. — Стервозная сука, — ухмыльнулся Виктор, рассматривая Эштона с легкой флиртующей пошловатой улыбкой. — Потом поднялся до просто суки, и я повелся ради интереса. В итоге ты оказался сучонком, и я доволен. — О, ну при знакомстве я вел себя гораздо более мило и вежливо, — хмыкнул Эш. — Мне же нужно было тебя заинтересовать, а не получать в зубы. И странные у тебя критерии — стервозная сука хуже обычной суки... — он затушил сигарету в пепельнице. — А мне ты показался невозмутимым мужиком, которому все нипочем. Потому и стало интересно. — Стервозные суки слишком доебчивы и не упускают возможности по-бабски нагадить. Так что много хуже, потом не отъебешься от таких, — пояснил Виктор и поинтересовался: — Сильно я разочаровал тебя своими срывами? — Я бы сказал, что удивил, — задумчиво проговорил Эштон. — Я не ожидал от тебя подобного. Плюс, когда ты стал предлагать вещи, которые обычно в первый секс мне не предлагали... Вот это меня удивило, — он хмыкнул, глядя на любовника. — Да и теперь некоторые подробности твоей жизни меня шокируют. — Я заметил, — Виктор не сдержал слегка польщенной улыбки. Прошлым он не кичился никогда, и улыбку вызвала не реакция Эштона на это прошлое, а просто его реакция. Парень выглядел слегка сбитым с толку, с него сваливался идеально выточенный образ, обнажая некую истинность. Хила это забавляло. Стоило подумать, хочет ли он отучить Эша от этого; в конце концов, если парень умудрится выпустить из своих рук свою сучесть, будет ли он сильно отличаться от сопливого сброда уже забракованных Виктором любовников? Впрочем, Хил был уверен, Эштон не расстанется с любимым стилем так просто. У Виктора будет возможность оценить парня "голым", при этом ничем не рискуя. Как недавно во время просмотра фотографий. — По-моему, это не плохо, — пожал он плечами. — А ошейник... Я делал ставку, что и без него, если что, нормально, потому что шея красивая. Но это не значит, что я отступился, — предупредил Хил. — Я никогда не буду носить твой ошейник, — сказал Эштон. — Даже ради прикола. Я уже просто иду на принцип, ты должен это понимать. Ему все равно до сих пор казалось, что все закончится с тем, когда Эш разрешит надеть на себя ошейник. Закончится, потому что Виктор достигнет цели — одной из главных целей в их отношениях, — и тогда ему попросту станет неинтересно. Он сам только что сказал, что терпеть не может виктимных сопливых юнцов. Если Эш наденет этот ошейник, то автоматически станет таким же — со своими минусами, но таким же. — Дело твое, — не стал спорить Виктор, — вероятно, я где-то ошибся. Но принуждать не стану. Если не нарвешься, — предупредил он, помня, с каким остервенением затягивал ремень "строгого". Эштон сам виноват был, сильно виноват. В принципе, проблемы в отказе для Хила не было, хотя было очень досадно, что импульсивность мужчины могла настолько негативно сказаться на происходящем. Тем более, что многие более-менее постоянные партнеры, носившие ошейники — взять того же Лео — но рано или поздно либо отказывались от отношений, либо сваливали по-английски, как азартный самоубийца. Возможно, все было и к лучшему, но Виктор в первопричинах не копался, параллели проводил редко, не находя явных взаимосвязей с ошейниками, зато видел красивую шею, просившую на себя кожаную полоску. — Если не нарвешься, — повторил он задумчиво и цокнул языком. — Тебе так хочется, чтобы нарвался? — усмехнулся парень. — Главное, чтобы желание видеть на мне ошейник не превратилось для тебя в идею фикс. Парень потер шею, словно там уже был ошейник, и тут же убрал руку. Лишний раз провоцировать не стоило. — Ладно, закроем эту тему. Расскажи лучше про свою самую извращенную фантазию, — он вытянул руку перед собой на стол и лег на них, глядя с очередной пошлой улыбкой на Виктора. — Может, я вдохновлюсь и даже решу ее исполнить. — Надень ошейник, — растянулся в хищной улыбке Виктор, наблюдая за реакцией любовника. На самую извращенную фантазию не тянуло, но попробовать стоило. — Хорошо, что я сказал "может", — фыркнул Эштон, но пошлости во взгляде не поубивалось. — За исключением ошейника, чего бы тебе еще хотелось? — Оказаться контролируемым, — просто и честно ответил Виктор, пожимая плечами. — Но с тобой не получится — ни с кем не получалось. В остальном я особой извращенностью фантазий не отличаюсь. Но послушал бы, что можешь предложить ты, — приподнял он брови, подпирая подбородок кулаками. — Почему не получится? Думаешь, я тоже сопля и не смогу тебя контролировать? — в Эштоне вновь взыграл азарт. Он выпрямился и с долей упрямства посмотрел на любовника. — Почему бы не попробовать? — Вот потому и "нет", что ты так на меня смотришь, — фыркнул мужчина. — Для такого финта тебе придется сначала полностью довериться мне, чтобы я мог отдаться в твои руки. Уверенный во всем, в чем можно, — с каплей снисходительности пояснил Виктор. В его случае давление не решало ничего, так как ни прогибаться, ни уступать первенство Хил не планировал, нужно было психологическое взаимопонимание. Лео однажды удалось Хилу руки связать за спиной на десяток минут; дальше они не продвинулись, но озвучивать что-либо с этим связанное Виктор все равно не стал. — На это как минимум время нужно, даже если ты решишь, что справишься, — Вик улыбнулся с усмешкой. — А стойка новичка-тореодора тебе не поможет ничем. Эштон закатил глаза. Опять вопрос доверия. Сколько можно? Он не умел доверять, с него тут спрос небольшой, если вообще невозможный! — Я тебя понял, — фыркнул он. — Не будем больше о фантазиях, какими бы они ни были. Он снова принял крайне насупленный вид, встал и прошел к дивану, на который упал. В руках вновь оказался телефон и он принялся вновь играть в очередную игру. — Вообще, это не честно, — хмыкнул Виктор, которого суть честности в данной ситуации мало волновала. Вопрос был немного в ином, а именно — в ленивом любопытстве, смешанном с любопытством обычным. Хил сел рядом и качнул Эштона, привлекая внимание. — Я спрашивал о тебе, но ты не ответил. Спрашивал он не совсем так, как сейчас говорил, но вопрос все же прозвучал, а Эш его проигнорировал. — Поделись? — попросил Виктор. — Мечтаю, чтобы меня трахнули во все дыры одновременно сразу несколько негров на твоих глазах, — дернул тот плечом. В голосе была изрядная доля яда, способная убить парочку таких как Виктор. Распространяться о себе он, как обычно, не спешил — более того, даже не хотел. — Могу устроить, — с вызовом дернул бровью Виктор, мгновенно образуя между ними пространство, в которое могла бы втиснуться еще половина парня. Взгляд был почти настолько же тяжелым, как и на недавнем фото, и в общем, Вик выглядел весьма решительно. С обещанием последствий, прилагаемых к выбранному варианту. Эштон громко фыркнул. — Давай, хотелось бы посмотреть на это, — в этот раз он ни слову не поверил. Взгляда он не видел, но чувствовал, что Виктор напрягся. Правда, Эш уже вошел в раж и остановиться не мог. Он повернулся к любовнику и растянул губы в усмешке, но взгляд оставался холодным. — Точнее, почувствовать. Виктор, сверля взглядом Эштона, вытащил из кармана мобильник, а затем взгляд отвел, чтобы набрать номер. Из адресной книги он выбрал номер Николсона и поднялся, возвращая все тот же взгляд парню. Жилы на скулах дрожали, но отступать Вик тоже не планировал. Достаточно с него ебанных шуточек. — Николсон? — тяжело выплевал имя Хил. На той стороне послышался громкий ор — шла тренировка — и Виктор рефлекторно убавил громкость; потом стало тише: Ник отъехал в сторону, но прибавлять звук Хил мстительно не стал, чтобы Эштон не слышал реплик Кира, а достраивал разговор сам. Не очень извращенная месть, но уже кое-что. — У тебя остались контакты с той поревной студией? — Остались, а хуле надо? — Какие контакты? — Да объясни... — Какие именно? — мрачно повторил Хил. — Джеффри, Ловерс, Зак есть. Через них все остальные, я до сих пор им людей подкидываю. — Джеффри это тот лысый? — Да. Что надо-то? — Материал предложить. — Оп-па, — Кир присвистнул и оживился, не сильно реагируя на очень натянутый тон Хила. — Хуясе. А что именно? — Эштон захотел себе гарем из негров. Молчание затянулось, Кир то ли переваривал суть, то ли считал количество темных, имеющихся на студии, то ли прикидывал барыши. — Сколько? — Несколько. То есть трое минимум. Не больше четырех. — О, двойное будет, да? Да? — Эш хочет _почувствовать_ — с каплей злорадства, тонувшей в злости, сказал Виктор, — так что да. Если растянется. — Ну для такого-то найдем, полагаю, ходовой народ. С записью? А то они еще и доплатят, материал-то горячий, — вполне по-деловому ёрничал Кир. — Запись возможна, при неузнаваемом ракурсе, вплоть до тиража; свидетели точно будут. — А Эш-то... — Ему не привыкать трахаться в общественных местах, — оборвал Виктор приятеля. — Договорись на конец недели. Что с расписанием? — Они бухать собрались, отмечают. Грег сваливает в Швейцарию и проставляется. — Тем более. Отзвонись. — Окей, босс, — хмыкнул Кир и не удержался от вопроса: — А можно я _тебя_ снимать буду в процессе? — Нахуй иди, — весьма скромно послал Ника Виктор, продолжая сверлить Эштона мрачным взглядом, и убрал мобильник в карман. — Мартина позвать посмотреть? — осведомился мужчина. Эштон молчал только потому, что прибывал в глубоком шоке, слушая разговор. Он никак не ожидал, что Виктор всерьез воспримет очередную его шутку, сказанную со злости. После заданного ему вопроса он молчал еще несколько секунд, постепенно возвращая перекошенное лицо в спокойное состояние, лишь с едва видимой гримасой отвращения ко всему тому, что сказал Виктор. Можно было бы снова заорать что-то вроде "совсем охуел?" или сказать "это было шуткой, ебанутый ты дебил", но Эштон злился. Злился по-настоящему. Злился так, когда уже не орут, а расчетливо обдумывают месть. — Позови, — голос дрожал немного, но не настолько, чтобы срываться. — Развлечешь себя, пока смотреть будешь. А то у тебя же встает на беспорядочную еблю. Парень встал со своего места, но взгляда от лица Виктора не отвел. — Хочешь, я сам ему позвоню? Он обязательно не пропустит подобное шоу. Виктор сверлил парня тем же взглядом, впитывая все реакции, подергивания, прорывы эмоций. У него еще язык поворачивался язвить. Впрочем, злость Эштона чувствовалась в его интонациях. — Главное, чтобы у тебя встало, — глухо прорычал он, делая шаг навстречу. Левой рукой Виктор, отвлекая, врезал Эштону пощечину, а правой, пока парень не опомнился, ударил под челюсть, выбивая нижнюю из пазов, чтобы любовник не трепал языком. Следующий удар был мягче — под дых, просто, чтобы Эш потерял часть воздуха, а затем Виктор завалил любовника на диван на спину, усаживаясь сверху и блокируя трепыхания. — Какого хуя, — шипел он ему в лицо зло, но контролируя себя, — ты несешь такую хуйню?! Какого ебанного хера ты такие шутки шуткуешь?! Считаешь нормальным ТАК себя вести?! Эштон! Эштон моментально прийти в себя и начать говорить не смог — челюсть была конкретна ушиблена и рот, судя по ощущениям, он открывать нормально не мог. Пока не пробовал. Для начала несколько раз дернулся, со всей возможной силы, пытаясь сбросить с себя Виктора — злость сил прибавляла. На языке крутилось много слов, но в одно предложение сформировать Эштон сейчас просто не мог, слишком сложно было сконцентрироваться на том, чтобы говорить. Хотелось вцепиться Виктору в лицо, выцарапать глаза, откусить язык и потом, если сил еще хватит, член. Поэтому попыток выбраться он не прекращал. Кажется, впервые он действительно сопротивлялся, применяя силу. — Какого хуя?! — рявкнул Виктор еще раз, ловя кисти рук и удерживая еще и их к зажиму плеч коленями. Боль от выбитой челюсти, видимо, до Эштона еще не дошла, иначе, скорее всего, он не рвался бы так сильно. Удерживаться сверху было непросто, и долго держаться Виктор бы не смог. Нужно было как-то приструнить парня. Шумно и нервно выдохнув, Хил прижал рукой горло Эштона, не задевая челюстей, — на перекошенную пасть любовника смотреть было попросту неприятно, нужно было исправлять ситуацию и возвращать челюсть на природное место. — Эштон! — рыкнул Хил, стараясь привлечь внимание, и придавил чуть сильнее. — Ша! Иначе будет больнее! Дай мне вправить челюсть! Эштон рефлекторно дернулся еще раз, потом почувствовал, что дышать становится сложнее, а рука на горле, всегда немного пугающая его, сжимается. Зрачки моментально расширились, и он замер на несколько секунд, Слова Виктора дошли до него только тогда. И он затих, хрипло дыша. Адреналин тоже шел на убыль и теперь челюсть взрывалась болью — терпеть можно было, но лицо все равно перекосило. — Молодец, — фыркнул Виктор, чуть отпуская шею, чтобы не сильно мешать дыханию. — Теперь не дергайся. Мужчина отнял руки от горла и просунул большие пальцы парню в рот, укладывая их на зубы. — Челюсть щелкнет — зубам нормально, но кусок языка можешь оттяпать. Так что втяни его глубже. Готов? Хил дернул кость и тут же отдернул руки — зубы Эша щелкнули друг о друга, а Виктор уже снова предупреждающе держал его горло. Теперь говорить будет, пусть и плохо. — Зачем?! — рыкнул он снова, хотя и спокойнее. — Что за ебанные шутки?! Эштона просто взбесила эта деловитость в движениях и голосе, когда ему вправляли челюсть. Такое впечатление, что это было просто хобби для Вика — кому-то что-то вывихнуть, потом вправить. Поэтому стоило ему ощутить, что говорить он все-таки может, пусть и не с такой четкостью, как до этого, он выплюнул в лицо любовнику: — Иди нахуй, — пальцы вцепились в руку на шее, отдирая ее от себя. Эштон не собирался что-то объяснять и идти к какому-то компромиссу. Быстро отходить он не умел. — Сам нахуй иди, — рявкнул Хил, с трудом, но разобрав сказанное. — Ник тебе как раз подготовит аж три штуки. Фантазии у него, блять. Виктор рычал, сдавливая глотку сильнее и сильнее же вдавливая парня в диван. — Совсем охуел? Эштон не понимал, серьезно ли говорит Виктор по поводу трех штук, но сейчас его волновал гораздо более важный вопрос — пальцы на своем горле, из-за которых он уже начинал паниковать. Вместо слов из горла вырывались хрипы, а сам он вновь забрыкался. Удушения после того самого памятного вечера он боялся теперь больше всего из того, что мог сделать с ним Виктор. Мужчина держал себя в руках. Рычал, шипел, давил — но в руках держал. Челюсть была хорошим стопором в критических ситуациях, и Виктор сделал это, чтобы не наделать непоправимого. — Еще одна. Такая. Ебанная. Шутка, — фыркнул Виктор, выпуская горло и одним прыжком соскакивая на пол. Так же, как было в ночь после выключенного телефона. И точно так же Хил тут же свалил на кухню. Правда, по иной причине. Он был зол, это верно, но ушел, потому что говорить больше было не о чем, а не потому, что боялся за свою несдержанность. В пальцах затлела сигарета, а Виктор, сжав зубы, уставился за окно. Эштон остался лежать на диване. Он судорожно ловил воздух ртом с минуту, а потом, морщась, приподнялся на локтях, а следом и полностью вставая. Он ушел в ванную, чтобы посмотреть, насколько все плохо с его лицом. Лицо было в порядке, только щеки яростно горели, а в глазах был виден нездоровый блеск. Эштон включил холодную воду, умылся и вновь глянул на свое отражение. Просто так Виктору он подобную выходку не собирался прощать. Всему есть мера. Свернутая челюсть, эти приколы с тремя неграми, вовлеченный Николсон... Еще и Мартина приписал. Эштон не знал, что он сделает, но знал, что это не будет обычной мелочной местью с язвительными комментариями. Вернувшись в комнаты, парень прошел в спальню и закрыл дверь, перед этим вынеся одну подушку на диван — жест явно говорил о том, что сегодня он спать с Виктором не собирается. Он бы и сам ему сказал, но говорить так до смешного неразборчиво совершенно не хотелось. Рухнув на постель и натянув на себя одеяло, парень отвернулся к стене, но сон не шел. Обида и злость все еще держали каждый его нерв в напряжении. Себя виноватым он не чувствовал. Он просто пошутил, как шутил миллион раз, и если у Виктора не все в порядке с психикой, то это уже не его, Эштона, проблемы. Виктор курил на кухне, пока все не стихло. Еду он убрал в холодильник, выложил на стол на открытое место быстро-еду. Такое похабное к себе отношение Хил потерпеть не мог. Особенно, издевательское «почувствовать». Тем не менее, это не было поводом плевать на любовника. Потому, когда Виктор пришел в комнату, чтобы взять свой плед, второй плед улегся сверху на одеяло Эштона. — Я завтра на работу, — сообщил он на всякий случай, выходя обратно к дивану. Эштон сжал зубы — какого черта Вик вел себя так, словно ничего не произошло? Он только что свернул ему челюсть, едва не придушил и теперь "я завтра на работу"?! Охуенно, что еще сказать. — Можешь там и оставаться, — буркнул Эштон, не выдержав. От стены он так и не отвернулся, а сон так и не пришел.