Вид на доверие

Виктор поднялся как обычно рано, чтобы умыться и перехватить еды до отъезда. Много времени это не заняло, и мужчина зашел в комнату, проверить любовника. — Ты вообще спал? — спросил Хил, заметив нервно напряженную фигуру, совершенно несвойственную спящему Эштону. В голосе звучала отстраненная усталость, смешанная с виной. Он не винил себя за сам факт срыва — поведение любовника он не мог оправдать ничем, кроме гребанного эгоизма, на который сил осталось совсем мало, — но мог винить себя уже за бессонную ночь парня, потому как пугать его настолько сильно (или что это было? Обида? Злость? Хил помнил взгляд Эштона во время разговора с Николсоном) в его планы никак не входило. Виктор сел на угол со своей стороны кровати. Эштон и правда не спал всю ночь. Сначала он продолжал злиться, потом — обдумывать план мести и снова злиться. На вошедшего любовника Эштон не отреагировал никак. Он устроил тотальный бойкот. Да и о чем можно было говорить сейчас? Не доброго утра же желать, в конце-то концов. Парень не шевелился, явно ожидая, когда Виктор уйдет — тогда уже можно будет и расслабиться. — Эштон? — не планировал отступать Виктор. Он развернулся и откинулся на локоть, свободную руку уложив на бедро парня. Ему необходима была хоть какая-то реакция на себя, чтобы можно было оценить состояние любовника, прийти к каким-то выводам. — Эш? — пальцы мягко сжались на бедре, обращая на себя внимание. Эштон выпустил воздух сквозь стиснутые зубы, но больше никаких звуков от него не последовало. Он принципиально не обращал ни на что внимания. Словно Виктора вообще рядом не было. Этого мужчине было достаточно. — Хорошо, — похлопал он парня по бедру и поднялся, — не забудь поесть. Вик забрал свою карту, пропуск, рабочую сумку с ключами и мобильником и вышел из корпуса, не забыв закрыть за собой дверь. На работе ждал Николсон с долбанутыми шуточками по поводу вчерашнего звонка, три четверти рабочего дня, дом Эштона, где нужно было забрать ноутбук и полить цветы, и долгое возвращение обратно по пробкам. Да уж, времени на обдумывание произошедшего будет завались. Разговор с Мартином о бывших Эштона придется отложить. Стоило за Виктором закрыться двери, как парень вскочил на ноги и подошел к столу, где вчера он самолично оставил все брошюры. Открыв ту, где была карта, он склонился над ней, быстро изучая. Да, он хотел сбежать. Не прямо сейчас. Вряд ли отсюда просто так сбежишь. С Виктором тоже не получится — тот будет слишком тщательно следить за ним во время их прогулок в городе. С помощью интернета в телефоне Эш нашел план эвакуации больницы. Этого было достаточно, чтобы увидеть все запасные выходы. Сделав скрин экрана, он немного приостановился. Следовало узнать режим дня всей клиники прежде, чем приступать к чему-то. Разум иронично подсказывал парню, что тот пересмотрел боевиков про тюрьмы, но Эштон уже вбил себе в голову идею и отступать не планировал. Он сбегал не из больницы, как таковой. Он сбегал от Виктора. Если тот ведет себя как шелковый, только когда с Эшем что-то случается, так пусть теперь понервничает при его побеге. Эштон даже был согласен, что его поведение инфантильное, но его это нисколько не волновало. К обеду парень вышел из их блока, решив все-таки познакомиться с кем-нибудь. С кем-нибудь, кто тут давно. И неудивительно, что к вечеру знал уже несколько людей. С одним из них, Патриком, он так и остался болтать до вечера в парке. Патрик тут был третий месяц и не первый раз — это делало его идеальным информатором. Получать наставления от Николсона было хуже, чем просто хуево. Виктор чувствовал себя последним идиотом во время "лекций" Кира по двум причинам. Первой был тон и частые повторы очевидного. Второй — и более весомой — понимание, что без этих наставлений ему все же не обойтись. Важных истин установлено было несколько, и одну из них Хил назвал сам. — Как он обычно реагирует на обиду? — задал наводящий вопрос Николсон. — Творит хуйню, — отозвался Виктор и осознал, что в этот раз все может быть совсем плохо. "Пойми, какую хуйню он планирует на этот раз", — говорил Кир, широко улыбаясь. — "Что-то пиздец детское и капец говнистое. Что-то крайнее и тебе назло". "Я бы всю канализацию к херам пустил. Сам в дерьме пару дней, зато санэпид им устроит головомойку", — говорил Кир, весело поедая печенье. — "А если б с тобой встречался, ггг, сбежал бы, родной. Знаю потому что, насколько тебе хуево, когда ты ничего не знаешь о положении предмета своего обожания". Николсон гадко хихикал. Виктор говорил "блять" чаще, чем обычно позволял себе. "Извинения вряд ли что-то исправят", — пожимал Кир плечами на вопрос, — "но тебе будет легче, что плюс. Так что дерзай". Хил чувствовал себя последним идиотом еще и потому, что после вопроса об эффективности извинений, мысль извиниться стала казаться чужой, Николсоновской, хотя таковой не была. И оптимизма это не добавляло. Сквозь парк Виктор шел, упершись взглядом в дорогу — имел в виду вероятность, что Эш торчит на свежем воздухе. Догадка была верна: в квартире было темно и парня не наблюдалось. Сумка с ноутбуком легла на диван, а Виктор привычно уселся по-турецки на полу перед дверью, дожидаясь возвращения любовника. Интуиция в кои-то веки подала голос, говоря, что уже сбежать было бы невозможно. Эш заявился обратно спустя только полтора часа после возвращения Виктора. Зайдя в комнату, он сначала мельком удивился, что любовника еще нет, но включив свет, заметил его. Скользнув взглядом по сидящему Вику, парень лишь повел плечами и позволил себе искривить губы в не слишком радостной гримасе. Говорить за день так, чтобы его понимали, он научился — или челюсть уже отошла более-менее, — но с Виктором беседы вести не собирался. Пройдя на кухню, он налил стакан воды, залпом выпил и взял упаковку крекеров, возвращаясь обратно в гостиную. Прихватив с дивана ноутбук, он ушел в спальню, плотно закрыв дверь, — это было явной точкой в сегодняшнем общении с Виктором со стороны Эштона. Виктор точку ставить не собирался. Впрочем, достоинство свое ронять тоже не планировал, так что расстилания по полу Эштон мог не ждать. Стучаться мужчина не стал — просто открыл дверь и прошел внутрь, рассматривая любовника и его реакцию. Хотя, вероятнее всего, — ее отсутствие. Эштон уже успел вытащить ноутбук, но не включить. Он обернулся к двери и недоумевающе, хоть и высокомерно посмотрел на любовника. Холодность в его взгляде была настолько отточена, что засомневаться в ее искренности было практически невозможно. — Закрой дверь с той стороны, — сказал он, отворачиваясь вновь и возвращаясь к ноутбуку. Интонации в голосе были ледяными. Это уже не было показушностью — это были эмоции самого Эша, который перешел к тому режиму, где он был не взбалмошной истеричкой, а расчетливым пиар-менеджером — рабочая стадия, так сказать. Виктор на надменный тон не среагировал. Именно эта ему и казалось самой глупой из возможных показух. Потому что была настолько идеальной, что хоть в театральном показывай. Слишком идеальной для истинности, такой... отрепетированной. — Я хотел извиниться, — все же подал голос Виктор, будучи при этом достаточно расслабленным и искренним. — Я был не прав. И с челюстью, и со звонком. И прошу прощения. Как реагировать — твое дело. Затем мужчина полез в карман и оставил на краю стола ключи от машины и пропуск — именной, но без фотографии, — и направился к выходу из комнаты, чтобы закрыть дверь с обратной стороны, как и просили. Если Кир ошибся, то жест мало что будет значить. Но если был прав, если Эштон решит понервировать мужчину именно так — решит сбежать, — то Виктор дает на это свое разрешение. Эштон посмотрел на оставленные предметы на столе, осознавая, что хотел этим сказать Виктор, потом перевел взгляд на закрывшуюся за любовником дверь. Нет, это было бы слишком просто. Так Эштон не хотел. Сбегать он планировал тогда, когда Вик будет меньше всего этого ждать. Конечно, сразу, после ссоры Виктор мог ожидать какого-то выверта от взбалмошного юнца, но тот умел контролировать свои выверты. Не всегда, но умел. К ключам и пропуску Эш не прикоснулся. Его снова начала пробивать раздраженная дрожь: что Виктор вообще делает, какого хрена творит? Извиниться пришел, видите ли! Эш не верил извинениям подобного рода. Тем более, за подобное раньше Виктор не извинялся. Захлопнув ноутбук, парень его отставил. Нужно было просто лечь спать. Как там говорят — утро вечера мудренее? Вот. Особенно, если всю прошлую ночь не спал. Раздевшись, Эш выключил свет и растянулся на кровати, сознание отключилось практически мгновенно. Кир был не прав: легче не стало совершенно. Эштон не слышал его, извинения псу под хвост. Чертова челюсть была за пределами нормального, это был стопор от непоправимого, а раз так, то гораздо гуманнее будет оставить парня в покое и передать под отцовский надзор, например. Хил сам выворачивал челюсть еще двоим. Одним из них опять был Лео. Но тот так расхохотался (при больной-то челюсти), услышав свою речь, что ни о каких крайних мерах речи уже не шло. Виктор объяснил, любовник согласился. С Эштоном... Эшу объяснить, кажется, не получится. Чертова ревность, собственничество, уязвленное самолюбие — отличный букет, чтобы начать злиться на любовника из-за саркастичного пожелания трех негров. Но Вик такие шутки терпеть не мог. Он просидел по-турецки на диване весь вечер и, похоже, так же спал. Если спал. Виктор не помнил. Утром (ближе к полудню) мужчина зашел в комнату Эштона и оседлал стул. Ногой он пнул раму, обращая на себя внимание, а сначала — пытаясь разбудить. Если честность — последнее, что сделает для Эша Виктор... Мужчину такой расклад устраивал, если отвлечься от того факта, что его не устраивала вся ситуация в целом. — Эштон, — снова пнул Хил кровать. Эш приоткрыл глаза, не сразу понимая, что от него хотят. Встретившись взглядом с любовником, он поморщился и все же спросил: — Чего тебе? Виктор выдохнул, прикидывая порядок информации. Очень не хотелось снова ловить парня на какие-нибудь крючки. Чего Хилу хотелось, так это взвешенного решения. — Я просил тебя следить за своими словами. Говорил, что не люблю такие шутки. Был разозлен, обижен и потому сорвался. Я сожалею об этом. Я не знаю, что ты собираешься делать, но я видел, что сильно тебя задел. И потому я должен тебя предупредить. Я сорвусь, не успею снова выбить тебе челюсть и, с большой вероятностью, тебя придушу. Потому, если ты что-то сделаешь, я не побегу за тобой. Не стану искать, если сбежишь, не буду расхлебывать, если что-то испортишь. Я умою руки, скажу Кайлу, что терпения и сил мне не хватило, и оставлю тебя ему со всеми вытекающими по поискам, настоящим клиникам и прочему, — Виктор сцепил руки в замок, все еще смотря куда-то на одеяло. — Говорю, чтобы ты прикинул, кому именно ты отомстишь, если собираешься. Мне будет очень неприятно такое решение, но для тебя это будет лучшим выходом. По крайней мере, кроме тебя самого, никто не будет представлять угрозу твоей жизни. Если ты не готов сделать шаг навстречу и следить в моем присутствии за языком, я тебя не держу. Пока совсем не придушил. Виктор поднял взгляд на Эштона. Краткое "прости", — и Хил поднялся, чтобы уйти. Рисковать он больше не может, а Кир, советуя, явно не очень все же понимал происходящее. Эштон сначала сонно морщился, не понимая, какого хрена ему все это говорят, если он еще даже не проснулся. Смысл сказанного доходил до него медленно. Спросонья он вообще не слишком хорошо соображал. К концу разговора он понял, что именно Виктор имеет в виду. Эш приподнялся на локтях, желая что-то сказать, но ничего осмысленного в голову не приходило. — Делай как хочешь, — сказал он наконец. Уговаривать любовника и обещать, что больше не скажет ничего лишнего, было глупо. Эштон слишком хорошо себя знал. — Я не буду падать тебе в ноги и просить остаться. Если меня упекут в психушку, то, значит, так тому и быть. Я и с тобой скоро туда попаду. — Это ты делай, как хочешь, — поправил Виктор. — Я делаю, как получается после твоих "хотелок". Я обещал, что не покалечу — я сдержу обещание. На этом Виктор вышел в соседнюю комнату, снова усевшись на диван и подобрав ноги. Злость клубилась в легких, и мысли о курении мгновенно испарились — дряни в организме хватало. Вик был зол на свой отсутствующий в нужный момент контроль, на Эштона, которого нельзя было ни задавить, ни убедить, на свою во всем этом бессильность. В общем-то, теперь ходы были предопределены, Эшу оставалось только выбрать. И Виктору было весьма неприятно это осознавать, но куда спокойнее. Эштон просидел в комнате, продолжая злиться. В его глазах поступок любовника выглядел так, словно он хотел просто сбежать от проблем. Эштон посмотрел на все еще лежащий пропуск. Желание самому сбежать только усилилось. Он тряхнул головой, поджал губы и взял в руки телефон. Нужно было написать Мартину и спросить, что будет сегодня в Руно. Потом он оделся и вышел из комнаты. — Что ж, — сказал Эш. — Раз ты так решил, то, я так понимаю, могу делать, что хочу? Виктор и впрямь хотел сбежать от проблем. Он не видел выхода, а их отношения были не на том уровне, чтобы Хил позволил себе просить помощи у самого Эштона. Да и парень был не тем человеком, у кого вообще можно было просить помощи. — Позволь сначала уточнить, — спросил Виктор, окидывая парня усталым взглядом, — ты сейчас это делаешь, потому что тебе нужно остыть и развеяться, или из мести за гребанных негров и чтобы меня позлить? Если бы Эш выберет второе, это будет последним разочарованием, это Хил уже понимал. В конце концов, он ясно дал понять, что злить его такой поступок не будет, зато будет причина позвонить Кайлу. Неприятный разговор, но что еще делать с сопливым истеричным юнцом, Виктор не знал. От взрослого человека в Эштоне с каждым поступком, с каждым решением оставалось все меньше. Это злило еще сильнее. — Не знаю. Мне нужно отвлечься от всего этого. Сидя тут, рядом с тобой, когда мы оба злимся, я другого выхода не вижу. Нам нужно время отдохнуть друг от друга. Я говорил тебе, что мне сложно постоянно находится с одним человеком все время. Потому я и творю хуйню. Эштон не думал, что скажет именно это. Но слова пришли сами собой. И пришли именно те, которыми он смог сказать об истинном положении вещей. Виктор выдохнул, качая головой и массируя переносицу. Потом поднялся и прошел в комнату, чтобы забрать ключи от машины. — Тогда — да, — кивнул он. — Я отвезу, куда скажешь. Не волнуйся, я молча. Тебя все равно одного не выпустят. — Тогда поедем сначала к Мартину, а оттуда в Руно, — пожал плечами Эштон. — Но только при условии, что ты действительно будешь молчать. — Хорошо, — кивнул Виктор, доставая ключ-карту. — Пойдем. Напьюсь заодно. — Не ты один. Раз уж мне нельзя убиться кокаином, — хмыкнул Эштон. Свой ключ он сунул в карман джинсов, туда же направился и телефон. Мартин уже был предупрежден, хотя не слишком доволен, — Эштон его попросту разбудил. Виктор покосился на любовника, но комментировать очередное упоминание кокаина не стал — в конце концов, это была еще одна неудачная шутка. Если Эштону так проще, пусть будет так. — Я действительно переборщил, — подал он голос. — Наверное, по той же причине, по какой и ты. Так что ты прав был. — Да, — просто ответил Эштон. Больше не стал ничего говорить — опять поругаются. Он вышел первым из квартиры и направился к выходу. Виктор поравнялся с Эштоном. Хил чувствовал, что и сам начинает путаться. Он попросту боялся, что сорвется из-за мелочи, которую в иной ситуации, скрипя зубами, но вытерпел или обошелся малой ссорой. Мужчина явно напрягся, будто опасаясь пропустить в расслабленном состоянии момент, когда следовало бы притормозить. Даже сейчас, когда обсуждать старое не собирался. — Пропуск отдай, — попросил Виктор. — Он для посетителей, так что действует только в воскресенье. — А зачем же ты так демонстративно мне его бросил? — Эштон закатил глаза, протягивая любовнику пропуск. Он возвращался в нормальное состояние. Его успокаивал тот факт, что скоро он погрузится в свою привычную жизнь. Поэтому раздражение постепенно уходило, сменяясь радостным предвкушением. — Ты мог им в воскресенье воспользоваться, — пожал плечами Виктор. — На нем все написано, правда, мелко. Единственный вариант выйти — через парадный. Почему нет? Помолчав, Вик добавил: — Я ведь говорил, что не знаю иной раз, как с тобой обращаться. Я стал слишком часто совершать ошибки. И действительно боюсь однажды ошибиться фатально. — Например, придушить меня в порыве ревности? — Эштон чуть улыбнулся, а потом и вовсе заржал. — Сыграем Шекспира? Правда, Дездемона из меня хуевая будет. Парень даже чуть повис на плече у Виктора, войдя в раж. — Где же мой Яго в таком случае? Может, зря негры? Арабы лучше. — Эш, я прошу тебя! — рыкнул Виктор, и в голосе его можно было вполне отчетливо расслышать нотки отчаянной паники. — Не провоцируй! Хил остановился, мрачно прикрывая глаза, сжимая дрожащие пальцы в кулаки и шумно выдыхая. — Хватит, сыграли уже! — Расслабься, — Эштон мигом отлип, скривился и хлопнул мужчину по плечу. — Это просто шутка. Кажется, юмор пропадает у меня, а не у тебя периодически, нет? Он вновь закатил глаза, поражаясь этой серьезности. В конце концов, он и правда шутил — это же сразу было понятно! — Я понимаю, что шутка, — беспомощно рыкнул Виктор, нервно заправляя кулаки в карманы и передергивая плечами. — Но не могу воспринять юмор. Не сейчас. Понимаешь? Выдохнув, Хил возобновил движение. — А когда? — Эштон выгнул брови. — Пойми ты уже, что я не собираюсь с кем-то спать, кроме тебя. Я не изменяю — это мой принцип в отношениях. И уж, тем более, не с тремя неграми. Терпеть не могу групповой секс, у меня был слишком неудачный опыт, — Эштон повел плечами. — Просто помолчи, — попросил Виктор, облизывая губы. — Я слишком серьезно отношусь к словам, — пояснил он напряженно. — Мол, как я могу верить тебе сейчас, если недавно ты с такой серьезностью соглашался на гребанных негров. Хил начал было багроветь, но постепенно, отдышавшись, справился с собой. — И мой звонок тоже сюда попадает. Я сделал хуйню, противоречащую моим собственным убеждениям. И делал ее до этого момента. С пропуском. С позорным отказом. Я слишком нестабилен и нихуя не понимаю, — Виктор сильнее сжал кулаки и нервно фыркнул. — Это не нормально для меня. Помолчи. И дай справиться с собой. — Я не соглашался на негров, — Эштон хотел было еще что-то сказать, но заткнулся, решив, что еще пара фраз — и его снова начнут душить. А он уже настроился на неплохой вечер. Обсуждать, в принципе, было больше нечего. Все равно ни к чему не придут. Каждый будет гнуть свою линию, и вновь поругаются совершенно беспочвенно. — Прости, — в очередной раз повторил Виктор, чувствуя себя донельзя нелепо. Точнее, чувствуя нелепую бурду вместо разума в своей голове. На проходной проблем с выездом "на выходные под ответственность сопровождающего" не возникло. Хил показал свой пропуск и карту Эштона, охранник сделал у себя какие-то пометки и пропустил обоих. Не зря Вик обговаривал подобные нюансы "индивидуальной реабилитации" с Рональдом. — Я машину там оставил, — кивнул Виктор на другую сторону дороги в переулок и свернул направо к подземному переходу. — Сильно упиваться планируешь? — осведомился он. — Как настроение будет. Может, и не сильно, — дернул плечами Эштон. Он глянул, на экран телефона, но Мартин так и не ответил ничего на сообщение "Раз не спишь, значит, я еду". Видимо, воспользовался выпавшим временем и заснул, пока Эш еще не доехал. — На Мартина сейчас не обращай внимания. Он здорово недовольный будет из-за того, что я явился к нему в такую рань. Обычно он просыпается к вечеру. Виктор кивнул и вернулся к первой теме: — Переформулирую. Будешь ли ты в состоянии вести машину на обратном пути? Если нет, мне придется быть сдержанным в выпивке. — А такси уже отменили, пока я отсутствовал? — Эштон подошел к машине и выразительно посмотрел на Виктора. — Тем более, я тебе уже говорил, что отлично вожу в любом состоянии. А если что-то случится, так умрем вместе. Идеальный конец наших отношений, верно? Только чуть более ранний. — Я бы глянул как ты едешь за рулем в упитой спячке, — хмыкнул Виктор. — Но о такси я действительно не подумал, — кивнул он, выдыхая. Хотелось удариться головой о стену. Хил упускал из рук все, что раньше крепко держал. Мужчина снял машину с сигнализации и, чуть подумав, протянул ключи Эштону. Пожалуй, с нынешней хуйней в голове Вика, парень был более надежным водителем. Эштон удовлетворенно кивнул и сел первым в машину, вставляя ключ в замок зажигания. Пиликнул телефон, Эш достал его из кармана и хмыкнул на сообщение от Мартина в стиле "Эгоистичный ты засранец. Но жду". У них с Мартином были совершенно странные отношения. Их нельзя было назвать по-настоящему близкими друзьями, они не были любовниками, просто развлекались вместе и очень редко, упившись в хлам, могли нести какую-то ересь, которую можно было назвать откровениями. Но действительно близким человеком Эштон парня не считал. Машина завелась сразу, Эштон дал ей несколько секунд прогреться и после этого тронулся. — Ты действительно хочешь ехать со мной, потому что хочешь напиться, или просто проконтролировать меня? Виктор перевел на Эштона тяжелый взгляд. Весьма красноречивый, но Хил все равно пояснил: — Я рад, что еще создаю впечатление контролера. Но мне нужно напиться. Другое дело, что рядом с тобой спокойнее. И будет проще. Хил отвернулся, упираясь лбом в стекло. Не от нежелания говорить, но от желания, собственно, упереться лбом в стекло. — Это не значит, что я закрою глаза на непотребства, — добавил он, скорее, самому себе. — Впрочем, смотря сколько виски. — А вариант того, что ты сам устроишь непотребства не рассматривается? — спросил Эштон. — В зависимости от того, сколько выпьешь, конечно, — с ядовитым смешком добавил он. — За мной ты уже понаблюдал вдоволь. Кажется, всем ясно, что я не сплю с кем попало. С твоей помощью или без нее — неважно. А что насчет тебя? — он вывел машину на уже знакомый путь. — Верный, как псина, — процитировал недавние откровения на кухне Виктор. — Если я и трахаю кого левого, то под сильным градусом и в полной уверенности, что трахаю, кого надо. Но это сложно провернуть. Хил покосился на обочину с кислой миной человека, заработавшего мигрень. Состояние было к тому близким. — А непотребства если и устрою, то в связке с тобой. То есть, вероятным сценарием твоего стриптиза будет не гнев праведный, а моя на сцене компания. При твоей отдаче реально парному номеру. С последующим соитием за ближайшей ширмой. И соответствующими фотографиями, — скептично хмыкнул Виктор, вспоминая фото Мартина. — Это предложение устроить стриптиз с последующим сексом за кулисами? — вздернул брови Эштон. Первоначально идея ему понравилась: вдвоем на сцене можно устроить нечто, от чего толпа будет в восторге. И сам Эштон будет в восторге. — Что ж, давай посмотрим, как у нас выйдет с алкоголем и временем в Руно. Не могу сказать, что секс за ширмой это то, чего мне не хватает, а вот двойной стриптиз — это круто. — Дай мне сначала напиться, — поморщился Виктор. Поморщился, скорее, риторически, нежели от какой-то конкретной проблемы, будто у него алкоголь прямо сейчас из рук забирают. Мысли о такого рода "непотребствах" в голове пока не укладывались, о стриптизе Хил вообще для примера сказал, нужно было сначала разбавить загруженность стаканчиком виски или чем-то подобным. — Инициатор ты, — предупредил Вик на случай, если Эш был совсем серьезен в намерениях. — И прежде, чем лезть на сцену, меня подними, иначе пойдет по сценарию праведного гнева. — Подожди пока. Я не уверен, что у меня будет настроение на стриптиз. Сначала нужно доехать до Руно, а то застрять у Мартина можно надолго. Впрочем, стриптиз и у Мартина можно показать, — хмыкнул Эштон. — Там зрителей поменьше будет, правда, и удовольствие от стриптиза тоже поменьше. Парень чуть прибавил газу, и машина увеличила скорость: сейчас он не занимался экстремальным вождением, но ехал достаточно быстро, подгоняемый мыслями о предстоящем вечере. — Я сам уже ни в чем не уверен, — только и ответил Виктор, при этом не особо радостно. Он, чувствуя легкую вибрацию на стекле, уходил в более-менее привычную медитативность. Дорога занимала достаточно долгое время, но говорить не очень хотелось. Хил предпочел бы заняться самоанализом. — Скажи, как подъезжать будем. Я могу не заметить въезд в город. Эштон не сдержал удивления во взгляде, но ничего говорить не стал. Виктор ясно дал понять, что разговаривать больше не намерен. Парень не был против, он включил радио и постоянно посматривал на телефон, ожидая, что Мартин может передумать, — это было не впервые. Через полчаса они уже въезжали в город, и Эш несильно толкнул любовника. — Мы в городе. Виктор выпал из задумчивости и осмотрелся, усиленно пытаясь понять, где именно они находятся. В состоянии прострации мужчина мог находиться часами — в клинике тем и занимался в перерывах между лекциями о наркотиках и письменными заданиями. — Хорошо, спасибо, — кивнул он, узнав, наконец, места. С мертвой точки он почти не сдвинулся — выяснил лишь то, что и сам знал. В остальном были одни вопросы. — Да не за что, — дернул плечами Эштон. Парень повернул машину влево, проезжая в другую сторону от Руно. Уже через пятнадцать минут он остановился у многоэтажки. — Приехали. Виктор выглянул в окно, рассматривая близлежащую территорию, а затем открыл дверь. — Зачем к нему? — поинтересовался мужчина. — Не проще встретиться в Руно? — В Руно еще рано. Начнем у Мартина, к вечеру поедем в клуб, — сказал парень, выходя из машины. — Давай, Вик, как раз будет возможность узнать о моих бывших. Виктор пожал плечами. В конце концов, он не отказывался, а просто поинтересовался причиной. Хил вышел из машины и потянулся, хрустя парой позвонков, а потом глянул на Эштона. — Веди. — Да тут недалеко вести. Эштон легкой походкой дошел до подъезда и нажал на нужные кнопки. Мартин открыл через минуту. Даже не спросил кто — это явно было для него лишним. Подъезд оказался большим и светлым, лифты — просторными. Дом не принадлежал к элитным комплексам, но именно это и было в нем уютно. Никакого мрамора, консьержа и тому подобного. Лифт приехал сразу, и Эштон нажал на кнопку шестнадцатого этажа. Виктор молча следовал за любовником, осматриваясь и запоминая и район, и адрес. Место было весьма симпатичным, хотя этаж для Хила оказался высоковат. Высоты мужчина не боялся, в гости ходить к обладателям таких квартир — тоже, а вот жить выше десятого этажа ему было не очень приятно. В процессе подъема возникло рефлекторное желание привлечь Эштона к себе или хотя бы коснуться — уже выработавшаяся привычка. Но Хил одернул себя, решив сначала все же напиться, — слишком еще чувствовалось напряжение внутри. — Мартин знает, что ты не один? — уточнил Виктор. Скорее, для понимания положения вещей, чем по какой-то особой причине, так как отрицательный ответ вряд ли бы что-то изменил. — Нет, но сейчас узнает, — хмыкнул Эштон. — Правда, не удивляйся его реакции. Он и так не слишком рад столь раннему подъему, — лифт остановился, и Эш первым вышел. Коридор оказался тоже длинным и широким, и парень прошел в самый конец. Палец уверенно нажал на кнопку звонка, и дверь отворилась. На пороге стоял взлохмаченный Мартин в одних шортах — от клубного красавчика и следа не было. — Доброе утро, — Эштон широко улыбнулся. — Иди нахуй, — не особо лестно ответил друг. — Взаимно, — подал голос Виктор, приподняв бровь. В голосе не было ни нападки, ни вражды, и вообще Хил был на удивление нейтральным, хотя по всему его виду было ясно, что где-то что-то не так. Мартин вздохнул и отошел от двери, пропуская не слишком званых гостей в квартиру.