Вид на доверие

Виктор успел по мобильному уточнить фамилию Барри у Мартина и, как ни хотелось прочесть обратное, парень в смс подтвердил фамилию сводного брата. Упоминать приятеля Эштона Хил не планировал, потому собирался опираться на случайно услышанное, но нечастое имя и малую вероятность, с которой два парня одного возраста, одного имени и одного города могли иметь еще и сходную историю длительного приема наркотиков. Шанс существования подобного "двойника" был невелик, и Виктор имел основания в такой ситуации беспокоиться о правдивости догадок о весьма неприятном совпадении. В конце концов, в его личном опыте совпадения бывали и более внезапные. Вечером убрали капельницу, на следующий день наложили аккуратную свежую повязку, снабдив указаниями и лекарствами, призванными быть профилактикой от какого-то синдрома, название которого Хил не запомнил. Потом нужно было вернуться для снятия швов с щеки и окончательного заключения по глазу, но это потом. Была суббота. Николсон торжественно повязал покорившемуся Виктору поверх бинтов белую перевязь под крокодилью кожу, и мужчина лишь хмыкнул, одарив приятеля одноглазой усмешкой. К клинике они подъехали к семи часам. Не желая задерживать Николсона, и так сильно потратившего время, Хил с ним попрощался. Через несколько минут Виктор прошел контроль на входе, на выходе во внутренний двор и своей картой открыл дверь их с Эштоном блока. Эштон резко остановился, едва не столкнувшись на пороге с Виктором. Он не так давно проснулся и теперь собирался все же выползти на поиски еды. Неприятные новости он хоть и ждал, но не слишком переживал о них — что ему мог сообщить любовник? Точнее, что может быть еще хуже одноглазого и однорукого любовника? — Ты быстро, — сказал Эш, отходя чуть в сторону, пропуская мужчину. — Я собирался завтракать, — и его совсем не смущало время дня. — Ночной зверь, — хмыкнул Виктор, здоровой рукой закрывая дверь и проводя по замку картой. — Я бы не отказался от чая. Устроишь? — Устрою. Только пакетированного, — предупредил Эштон. — Вряд ли тут есть заварочный чайник. Что за новость, которую ты хотел мне сообщить? — парень достал из шкафа чашки и щелкнул на кнопку чайника. Виктор опустился на тот стул, который расположением позволял свободно пользоваться для чаепития левой рукой, и поправил медицинскую перевязь, в которой покоился гипс. — Не знаю, как ты среагируешь, — весьма честно предупредил Хил, — потому что могу ошибаться. Тебе знакома фамилия Лонгстейр? — поинтересовался мужчина фамилией Барри. То, как напрягся Эштон было видно по его спине и, кажется, даже замершему дыханию. — А что? — голос был немного с хрипотцой и такой же напряженный. — Понятно, — кивнул Виктор. — Значит, не ошибся. Больше всего он опасался, что Эштон впадет в буйство или истерику, а у Хила попросту не хватит сил бороться и удерживать парня из-за сломанной руки. — Оставь чай, — попросил Вик и похлопал ладонью по коленям, отодвигая в сторону загипсованную руку. — Сядь. И не время ершиться — сядь, пожалуйста. Эштон поставил чайник и медленно повернулся к Виктору, с непониманием и долей опаски смотря на него. Ему все это не нравилось. Кто-кто, но не Виктор мог упомянуть фамилию Барри просто так в разговоре. Тем более, Эш не помнил, чтобы называл его фамилию. — В чем дело, Виктор? — спросил парень, подходя ближе и все же опускаясь на колени. На споры сейчас не хотелось терять время. Вик прихватил любовника рукой, чтобы прижать. Пока прижимал он не очень заметно, но уже крепко, готовый поймать критичный момент. — Некий Барри Лонгстейр, — осторожно начал Вик, придерживая Эша, — два месяца назад был на таких же условиях, как ты, помещен в эту же клинику. Я узнал случайно и надеялся, что это не тот Барри. Ошибся. Эштон словно окаменел. Он не мигая смотрел на любовника, осознавая что тот сейчас сказал и чье имя назвал. Это длилось пару десятков секунд. Потом парень медленно сглотнул, быстрым движением провел ладонью по лицу и тряхнул головой. — Что ж, — он говорил все также медленно, неспешно, подбирая каждое слово. — Даже если это тот Барри — мне все равно. — Не похоже, — Виктор кратко прошелся ладонью по напряженной спине и вернул пальцы в начальное положение. — Я потому готов был платить любую сумму, чтобы забрать тебя. Настаиваю на этом и сейчас. Или хотя бы на переводе в другое место. Хил крепко сжал зубы, обеспокоенный и упрямый. — Сейчас он в городе. Но ему еще месяц тут находиться. Я не могу допустить встречи, — с каждым словом голос мужчины становился все глуше и глуше. Вероятно, зря он раскрывал все опасения и предположения, но скрывать их Вик не хотел. — Это может плохо кончиться. — С чего ты взял? — Эштон кривовато, но все равно крайне ненатурально ухмыльнулся — будто трещина по лицу прошла. — Все что было когда-то осталось в прошлом. Он тут лечится, я тут тоже якобы лечусь... Удивительно, я был уверен, что он давно откинулся, — парень легко слез с коленей любовника и вернулся к чаю. — Зря ты переживаешь. Я не стану бросаться ему на шею или в ванную, чтобы завершить начатое. Мне уже не 17 лет. Эштон был необычно разговорчив, пытаясь скрыть за болтовней нервозность и... Было что-то еще. Какое-то мазохистское желание увидеть давний объект страсти, но в этом Эш даже себе бы не признался. — Эштон, — позвал Виктор, готовый ждать худшего. Пальцы руки, из которой только что пришлось отпустить любовника, непроизвольно и крайне бессильно сжались в кулак. Перед самим собой было отвратительно понимать, что хоть какого-то влияния на парня остается все меньше и меньше. Если так продолжится и дальше, у Виктора в отношениях не останется ничего, кроме добровольных страданий, как бы это ни звучало. Не того он ждал и не к тому стремился, выбрав Эша и отдавая ему потихоньку себя; не ждал он подавления и отсутствия воли что-то изменить; не ждал, что очередное обещание не вредить обернется против него безвыходным тупиком. И Хил как-то до невероятного наивно и малодушно решил, что нужно лишь восстановить руку, вернуть стабильную жизнь со стабильным графиком, загнать себя обратно в колею, чтобы суметь выпрямиться и взять все в руки — и тогда все наладится. Возможно, он был прав. Но в данный момент это мало чем могло ему помочь — контроль утекал сквозь пальцы. Не Эштона — себя самого. — Я прошу тебя, — упрямо повторил Виктор, так и не разжав пальцы кулака. — Эш. Не рискуй. Эштон поставил кружку с чаем на стол и сел напротив Виктора. Лицо его было спокойным, даже чересчур спокойным, но парень не чувствовал паники внутри себя, только нервозность. Даже шок прошел. Конечно, Барри — не лучшее, что может произойти в жизни, но ведь и не худшее. Может, вообще повезет и они не встретятся. Внутри что-то кольнуло. Встретиться все же хотелось. Не для того, чтобы, как сказал Эш, броситься на шею, просто было любопытно во что превратился давний предмет юношеской влюбленности. Было что-то еще, но идентифицировать это чувство Эштон не мог. — Не переживай, Виктор, — сказал парень. В этот раз голос звучал твердо. — Я, правда, не собираюсь делать глупости, едва увидев Барри. Я вообще не понимаю, почему ты решил, что я буду их делать. Кстати, откуда ты знаешь его фамилию? Не помню, чтобы я тебе ее говорил. — Случайно зацепился за имя в списках Рональда, — не моргнув, ответил Хил, обнимая пальцами кружку и пристально следя за реакцией Эштона. — Я очень хотел ошибаться. Эш, — Виктор, оставив чашку, поднялся и сел на колени любовника: лицом к нему и ногами по обеим сторонам стула. Ладонь улеглась на плечо, потом скользнула по шее, будто удерживая голову, а потом Виктор привычно зарылся пальцами парню в волосы, — Эш, ты точно не будешь делать глупостей? — Точно, — Эштон ответил уверенно, потому что в самом деле так считал. Он взъерошил любовнику волосы и усмехнулся. — ты слишком плохо обо мне думаешь. Я не истеричка, чтобы при каждом удобном случае впадать в скандальное состояние. — Ты не истерик, — согласно кивнул Виктор. — Но ты очень напрягся, когда о нем услышал. Мужчина выдохнул, стискивая зубы. — Ты меня знаешь. Я не могу не беспокоиться об этом. Тем более сейчас, когда я только наполовину дееспособен, — хмыкнув, Вик продемонстрировал правую руку. — Конечно, напрягся. Я никак не ожидал, что ты будешь про него говорить. Тем более, не ожидал, что мир так тесен, — Эш закинул руки за талию любовника. — Я сам могу о себе побеспокоиться, а ты просто спокойно лечись. — И какой тогда во мне смысл, если ты сам о себе беспокоиться будешь? — хохотнул Виктор. Не сказать, чтобы он совсем отошел, но более-менее начал успокаиваться, видя реакцию Эштона на все происходящее. Успокаиваться полностью он и не планировал, решив держать, так сказать, руку на пульсе, пока пути этих двоих не разойдутся окончательно. — Как какой толк? — Эштон подался вперед и тронул шею любовника губами. — А кто будет меня трахать ежедневно и выносить мозг? — О, ну да, конечно, — хмыкнул мужчина. — А когда изобретут секс-машины с искусственным интеллектом, меня можно будет легко такой заменить. Они и на гарантии, — прибавил он, кивая на руку, — и мозг выносить будут изощреннее по программе лучших психологов. А главное — по команде "отъебись" они реально отъебываются. — Что ж ты из крайности в крайность? — фыркнул Эштон, отстраняясь. Он прищурился, глядя на любовника. В этот раз в прищуре была и добрая насмешка, и доля вызова с пошлостью. Виктор фыркнул в ответ, склоняясь, чтобы добраться губами до шеи парня. Засосов, пожалуй, машины тоже не оставляли. Не такая уж и крайность. — По настроению, — все же пояснил мужчина, прихватив зубами мочку. — Так исправляй свое настроение, — хмыкнул Эш, продолжая щуриться, но уже довольно. Он поднялся ладонями вверх и вплел пальцы в волосы Виктора, немного оттягивая его голову, чтобы можно было его поцеловать. — Ну так исправляй, — парировал Виктор, поддавшись отстраняющим его пальцам, но не делая никаких подвижек и попыток приблизиться. Он в шутливой провокации приподнял левую бровь. Эштон усмехнулся и сам двинулся навстречу Виктору, выступая инициатором в этот раз самостоятельно. Поцелуй получился не страстным, не доверительным, но и не просто как дань отношениям. Просто легкий поцелуй с привкусом усмешки на губах. Виктор отозвался на поцелуй дразняще и неглубоко, чтобы в процессе не затереть между телами многострадальную руку, тихо нывшую под гипсом. — Неплохо, — с ухмылкой оценил он, отстранившись, и мягко сжал в зубах губы любовника. — Я вообще неплохо целуюсь, если ты еще не успел заметить, — хмыкнул Эш, осторожно вытягивая губу из зубов любовника и отстраняясь. — Ну, что? Проверим твою ограниченность в движениях во время дела? — Заметил-заметил, — отозвался Виктор, сжав в пальцах бок любовника и притянул Эша ближе, снова припадая к шее. — Давай проверим. Жаль, не могу позволить себе чем-нибудь тебя стянуть, — посетовал Хил. — В этом вся суть, — усмехнулся Эштон, запрокидывая голову и притягивая Виктора к шее ближе, позволяя все-таки оставить на ней парочку засосов, если Вику захочется это сделать. — Сегодня ограничен будешь ты. Виктор возможностью воспользовался, а затем снова отстранился и слез с колен Эштона, выпрямляясь. — Не перегибай в этом палку, — с усмешкой предупредил Хил, прихватывая горловину футболки любовника и потягивая на себя. — Поверь, — Эштон не сопротивлялся на движение и поднялся со стула. — _Я_ умею не перегибать палку в подобных вещах, несмотря на мой небольшой опыт в них, — он коснулся дразняще губ Виктора, а потом потянул его в спальню, где почти моментально ловко развернул и несильно толкнул в сторону кровати, понимая, что в случае падения Виктор не сможет упасть так, чтобы не задеть гипс. Хил осторожно отступил под толчком и сел на матрац, не спеша откидываться. Ему как минимум нужно было снять футболку, а для того, чтобы сделать это быстро, понадобится помощь любовника. — С футболкой помоги, — попросил он, перекидывая через голову ремешок медицинской перевязи и откладывая снятый подвес в сторону. — Я так и не спросил, — хмыкнул Вик, подцепляя одежду, — как тебе псевдодизайнерское веяние? — и Хил мотнул головой, имея в виду повязку на глаз. Сам он не болел уже, хотя иногда очень хотелось почесать, но бинты скоро снимут, тогда и почесать можно будет. Кир сказал, что Виктору такая повязка идет не только больше бинтов, но и просто идет, хотя на морде, залепленной пластырем, это и хуже видно. Мужчина полагал потом сменить белую перевязь на такую же черную, раз уж все равно слеп (временно или нет — вопрос десятый), но в зеркало себя толком не видел, потому проверить правдивость слов Николсона пока мог только с помощью мнения иного человека. — Ник урвал где-то, сказал, что лучше бинтов. Эштон посмотрел на него сверху вниз, по-птичьи склонив голову набок. — Пиратская мне бы больше понравилась. Представляешь, — он опустился на колени Виктора и надавил ему на грудь, решив заняться футболкой потом. — Ты гроза морей, рассекаешь на своем корабле все океаны, а потом на суше, пока оправляешься от ран, встречаешь доблестного принца, готового ради приключений на все, — Эштон явно хотел поиграть немного, развеселился окончательно и ушел глубоко в какие-то фантазии. — Ты, я смотрю, любитель ролевых игр, — ухмыльнулся Виктор, все же откидываясь назад и осторожно запрокидывая гипс, и прибавил с иронией: — Йо-хо-хо. А затем продолжил, по своим ассоциациям вернувшись, видимо, к пиратам Карибского Моря: — А на лице у меня куча щупалец, делающая яркое приключение уже из самого обычного минета, — по губам скользнула усмешка. — Принц был бы пленен такими перспективами. — Ну уж давай без извращений. Меня вполне удовлетворит рука-крюк, — Эш оседлал его бедра и сам стянул с себя рубашку. — Никаких щупалец. Я сразу вспоминаю спагетти и то, какие они вкусные. И какие мерзкие, когда холодные. Он наклонился к Виктору и вновь тронул губами его губы, чуть прикусывая их: — Тем более, целоваться тогда было бы абсолютно невозможно. — Сдаюсь под напором аргументов, — шутливо пошел на попятную Виктор, облизнув затем свои губы и коснувшись языком губ склонившегося Эштона. Левой рукой Хил прошелся по голому боку любовника и начал гладить бедро, периодически забираясь пальцами на внутреннюю его часть. Вторую руку он все так же держал подальше, а своим тазом, наоборот, двинул вверх, имитируя толчок — выводя на образы, возбуждая и провоцируя. Эштон не собирался спешить — лучше было растянуть удовольствие на как можно длительный срок. Потому и с полным обнажением он тоже не спешил. Правда, на толчок Виктора поддался, отзываясь таким же имитирующим движением бедер, углубляя недопоцелуй, превращая его во вполне полноценный поцелуй. Бедрами он продолжал медленно ерзать по паху любовника, явно пользуясь тем, что тот сейчас не сможет запросто его опрокинуть на спину и заломить. Виктор и одной рукой мог многое сделать. И первым делом он просунул ладонь между телами и ощутимо сжал сквозь джинсы пах ерзающего любовника — не до боли, естественно, но меняя нажим и массируя так член. В поцелуе Хил посасывал язык любовника и проникал в его рот своим языком на сколько можно было синхронно с движениями пальцев. Эштон порывисто выдохнул в рот Виктору, не сдержавшись. Он оторвался от Виктора, прервав поцелуй, и спустился к его шее, протиснув в свою очередь собственную руку меж их тел к паху Виктора, ощутимо в отместку сжимая его. Оставив пару засосов на коже любовника, Эш приподнялся на руках и глянул в лицо мужчины: — Ну что, поиграем кто быстрее кончит? — Нахуй иди, — чуть выровняв дыхание, добродушно посоветовал Виктор с самым прямым подтекстом, какой только мог быть в подобной фразе. На соревнование он не соглашался, но и не отказывался, решив попросту промолчать. В конце концов... Да какая, собственно, разница. — Футболку с меня сними, — добавил мужчина, облизнув губы и повторяя недавнее движение тазом. Приказа в этом слышно не было, но и просьбы уже тоже не наблюдалось. — Помнишь я как-то говорил о полуобнаженном теле, которое меня заводит? — Эш окинул Виктора взглядом, как-то слишком пошло улыбнувшись и облизнувшись при этом, — Оставим твое раздевание на потом. Пока мне так нравится, — сказал Эштон, между тем стягивая джинсы с себя. Про свою полураздетость он ничего не говорил. Закончив с раздеванием, парень скользнул ладонью под футболку Виктора, задирая ее немного и касаясь парой движений сосков. Но рука тут же переместилась вниз, чтобы расстегнуть брюки Виктора, позволяя тому быть не так стесненным одеждой. Мужчина только пошло ухмыльнулся, излишне легко сдаваясь. Здоровая левая рука оставляла за собой достаточно возможностей, и Виктор уже решил в следующий раз как минимум не быть снизу, а пока — развалился на кровати, с интересом наблюдая за любовником и гадая, к чему приведет открывшаяся любовь к ролевым. Чтобы лучше видеть, мужчина чуть повернул голову на правый бок, открывая больший обзор левому глазу. — Это на "полуобнаженное тело" не тянет, — поделился Вик с ухмылкой, напрягая и втягивая мышцы живота, пока парень расправлялся с пряжкой. — Неужто самое сексуальное во мне — пресс? — полюбопытствовал Хил с иронией, чтобы заметна была пародия на треп самого Эштона: если меняться местами, то полностью. — Или просто ноги недостаточно стройные? — Ну, я же до нужной мне полуобнаженности тебя не раздел, — усмехнулся Эштон, проникая ладонью к члену, минуя расстегнутые брюки и белье. Обхватив ствол ладонью, Эш оставил руку неподвижной, а сам вновь склонился к шее Виктора, проговорив при этом. — Терпение, капитан, терпение. Виктор полуприкрыл глаза, чувствуя руку на члене и обдающее шею горячее дыхание. Мужчина зарылся пальцами любовнику в волосы, притягивая его голову ближе и намекая, что в шею было бы неплохо не только дышать. — Сделай мне приятное, — хмыкнув, попросил Вик, коснувшись языком мочки, — добавь немного голоса. — Голоса? — спросил Эш, прикусывая кожу в изгибе шеи, ставя еще один засос. Рука чуть сильнее сжала член и слабо двинулась по нему — брюки стесняли движение ладони. Вик подставился под укус, немного ерзая под рукой любовника. — Стонов, — пояснил он, потягивая волосы Эштона, а потом добрался рукой до белья парня и так же сжал его член, начиная движение с той разницей, что Виктору двигать ладонью ничего не мешало. — Ты умеешь молчать. Вот не надо. — Тебе надо, чтобы я побольше стонал? — Эштон хмыкнул, стягивая обеими руками брюки с бедер Виктора, но не снимая их окончательно. — Не боишься, что здесь нас услышат? — парень завел свою руку назад и прошелся пальцами по анусу. — Ты тоже не очень громкий, — сказал он, потом глянул на Вика с легкой задумчивостью. — Как насчет позы 69? И тебе хорошо и мне. Пробовал? — Я ведь сказал _немного_ голоса, — хмыкнул Хил, — не перебарщивай. Виктор продолжил ласкать член любовника, наблюдая за ним, а потом все же ответил. — Пробовал, — кивнул Виктор и чуть сильнее сжал плоть Эштона, ухмыляясь. — Не против. На боку если. — Почему именно боком? Тебе не нравится , когда чей-то член над тобой нависает? Или боишься, что подавишься? — хмыкнул Эш, раздеваясь полностью. Себя стеснять одеждой он не планировал. Закончив с раздеванием, он перевернулся и вытянулся на боку. — Что ж, — непонятно к чему сказал парень и коснулся губами члена мужчины. — Не снисходи до блядства, — фыркнул Виктор, не радостный от предположений любовника. Что ему не нравилось, так это совсем уж сильная ограниченность в движениях. Вику достаточно было сломанной руки, и врезавшиеся в бедра брюки, когда Хил попытался устроиться удобнее, его не впечатляли. Потому, когда парень разлегся на кровати, Виктор приподнялся и парой движений сдернул штаны ниже колен, а там уже высвободиться окончательно проблемы не было. — Так лучше, — хмыкнул мужчина, дернув ногой, чтобы отбросить одежду, и удобнее опираясь на кровать, чтобы иметь достаточную свободу в ласках, и припал к паху любовника, касаясь языком мошонки. Эштон возмущенно глянул на любовника — он не просто так оставил брюки в таком положении. Но потом увлекся минетом, пропуская его в горло почти сразу, решив отменить дразнящие движения, чего не делал обычно. Вик осторожно уложил правую руку на бок Эштон и, наоборот, начал минет поверхностными поцелуями и касаниями языка, уделяя больше внимания основанию, чем головке. Ко всему прочему, Виктор упрямо разрушал ритм и синхронность с Эшем, возникающую в движениях почти рефлекторно. Рефлекторно же Хил чуть покачивал бедрами, двигаясь навстречу движениям любовника. Эштон в один момент не выдержал и резко подался бедрами вперед, не отвлекаясь от своего занятия, намекнув, что ждет более активных действий. Сам он заглатывал член любовника активнее, но рукой пережал его основание — дать так просто кончить Виктору парень не намеревался. Второй ладонью он оглаживал бедро любовника, то и дело сминая его в ритмичных, синхронных с работой рта движениях. Хил, несмотря на ощутимое кольцо пальцев на члене, наслаждался моментом, продолжая подаваться вперед бедрами. На движение Эштона он все же среагировал, для начала помедлив в отместку, а потом так же из злорадства намеренно уделив внимание исключительно головке. Немного поиграв, Виктор все же заглотил член любовника, начав его посасывать. Одновременно, он немного резко внедрился двумя пальцами левой руки, на которую опирался, в анус Эштона, нащупывая простату. Эштон дернулся, но больше от неожиданности резкого вторжения пальцами. — Осторожнее, — посоветовал Эш. — Не забывай в чьих зубах твой член. — Так у меня больше шансов, что ты разожмешь пальцы, — фыркнул Виктор, выпустив изо рта плоть Эштона, но не отставая от простаты. — А что, уже не терпится кончить? — хмыкнул Эштон, сильнее пережимая член. Он вернулся к дразнящим движениям языка, стараясь не поддаваться Виктору и не двигать своими бедрами на его пальцы. Слишком много чести. Да и не хотелось быть побежденным Виктором, который вообще не мог двигать одной из рук. Виктор только ухмыльнулся, продолжая пальцами массировать бугорок железы. — Естественно, — ответил он с хитрецой, следом глубоко вдыхая и закусывая нижнюю губу — движения тазом на какое-то время стали мельче, но чаще, а затем Хил снова снизил темп. — Кажется, "кто быстрее кончит", — припомнил он, — верно? И Виктор снова вернулся губами к члену Эштона, лаская полно, широко, грубовато, но все же вполне умело, и одновременно массируя простату. Парня, в отличие от Хила, ничего не стесняло, и Вик явно намеревался в ближайшее же время довести того до оргазма. Эштон сдерживал себя от стонов путем занятого рта. Но путем Виктора он не пошел, намериваясь довести любовника до почти невменяемого состояния. Да, он пользовался его положением и не скрывал этого. Хотя сам Эш был далек от спокойствия — сдерживать себя приходилось только одним упрямством, но бедра все равно двигались навстречу движениям Виктора, а сам парень старался переключиться на ощущения члена мужчины во рту, а не отвлекаться на пальцы в нем и приятную мягкую упругость вокруг своей плоти. Пах Виктора уже начинало неприятно тянуть, но это было все же лучше, чем балансировать на краю оргазма исключительно собственной волей, как это приходилось делать Эштону. Тем более, что мужчина отвлекался еще на ноющую руку и ноющий же глаз, потревоженный лицевыми мышцами во время прищура и прочих мимических радостей. Виктор периодически мычал, чтобы не напрягаться во время усиления болезненных ощущений, а потом начал мычать уже для вибрации горлом, предварительно заглатывая член любовника полностью. Сорвать Эштону крышу и все же перевалить его через точку невозврата мужчина решил окончательно и планировал сделать это до того, как сорвется сам, прервавшись и начав рычать на парня, чтобы разжал свои чертовы пальцы. Дыхание сбилось почти окончательно, в рот любовника Виктор проникал так часто, как мог, и одновременно с этим продолжал настойчиво и с рваным ритмом гладить простату, лаская одновременно член языком. Эштону пришлось прерваться на несколько секунд, чтобы оторваться и поймать воздух ртом. Сила воли его подводила и сдерживаться было все труднее. Виктор слишком хорошо знал, что нужно делать для того, чтобы Эш сдался под напором ощущений. Выгнувшись в пояснице, парень все-таки, последние разы насаживаясь глубже на пальцы, кончил с рваным шумным выдохом, так и не обрадовав Виктора стоном — это было бы уже слишком. Пальцы рефлекторно разжались на члене любовника, чтобы не стиснуть в оргазме его слишком сильно, а сам парень уже в следующую секунду после оргазма продолжил ласкать член Виктора языком, но лениво и медлительно, доводя того тоже до разрядки. Виктор подстроился под ритм, вылизывая в нем еще стоящий член любовника, и почти сразу, наконец-то не стесненный пальцами, кончил с сиплым выдохом под стать Эштону; прогнулся только чуть сильнее. Глубокий вдох, и мужчина попытался выровнять дыхание. Через несколько секунд ему это удалось. — На этот раз, надеюсь, не сольешься, а продолжишь, — хмыкнул Виктор, снимая правую руку с бока парня и расслабленно откидываясь на спину, и сглотнул последний вкус семени. — И сними уже с меня футболку. — Тебе одного раза мало? — фыркнул Эш, все также медленно облизываясь, сев на кровати. — Ты не преувеличиваешь свои способности? — хмыкнул он, перекидывая ногу через бедра любовника. Эш провел ладонями по груди, вновь забираясь под футболку. — И нет, останешься в одежде. — Раза? — с деланным удивлением переспросил Виктор, ловя под футболкой ладонь Эштона и вытягивая парня на себя, чтобы тот лег и можно было дотянуться до его губ. — Это не раз, это от силы половина, и со способностями у меня все в порядке. — Ах да, я забыл, что ты участвовал в марафоне на выбывание, — весьма скептично хмыкнул Эш, целуя Виктора, начиная снова ерзать пахом по его паху. — И выиграл, — веско уточнил Виктор, проглаживая спину любовника, придержал его бедра от лишних движений и заодно широко прошелся губами и языком по шее, чтобы оставить пару пятен. — Так что скепсис о моих марафонах может быть по одной причине, — Вик вызывающе приподнял брови, — по причине твоего спринтерства. — В каком смысле? — Эш оторвался от любовника и все равно немного поерзал бедрами. — Страстно, ярко — это да. Но, — Виктор, хмыкнув, приподнял брови и прошелся ладонью по ягодице любовника, мягко пощипывая, — не чаще, чем один раз и в двенадцать часов. Ну, — Хил качнул головой, — минимум часов восемь. Эштон закатил глаза и выпрямился, садясь. Теперь он весьма чувствительно потерся ягодицами о член любовника. — Что ж, проверим твою способность на деле, — сказал он, продолжая двигать бедрами в весьма говоривших самих за себя движениях. — Кто-то говорил, что я безобиден в первые пятнадцать минут после оргазма, — с кривой усмешкой, наполненной скорее шутливым вызовом, нежели сарказмом, напомнил Виктор, отзываясь на движения синхронным покачиванием таза. Ладонью мужчина прошелся по боку любовника, ощупывая его изгиб, чтобы затем оставить руку у Эштона на бедре. По губам блуждала улыбка, а глаз был прищурен в оценивающем взгляде. Мозг уже адаптировался к половинчатому зрению, и глаз не напрягался так, как в первые дни, потому Виктор парня взглядом уже почти жрал, как это часто бывало, но в выражении обоих глаз. — У меня дилемма, — сообщил Вик, еще раз прогуливаясь по телу Эша ладонью. — И она решится, если ты дашь тебя немного постягивать. Не сейчас, — уточнил Хил, глубоко вдыхая от особо удачного движения любовника, — когда гипс снимут. Эш снова скользнул руками по торсу мужчины, оставляя их на груди, чуть надавливая — рефлекторный порыв на предложение любовника, чтобы показать, кто в данный момент главный. — А до этого ты меня разве не стягивал? — уточнил он. Бедра продолжали двигаться в таком же ритме, но взгляд Эштона слегка поменял свою пошлость в сторону задумчивости. — Ты сверху уже второй раз, а стягивал я тебя так единожды, — парировал Виктор. Ладони легли на член любовника, и Хил принялся его массировать в такт с движениями Эштона. — Как так? Ты имеешь ввиду бондаж? — задал новый вопрос Эштон, на мгновение прекращая двигаться, чтобы еще более внимательно взглянуть на Виктора. Хил вместо слов ущипнул парня, намекая, что движения все же стоит возобновить. — Я не о том, — качнул он по простыни головой. — А о том, что ты снизу вверх смотришься весьма и весьма, но только когда ты при этом никак и нигде не стянут, мне не слишком уютно быть снизу. Да и тогда ты лучше выглядишь. — Ты слишком привык все контролировать и при этом хочешь, чтобы над тобой доминировали. Я не понимаю твоей логики, — сказал Эштон, вновь начиная мягко двигать бедрами. Теперь он уже примерился так, чтобы член проходил немного между ягодиц, доставляя и себе больше поводов для возбуждения, и Виктору. Виктор прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями и усиливая их своими движениями, и продолжал ласкать плоть Эша. — Эти два пункта совсем друг другу не противоречат, — хмыкнул Вик, чуть смещая загипсованную руку для большего удобства. — Тем более, в конкретно данном контексте уровня над кроватью. Сместись чуть, — Хил похлопал парня по бедру. Эштон немного приподнялся и обхватил член Виктора рукой, решая, что пора бы им перейти к сути. Но нить разговора не терял: — Не понимаю все равно. — Тогда прими, как данность, — закрыл тему Виктор, не переставая дрочить любовнику — помогать со своим членом при однорукости было бессмысленно, и Вик просто чуть шевельнул тазом, подстраиваясь под положение Эштона. — Лучше бы ты объяснил, — качнул головой Эштон, начиная насаживаться на член и потому замолкая на время. Насаживался парень медленно, специально растягивал удовольствие проникновения для Виктора, делая его почти тягостным. — Явно. Не сейчас, — раздельно проговорил Виктор, выдыхая, а следом нетерпеливо толкнулся навстречу Эштону, надавливая одновременно здоровой рукой на бедро. Эштон , когда полностью насадился, вновь замер, облизывая губы и прикрывая глаза, смотря сквозь ресницы на любовника. Что ж, тот хотел стонов, Эштон мог себе их позволить. Поэтому со следующим движением он выдал из себя негромкий, но весьма чувственный звук. Он умел стонать, хотя часто этого не делал, потому что не видел нужды. Но сделать приятное любовнику можно было. Хил удовлетворенно вслушался в стон и довольно хлопнул любовника по ягодице. Звук его устроил более чем, и мужчина вновь подался на движение Эштона, чуть прогибаясь интереса ради. — Не части только, — предупредил он парня, подстраивая ритм и толкаясь навстречу. А следом сделал ладонью знак, призывая парня наклониться. — Ложись, — рука, пройдясь по члену Эштона, по животу и ребрам, поманила ниже. Виктор любил контакт и редко довольствовался исключительно половым. Тем более теперь, когда Эш стонал с чувством и со вкусом. Хил не нуждался в подобных проявлениях, но некой эстетикой периодически баловался — любовник к тому весьма располагал. На лице у парня отразилась весьма довольная гримаса и он, продолжая двигаться, в таком же неспешном темпе, накрыл тело Виктора своим. Упершись обеими руками по обе стороны от его головы, парень легко коснулся его губ. — Кажется, ближайший месяц меня будет крыть паранойя, что я задену гипс, — сказал он, меняя немного траекторию движений, чтобы не только принимать Виктора в себя, но и тереться собственным членом о его живот. — Если вдруг заденешь, ты первый услышишь, — пообещал с ухмылкой мужчина, блуждая рукой по телу любовника, и, наконец, зарывшись пальцами в волосы, Виктор притянул парня ниже, целуя с теми же интонациями, с какими Эштон стонал — без собственничества, которое Хил отложил на потом, зато чувственно и даже вкусно, отвлекая от всего, от чего можно было отвлечь — в том числе и от движений. Виктору так нравилось даже больше обычного, он любил неспешный, основательный и длительный секс, но практиковал его в основном так же с длительными партнерами. А Эштон, хоть и входил в их число (по крайней мере, по желаниям и расчетам самого Виктора), но зачастую сам провоцировал одним своим поведением проявление Хилом ревностной спешности. Парня, в основном, хотелось оттрахать, а порою — попросту выебать. И мужчину это, в общем, устраивало на столько же, на сколько было нормальным для Эштона. И тем не менее, сейчас Виктор его размеренно и совсем нежно имел, на удивление проскочив за разговорами о контроле и доминировании обычную и уже привычную распаляющую прелюдию. Вик довольно выдохнул парню в ухо, прервав поцелуй, и припал губами к шее, явно планируя услышать новые стоны. Эштон не стал менять настроение, темп их движений, ему и самому нравилось растягивать удовольствие, проникаться им. Просто чаще всего Виктор ломал его своим напором, что о медленном сексе и говорить было некогда. Сейчас он двигал неспешно бедрами в такт с движениями Виктора, немного запрокинув голову, насколько это было возможно в его положении, и вновь издал негромкий протяжный стон, поняв, чего от него ждет Виктор. Особо притворятся не нужно было — ему нравились проникновения, головка члена вскользь проходила по простате, а поцелуи Виктора только добавляли ощущений. Потому стоны просто приходилось издавать, а не выдумывать. Виктор с удовольствием еще сильнее припал к шее любовника, оставляя засосы, и временами притирался щекой к щеке, ловя губами мочку. Эштон двигался хорошо и правильно, и Хилу нравилось чувствовать это движение, но надолго его не хватило. Мужчина перехватил парня здоровой рукой поперек тела, останавливая на максимальном проникновении, а потом согнул ноги в коленях, упираясь в матрац пятками, чтобы иметь возможность двигаться самостоятельно. Возможностью этой Виктор сразу и воспользовался, начав приподнимать и опускать бедра, при этом не сильно сдерживая и своего голоса. Эштон вновь выпрямился, чтобы было удобнее подстроиться под ритм любовника. Ладонями он уперся в его грудь, а бедра двигались навстречу толчкам Виктора. Решив не упускать театральности, парень запрокинул сильнее голову, выставляя на обозрение уже проявившиеся отметины на горле от поцелуев мужчины, прогнулся и прикрыл глаза, не переставая двигаться. Виктор с рваным выдохом в очередной раз двинулся навстречу, приподняв таз, и переложил ладонь с бедра на член любовника, снова массируя — пока что в такт толчкам — и наблюдая за реакцией Эштона. По губам блуждала ухмылка, Хил не упустил из виду и эротичной пошлости действий любовника и теперь собирался ее усугубить. Эштон открыл глаза, чтобы быстро взглянуть на Виктора и оценить его вид. Сейчас он не хотел "играть" в то, кто кого быстрее доведет до оргазма, сейчас до оргазма хотел добраться он первым, потому что балансировать сегодня еще раз на грани одним усилием воли было для него слишком. Бедра стали двигаться быстрее, но Эш вновь сменил траекторию движения — теперь чтобы не только член Виктора попадал по простате, но и чтобы сильнее подаваться в ладонь мужчины. Теперь глаза, точнее, глаз, прикрыл Виктор, подстраиваясь под частоту любовника и совсем открыто наслаждаясь происходящим. Противиться Эштону он не стал, с готовностью помогая ладонью. Пальцы на ощупь ласкали головку, Виктор запрокинул голову, сильно жалея, что рука сейчас только одна. Снова рвано выдохнув и облизнув подсохшие губы, мужчина еще ускорил толчки, доводя Эштона до крайней точки. Эштон не стал сопротивляться, уходя за грань оргазма. Он выгнулся с новым, теперь уже не нарочным стоном. Но бедрами он продолжал работать, несмотря на это. Хотелось довести и Виктора до оргазма как можно быстрее. Хил еще с минуту наслаждался жаркой теснотой любовника. Наслаждался бы и дольше, но наверняка тем сделал бы неприятно Эштону, а выходить не хотелось. Мужчина резко вдохнул, когда сократившиеся мышцы кишечника особенно чувствительно прошлись по возбужденной плоти, и Виктор излился, все лаская член парня в ритм своих толчков. Почти сразу Хил сбавил скорость и заодно удержал от движения Эштона, входя медленно, до самого основания, и замер, пережидая волну оргазма и просто ловя момент. Эштон, поняв, что любовник закончил, опустился на него, ложась полностью. Привычное ленивое состояние после оргазма, еще и второго подряд. Виктор сейчас снова начнет выпроваживать в душ, но двигаться категорически не хотелось. Виктор чуть шевельнулся, чтобы член выскользнул из любовника, и приобнял парня, снова втягивая в рот мочку уха. Ладонь скользнула ниже, между ягодиц, пальцы прошлись по влажному анусу. — Уже лучше, — хмыкнул Виктор. — Пара месяцев практики, и можно будет всю ночь развлекаться. Мужчина не сдержал смешка. Эштон слабо фыркнул. — Ты пытаешься сделать из меня секс-машину? — он повернул голову набок и уткнулся носом в шею Виктора и тронул кожу губами. — Жаль, что ты сейчас не сможешь самостоятельно меня отнести в ванну, потому что сам я точно не скоро туда соберусь, — это уже звучало со смешком. Виктор зарылся пальцами парню в волосы, удерживая его голову у своей шеи. — Ну, вообще-то могу, но тебе не понравится, — хмыкнул мужчина. Хил шевельнул плечом, поправляя немного тянувшую в том месте футболку, которую Эштон с Вика так и не снял. — Потому что придется забросить тебя на здоровое плечо. — Ну уж нет, я не мешок с картошкой или подарками, — не согласился Эштон, впрочем, попыток встать все равно не делал. Пока можно было еще полениться. — Да и не нужно лишний раз тебе напрягаться, — уже серьезнее сказал парень, приподнимая голову и смотря на Виктора. — Это все-таки не слишком смешно. — Что не смешно, так это ванна, которую придется принимать постоянно, ибо душ — не самая удобная вещь в моем положении, — хмыкнул Виктор, кивая на руку. А потом снова спустился ладонью к сфинктеру, обводя пальцем мышцы. — Тебе бы тоже не помешало. — Я знал, что ты мне это предложишь, но я пока не хочу, — хмыкнул Эштон. — Тем более, я никогда не понимал твоей поспешности с душем. Обычно такие люди, как ты любят после секса долго лежать и болтать, и лишь потом идти в ванну, когда наболтаются. Эштон слегка повел бедрами, пытаясь сбросить таким образом руку Виктора. Не то чтобы ему было неприятно, но любое действие в его сторону было воспринято желанием быстрее его спровадить. — То есть тебе ругани днем не хватает? — шутливо поинтересовался Виктор, возвращая ладонь на лопатки. — Нужно еще и непосредственно после секса языками сцепиться? — Ну а что? Это будет вполне в нашем стиле — ругаться и прерываться только на секс. Впрочем, почему именно ругань? Это может быть обычной болтовней вроде как о прошедшем дне или продолжении разговора, начавшиеся до секса, — проговорил Эштон, возвращая голову на место. — О, да. Давай, расскажи, как прошел твой день? — фыркнув, Виктор закатил глаза, взъерошивая Эштону волосы. — Много нового? — Ты действительно считаешь, что тебя редко заносит из крайности в крайность? — Эштон умудрился закатить глаза даже в полуленивом состоянии. Виктор не ответил, то ли и не планируя, то ли задумавшись, действительно ли он так считает и насколько это соответствует объективной действительности. Спустя некоторое время, он все же проговорил. — А часто? Эштон его уже не слышал — он умудрился отключиться, так и уткнувшись Виктору в шею. Его способность засыпать сразу после секса никогда не казалась ему очень полезной, но зато он часто чувствовал себя выспавшимся. — О, ну круто, — пробормотал Виктор, с явным усилием покосившись на парня и поняв, что тот заснул. Ладонь снова скользнула между ягодиц, а затем Хил шевельнул плечом, мягко расталкивая любовника, пока тот не заснул окончательно. — Эш, — перспектива пролежать под этим грузом минимум двенадцать часов Виктора не прельщала. — Эш, сползи хотя бы. А лучше помоги сначала с футболкой. Эштон что-то крайне недовольно пробормотал. Но поднял голову и сонно взглянул на любовника. — Лучше бы я себе что-нибудь поломал, ты бы меня тогда не трогал, — сказал он, приподнимаясь и с трудом, но осторожно стаскивая футболку с Виктора. Потом сел, потер лицо руками и все-таки встал. — Ладно, я в душ. Спать ты мне все равно не даешь, — проговорил он, уходя из комнаты. Комментировать слова Эштона мужчина не стал. Если бы тот что-либо сломал, было б все наоборот: трогал бы весьма активно. Уже оттащил бы в душ, может, даже на руках, если бы Эштон снова о том в шутку заговорил. — Потом ванну набери, — попросил Вик, приподнимаясь и затем садясь. Руку он упокоил на коленях. Эштон вернулся минут через пять, из ванны доносился звук льющейся воды. — Гипс не мочи, — посоветовал на всякий случай парень, падая на кровать и подтягивая к себе подушку. — Если нужна будет помощь — зови, — уже совсем невнятно проговорил он, вновь отрубаясь. Виктор недоуменно приподнял бровь, удивленный подобным советом. — Тебя дозовешься, — хмыкнул Хил, отправляясь в ванную. Пробыть там пришлось достаточно долго, возясь с гипсом. А по возвращении, наглотавшись обезболивающего, Виктор, вопреки обыкновению, не трогая любовника, лег рядом и устроил руку на груди. Эштон сам к нему подкатился ночью, привычно утыкаясь носом куда-то в районе плеча, так как во сне всегда сползал вниз. Видимо, за пару месяцев привычка спать в обнимку с кем-то на нем все же отразилась, потому было непривычно, что его никто не обнимал во сне. Чутко спавший из-за руки Виктор проснулся от перекинутой через него конечности и ткнувшегося в плечо носа. Жест, тем паче неосознанный, был приятен, и Хил перекинул здоровую руку, в которую парень и уткнулся, через Эштона, осторожно подтягивая его повыше, чтобы лежалось обоим удобнее: и парень меньше ворочаться будет с вероятностью зацепить гипс, и Виктору ничего на плечо не давит. Оставшуюся ночь Хил спал также неглубоко, потому спал долго, вплоть до момента, когда ерзать начал просыпающийся любовник.