Вид на доверие

Виктор вернулся не скоро. У него в руке был пакет со свечами, упаковками фастфуда и несколько крупных флаконов ароматической пены для ванны. Флаконы Вик купил с памятного недавнего разговора, но вот пены внутри уже не было. Тщательно промытые, пусть и одной рукой, в туалете той же самой забегаловки быстрого питания, они были наполнены вином. Содержимое бутылок с пеной на входе не проверяли, потому Вик лишь уверился в том что выбрал правильный способ. Возможно, он и переборщил, но лучше переборщить, чем попасть впросак. - Я вернулся, - сообщил Виктор, снова притершись задним карманом к мишени и проходя сразу на кухню. Эштон вышел из спальни и сразу же наткнулся взглядом на флаконы с пеной. Крайне выразительный взгляд уперся в любовника. - А флакон со смазкой тоже прихватил? - Не нервничай, - хмыкнул Виктор, - это вино. Я ведь не мог пронести через проходную бутылку. Пришлось импровизировать. Виктор придвинул бумажные пакеты с едой. - Держи, взял на двоих. Уже немного остыло, так что микроволновка в помощь. Может, все же пояснишь, что именно я должен понять в трудностях? - Ты хочешь снова поругаться? - уточнил Эш. Он достал из пакета пару гамбургеров и распаковал один. - Давай просто в очередной раз закроем тему. Он сел на стул, задрал одно колено выше столешницы и принялся есть. - Тему можно закрывать, когда грозит ругань из-за различных взглядов, - Виктор вытащил поникшую картошку-фри и положил ее в микроволновку. - Но вот как раз твоих взглядов я и не понимаю. Ты не хочешь расходиться, не хочешь бросать наркотики (хотя мне говорил, что независим и сможешь прожить без них) и хочешь, при этом, чтобы я был в курсе, и всем было ок? Как ты себе представляешь это? - Я могу прожить без наркотиков, - пожал плечами парень. - Но я не говорил,что буду этого делать. Мне снова может сорвать крышу, от этого никто не застрахован. И я считаю, что ты должен быть в курсе этого, чтобы потом не было для тебя неожиданных сюрпризов. В стиле моего передоза, а ты даже не знал, что я продолжаю увлекаться наркотой. Это я в теории, если ты не понимаешь. - Знаешь, Эштон, "я не буду жить без наркотиков" и "может сорвать крышу" - весьма разные понятия, - произнес Виктор, когда микроволновка прозвенела о том, что разогрела картошку. Виктор забрал горячий картон и сел у стола. - Я предполагал, что ты можешь сорваться, предполагаю до сих пор. Я планировал тебя оберегать от этого настолько, насколько это в моих силах. Помогать и удерживать. Но если ты собираешься принимать весьма осознанно и без сорванной крыши - я долго не выдержу. "Сбегу", как ты выразился. Потому что у меня тоже есть принципиальные вещи, от которых я не смогу отказаться, и под которые тебе придется подстроиться. Я помогу, если ты _сорвешься_. Но если это твой добровольный выбор - мне делать с этим попросту нечего. Это не проблема тогда, а банальный тупик, в котором мы уже стояли с тобой. Я насильно на тебя ошейник не надевал, и ты меня насильно с наркотиками не мири. Эштон перестал есть. Он отложил недоеденный гамбургер, поднял взгляд на Виктора и в нем читалась изрядная доля упрямства. - Тогда беги, - сказал он. Нет, он не признавал этим, что собирается снова принимать или не принимать. Просто он понял, что все равно рано или поздно начнет, не удержится. И тогда Виктор сбежит. Так зачем ждать? Пусть бежит сейчас, чтобы они перестали друг друга душить - и морально, и физически. - Что сидишь? - Эш кивнул любовнику. Голос был спокойным, чересчур спокойным, и пусть Эштон снова злился, но в этот раз не впадал в истерию. - Беги. Виктор есть тоже перестал. И поднялся. Но не для того, чтобы уйти, а чтобы сесть рядом с Эштоном. Вик опустился рядом со стулом Эша на пол, как уже не единожды делал, и посмотрел в лицо любовнику, озвучив всего один вопрос: - Почему? Эштон хмуро на него смотрел сверху вниз. В этот раз руки на его голову он не опускал. Просто смотрел, держа их на столе. - Потому что ты все равно сбежишь. Днем, месяцем или годом раньше-позже - без разницы. Просто все равно сбежишь, как сбегают все. Зачем продолжать тратить наше время друг на друга, если итог будет один? - За эти два месяца у нас уже повелось сначала все доводить до ручки, а потом уже... - хмыкнув, пожал плечом Виктор. - Возможно, за этим? - Скажи мне, ты правда веришь в "долго и счастливо"? Так не бывает. По крайней мере, со мной. Возможно, тебе будет лучше найти кого-то более подходящего тебе, кто не будет употреблять наркотики, сидеть в лечебнице и доводить тебя до ручки? - Эштон отвел взгляд и снова принялся безразлично жевать гамбургер. - В "долго и счастливо"? - Виктор фыркнул. Кажется, в этот звук закрался даже смех. - Нет. И нет, лучше не будет. Мне нужна эта ручка, в который раз говорю тебе. Но единственное, что я уже, не побоюсь этого слова, отчаянно пытаюсь тебе втолковать, так это что не нужно доводить меня до нажатия этой ручки. И тем более - до открытия двери. А ты мне разве что ковровую дорожку через порог не постелил. Усмехнувшись, Хил уложил левую ладонь на колено Эштону. - Плохо тебе, что ли? - дернул плечами Эштон. Он вновь упрямился, не хотел идти на компромисс - уже успел вдолбить себе в голову новое решение всех проблем. - Уйди с честью по этой дорожке, пока не приходится бежать сломя голову. Эштон перевел на него взгляд и посмотрел прямо в глаза. Взгляд оставался слегка прохладным, но серьезным. - Я смогу без наркотиков продержаться, но когда-то мне захочется расслабиться с их помощью. Я помню, как это круто, когда сносит башню ощущение того, что ты все можешь. И мне нравится это ощущение. Я не хочу что-то скрывать, как твой Лео - это ни к чему хорошему тоже не приводит, практика тебе не подсказала разве? Я не хочу, чтобы ответственность за то, что я делаю, перекладывалась на тебя. Это только мое решение. Не наше - мое. А тебя одно только это не устраивает. Разве не возникает сомнений, что мы живем по совершенно разным моралям? - С честью тут уже не получится, - отозвался Виктор, выдохнув. Чуть помолчав, он сменил тему на более раннюю. - Почему ты уже который раз акцентируешь свои аргументы на мне? - В каком смысле? - выгнул брови парень, нахмурившись. - "Я тебе не подхожу", "возможно, тебе будет лучше", - процитировал Виктор пару фраз. - Большая часть предположений-аргументов была построена именно так. Как будто ты меня убеждаешь, что мне будет лучше сбежать сейчас. Совершенно забыв, что мне обычно сильно похуй на конкретно себя. Или себя убеждаешь. Я пока не разобрался. Эштон вновь отвернулся. - Какая разница? Я просто предлагаю тебе варианты, ты уже выбираешь. Он потянулся к флаконам из-под пены и открутил крышку одного из них, выливая часть содержимого в кружку. Выпил вино он залпом, потом посмотрел на Виктора тяжелым взглядом и сказал. - Иди в спальню. Буду готовить гостиную к стриптизу. - Ты мне открылся, - напомнил Виктор. - Я открылся тебе. Взял за тебя ответственность. Я никуда не уйду, Эш, пока имею возможность хоть что-то делать на твое благо. Так что исключительно в твоей власти помочь мне остаться рядом; не вынуждать меня уйти, "как все". У меня тоже есть предел, и я хотел, чтобы ты о нем знал и мог контролировать свои действия. Или предупреждать меня, когда они не под контролем. Если ты действительно хочешь видеть меня рядом. Я бы хотел. Хил поднялся и забрал со стола второй пакет с едой. - Можешь не напрягаться с подготовкой. Сомневаюсь, что мы оба в настроении для этого, - сказал он, выходя в спальню. - Выпью еще обезболивающего. - Нет, мы в настроении, - вновь крайне упрямо сказал парень, смотря в спину любовнику. Менять планы он не хотел. Он обещал стриптиз - будет стриптиз. И плевал он на то, что вряд ли будет какое-то продолжение после стриптиза. Задернув тяжелые шторы, парень расставил свечи по комнате, приготовил пару стаканов - бокалы в клиниках для наркозависимых не хранились, видимо, - потом сходил в спальню за ноутбуком. Там он остановился и оценивающе посмотрел на Виктора, но ничего не сказал. Просто фыркнул, больше раздраженно на самом деле. Словно этим стриптизом делал огромное одолжение. - Я тебя не заставляю, - если бы Виктор мог, он бы поднял руки в нарочито невиновном жесте. Но одна была сломана, второй мужчина держал полусъеденный бургер, а между согнутых ног вообще держал смартфон, в котором что-то искал в сети. - Продолжишь в том же духе - у меня не встанет, и ты запорешь саму идею, - сварливо сообщил Вик, снова утыкаясь в телефон. Не пытался демонстративно что-то показать, - просто пытался закончить с делами до того, как Эш позовет смотреть. Виктор откровенно сомневался, что все это имеет смысл, но бодание с любовником смысла имело еще меньше. - Мне и не нужно, чтобы у тебя вставало. Я тебе уже говорил, что стриптиз - это не порево, - фыркнул еще раз Эштон, удаляясь обратно в гостиную. Оттуда на протяжении еще нескольких минут слышались какие-то не слишком понятные звуки, тихая ругань парня, а потом он все-таки позвал Виктора. - Стриптиз, по определению, танец эротический. А эротика подразумевает, иначе она не эротика, - хмыкнул Виктор вдогонку, не особо заботясь, впрочем, чтобы Эштон его услышал. С делами он закончил до зова и успел доесть, а потому вышел к любовнику с чистой совестью. - Командуй, - хмыкнул Хил, окидывая помещение взглядом. В комнате царил приглушенный свет, свечи горели со всех сторон, а сквозь шторы все равно пробивался свет, но слишком светло не было - различить Эштона можно было, но не внимательно рассмотреть. Сам Эштон все также был в джинсах и рубашке, ноутбук тускло горел экраном где-то сбоку, несколько отвлекая на себя внимание. Зато из колонок уже лилась почти неразличимая музыка - Эштон явно пока настраивал Виктора на нужный лад. - Садитесь в кресло, мистер Хил, - Эштон с явственно слышимой иронией в голосе указал в сторону кресла, а сам встал возле него со стаканами вина. Виктор окинул парня взглядом и опустился в кресло. Сломанную руку осторожно пристроил на груди, а вторую протянул к Эштону, намереваясь забрать один из стаканов. Эштон отдал стакан, сам отпил немного из своего, потом потянулся к Виктору. - Давай сниму с тебя футболку. Я ведь обещал, - хмыкнул парень. - Да, точно. Едва сделав глоток, Хил отставил вино и отклонился от спинки так, чтобы любовнику было удобнее. От этого как минимум зависело спокойствие руки. Эштон вымещать раздражение на руке не стал. Он осторожно потянул футболку вверх и высвободил любовника из нее, отбросив за кресло. - Ну что ж, - в руке вновь оказался стакан. - Посмотрим, как у тебя встает на эротику. Эштон намеренно легким, чуть изменившимся шагом, прошел к ноутбуку и сделал музыку громче. Эштон прекрасно понимал, что под стриптиз ему совершенно не подходит одежда. Никакого образа. Конечно, переодеваться в Тарзана-дитя джунглей или еще что-то похуже ему не приходилось, но все-таки образ тоже был не на самом последнем месте. С другой стороны, Эш считал, что неважно во что ты одет. Главное - как ты это снимаешь. Глубоко вздохнув, парень сделал музыку еще громче, пытаясь погрузиться в нее и отключиться от места, где он находился. Это всегда помогало настроиться на нужный лад. Музыка была не слишком быстрой, но ритм в ней прекрасно чувствовался. Еще раз глубоко вздохнув, парень повернулся лицом к Виктору с совершенно другим выражением лица, чем обычно он танцевал - томным, мягким и в то же время абсолютно дерзким блеском в глазах. Виктор смотрел на Эштона оценивающим взглядом. Это не был тот пошлый и вожделевший взгляд, который мог бы быть в иной ситуации. С тем же выражением Вик мог бы слушать пение или наблюдать за процессом рисования. Эштоном сложно было не восхищаться уже сейчас, всего с выражения лица - не развратного, не пошлого, заигрывающего, пусть пока и слишком погруженного в себя. Парень знал свое дело, это было ясно по первым движениям. Оставалось только убедиться. Чуть запрокинув голову, парень одарил Виктора все тем же взглядом, на лице появилась блуждающая улыбка с едва заметным подтекстом заигрывания. Первое движение бедрами вышло не слишком заметным, зато потом он нашел ритм и начал двигаться гораздо более активно, прогибаясь в пояснице. Двигал не только бедрами, но и руками, то и дело выгибался всем телом - не сильно, чтобы не перейти грань, за которой начиналась пошлость. Эш действительно знал, что делал. Он любил стриптиз именно за то, что это не откровенная порнуха. И за то, что не каждый сможет держаться именно эротично, а не вульгарно, мысленно ставя себе огромный жирный плюс. Раздеваться пока он не спешил. Просто двигался под музыку, постепенно отключаясь, уходя в то самое состояние, когда тело двигалось само и не нужно было думать. Руки скользили вдоль тела, чуть задирая рубашку и обнажая участки кожи. Они слегка выхватывались светом от свечей, но лишь настолько, чтобы Виктор успел понять, что тело немного оголилось, но не успел ничего рассмотреть. Виктор наблюдал молча, спокойно и лишь изредка отрывался от просмотра, отпивая вина из своего стакана. Будь он в другом месте и с другим человеком, пьян, в шумной компании, возможно, Хил действительно бы сыграл на возбуждении и весьма грубо потом отправился бы дрочить в туалет. Но несмотря на привычное невежество, с каким Виктор отзывался о стриптизе, сейчас все было иначе: пошлым шуткам не было бы места, даже подогрей ими атмосферу сам любовник. Перед Виктором танцевал _его_ Эштон, что бы он там сам ни говорил, и взбрыкнувшее собственничество вкупе с банальным уважением не позволяли рассматривать парня как, к примеру, потенциальное разовое приключение. Эш двигался плавно, так, как сам Виктор никогда бы не смог; Эш умело соблазнял - мужчина видел это, хотя и не мог в полной мере сейчас все прочувствовать. Хил в очередной раз сделал глоток и оперся рукой на подлокотник, прислонившись головой к удерживаемому в пальцах стакану. Эштон продолжал двигаться, пока не собираясь отвлекаться на Виктора. Он привык танцевать для большого количества зрителей, не отдавая никому приоритетов. Сейчас он танцевал только для Виктора, но переключиться в фазу танца для одного Эштону было пока сложно. Он открыл глаза полностью, смотря на Виктора и стараясь сфокусировать на нем взгляд, но он все равно шел сквозь него. От того половина глубины терялась. Приватных танцев Эштон не исполнял - в Руно подобного не было, потому и опыт у него также отсутствовал. Ладонь снова задела рубашку, потом она поползла вверх и пальцы зацепились за пуговицу. Ее парень расстегнул легко, делая очередное движение телом, откинув голову назад и немного вытягивая ворот рубашки, открывая больший доступ к шее, но всего лишь на мгновение. Следом он принялся расстегивать следующую пуговицу - все также медленно, совершенно не спеша, но в ритм музыки, удивительно попадая под каждый такт. Вскоре рубашка оказалась полностью расстегнута, но снимать ее Эш не спешил. Лишь распахнул сильнее, чтобы дать доступ взгляду на светлую, явственно контрастирующую с темным цветом ткани, кожу. Виктора от танца несло совершенно в иные степи. Ему было странно, что такое тело принадлежит кокаину, как бы ни звучала подобного рода формулировка. И было странно, что принадлежит оно ему добровольно и искренне; куда искреннее, чем кому-либо, и, возможно, искреннее, чем даже музыке. Изобразив кривую усмешку, насмехаясь над собственными мыслями, мужчина допил вино и потянулся к стоящему на тумбе флакону из-под пены, чтобы наполнить стакан. Лица Хила в полумраке видно не было почти полностью, особенно с тенью, которую бросала рука с кружкой, прижатой к виску, и Виктор зачем-то этим пользовался, не имея к тому особой причины. Эштон смог выйти из почти транса, когда услышал, что звякнул стакан. Он посмотрел уже более осознанно на Виктора и улыбнулся все такой же улыбкой - заигрывающей, многообещающей, но не вызывающей. Улыбнулся теперь Виктору. Рубашку он в следующем движении спустил с плеч, но не снимая полностью. Дрожащий свет от свечей выхватил на коже пару темных пятен засосов, но Эштон уже успел повернуться к Виктору спиной, спуская ткань рубашки по рукам ниже, оголяя спину полностью. Предварительно расстегнутые манжеты на рукавах помогли Эштону выскользнуть из одежды без проблем и смешных казусов. Вик не был отстранен. Он продолжал с любопытством наблюдать за происходящим. Какой-то акцент лично на нем Хила порадовал, но пока Эш был просто до невероятного техничен. Эмоции в нем были замкнуты в небольшом коконе вокруг, парень танцевал не для публики - для себя или, может, для музыки, для воздуха, не дальше. Создавалось впечатление, что ты стоишь у щели между портьерами и попросту подглядываешь за генеральной репетицией в гримерке. Вероятно, именно этот факт сделал Эштону репутацию: все зрители выделялись разом и одновременно по отдельности. Каждый стоял у своей собственной замочной скважины, и не было никого, кроме Эштона. Кроме Эштона - и этого случайного и незамеченного зрителя. Даже эта персональная улыбка мало что меняла. Звякнула пряжка ремня. Спустя несколько секунд Эштон единым движением вытянул его из хлястиков джинсов и, вновь кинув взгляд на Виктора, быстро провел языком по губам, чуть прикусывая их - жест больше задумчивости, чем соблазнения. Подойдя к мужчине почти вплотную, Эш закинул ремень ему за шею, потянув на себя - не слишком сильно, чтобы Виктор не потерял равновесия. Скорее, просто формально. Наклонившись к самому его лицу, Эштон посмотрел уже в глаза мужчине, едва коснувшись своими губами его скулы, когда уже отодвигался, - будто случайно. Это уже не было элементом его привычного стриптиза, он, сориентировавшись, смог легко привнести в него что-то новое, напоминающее больше приватный танец. Ремень так и остался болтаться на шее у Виктора, когда Эш вновь отошел, спуская с бедер джинсы - но лишь совсем немного, оголяя лишь выступающие косточки внизу живота. И он вновь пустился в привычный танец, уходя в очередной раз с головой в музыку. Виктор подыграл, позволив сделать все, что любовник хотел. Хил прикрыл глаза на движение, а после - стянул с шеи ремень, наматывая на здоровое запястье. Всплеск был воспринят определенно одобрительно, но все-таки лишь всплеском. Выпустив пряжку из пальцев и позволив ремню повиснуть на руке, Вик снова взял стакан, отпивая вино. Джинсы все-таки сползли несколько ниже с бедер, чем Эштон планировал - ремень их как-никак удерживал в нужном положении. Парень продолжал двигаться, но решил поменять тактику. Раздеваться полностью было слишком рано, а Виктор, судя по виду, определенно скучал. По крайней мере, нужной доли восторга в его взгляде Эш не заметил. Единым плавным движением он опустился ему на колени, на самый край, упираясь почти полностью ногами в пол. Ладони прошли по внутренней стороне бедер, замирая возле паха, а потом, минуя его, взметнулись вверх к шее. - Не забывай, без рук, - шепотом, касаясь уха губами, проговорил Эштон, двинув бедрами так, что теперь его тело было почти полностью прижато к Виктору - но снова не долго. Всего пара мгновений и Эш вновь отстранился, соскальзывая с колен, но теперь отходя всего только на шаг. Виктор повелся, следуя за отстраняющимся лицом - голова за руки считаться не могла точно. Взгляд мазнул по левому плечу Эштона. Хил не сразу понял, что именно привлекло его внимание среди отброшенной на кожу тени, но в одном из движений заметил потемневшие уже пятна синяков - явно следы от Виктора в коридоре главного корпуса. Мужчина натянуто улыбнулся, в глазах его можно было бы прочесть сдавленное бессилие, если б на них не падала тень от самого Эштона. Парень восхищал - Виктор наконец-то отразил в себе это, возвращая любовнику то, что тот желал получить взамен. Хил чуть переключился на эротическую составляющую, но долго на ней не продержался, снова сбиваясь на мысли, которые стоило в подобной ситуации отключать. Он продолжал отражать в себе достойную танца реакцию, но сам реагировал на номер немного в ином ключе, чем должно было бы реагировать на подобные вещи. Подцепив пальцами джинсы, Эштон стянул их с бедер, выпутываясь из них быстрее, чем мог бы запутаться. Оставшись в одном нижнем белье - обувь и носки он снял предварительно, - парень теперь смотрелся гораздо откровеннее. Да и движения стали не столь танцевальными, сколько направленными на то, чтобы пробудить желание в зрителе. Темп музыки несколько увеличился, Эштон тоже начал танцевать быстрее, словно как в гонке перед оргазмом во время секса. В конце концов, белье тоже полетело в сторону, а парень успел сделать еще несколько движений перед тем, как музыка закончилась. На завершающих аккордах он вновь опустился на колени Виктора, возвращая на лицо томность. Пользуясь окончанием танца, мужчина, отставив стакан, прихватил любовника за талию, притягивая ближе к себе, притираясь щекой к щеке и выдыхая Эштону в ухо. - Я не удивлен твоей репутацией в Руно, - произнес Виктор. Полушепотом, чтобы не сбить атмосферу. С одобрением, полностью передавая впечатление от техники. - Двигаешься... прекрасно. Даже лучше. Но приват не для тебя, Эш. Мой приват, по крайней мере. Хил чуть отстранился, чтобы снова взять свой стакан и допить вино, а потом встряхнул рукой, сбивая ремень к ладони, и широкой петлей обмотал его вокруг шеи любовника. Сымитировать ошейник он в тот момент не пытался, просто "вернул" вещь. - Сделаем скидку на то, что раньше я приват не практиковал, - Эштон взял в руки свой стакан и снова выпил залпом. Ремень он медленно стащил с шеи и отбросил вниз. - Так что ты лишил меня девственности отчасти. Он наполнил свой стакан еще вином, выливая остатки из флакона. - А ты свое обещание не сдержал. Условие было - весь вечер без рук, - хмыкнул он, смотря сквозь стекло стакана, до куда не доставало вино, на любовника. - Ты сказал "в процессе без рук", - парировал Виктор. - Стриптиз окончен - руки распущены. Вопреки сказанному, пошлых жестов Хил не делал - только приблизился, недолго касаясь губами шеи. - Но можешь не сдержать свое и не повторять стриптиза потом, - предложил мужчина. С излишней серьезностью для исключительно шутки. - Налей мне еще, - попросил Хил, протягивая свой стакан. Когда любовник сидел на коленях, разбираться с вином одной рукой было слишком неудобно. Эштон открутил крышку у второго флакона с пеной и налил содержимое в стакан Виктора. - Не повторять потом? - не понял парень, доливая и себе. - Я и не буду повторять, если приват не мое, - было видно, что его это все же задело, хоть он пытался скрыть. - Тихо, - шикнул Виктор, пресекая обиды. - Приват танцуют для зрителя, а ты нет-нет и отключаешься, уходя в себя. Не самое приятное ощущение, смотреть подобный танец и ждать, когда ты вынырнешь и обратишь уже свое внимание на меня. В голос Хила все же закрались ноты то ли обиды, то ли ревности. Чувствуя их, ревнуя к воздуху и ощущая укол от него же, которому Эш танцевал все то время, что провел в себе, Виктор в первую очередь чувствовал себя идиотом. На танцполе Эш был таким же, но с той разницей, что там это было нормой. Чувствовать себя номером два, проигрывая музыке, во время привата... Тут пахло идиотизмом. - На сцене много зрителей, я не умею концентрироваться. Я в принципе не умею концентрироваться, - сказал парень, пожимая плечами. - Если я все-таки решу повторить, то исправлю этот факт. Вик с любопытством взъерошил парню волосы, потом столкнулся своим стаканом с его и окинул глазом синяк на плече. - Когда много зрителей, тебе не нужно концентрироваться, - покачал головой Виктор. - Это твой стиль. Причем очень своеобразный. Выйдешь за его рамки - потеряешь сценическую индивидуальность. Приват - дело другое. Потому их я бронирую на себя. Все. - Все приваты? Я думал, что тебе не слишком понравилось быть лишним. Или я тебя неправильно понял? - Эштон снова отпил из своего стакана, потом закинул руки за шею Виктора. - Это не специально выходит. Просто в музыке я могу быть таким, какой я есть. - Лишним быть не понравилось, - кивнул мужчина. - Но еще больше не понравится, если на каком-либо из них я вообще не буду присутствовать. Виктор подался вперед, целуя Эштона - не глубоко, лишь чуть прихватив губы. - Я понял, - хмыкнул он. - Заметил. И не я один. Только в музыке? - Наверное, да, - дернул плечами Эштон. - По крайней мере, мозг у меня отключается только в музыке. В остальном я мыслю, пусть с горем пополам, но мыслю. - Ты уверен, что вернешься к наркотикам? - спросил Виктор, отставив стакан с вином и уложив ладонь Эшу на бок. - Не фыркай. Я не для диалога. Вопрос-ответ и все. - Да, вернусь, - кивнул Эштон. - Через месяц, два, год, но вернусь. Нет завязавших наркоманов. Он чуть поджал губы и отвел взгляд, несмотря на то, что ответ был честный. - Я - завязавший, - хмыкнул Виктор. - Знаю, я другое дело. Покачав головой и выдохнув, Хил ткнулся лбом парню в грудь. Потянуть время, спрятать взгляд. - Возможно, я... - Вик цокнул языком и поднял глаз на Эштона. Говорить было сложно, но мужчина пытался при этом быть понятным и связным. - Возможно, я попробую. Если ты не будешь форсировать, а потом - злоупотреблять. Чтобы мне было легче. Чтобы... я был спокоен. И знал... знал все. На это ты способен? - Ты и так все знаешь, - Эштон спокойно встретился с ним взглядом. Он не лгал - действительно считал, что мужчина все знал. То, что Эштон предпочитал умалчивать - он умалчивал не из-за того, что хотел именно от Виктора скрыть. Он скрывал от всех. - Просто не думай об этом. Пока я не планирую принимать, - вот это было меньше похоже на правду. Поняв, что Виктор не будет против руки развязывались. - Не думать? Это ведь не значит, что я буду не против, Эш. Это значит, что я попытаюсь не прибить тебя и не сделать иных опрометчивых поступков. А значит, не думать я не могу - мне нужно себя контролировать. Тем более, если "я и так все знаю", хотя ты, кажется, считал честным, если я буду знать. Виктор хмыкнул. - Продержись хоть эти три месяца, - совсем безнадежно выдохнул Хил, мягко толкая Эша и сдвигаясь, давая понять, что хочет встать, - чтобы деньги не были потрачены зря, а ты не заполучил новых проблем. Эштон поднялся, давая встать и Виктору. Прихватив со стола пачку сигарет и стакан с вином, он забрался на диван с ногами и закурил. - Я же сказал, что пока не планирую принимать, - напомнил он. - И я не буду принимать при тебе, а это сразу исключает возможность приема во время этих трех месяцев. - Хорошо, - кивнул Виктор, встав. - Если что - не забудь рассказать мне. Я обещаю обойтись без холодного душа и прочего. Ты позволишь? - излишне, кажется, официально спросил он, кивая на спальню - не хотелось, чтобы уход был истолкован каким-то демонстративным жестом. На Виктора многое сейчас давило, это было видно, и информацию необходимо было как-то переварить. - Или может, помочь с уборкой тут сначала? - Иди, - качнул головой Эштон, начиная собирать одежду с пола. Одеваться пока он не планировал - не ожидал продолжения (хотя не на такое продолжение после стриптиза он надеялся), - просто одеждой в комфортных условиях он мог себя и не обременять. Свет включился и Эштон принялся тушить свечи. - Приходи потом, - кивнул Виктор и скрылся за дверью. Он чувствовал себя уставшим и вымотанным, в том числе и морально, потому, собравшись остаться в джинсах, все же стянул их, заменяя домашними штанами, и забрался поверх покрывала на кровать. Желания не было даже на привычную медитацию - Хил устало растянулся, пристроив поудобнее руку на груди, и уставился в несуществующую точку на потолке. Эштон вернулся нескоро. Он уже успел все убрать, просто встал возле окна покурить, распахнув его и замер. Внизу, во внутреннем дворе, он-таки увидел Барри. Тот был не один, прогуливался с кем-то, но Эштон узнал его даже с такого расстояния и в темноте. По отдаленным звукам голоса. Внутри все.. нет, не перевернулось... Замерло. А потом оборвалось в пропасть. Это было совершенно нехорошей реакцией. Метнуться сразу вниз не хотелось, бежать от окна тоже. Он просто стоял и смотрел вниз, не пытаясь вслушиваться в то, что громко вещал бывший недолюбовник.  Только когда звук голоса затих, Эштон понял, что почти не дышит. Поймав воздух ртом, он наконец кинул вконец истлевший бычок в пепельницу и зашел в спальню. Ложась рядом с Виктором, ощущения были странные - Эш был в полнейшем смятении. Но одно из всех одолевших чувств он понял точно - с Барри нос к носу он встречаться не хотел. Виктор среагировал на Эштона только тогда, когда тот качнул своим весом матрас. Дернув головой, Хил откинул левую руку, предлагая лечь к себе на плечо, - в ином положении как-то взаимодействовать с любовником было бы слишком неудобно. И заметил пульсирующую, видимо, в такт сердцебиению грудную клетку. Сначала он решил, что это глаз барахлит, все не привыкнув к своему одиночеству, потому пальцами Вик метко и почти рефлекторно нашел сонную артерию - жест явно был ему привычен. Задерживаться не стал, чтобы не нервировать Эштона, но большего было и не нужно. Брови приподнялись в удивлении - ему все же не показалось, пульс был таким частым, будто парень бегал. - Ты чего? - недоуменно спросил он, пытаясь поймать взгляд любовника или просто заглянуть в лицо. - Эш? Эштон не сразу расслышал вопрос Виктора, а когда расслышал сквозь пелену собственных чувств, вернувшихся страхов, желаний и очень четкого ощущения возвращения в прошлого, он просто слабо качнул головой и пробормотал: - Ничего. "Ничего" явно было недостаточно. Голос был хриплым, сбивчивым, задушенным. Эштон слышал его словно со стороны и понимал, что Виктора это просто еще больше введет в недоумение, но сделать ничего с собой не мог. А нужно было. Глубокий вдох. Выдох. Барри перед глазами - старый Барри, восемнадцатилетний, с рукой на его голове. Снова судорожно пойманный воздух ртом. - Спокойной ночи, - в этот раз он смог частично побороть себя. Повернувшись к Виктору спиной и сжав угол подушки, Эштон сцепил зубы. Ни в коем случае он не должен был с ним встречаться. Иначе быть беде - Эштон это слишком хорошо чувствовал. Нет, бежать в ванную и резать вены он не собирался. Но отчетливо понимал - ничего хорошего не будет. - Да что с тобой? - Виктор действительно был в еще большем недоумении и даже частичном смятении - он слишком не любил не понимать происходящего. - Ты будто... - Хил осекся и облизал губы. Заканчивать фразу словами "...привидение увидел" ему было уже не нужно. Привидение было тут только одно. Увидел его Эш, услышал, просто вспомнил - не важно. Виктор отчетливо понял, что если он угадал в предположении, то Мартин действительно знал Эштона лучше самого Эштона. Потому что, выходит, он был прав. Задавать вопросы мужчина поостерегся. Если ошибся - и хорошо, а если нет, то мог сделать хуже. Такого задушенного голоса у парня Хил еще не слышал, и звучал он даже жутко. - Эш, - Виктор неловко - выворачивать руку было сложно - тронул любовника за плечо, чуть качнув в свою сторону. - Повернись. Иди сюда. Терять контроль не хотелось. Хотя бы физический контроль. В голосе сквозило беспокойство. - Будет легче, - непонятно к чему добавил Вик. Каким чертовым образом станет легче, он не знал. Но надеялся, что сработает. О чем бы Эш не думал и чем бы ни была вызвана такая реакция, поддержка ему не помешает. Кажется, он соглашался на Виктора в этой роли. Держать руки вдали от любовника Хил в любом случае не собирался - предположения въедались в кору мозга, становясь все более правдивыми, и "держать руку на пульсе" хотелось уже физически. Эштон все ощущал словно через огромный слой ваты. Было ощущение, что он лежит один и где-то очень-очень далеко Виктор, пытавшийся ему что-то сказать. - Все в порядке. - сказал парень, сжимая угол подушки сильнее. Но потом он сел на постели, уткнулся на мгновение лицом в подставленные ладони. Судорожно сглотнув и подавив очередной нервный выдох, он уже более спокойно сказал: - Я сейчас. Холодная вода должна привести его в чувство. Эштон не полез под душ, просто умылся. Потом уперся руками в раковину и посмотрел на себя в зеркало. Ужасный вид был, честно говоря. Глаза лихорадочно блестели, а сам он был бледен настолько, что, кажется, даже вены просвечивались через кожу. Эштон не знал, как успокоиться окончательно. Он не подозревал, что спустя даже столько лет один голос Барри, услышанный издалека, так на него повлияет. Все-таки прошло столько времени и Эштон был уверен, что внутри него все улеглось. Но нет... Все сворачивалось в тугой ком, сжималось и грозило взорваться в любой момент. Нужно было возвращаться в спальню, пока Виктор сам не пришел. Но у Эштона не было сил сейчас еще и на объяснения ему - все уходило на то, чтобы удержать себя. Виктор пошел за Эштоном почти сразу - убедиться, что тот не выйдет из квартиры, убедиться, что все более-менее в порядке. Хотя назвать порядком то, что мужчина увидел в зеркале, заглянув в ванную, язык не поворачивался. Внутри все похолодело, настолько парень выглядел плохо и настолько не верилось, что что-то так сильно могло выбить Эша из колеи. Хил выдохнул, чертовски жалея, что имеет сейчас лишь одну руку. Левой он перехватил парня поперек тела, оттягивая от зеркала. - Сюда иди, - фыркнул он, отрывая пальцы, вцепившиеся в раковину. Виктор развернул любовника к себе лицом и притянул, обнимая так крепко, как мог сделать это единственной работающей рукой. - Все. Тихо. Бьющееся сердце чувствовалось через два слоя ребер, дело было дрянь, никаких успокоительных не было, кроме флакона вина. Собственно его влить в Эштона Виктор и решил, как единственное, что было в доступе. - Тихо, - продолжал увещевать Хил, зарываясь пальцами парню в волосы и надеясь привычными жестами отвлечь его. Открытую дверь Виктор бы услышал, разговор с третьего этажа - тоже. На улице темно даже с фонарями. Хил терялся в догадках о произошедшем и потому еще сильнее желал сделать уже, блять, хоть что-нибудь. Поведение Эштона начинало пугать. - Все. Пойдем на кухню. Давай, - и Виктор пошел первым, полубоком, утягивая за собой и парня. Жаль, что здесь не было водки. Эштон не сопротивлялся. Несмотря на то, что он прибывал где-то глубоко внутри себя, Виктора он слышал. Очутившись в кухне, он сам потянулся к флакону с пеной. Руки удивительным образом почти не дрожали. - Барри вернулся. Он решил хоть как-то объяснить свое состояние любовнику. Виктор только кивнул. Имя звучало диагнозом. Похоже, так и было. - Я предположил. Выпей хотя бы наполовину, - попросил он. - А лучше до конца - ничего иного нет. Завтра отойдешь, тогда поговорим. Пей. Эштон сделал пару глотков и поморщился, отставляя стакан, качая головой. Вино в горло не лезло. До сих пор было странно, что у него возникла именно такая реакция. Так глупо. Словно ему все также шестнадцать или семнадцать лет, нет мозгов и самоуважения. Больше говорить ничего не стал,забираясь на стул с ногами и упираясь в одну точку взглядом. Требовалось разобраться в себе, понять почему до сих возникает такая реакция или пойти и придушить Барри, чтобы больше не возникало. Виктор наблюдал за реакцией со смесью разных чувств и ощущений. Где-то даже забилась собственническая ревность и злость на Барри за такое влияние, хотя вряд ли сам он был к тому очень уж причастен. - Эш, - Вик взъерошил парню волосы, привлекая внимание. - Пойдем. Эштон рефлекторно кивнул, потом дернул голыми плечами и все же встал. Виктора он прекрасно понимал, ощущения себя со стороны проходило. В спальню он уже пошел без помощи Виктора. Это обнадеживало. Хил проводил парня к кровати, лег сам и хлопнул рядом с собой ладонью, призывая не только лечь, но и придвинуться ближе. Эштон замер на кровати, потом все же подвинулся ближе. Сейчас больше всего хотелось остаться одному, но просить об этом Виктора он не хотел - тот мог неправильно все понять. - Спокойной ночи, - пробормотал он снова. Виктор прихватил и притянул Эштона ближе. Ему казалось, так будет лучше. Причем по всем пунктам, начиная от общей реакции и заканчивая привычкой. Вику в такой ситуации меньше всего хотелось бы быть одному. Хотя бы поначалу. Но с разговорами лезть по-прежнему не стал, решил ведь оставить на утро. - Не забудь поспать, - попросил Хил, превращаясь затем в деталь интерьера: перестал двигаться, дышал ровно, выдыхая Эшу в волосы, и замолчал, не шевеля даже пальцем на обнимающей руке. Желать в ответ спокойной ночи показалось излишним - спокойной она для парня будет вряд ли. Эштон в ответ промолчал. Все тело было напряжено и он понимал, что Виктор это чувствует. Следовало выдохнуть, расслабиться и понять, что ничего страшного не случилось. Просто бывший любовник встретился, да и очень сомнительным был факт этой встречи. Меньше всего Эш хотел, чтобы Вик думал об этом. Это уж точно не было его проблемой - только проблемой Эштона, с которой он должен был справиться сам. Наконец справиться и забыть как страшный сон про Барри. Ночь на самом деле наверняка предстояла бессонная. Виктор был похож на ящерицу, впавшую в анабиоз. Он не любил неудобных положений, но мог находиться в них буквально часами - отключался, уходя опять в полутранс. Хил не хотел навязывать своего присутствия и как-то акцентировать Эштона на нем, понимая, насколько могут мешать касания, потому пошевелился лишь единожды - часа через два, уже во сне, он крепче прижал Эштона к себе и умудрился закинуть на парня ногу, не сменив при этом позы. Эштон понимал, что ему нужно вести себя иначе с Виктором. Тот поймет все совершенно неправильно, сделает из этого целую трагедию. Было не очень комфортно, когда о тебе так заботились - Эштону, всегда предоставленному самому себе, это было совершенно непривычно. Немного забылся сном Эштон позже, все также, почти не меняя своего положения, словно оцепенев. Такое, в отличии от Виктора, с ним было впервые.