Вид на доверие

— Что дарить собрался? — поинтересовался Виктор, нарезая себе бутерброд. В ожидании Эштона, чтобы отвезти его на день рождения Мартина, он заварил себе чай и теперь шинковал колбасу, пока парень собирал вещи. — Как давно вы знакомы вообще? Историю знакомства Хил уже слышал, теперь интересно было узнать еще и сроки. — Года два примерно. Не помню точно, — пожал плечами Эштон, который пытался быстро высушить волосы полотенцем. — Я тогда только устроился работать к Робертсону. Мне двадцать пять исполнилось... Так что да, года два. Отбросив полотенце, он весьма скептически глянул на себя в зеркало. Волосам явно придется сушиться в машине. — А про подарок... Я иду к нему работать. Чем не подарок? — фыркнул он. — О, какое самомнение, — хмыкнул Хил. — Ты такой подарок, что впору вешаться, даже с учетом рабочих способностей. Но думаю, ты в курсе. Так что рассказывай. Или у вас просто не принято? — У меня не было времени купить подарок. Да и Мартину сложно что-то выбрать, как и мне. Проще подарить пятьсот баксов, и пусть покупает, что хочет, — Эштон застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и удовлетворенно кивнул, довольный своим видом. — Ты ведь не потащишься на улицу с мокрой головой? — спросил Виктор. — Только до машины, — пожал плечами Эштон. — У меня нет шапки, так что выбора уже нет. — Нужно было раньше беспокоиться о прическе, — хмыкнул Хил, запомнив на будущее напоминать парню и о таких вещах. — Перекусить не хочешь? — Нет, я ел за полчаса до твоего приезда. И когда готовил, даже ничего не сжег, — фыркнул парень, поворачиваясь к мужчине. — Я готов. Ты допил чай? Виктор изобразил удивленную улыбку и качнул головой. — Еще пара месяцев, и ты тоже сможешь встречать меня ужином, — прокомментировал он, поднимаясь. — Допил. Пошли. Натягивая куртку, Эштон весьма выразительно посмотрел на любовника. — Да, конечно. Именно из-за этого я трахаюсь с плитой уже почти два месяца. Чтобы готовить тебе ужин. Может, еще и фартук мне купишь? Хотя нет, фартук — это моя эротическая фантазия, — он закончил очередным фырканьем, взял сигареты со стола, телефон и первым пошел к двери. — И именно поэтому я тебе его куплю, — отозвался Виктор, следуя за любовником. — Не забудь накинуть капюшон. — Ну, мааам, — закатил глаза Эштон и протянул свой ключ Виктору. — Возьми, могу потерять. Хил фыркнул, но без особого энтузиазма. — Окей. Что еще взять? — Меня, — нагло улыбнулся Эштон, хлопая по плечу любовника. — Не переживай. Я не собираюсь упиваться в хлам, просто принимаю меры предосторожности на всякий случай. — Я тебе это устрою, — скопировал улыбку Виктор, но хлопнул не по плечу, а гораздо ниже. — Буду дома. Ты позвони мне, сам не садись за руль, хорошо? — Мы едем на моей машине и она потом будет у тебя. За рулем какой машины ты меня представляешь? И раньше от подобного ты меня не предостерегал, — хмыкнул Эштон. — На любой машине дружков Мартина, например. С фразой "дай порулить, я отлично вожу". Вы ведь планируете потом в Руно. И не факт, что додумаетесь до такси. Не умаляю твоих способностей, — сразу пояснил Хил, — просто хочу быть уверен, что ты не вляпаешься без меня. Ты ведь уже отдал мне карту, предосторожность без моего напоминания, я приятно удивлен. Прояви еще немного предупредительности — позвони мне или вызови такси. — Ты слишком много переживаешь. И думаешь, — поморщился Эштон, выходя на улицу и набрасывая на голову капюшон. Было действительно холодно и парень поежился. — Там не все такие отморозки, как я. Есть более адекватные люди. И я позвоню, — он подошел к машине и положил ладонь на ручку, ожидая, когда Виктор разблокирует двери. — Странно, что ты еще не привык к этому, — пожал плечами мужчина, принимая обещание, и вместо того, чтобы разблокировать дверь, кинул ключи Эштону. — Сам. — Отлично, — просиял тот. У него были мысли в голове по поводу просьбы самому вести, но просить не стал. Объяснить причину не мог. В конце концов, это была его машина. И, сев, он понял, как скучал по ней. За рулем машины Виктора было совершенно не так. Хил ключи отдал по двум причинам. Первой была память о том, как парень любит водить, и о том, что в последнее время сделать ему этого не доводилось. А второй причиной был глаз, с которым водить действительно было много сложнее, и раз есть возможность сплавить руль, то Виктор хотел этим воспользоваться. — Хорошо, что ты рад, — прокомментировал мужчина, пристегиваясь и прикрывая глаза. — Трогай, родной. — Откуда у вас с Николсоном любовь к этому обращению? — спросил Эштон, заводя машину и ожидая около минуты, пока двигатель хоть немного прогреется. Конечно, машина не простояла на морозе полночи, да и мороза как такового не было, но Эштон слишком любил машину, чтобы хоть как-то измываться над ней. Виктор пожал плечами, а потом протянул руку, чтобы взъерошить парню волосы и немного потянуть пряди — давно так не делал и теперь с удовольствием прогнулся под привычку, когда выпала возможность. Словно затянулся после перерыва. — Не знаю, — ответил Хил, спустив кисть и чуть помассировав шею, и убрал руку, вытирая влагу с волос о салфетку из бардачка. — Не помню, кто первый использовал и кто от кого набрался. Но Николсон так именует всех, используя как универсальное обращение, вместо, например, "приятель" или "чувак"; а я — более узко. Даже совсем узко, можно сказать. Эштон чуть опустил голову, давая больший простор для массажа, но когда рука с его шеи исчезла, то выпрямился, более внимательно следя за дорогой — слишком помнилась еще авария. — Меня от этого "родной" из-за Николсона передергивает, — сказал он, поворачивая на трассу. — Да и вообще, я до сих пор не могу понять, с чего вдруг _ты_ используешь _такие_ слова в речи. — "Такие" это какие? — уточнил Виктор. — Почему тебе так странно это? — Это уменьшительно-ласкательные, — ответил Эштон. — Просто ты на первый взгляд не казался человеком, который употребляет подобные словечки. Когда я с тобой знакомился, ты казался мне крайне мрачным типом. Впрочем, я не сильно ошибся. Но я тебе уже, кажется, об этом говорил. — Уменьшительно-ласкательные — это "котенок", "милый" и прочая ересь слюнявого типа, — отозвался Хил почти беспристрастно, но с каплей затаенности — не любил пояснять такие вещи и приближал этот процесс к чему-то интимному по неловкости целенаправленного обучения. Но рассказывал, не отмахиваясь — хотел рассказать. — Я такие действительно не использую и не люблю слышать в свою сторону. "Родной" — мое единственное обращение кроме имени, и я не считаю его уменьшительным. Это категория людей среди окружения, не меньше, а то и больше. У Николсона — уменьшительное (по большей части), у меня — не в общепринятом смысле. Или не только в нем. — Николсона ты тоже "родным" называешь? Он-то для тебя явно самый близкий человек, — это было сказано с каплей ревности, но Эш понимал, что его отношения и отношения Виктора с Николсоном совершенно разные. И сравнивать их по меньшей мере глупо. — Язык не поворачивается, — вполне честно ответил Виктор, тем не менее скрыв за сказанным специфику их с Киром отношений. При дружбе и открытости, назвать Николсона близким — если брать душевные категории — Хил вряд ли бы смог. Эштон был близким, но зато до Кира ему все равно было очень далеко. Обращение, конечно, проскальзывало, но уже в чисто Николсоновских обращениях, без подтекстов. — Кир, кстати, некоторое время говорил "радость моя", а не "родной". — Я уже представляю, как это от него звучало, — проговорил Эш, достав сигареты из кармана, привычно закуривая. Проблем за рулем от этого никогда не возникало. — У него все звучит специфично. И все его эти байки... Сколько в них правды, а сколько утрированности, боюсь, даже он не знает, слишком сильно увлекается. Но мне нравится в нем одно — он знает хорошо тебя, — пришла его очередь для честных признаний. — От него это звучало язвительно обычно, — хмыкнул Виктор, а потом покосился на Эштона: — То есть у меня спросить нельзя? Нужно у него уточнять? — О некоторых вещах тебя нельзя спрашивать — лучше сразу идти к твоим друзьям. Сам же отправлял меня, когда мы были на вашей войне краснокожих, — поджал губы Эштон. — Правда, от Николсона тоже толку не так уж много. Он говорит слишком размыто, что приходится рыться во всем том, что он сказал, чтобы понять суть сказанного. Как с его фразой о том, что ты любишь меня или о кактусах. В общем, думаю, тебе меня не понять. Но защищать ты его все равно будешь. Они уже въехали в черту города — Эштон гнал, как обычно, превышая все разумные пределы допустимых скоростей. — Отправлял, — кивнул Виктор с легким недоумением, — где сам не мог объяснить. Но это не повод спрашивать у него обо всем остальном. Тем более, если от него не так много толку. Зачем? — Потому что мне кажется, что на те вопросы, которые мне иногда хочется задать, ты не ответишь, — пожал плечами Эштон. — Когда кажется... — начал Виктор, но только фыркнул, не закончив фразу, и покачал головой. — На какие, например? — Многие. Не знаю, сейчас не вспомню. Про те же фобии, например, — Эш завернул в сторону дома Мартина, остановился возле подъезда. Глушить двигатель не стал. — Давай не сейчас, не хочу грузить себя перед весельем, — он кивнул в сторону подъезда. — Хорошо, — кивнул Виктор, вполне принимая неуместность темы. — Давай, удачи, постарайся не вляпаться ни во что, — занимать водительское сидение Хил не спешил. — Хорошо, мам, — фыркнул Эш. Подумав, он быстро потянулся к Виктору, тронул губами его губы и также быстро отстранился. — Я позвоню, как соберемся ехать в Руно. Он выскользнул из машины и бодрой походкой направился к подъезду. Веселье в квартире Мартина было уже в полном разгаре. Конечно, официально вечеринка начиналась только сейчас, но все знали, что приходить можно и раньше — Мартин против не был, считая, что веселье откладывать нельзя. Особенно, в свой день рождения. — О, какие люди вышли из плена белых палат, — Мартин встретил его на самом входе, с коктейлем в руке и сигаретой в пальцах той же руки. Приобняв в явно не слишком трезвом порыве приятеля за плечи, он подтолкнул его в сторону бара. — У нас сегодня за барной стойкой сам Джексон. Помнишь Джексона? Эштон пересекся взглядом с прошлым барменом Руно, успевшего стать легендой в определенных кругах. От него люди всегда уходили с пустым кошельком и счастливые. — Рад видеть, — улыбнулся Эш, пожимая руку еще одному знакомому. — А ты что тут делаешь да еще и за барной стойкой? Разве Мартин сюда не развлекаться приглашал? — Работа — праздник для меня. Ну что, твой любимый маракеш или что по-убойнее? — Джексон подмигнул Эшу, припоминая его вкусы. — Давай маракеш, — кивнул тот. — Как Вегас? Слышал, что тебя туда переманили за очень крупную сумму. — Пока такую машину, как у тебя, я позволить себе не могу, — фыркнул Джексон, колдуя с напитками. А когда закончил то протянул две рюмки Мартину с Эшем, третью взял себе. — Ну что, за юбилей? — подмигнул он хозяину вечеринки и виновнику торжеству в одном лице. — Юбилей? — повернулся к другу Эштон. — Я слишком мало о тебе знаю. Сколько тебе? Двадцать пять? Тридцать? — Расслабься. Мой возраст не самое главное, что тебе стоит обо мне знать, — Мартин стукнулся с ним своей стопкой и опрокинул в себе. Эштон нахмурился. Впрочем, после еще пары стопок, его раздражение совсем ушло на нет. Подобные вечеринки действительно были тем, что он любил больше всего, чувствуя на них себя рыбой в воде. Много знакомых, почти все знакомые. Хоть он и говорил Виктору, что людей будет немного, но человек тридцать насчитать в не слишком-то и тесной квартире Мартина можно было. В основном, тусовка с Руно — бывшая и нынешняя. Самые близкие, так сказать, для Мартина. Тех, кого он развлекает каждый день. И на чьи деньги живет. Впрочем, это никого не волновало. Прошла уже пара часов с тех пор, как Эш приехал. Трезвым его уже назвать нельзя было. Да и о какой трезвости можно говорить, когда баром заведовал Джексон? На столе уже можно было заметить следы от порошка, но Эштон старался не обращать внимания. Это было не тем, ради чего он приехал сюда. Развлекаться можно было и без кокса, а расслабляться не было нужды — напряжение за время проведенное в большие исчезло. За исключением, конечно, ряда факторов. Например, когда Виктор выносил мозг. Но к этому быстро привыкаешь, как оказалось. . В какой момент все перевернулось с ног на голову Эштон не знал. Просто в один момент он разговаривал с Майком, а в следующий просто смотрел в дверной проем, через головы присутствующих, и видел Барри. Сначала ему показалось, что он чокнулся, потому что Барри не мог быть на вечеринке Мартина. Но с каждой секундой он узнавал во все таком же высоком, еще более высоком, чем раньше, кудрявом парне с абсолютно наглой рожей того-самого-Барри. — Эй, — Майк его пихнул локтем. — Ты чего? Эштон покачал головой. Оцепенения как в прошлый раз не было. Сейчас он чувствовал себя намного лучше, в себе, но неспокойно. Совершенно, мать его, неспокойно. Какого черта Барри вообще появился тут? Взгляд не отрывался от парня, удивительно жадно поглощая все изменения в нем. На первый взгляд он почти не изменился, но Эш видел малейший штрих, отличавшийся от Барри-старшеклассника. К незваному гостю подлетел Мартин и что-то яростно пытался ему доказать, ненавязчиво выталкивая в коридор. Барри улыбался, качал головой, потом кивал, но стоял на месте, не взирая на все попытки хозяина квартиры его выставить. Эштон словно фильм смотрел, чувствуя себя где-то за кадром. Но потом, сам не зная как, оказался рядом с ними, растягивая губы в широкой улыбке и протягивая ладонь под взглядом округлившихся глазами Мартина, несколько испуганно смотрящего то на него, то на Барри. — Привет. Эштон Нейтон, ты, наверное, меня не помнишь, — он не думал в этот момент. И, честно говоря, не хотел бы думать — тогда бы считал себя полным дебилом, добровольно идущего в лапы тигра. Точнее, змеи. Если бы у змеи были лапы. Взгляд светлых глаз Барри задумчиво скользнул по нему, видимо, пытаясь припомнить, но потом кивнул, пожимая ладонь: — Не помню, но буду рад познакомиться вновь. Мартин стоял, словно оцепенев. Эштон на него не смотрел, не отрывая взгляда от Барри. С другом он позже разберется и спросит, что Барри забыл на его дне рождения . Впрочем, какая сейчас разница-то? Барри тут, а значит можно сразу решить все свои проблемы с прошлым, аукающимся до сих пор. — Выпьем? — предложил парень. — Эштон... — начал было Мартин, хватая его за запястье. — Нужно срочно поговорить. — Потом. Давай разговоры оставим на более скучный день, чем твой день рождения, — послал приятелю улыбку Эш, стрельнув по привычке глазами в Барри. Тот вновь чуть нахмурил брови, улавливая в жесте нечто смутно знакомое. Эштон словно погрузился в самого себя. Шестнадцатилетнего. Совершенно невольно погрузился, не понимая, что делает. И не желая понимать. Сейчас мозг преследовал одну цель, словно десять лет назад — Барри. Все обещания Виктору вылетели из головы, да и при чем тут Виктор-то, когда объект школьной ненормальной страсти стоял прямо перед ним. А у самого Эштона было слишком много нерешенных вопросов с этим самым объектом. И чтобы их решить он явно не думал над адекватностью своих поступков. Мартин, следя за удаляющейся парочкой, приложил ладонь к лицу — да уж, отличный двадцать пятый день рождения . Объявившийся брат и явно спятивший Эштон. Нет ничего лучше. Но хуже быть могло. Это Мартин понимал лучше всех. Лучше самого Эштона. Потому рука рефлекторно полезла в задний карман джинсов, извлекая из него телефон и быстро набирая сообщение "Приезжай срочно. Барри тут." В списке контактов он выбрал Виктора. Больше помощи в случае чего было ждать неоткуда. А самому решить эту проблему Мартин не смог бы. — Ты так меня и не вспомнил, да? — Эштон оперся бедрами о барную стойку, беря у Джексона очередную порцию алкоголя. Барри еще раз внимательно на него посмотрел, на позу, на заигрывающую усмешку, получавшуюся у Эштона совершенно автоматически, а потом расплылся в понимающей улыбке: — Ты тот чокнутый парень, резавший себе вены, верно? Эштон, кажется? — Не кажется. Впрочем, я удивлен, что ты меня вспомнил. Десять лет прошло, — глоток виски перешел в выпитую порцию залпом. Эштон явно преследовал цель напиться до чертиков. — Я тоже удивлен, — хмыкнул Барри. Он как раз пил медленно. А потом, оглянувшись, склонив голову набок, оценивающе глянул на собеседника: — Ты изменился. Внешне. Повадки все те же блядские, — из уст бывшего секс-символа школы это можно было назвать даже комплиментом. — Балуешься еще? — А ты? — Эш сразу понял о чем идет речь. — У меня есть немного порошка. Могу поделиться. Не за бесплатно, как ты понимаешь. — Я помню твою монету, Барри, — в очередной раз улыбнулся Эштон. — Пойдем в ванную. Я не хочу нюхать кокаин у всех на виду. — Раньше тебя это не смущало. — Я изменился, ты сам сказал. Но в одном ошибся, я изменился не только внешне. Барри поймал его улыбку и смысл в ней заключавшийся, хмыкнул и кивнул, отходя к ванной. Мартин стоял у двери, сосредоточенно куря, следя за ними и постоянно смотря на дисплей телефона. Все его усилия шли коту под хвост. Кто знал, что Барри станет скучно и он решит заглянуть на праздник к сводному братцу, которого, кстати, терпеть не мог. Виктор несся через город так, как не ездил с момента передозировки Эштона. Сказать, что от полученного сообщения он охуел — не сказать вообще ничего. Сердце, пропускавшее в таких случаях удар, теперь пропустило два; по позвоночнику прошелся холод, каким веет из-за края пропасти. В голове мужчины разворачивались вероятности: начиная от истерики Эштона, через его месть путем соблазнения и откусывания хера и заканчивая полнейшим согласием на все. К и так хуевому ощущению прибавилось осознание, что там вряд ли обойдется без наркотиков. Руль Виктор сжимал до побелевших костяшек, действуя, однако, достаточно расчетливо, чтобы не терять времени в процессе. Он помнил все, связанное с чертовым Барри, злость на этого ублюдка клубилась под диафрагмой, и Хил на полном серьезе продумывал, куда сбагрить труп, потому что не менее серьезно собирался расквасить парню рожу и вполне предполагал, что переборщит. Лишь бы Эштон ни во что не успел вляпаться. — Где Эштон? Голос звучал глухо и рычаще, Хил выглядел до невероятного спокойно, но во взгляде, который он обратил на встретившего его Мартина, ярость буквально светилась и выплескивалась. Николсон сравнивал это с состоянием самки, защищающей детеныша. И это было бы весело, если бы не было действительно опасно для виновных. Виктор вспыхивал как спичка. А потом терял контроль. Мартин кивнул в сторону закрытой двери ванной комнаты. — Они там уже минут двадцать. И у Барри наверняка есть с собой кокаин. И еще, — Мартин очень серьезно глянул на Виктора. Он уже был полностью трезвым, ситуация не способствовала опьянению. — Я не знаю, что в голове у Эша, но вел он себя в точности, как раньше. У Виктора заиграли желваки, зубы он стиснул сильнее, подавляя утробное рычание. Он покосился на Мартина. — Извини, парень, — проронил он, осознавая, что сейчас сильно подпортит веселье, — потом сочтемся. А затем, сжав кулаки и прикинув расположение петель, подошел к двери в ванную и снес ее выверенным пинком тяжелого ботинка на уровне замка, фыркая и оглядывая помещение, чтобы оценить происходящее. Дверь, распахнувшись, врезалась боковиной в стену. За то, что выступающая ручка не ударилась и не расколола плитку, Хил не ручался. В ванной поднялся грохот, Эштон, сидевший на бортике ванной, подскочил, а Барри, нависающий до этого над парнем, резко повернулся. Оба были немного растрепанны и испуганны, опять же от внезапного грохота. На стеклянной полке были рассыпаны остатки порошка, но Эш не выглядел обдолбанным. Просто крайне нетрезвым и явно немного не в себе. Узнав в нарушителе их атмосферы ностальгии любовника, Эштон чуть отошел назад. Кого-кого, а Виктора он сейчас меньше всего ожидал увидеть. — Что... — начал было он, но Барри его перебил: — Какого черта?! Стучаться не учили? Виктор не удостоил парня ответом и даже толком не дал договорить. Ему хватило двух шагов, чтобы дотянуться и вцепиться Барри в ворот, а потом дернуть на себя, встречая коленом в пах. Согнувшегося в три погибели и опешившего до беспомощности парня мужчина подсек под колени, подтаскивая за шиворот к унитазу и следом опуская в него головой. Этот трюк Хил проделывал в школе как минимум раз в месяц. С тех пор прошло много времени, но у Виктора заодно прибавилось силы. И гнева. Оттащив Барри от унитаза, Хил поволок его к выходу, мимо ничего не понимающих гостей. Там Виктор вздернул парня и прижал к двери всем телом. Одной рукой припечатал голову к твердой поверхности, второй — со всей силы сдавил мошонку, чтобы Барри не смел и дернуться. — Он мой!.. — прошипел Виктор в самое ухо Лонгстейра, таская его голову по двери за мокрые волосы. — Запомни, а лучше запиши! Если я увижу тебя рядом с ним... даже если он САМ к тебе придет, и ты его пустишь — я отгрызу тебе хрен собственными зубами и затолкаю яйца в глотку через жопу, в память о том, что ты с ним сделал, — было слышно, что Хил способен это устроить и только чудом удерживается от того, чтобы не исполнить угрозу прямо сейчас. Виктор сильнее сжал пальцы на ушибленном члене и потянул вверх. — И порошок при себе держи, если не хочешь лишиться всех мест, какими его можно вдыхать! Ты меня понял?! — рыкнул мужчина. — Держись. От него. Подальше. Вокруг двери собрались все гости. Расталкивая их, Эштон пробрался к Виктору, сбрасывая с себя опьянение. Ситуация была слишком стрессовой. Вцепившись в плечо любовника, он с силой дернул его на себя. Эш не защищал Барри, хотя, наверное, инстинктивно делал и это. Просто он видел лицо Виктора, и ему совсем не хотелось навещать его в тюрьме. — Прекрати, Виктор... Он хотел было сказать еще что-то, но тут Барри очнулся, выходя из оцепенения. — Твой, говоришь? — фыркнул он. — Тогда держи его на поводке, чтобы знал, кому принадлежит. Его лицо исказила воистину кривая гримаса. Нельзя было сказать, что Барри было не больно, но определенно молча получать пинки было не в его стиле. — С поводком я разберусь сам, — рыкнул Виктор, сбросив с плеча руку Эштона таким же сильным движением. С ним Хил потом отдельно разберется. — А сейчас речь о тебе. Повторяю вопрос: ты все запомнил?! Или мне тебя еще раз башкой в сортир опустить? Виктор сместил руку на паху и продавил пальцем одну из болевых точек, которых по роду увлечений знал в избытке, вырывая из парня болезненный стон, а затем оттянул голову Барри и ощутимо впечатал обратно в поверхность двери. — Все понял? — Хил снова перешел на шепот. На этот раз — какой-то приторно-ласковый. Барри морщился от боли, но позиций сдавать не хотел. Попытавшись выбраться из хватки еще пару секунд, он все же зло выдавил, скалясь: — Понял. Эштон вновь хотел положить руку Виктору на плечо, но поостерегся. Вместо этого он просто подошел ближе, говоря нарочито спокойно: — Хватит. Он вообще не при чем сейчас. Я сам подошел. Зрители не спешили лезть, наблюдая за их потасовкой едва ли не с поп-корном. — Вот и договорились, — Хил подержал парня еще секунды три, а потом выпустил, делая несколько шагов назад, чтобы быть на расстоянии, достаточном для реакции, если Барри настолько идиот, что решит кинуться. — Больше подходить не имеет смысла, — Виктор прихватил любовника за подбородок, чтобы всмотреться в зрачки. Кажется, кокаин Эштон не нюхал, это радовало. — Я договорился, и Барри будет держаться на расстоянии даже в этом случае. Мужчина покосился на бывшего любовника Эша. Без особых эмоций — с одним лишь ярким предостережением. Это не значило, что Виктор успокоился, просто не собирался устраивать разборок с Эштоном на людях. Напряжение, теперь скрытое, хорошо чувствовалось как минимум любовнику, а вероятно еще и Барри. — Поехали, — кивнул Вик парню и, чтобы предупредить протесты, пояснил: — В "Руно". А потом перевел взгляд на Мартина — у того был хороший вариант загладить произошедшее, повторив предложение переместиться в клуб уже для всех. Эштон едва сдержал себя от того, чтобы не дернуть головой, вырывая подбородок из пальцев Виктора. Но заставил себя стоять на месте, чувствуя напряжение, исходящее от мужчины. Барри незаметно слился за дверь, наградив проникновенным взглядом Эша. Тот на мгновение глянул на него, но тут же отвел глаза. Осознание собственной глупости не пришло, но было немного не по себе. Мартин очнулся первым и хлопнул друга по плечу, махнув всем остальным. — Поехали, — сказал он. И Эш кивнул. На людях его точно никто убивать не станет. Виктор придержал парня на лестничной площадке, пока вся толпа высыпалась вниз. Затем обнял со спины, крепко сжав, и выдохнул в шею с таким облегчением, что это можно было назвать интимным. — Зачем? — спросил он. — Если сам подошел... Просто ответь: зачем? Эштон стоял как вкопанный, не зная, какие комментарии по случившемуся он может дать. Черт его знает, зачем. Он сам не знал. Но по привычке хотелось спихнуть всю вину на другого. По-детски, он понимал, но так было намного проще, чем искать причины в себе. — А зачем он пришел? Если бы не пришел, я бы и не вспомнил о нем, — проговорил он несколько отстранено. И только сейчас задумался над тем, что вообще Барри делал в квартире Мартина. Виктор стиснул любовника сильнее и зарылся носом в его волосы. — Потом расскажешь, чем вы занимались там, — проговорил он. — Пойдем. Расслабишься в своей среде. Вечно тебя на приключения тянет... Выдохнув почти устало, Хил выпустил любовника и двинулся вниз, прихватив Эштона за локоть. Второй рукой набивал Мартину сообщение: "Он спросит" О чем спросит, было ясно и так. Если появление Барри на вечеринке еще можно было списать на левое знакомство кого-то с Барри, то вызов по этому поводу Виктора точно не укладывался в картину обычной и без подвоха вечеринки. И вероятно, первым вопросы услышит именно Хил. "Рассказать все?" "Расскажи" — пришло на телефон Виктора короткое сообщение. Мартин не любил проблемы. Не любил их решать. Не любил объяснения и скандалы. В нем не было того запала эмоций, что можно было наблюдать в Эштоне или Викторе. Ему нравилось собственная гармония. И нарушать ее он не хотел никакими способами. Может, именно из-за этого он и не хотел ничего рассказывать Эштону раньше. Не беспокоясь о нем или их отношениях, а чтобы лишний раз не объясняться. Телефон Вика снова отозвался сообщением. "Пожалуйста". Эштон же, когда они уже почти спустились, подал голос. — Ничем мы там не занимались. Барри принял, потом мы просто говорили. — О чем? — поинтересовался Виктор, снова вкладывая ключи от машины в руку любовника. — В прошлый раз тебя от одного голоса его бросило в дрожь и панику. А теперь — сам подошел, и вы говорили. Наедине в ванной. С кокаином. И выглядело... кокетливо. Эштон покрутил ключи в руке, потом пожал плечами, решив не отказываться лишний раз от поездки за рулем. — Просто о том, что было раньше. Не о многом. Не успели, ты слишком рано пришел. Тебе Мартин позвонил? Зачем? — он открыл водительскую дверь, но не сел, глядя на Виктора. — Странно, что так легко... — задумчиво цокнул языком Хил, усаживаясь на пассажирское сиденье, и покачал головой. — Садись, поехали. Помнишь, я сказал тогда, что Барри в той же клинике, что и ты? — Не странно. В тот момент я вообще не думал ни о чем, — чуть помолчав, ответил Эштон, не в силах признаться, что он вообще-то не жалеет. И даже рад. Потом снова замолчал и кивнул, прекрасно помня об этом. — Я не в списках его увидел, — ответил Виктор. — Мне сказал Мартин, когда услышал название клиники. Потому что Мартин и Барри — сводные братья, хотя отношения у них, как я понял, не радужные. И Мартин помнит тебя еще с тех лет, когда ты... вис на Барри, хотя и не узнал в первое... близкое знакомство. Он не хотел говорить, чтобы отношения не портить с тобой. И беспокоился, что тебя сорвет. Потому предупредил меня тогда и позвонил сейчас. Лицо Эштона моментально поменялось, на нем перестали отображаться хоть какие-то эмоции. Он стиснул руль и сжал зубы, механически следя за дорогой. Мартин был прав — Эштон рвал со всеми, кто хоть самую малость касался его прошлого. — Он должен был мне сказать, — все-таки выдавил парень, но только ради того, чтобы нарушить повисшую тишину. — Он не хотел потерять твою дружбу, — шевельнул плечом Виктор. — Ты ведь отметал все, что напоминало о Барри. Ну, судя по всему, кроме самого Барри. В голосе кольнула ревность, а Хил уставился за окно. Такой реакции на Барри он не ожидал совершенно и теперь не знал, опасаться, злиться или радоваться. — Мы не едем в "Руно", — Эштон резко крутанул руль, поворачивая в один из переулков. Говорить и обсуждать что-то с Мартином не хотелось. Эштон терпеть не мог вранья в свою сторону. И пусть это было якобы на благо, но смириться с тем, что Мартин все знал и скрывал это... Нет, Эштон просто так не мог. — Тормози! — фыркнул Виктор, вцепляясь в ручку на вираже. — С чего вдруг? — Эштон даже не думал замедляться. — Я еду домой. И я не собираюсь возвращаться в клинику. Кажется, я уже доказал, что могу без кокаина. — То есть я оплачиваю досрочное оформление документов? — полюбопытствовал Виктор, а потом рявкнул, будто впереди пропасть увидел: — Тормози, блять, кому сказал! Эштон рефлекторно нажал на педаль тормоза и машину тряхнуло. Повезло, что переулок, по которому они ехали не был популярен среди автомобилистов и в их зад никто не въехал. — Какого хрена?! — повернулся Эштон к мужчине, кривя недовольно рот. Виктор быстрым движением переставил передачу и одновременно другой рукой заглушил двигатель, выдергивая затем ключи из замка. — Теперь успокойся, да? — фыркнул он. — Пока нас обоих не угробил. Вдохни и выдохни. — Я спокоен, Виктор, — обжег его взглядом Эш, немного щурясь. — Отдай ключи. Ни к чему всего этого театра. Ты достаточно хорошее шоу устроил у Мартина. — Шоу? — Хил почти опешил. — Я не устраивал шоу, Эш. Я тебя вытаскивал из дерьма. В которое, как я полагал, ты вляпался. — Я не вляпывался ни в какое дерьмо! — Эштон все же не выдержал и вспылил. — Я _просто_общался_. Мне хотелось этого! И я тебе об этом говорил! Это не дерьмо, Вик! Это то, что мне хотелось сделать! — КАК Я ПОЛАГАЛ! — рявкнул Виктор. — На тебя смотреть было страшно, когда ты в клинике его услышал! Ты его видеть не хотел и был готов сидеть взаперти сутками, лишь бы не встретиться! ЧТО я должен был предположить, зная все рассказанное тобой, и узнав, что Барри у Мартина?! КАК ЕЩЕ среагировать?! Ну?! Просвети меня! Хил даже слишком для себя экспрессивно взмахнул руками, призывая парня к ответу. — Ты не служба спасения, Виктор. А я не ребенок, который влез на дерево и боится оттуда слезть, — уже более спокойно произнес Эш. — В клинике — было одно. Я не ожидал его увидеть, практически забыл. Сейчас совсем другое, пусть я опять же не ожидал. Тебе не понять этого состояния, когда ты видишь того, кто был тебе очень дорог, несмотря на то, какой он мудак. Тебе даже сравнить не с чем. И не надо приводить в пример снова своего Лео. — Мне есть, с чем сравнивать, — вполне серьезно и спокойно отозвался Виктор, сбрасывая ключи на колени парня. — Я вот на тебя сейчас смотрю. И ничего, живой вроде. Хил перехватил куртку и вышел из машины. — Езжай домой, родной. Послезавтра будут твои документы. Захлопнув дверь, Вик накинул капюшон и двинулся в обратном направлении — ловить такси или общественный транспорт. Эштон фыркнул, морщась. Конечно, Виктор снова начал показывать характер. Конечно, ему есть с чем сравнивать. Он же такой опытный в отношениях. Парень вновь фыркнул и надавил на газ, срываясь с места. Виноватым себя он нисколько не считал, впрочем как и полностью правым. Состояние вообще было подвешенным. Ситуация пахла бредом. Эштон легко сошелся с Барри, хотя чуть раньше трясся от одной мысли о нем. И точно также легко отказался от упрямого "остаюсь в клинике". Хил решил не трогать парня, пока тот сам не захочет, или пока не будут готовы документы о выписке, потому что в одно мгновение осознал, что как-то совсем нихуя не понимает в происходящем. Домой он попал не скоро, где, несмотря на недосып, сон не шел совершенно. Мужчина пытался объяснить события и связать их, но у него совершенно ничего не выходило. Реакция на чертового Барри была за рамками понимания. Эш сам говорил, что что-то переломилось, когда он осознал, что им попросту пользуются и помыкают. Не жертвенную же безответную любовь он собрался разыгрывать? В любом случае, завтра Вик планировал снять остатки наличности и на перекладных добраться до клиники, чтобы проплатить не только отсутствие Эша на территории, но и ускорение оформления всех бумаг. Эштон мог бы логически это объяснить, если бы немного покопался в себе. Но он этого терпеть не мог, потому даже для самого себя у него не было адекватных пояснений собственного поведения. Дома он принял душ, гораздо более холодный чем обычно, и достал виски из шкафа в кухне. Налив себе почти полный стакан, он сделал несколько глотков, а потом достал мобильный телефон. Мартин звонил несколько раз. Но телефон был в бесшумном режиме, потому Эш и не слышал. Покачал головой, парень отложил трубку, вновь отпивая из стакана. И вновь кидая взгляд на телефон. Рука сама потянулась к нему и пальцы быстро набрали сообщение. "Дай номер Барри" Эштон снова не мог себе объяснить, зачем он это делает. Но ему хотелось разобраться со всей этой ситуацией, с Барри, в самом себе. Окончательно. И в одиночку он этого сделать не мог. И с Виктором не смог бы. Тот слишком плохо понимал, насколько смешанные и смещенные чувства у любовника. А Барри... Эштону казалось, что как раз с ним, с помощью контакта с ним он поможет поставить самому себе все точки в нужных местах. Экран засветился и телефон завибрировал, высвечивая новое сообщение. "Зачем?" Эш фыркнул самому себе, осушил стакан до дна и написал. "Просто дай телефон. С тебя все равно должок за молчание". Видимо, это подействовало на Мартина. И уже через пару минут у Эштона был номер телефона бывшего, слишком бывшего, любовника. Выпив еще один стакан виски, он написал сообщение уже Барри. "Это Эштон. Нужно встретиться. Завтра в четыре часа дня в Центральном парке у Главного фонтана". И только после того, как пришло короткое "ок" парень пошел спать, удивительно быстро вырубившись после подобной нервотрепки. *** — Мне уже опасаться твоего сумасшедшего любовника? — спросил Барри, ухмыляясь, когда подошел к Эштону. Тот только пожал плечами, выкидывая окурок уже третьей за пятнадцать минут сигареты в урну. — Он не знает, что я здесь. Хотел извиниться за вчерашнее. — Ты мог это сделать по телефону, — Барри смотрел на него с легкой оценивающей усмешкой. — Необязательно было вытаскивать меня в парк. Тебе-то вообще, смотрю, не досталось. — Не за что было доставаться. Я не принимал наркотики и ни с кем не заигрывал, — дернул плечами Эш. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Рядом с Барри было как-то неспокойно, несмотря на всю внутреннюю уверенность в том, что он делает все правильно. — Кроме меня, — хмыкнул Барри, а потом вновь глянул на Эштона тем самым оценивающим взглядом, от которого раньше мурашки по спине табунами бегали. Да и сейчас тоже, честно говоря. — В среду в клубе "Лотос" будет закрытая вечеринка. У меня есть возможность тебя протащить. Хочешь? — Очередная закрытая мажорская вечеринка? — выгнул брови Эш. — Хорошо. Позвони мне в среду, я пойду. А теперь извини, мне пора. Он и в самом деле развернулся и ушел. Возможно, его решение пойти вместе с Барри на какую-то вечеринку было очень неправильным, но он не собирался его менять. Действуя, как всегда, инстинктивно, Эштон полагался на интуицию в своих решениях. Оставалось только решить хочет он рассказать все Виктору или нет. И чаша весов перевешивала в сторону второго варианта.