Вид на доверие

Эштон проспал до полуночи. Потом он проснулся с больной головой и повалялся еще полчаса, пытаясь ее унять. Не получилось. Пришлось вставать и идти на кухню за таблетками. Там же он и остался, садясь за стол и закуривая, после того, как опустошил аптечку. Мыслей все также было много. Он не мог никак разложить их по полочкам и уравновесить все в себе. Снова метался из крайности в крайность. Наверное, стоило с кем-то обсудить это, но было не с кем. Не с Виктором же это делать? Но он поймал себя на мысли, что один больше оставаться не хочет. Слишком давило на него все. Потому он взял телефон и набрал номер Виктора. — Да? — Хил взял трубку не сразу, но голос его явно не был сонным. — Я приеду к тебе сейчас, — известил Эштон. — Надеюсь, ты успеешь спрятать любовника под кровать, — шутка вышла кривой, но он старался вернуться в привычное состояние. — Может, я со своим любовником сразу к тебе приеду? — хмыкнул Виктор, но сразу добавил: — Жду. — Нет, секс втроем я не заказывал, — фыркнул в трубку Эштон и отключился. Через минут сорок (такси ехало дольше, чем он планировал) Эш уже стучался в двери Виктора. Объяснить свой приезд он не мог, потому надеялся, что объяснять ничего не придется. Хил посторонился, пропуская Эштона в квартиру. — Я чай заварил. Ты как? Поесть что-нибудь хочешь? — Нет, — покачал головой Эштон. — Пить просто хочу. Так что можно и чай, если он не особо ароматизирован, — он кинул куртку в сторону вешалки и разулся, проходя на кухню. — Самый обычный чай, — отозвался Виктор, проходя следом. — Сейчас налью. Хил прошелся ладонью по плечам любовника и достал чашки, не спеша заводить какие-либо темы. Эштон завел тему первым, когда сел за стол и сложил перед собой руки, глядя прямо на низ. — Барри сказал, что ты думаешь, что я блядь. И просто миришься с этим. Я потому задал этот вопрос. Хотел выяснить так ли это. — Чем он тебя так зацепил? — спросил Виктор, разливая чай. Тон его был спокойным, без ревности или нападок. Впрочем, и вопрос был скорее риторический — Вик предполагал, что Эштон не сможет ответить. — После всего, ты продолжаешь его слушать. — Я... не знаю, — он и не смог. Потер виски пальцами и придвинул к себе одну из кружек. — Барри хорошо разбирается в людях. Я имею основание думать, что он мог оказаться прав. Тем более, ты не видел себя, когда увидел эту запись. — Ты меня тоже не видел, — сдержанно ответил Хил, усаживаясь не напротив, как обычно, а все же рядом. — Я так охуел, что пересмотрел к твоему подъему раз пятнадцать. Честно, я... не знал уже, что думать. Ты выглядел вменяемо, и я предположил, что упустил что-то, что это одна из... хуйни. Что ты спелся с Барри и умудрился "переметнуться", что ли. А я, выходит, не заметил, как он умудрился влезть, позволил все это. Виктор выдохнул, отпивая чай и прихватывая печенье со стола. — Из этого следует одно: я _не_ожидал_ ничего подобного, — пожал он плечами. — У меня и мысли не было, что подобное может произойти. Эштон отставил кружку, но смотрел прямо на нее. — Это еще хуже. Ты должен был знать, что я не соглашусь на это в нормальном состоянии. Помнишь, ты говорил о доверии? Это был тот случай, когда нужно было им воспользоваться. Он не винил Виктора. Да и Барри, честно говоря. В этот раз изначально был виноват он сам. Барри был прав — сам полез на сцену, сам целовался с Дэнни, сам пил и нюхал кокаин. И если кого и винить в том, что он был упорот по самое не могу, то только себя. Барри лишь воспользовался. — Я и знал, — дернул плечом Виктор. — Потому так опешил, увидев... это. В тот момент пошатнулось все, что я знал о тебе. В некоторых случаях я доверяю слишком слепо, чтобы игнорировать и... и не шатать. В том числе, и в этом случае. Хил покосился на Эштона, но снова уперся взглядом в стену. — И потому же — я попросил объяснить, а не выставил тебя без пояснений. Но ты прав, — сдался под своими же мыслями мужчина, опуская плечи, — я не должен был реагировать _так_. Извини. Эштон помнил тот тон, которым его попросили объяснить. Словно он виноват во всех бедах вселенной. Но говорить об этом не стал. — Не извиняйся. В конце концов, в этой ситуации виноват только я. Я же позволил себя накачать до посинения, а потом трахнуть. Виктор, выдохнув, молча отодвинулся от стола и приглашающе хлопнул по своим коленям ладонью, кивая. Эштон перевел на него взгляд. Брови недоуменно приподнялись наверх. Он не был уверен, что они оба готовы к тесному контакту. — Не думаю, что стоит, — покачал он головой, допивая чай. — Лучше пойдем спать. Надеюсь, теперь я буду спать в кровати? Виктор дернулся, не успев себя проконтролировать. Последняя фраза резанула весьма болезненно, и Хил сцепил зубы крепче, снова выдыхая и еще ниже опуская плечи — он чувствовал себя теперь даже слишком виноватым. Будто виновен был вообще во всем произошедшем. — Мне кажется, что все же стоит, — произнес, наконец, мужчина. Эштон шумно выдохнул. Потом все же поднялся со своего стула и переместился на колени к Виктору, как тот и просил. Внимательно взглянув на него, он сразу предупредил: — На секс я не настроен. — Помолчи, — попросил Хил, решив, что выглядит достаточно красноречиво для пояснений. О сексе он в тот момент не думал совершенно. Виктор просто притянул парня ближе и удобнее, закидывая его руку себе за шею. — Прости, — повторил Хил. — Кресло было очень глупым... порывом, наверное. Слишком детским даже. Вик крепче прижал Эша и из желания контроля, и из банального недостатка привычного контакта при вполне активном общении. Эштон хотел было привычно фыркнуть, но как-то не вышло. Он только дернул плечами: — Я бы вообще мог оставить где-нибудь в коридоре, чтобы неповадно было, — сказал он. — Странно, что ты так и не сделал. Не первый раз забираешь меня уже упоротого по самое не могу. При том, что я обещал не принимать до последнего. Эштон просто делился рассуждениями. Даже ответа на них не требовал. Видимо, именно из-за этого он не мог оставаться у себя — нужно было не просто обдумывать ситуацию, нужно было говорить. — Так если уже упоролся, что? — полюбопытствовал разбито Виктор. — Какой смысл кидать в коридоре, если ты не в адеквате и вообще не понимаешь, что происходит? А наркотики я так терплю пока есть проблема с Барри. То, что под ним ты забываешь об обещаниях мне — факт, который нельзя изменить, забив и кинув тебя в сортире. Пусть пока тебе просто будет стыдно, что ты меня подводишь, — невесело хмыкнул Виктор, обозначая шутку, которая не совсем уж и шутка. — Разберемся с Барри — тогда будем разбираться с наркотиками. Эштон кивнул. Только вот пока он не знал, как им разобраться с Барри. Тот был скользким типом, который всегда найдет лазейку. — Хорошо. Разберемся с Барри, — согласился он. — А с наркотиками не придется. Я не чувствую зависимости. — Для физической зависимости еще очень рано для таких наркотиков, — Хил подтянул чуть съехавшего любовника ближе. — От них зависимость психологическая, Эш, это сложнее. Никто не гарантирует, что, когда будет плохо или тяжело, ты решишь выпить в ванной или поехать в отпуск, а не закинуться коксом, чтобы расслабиться и обо всем забыть. Ты ведь для этого его нюхал? — Знаешь, что самое херовое во всем этом? Для тебя, не для меня, — уточнил он. — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы иногда закинуться коксом и расслабиться. Никогда не видел. Даже когда был в клинике. Он прошелся пальцами по позвонкам шеи любовника, едва надавливая на них — жест был немного нервный. Эш в кои-то веки созрел до хоть каких-то признаний. — Вот видишь, — цокнул языком Виктор. — Никакой гарантии. — Я тебе сразу сказал, что бывших наркоманов не бывает. — Бывают, — снова отозвался Хил. Сказал просто, не споря и не провоцируя, но вместе с тем — не желая сейчас дискутировать на эту тему. Взгляд Виктора уперся в шею с красными пятнами, и мужчина, медленно выпустив воздух сквозь зубы, ответ взгляд. — Чем тебя накачали? — спросил он. Сам не знал, зачем. Вероятно, Эштона оправдывало только знание, насколько сильно иные наркотики отрубают сознание и самоконтроль, и Хил хотел убедиться, что они были именно такими, полностью снимающими с парня ответственность за дальнейшее. — И как? — Экстази, судя по всему. Когда — не знаю. Может, когда я целовался с Денни. Может, что-то в алкоголь подмешали. Хрен его, — Эш перехватил взгляд любовника и застегнул верхние пуговицы рубашки. — Денни это кто? — спросил Виктор, морщась в попытке вспомнить, слышал ли это имя. — Тот со сцены? — Да. Я не мог не поцеловать его. Публика, сам понимаешь, — сказал Эш. — Не понимаю, — качнул головой Виктор. Пожалуй, он прав был, прося Эштона сесть на колени. Держать парня тяжело, но этот контакт лучше в подобном разговоре, чем расстояние. Для обоих. — Но, в общем, догадываюсь. Эштон дернул плечами. Он понимал. И считал, что если что-то делал на публику, то это никак нельзя было назвать изменой. Он же не всерьез увлекся Дэнни. — Пойдем уже. Не вечно же нам сидеть на кухне. Виктор кивнул, спуская Эша с коленей, и поднялся следом. В комнате он сбросил с себя штаны, потом сдернул с кровати покрывало. — Я утром на работу. Днем вернусь. Дождись меня. Эштон не знал для чего ждать, не стал говорить фразы вроде "не забудь посоветоваться с Николсоном", просто вновь передернул плечами, стягивая с себя рубашку и джинсы. Следом он лег в кровать, подбивая подушку себе под голову удобнее. И сказал: — Хорошо. Спокойной ночи. Сейчас не хотелось много говорить. Просто потому что уже было все сказано. Или не все. Но то, что хотелось сказать — сказали. Вновь клонило в сон. И теперь Эш очень надеялся, что сон будет крепким, так как наркотик постепенно отпускал организм. — И тебе, — отозвался Хил. Он лег рядом, придвигаясь со спины. Ладонью провел по руке от плеча к локтю, потом сместился и провел обратно — гладя уже бок. Губы мягко, почти любовно, коснулись затылка парня. Эштон не шелохнулся. Ему казалось то, что делает Виктор — неправильно. Так не должен вести себя человек, который знает, что прошлой ночью его любовник трахался с кем-то другим. Даже если не по своей воле. Это все равно неправильно. Потому парень лишь медленно выдохнул, чтобы снова не влезть в никому ненужный сейчас разговор и закрыл глаза, стараясь быстрее заснуть. Следующее утро началось поздно. Виктор уехал на работу, Эштон же проснулся только после его ухода, все еще пытаясь найти своему состоянию нужную нишу, с которой он не сорвется. — Решил разнообразить нормальную пищу фастфудом, — вернувшийся Виктор, сбросив ключи, прошел на кухню, выставляя объемные пакеты. — Надеюсь, ты уже голоден. Бургеры, картошка, ролы, лапша — выбирай, что душе ближе. Эштон, вышедший только из ванной комнаты, где рассматривал все еще видные засосы на своей шее, кинул неуверенный взгляд в сторону еды. Но все же кивнул. Решил, что от еды его уже не тошнит. Он прошел на кухню и провел рукой над пакетами, выбирая, что можно взять. Остановился на ролах — меньше специй. — Отлично. Как на работе? — спросил он. — Вместо работы уже к Рождеству готовятся, — хмыкнул Вик. "Готовимся к Рождеству" не имело еще прямого значения, но уже гуляло по коллективу как шутливый отказ. Обычно, люди в тот момент ели, пили, курили или просто говорили, и отзывались заученной фразой на любое предложение, намекающее перестать пинать детородные органы и заняться, наконец, делом. Хил вынул из холодильника вчерашний салат, приметив, что парень к нему, кажется, не притрагивался. Себе Виктор пододвинул вторую порцию ролов, но начал все же с гамбургера — ролы никуда не денутся, а вот бургеры и картошка еще не долго будут теплыми. — Сам как? Отошел от прошедших суток? — От наркотиков отошел, от того, что стал новой порно-звездой нет, — совершенно честно ответил Эштон, медленно пережевывая рис. — Но и это переживу. Моя психика стала более закаленная, чем в семнадцать, какой бы блядью я тогда ни был. По прошествии ночи говорить об этом было легче. Эштон даже скатывался в привычный сарказм, что радовало его самого в первую очередь. — Эш, — позвал Виктор, осторожно вскрывая соус, — ты сам себя блядью считаешь? Эштон отложил палочки и потянулся за очередным стаканом с водой — запить острый вкус после васаби. — Да, думаю, что да. Если смотреть со стороны, то я могу казаться блядью. — Стороны оставь другим, — качнул головой Виктор. — Речь не о "казаться". А о том, как ты себя воспринимаешь и как оцениваешь поступки свои. — Я себя воспринимаю таким, какой я есть, не более. Не блядью, но и не идеальным партнером, — Эштон вновь принялся есть. Только теперь с гораздо меньшим аппетитом. — Вот это я и хотел услышать, — удовлетворенно кивнул Виктор, спокойно продолжая есть. — Тогда все хорошо. — Думаешь, хорошо? — посмотрел на него Эштон. — Ладно. Я звонил отцу, сказал, что обойдемся без суда. — Думаю, хорошо, — кивнул Хил. — Без суда — тоже хорошо. Что тогда? Есть мысли? — Никаких. Потом посмотрим. Решения обычно приходят внезапно. И чаще всего именно они самые верные. Виктор кивнул, разламывая палочки и вскрывая соевый соус. У него мыслей тоже не было. — Лишь бы он не решил, что мало нагадил, — цокнул языком Хил. — Зачем Лонгстейр это сделал? Может, он не закончил. — Не думаю, что он будет дальше развлекаться. Он довел дело до конца, мы поссорились, понервничали. Теперь будем знать и будем готовы. — Надо налаживать, — отозвался Виктор. — Чего-нибудь хочешь? — Пару дорожек кокаина и бутылку виски для успокоения нервов, — фыркнул парень, явно шутя. — С порошком обойдешься, а виски могу обеспечить, — хмыкнул Виктор. Предложил бы в клуб Эштону, ведь музыка всегда помогала тому отключиться, но после произошедшего сомневался, что это будет сейчас хорошей идеей. — Мог бы для разнообразия предложить и порошка, — фыркнул парень. — Давай виски. Лед есть? Тут он уже сам прошел к холодильнику и посмотрел в морозильнике лед. Остался доволен. Потому и вытащил два бокала. — У меня стиральный есть, — хмыкнул Виктор. — Хочешь? — После стирального повезешь меня в больницу, — сказал Эш. — Давно острых ощущений не было? — Какие уж тут ощущения, — фыркнул Хил, поднимаясь и доставая бутылку. — Так, будничная рутина. — То есть, чтобы вывести тебя из равновесия нужно уже что-то интереснее? — хмыкнул Эш, кидая лед в стаканы. — Надеюсь, ты не собираешься ставить опыты по проверке моего терпения, — отозвался Виктор, садясь боком у стола и подцепляя пальцами ролл. — То, что я внешне более-менее спокоен, не значит, что я в равновесии. — Ты выглядишь нормально. В другом варианте ты давно уже меня душил бы, — сказал Эш. — Я не отрицаю того факта, что сейчас ты просто сдерживаешься. — Ты очень любишь прыгать из крайности в крайность, — по губам Вика скользнула улыбка, когда он сменил тему. — Наливай лучше. — Но разве тебе не бывает скучно, когда все ровно? — спросил Эштон, забирая бутылку и разливая виски. — И да. Я хочу снова завязать глаза, — перескочил он с темы. — О, — Виктор не ожидал такого предложения, — уверен? — Да. Мне нужно это сейчас. Хочу снова увериться, что способен доверять, — Эштон протянул стакан и отхлебнул из своего. — Хорошо, — кивнул Хил, пока задумчиво покачивая стаканом. — Маска только у тебя осталась. Обойдемся платком или шарфом каким-нибудь? — Обойдемся, — согласился Эштон. Он погрузился в себя, обдумывая то, что только что сказал. Ему действительно хотелось знать, что он сможет доверять. Знать наверняка. И пусть он и так мог сказать, что доверяет Виктору, но уверенности, полной уверенности, в этом не было. — Сделаем, — Хил протянул стакан, чтобы столкнуться им со стаканом любовника. — В лучшем виде. Эштон кивнул, отпивая из своего стакана. — Хорошо. Только имей ввиду, что я в любой момент захочу снять повязку. В этот раз ты должен мне это позволить сделать. — Не волнуйся, — Вик отпил виски, заедая еще одним роллом, а потом развел ноги, подтягивая вплотную к своему стулу другой, спинкой от себя. И похлопал по сидению, отодвигаясь. — Садись сюда. Эштон посмотрел на стул, потом на Виктора, поняв, что ему почти наверняка грозит очередной расслабляющий массаж. Отказываться было странно, потому он опустился на место, куда указывали. И Виктор действительно отставил стакан, укладывая ладони на плечи Эштона и начиная их разминать. Пальцы прошлись по предплечьям и бокам, потом промяли лопатки. — Не сильно давлю? — спросил он. — Нормально. После того массажа, когда у меня все мышцы болели мне все нормально, — фыркнул Эш, постепенно расслабляясь под руками Виктора. — Тебе ведь полегчало, — парировал Хил, продолжая разминать парня и чувствуя, как он потихоньку растекается. — Особенно ,я это почувствовал, когда массаж перешел в секс, — Эштон не сдержал смешка. — Тогда действительно полегчало. — Не сдержался. Виктор пожал плечами, и это было слышно в его голосе. — Тебе ведь понравилось, — в тон парировал мужчина. — Конечно, я тогда пошевелиться нормально не мог. Конечно, ты не смог устоять перед беззащитным телом, не способным к сопротивлению. И да, мне понравилось, — сказал Эш. Разговор на отвлеченную тему его постепенно отвлекал от насущного. И это только радовало. — Так может повторим? — хмыкнул Виктор. — Занятия до больных мышц и... — Ну, занятия после больных мышц мы уже повторяем, — сказал Эштон. — А до... Можно повторить, только без костюмированного сценария. Просто поездим на лошадях для начала. — А лук? — спросил Хил. — А лук по обстоятельствам. Но тоже можно. Это интереснее, чем я изначально думал. — Хорошо, — с усмешкой кивнул Вик, спускаясь пальцами к пояснице. — С луком и без костюмов. Как теперь по поводу работы? — Нужно заняться поиском и отправить резюме на несколько вакансий, — сказал Эштон. Он и сам думал о том, что с гулянками с Барри он завязал наверняка. А деньги имели свойство заканчиваться, что, собственно, они и делали. — Отлично. С Мартином так и не разговаривал? — Не думаю, что у нас остались общие темы для разговора. — Может, оно и к лучшему, — цокнул языком Виктор, поднимаясь пальцами на шею и разминая позвонки. Эштон передернул плечами. Может, и к лучшему. Он не мог сказать наверняка. — Пойдем в спальню. Продолжишь там. — Пойдем. Хил отодвинулся и поднялся, выходя заодно и в поисках чего-нибудь, что можно было бы повязать на глаза. В конце концов, он просто вытянул уже известный Эштону махровый пояс. — В пару оборотов, но даже лучше так будет. Эштон уже успел стянуть с себя рубашку и джинсы, решив не напрягать раздеваниями Виктора. Кинув взгляд на пояс, он хмыкнул: — Многофункциональная вещь. Незаменима в сексе. Хил не сдержал улыбки — фраза показалась ему весьма смешной, потому что очень уж правдивой. — Да, действительно. Тебя еще помять или хватит? — Хватит. Если что, помнешь в процессе уже. Если буду нервничать, — сказал Эш. Он в этот раз меньше нервничал, но все равно был заметно напряжен. — Заметано, — Виктор подошел к Эштону и зашел ему за спину, вытягивая в пальцах пояс. Петлю перекинул парню на грудь. — Готов? Парень сделал глубокий вдох и кивнул. Он был готов, в принципе. Потому что сейчас ему это было действительно необходимо. Слепо отдаться, восстановить баланс, нарушенный Барри, а потом прийти в себя уже наконец. Виктор кивнул, пусть Эш и не мог этого видеть, а потом приподнял пояс, укладывая его на глаза любовника и делая несколько оборотов вокруг головы. Не затягивал даже — и так было нормально. — Вот так, — резюмировал он. — Как ощущения? — С маской было удобнее. Тут впечатление, что он упадет, — Эштон осторожно ощупал пояс на предмет падения. Но он держался нормально. — Не упадет. Но может сползти, так что постарайся не сильно тереться головой в покрывало, — хмыкнул Хил, прижимаясь со спины после того как завязал пояс плоским узлом. — Ты с закрытыми глазами совсем иначе держишься, — поделился он. — Не так уверено? — уточнил Эштон, все еще ощупывая пояс. Он опустил руки и повернул голову в сторону Виктора, ориентируясь на голос. — Не только, — хмыкнул Виктор, рассматривая парня. — Подожди, — попросил он, отстраняясь и чуть смещая Эштона, чтобы он мог нащупать кровать, — притушу свет в комнате. Кстати, может, тебе было бы интересно иногда лишаться зрения на весь день? Или почти на весь. В общий выходной. Если вдруг накрывать будет. Эштон провел рукой по кровати и осторожно опустился на нее. Идея показалась ему достаточно заманчивой. Это было интересно и необычно. Почувствовать себя совершенно другим человеком. — Да, я бы хотел попробовать. Можно завтра и начать. Пока я готов на это решиться. Виктор выключил верхний свет и стянул с себя повязку, облегченно потирая лоб. Затем разделся, так же оставшись в белье. — Хорошо, только послезавтра. Потому что завтра я вечером работаю, буду поздно совсем. Мужчина подошел к кровати, опускаясь рядом с любовником и притягивая его к себе. Поймав лицо Эша, Хил повернул его к себе и коснулся губ своими, сначала легко, чтобы обозначить действие, потом глубже. Эштон на поцелуй с готовностью ответил. Он уже и не помнил, когда целовался с Виктором. Последние поцелуи, о которых он помнил были с Барри и Дэнни. Потому сейчас Эш возвращался к привычным ощущениям и привычным поцелуям, на ощупь находя плечи Виктора, чтобы положить на них руки, приняв более устойчивое положение. Хил прижал парня, с удовольствием поддерживая его инициативу. Эштон в последнее время был слишком далек, и Виктора это, конечно, не радовало от слова "совсем". В последний раз парень поцеловал Виктора перед уходом в клуб, если это вообще можно было назвать поцелуем. А потом на шее любовника оставил засосы кто-то другой. Память об этом явно чувствовалась — Вик был немного агрессивен, даже жаден, и в какой-то момент совсем забрал контроль над поцелуем, почти сразу, однако, сбавляя обороты. Мужчина выровнялся в ролях, прихватывая губы Эштона уже гораздо мягче и вплетаясь пальцами в волосы, а потом перебрался поцелуями за ухо. На шею не спускался почти принципиально: решил, что не притронется к ней, пока не сойдут чужие метки. Эштон, не знавший о намерениях и появившихся принципах любовника, откинул привычно голову, давая больший доступ непосредственно к шее. Но уже через несколько секунд понял, что Виктор не собирается спускаться ниже. Пальцы чуть сильнее сжали плечи, а потом он также перебрался к затылку Вика, путаясь в его волосах и чуть массируя кожу головы. Возбуждение не приходило моментально сейчас. Эштон будто заново привыкал к ощущениям. Казалось, что прошло слишком много времени с их последнего секса. И уж тем более с того раза, когда у него были завязаны глаза. А Виктор снова перебрался к губам. Руки втянули Эштона глубже на кровать, скрещиваясь под лопатками, мужчина повторил поцелуй теперь более открыто — успокаивая, доверяясь и призывая довериться. Хил все же смог отбросить ненужные мысли и открылся так же, как сделал это в больнице после передозировки любовника. Потому что в конечном итоге не произошло ничего страшного и непоправимого, в конечном итоге Виктор все еще сохраняет свой статус и свои права, в конечном итоге Эштон доверяет ему и именно с ним пытается переступать через себя. И Хил совершенно не хотел предавать это доверие или как-то его ущемлять. Эштон скользил руками по телу любовника, пытаясь вслепую найти все те точки, которые он знал. Поглаживал, слегка сжимал, находя их, все также отвечая на поцелуй, иногда даже перехватывая инициативу. Это было не так уж сложно — Виктор сейчас не давил на него. А Эштону было необходимо чуть больше уверенности. У него редко такое бывало, когда не хватало уверенности в себе и своих действиях. Но когда бывало, он искал самые разные способы обрести ее снова. Раньше это были наркотики. Сейчас секс. И Виктор. И определенно Виктор. Хил немного наклонил парня в сторону, показывая, чего хочет, а затем надавил сильнее, полностью заваливая Эштона на бок и ложась рядом. Виктор продолжал целовать, обнимая парня и затягивая на себя согнутую в колене ногу любовника. Секс сейчас был совсем следствием, хотя возбуждение уже было ощутимо. Мужчина хотел вернуть свое состояние, увериться, что Эштон его, что все это — стоит куда дороже, чем видимая ранее запись и чертовы засосы на коже. Виктор исследовал тело пальцами и в кои-то веки продолжал лежать на боку, не делая пока попыток подмять под себя парня. К самому сексу тоже не спешил приступать — лишь несколько раз ладони проходились по закрытому еще бельем паху, да Хил прижимался, движениями бедер имитируя медленные и чувственные фрикции. Эштон невольно тянулся за очередным поцелуем — так он мог отвлечься от повязки, перевести внимание на поцелуи, не концентрироваться на движениях рук по своему телу, а только на ощущениях от них. Тянуться вслепую было не очень удобно, а говорить о том, что он собирается делать глупо. Потому парень сам переместился немного и нашел лицо Виктора, сразу кладя по обе его стороны ладони. Поцелуй в этот раз вышел неглубоким, зато порывистым и чувственным. Виктор спокойно дал Эштону закончить, а затем забрал инициативу, перемещаясь губами опять за ухо. Потом немного отстранился, укладывая парня на живот, и забрался сверху. Прихватил губами хрящик, потом чуть прикусил складку кожи на шее под самой линией волос и затем начал спускаться поцелуями по спине, одновременно легко массируя тело любовника. Эштон на любое действие отзывался вполне открыто. Но когда оказался на животе, то на пару мгновений напрягся, не понимая зачем выбирать такую позу, если он и так ничего не видит. Да и он прекрасно помнил позу на записи. Конечно, это было мало похоже, но все равно отчетливо напоминало. Виктор расслабляюще прошелся ладонями по спине, добираясь губами до копчика, а потом и до ануса Эштона. Язык прошелся по кольцу мышц, пока не проникая за него, только увлажняя и расслабляя. Можно было бы пройтись грубее, растягивать сразу пальцами, но Вик хотел в полной мере насладиться предоставленным ему телом, пройтись по всем местам мягче и, можно сказать, нежнее — снова размеренно поиметь, с чувством и расстановкой. Хил помог себе, разводя руками ягодицы любовника, и еще раз прошелся по сфинктеру языком. Сдержать немного придушенного выдоха не удалось. Да, честно говоря, Эш не особо пытался это сделать. Он невольно подался бедрами назад, желая получить больше прикосновений, но потом замер, отдав инициативу Виктору на время. Правда, надолго его не хватило потому что он вновь приподнял бедра. — Если ты хочешь медленный секс, то, боюсь, на него меня не хватит, -предупредил он. Он никогда не отличался терпением. — Кто-то корил меня, что я на минете быстро сдаюсь, — хмыкнул Хил, отстраняясь, переворачивая парня на спину и приставляя к анусу пальцы. — Думаю, немного потерпишь, — предположил Вик, сильнее разводя Эштону ноги и проникая пальцами внутрь. Эштон раскинулся на кровати, выгнувшись навстречу движениям пальцев. Он это делал не только из-за самих ощущений, а потому что уже знал, что Виктора заводит его вид с завязанными глазами и такими движениями, прогибами и стонами-выдохами. — Ты, смотрю, освоился, — хмыкнул Хил, отмечая возбуждающий вид любовника. Теперь он сомневался, что Эштону придется терпеть, слишком уж хотелось пройтись пальцами по железе, чтобы выгнуть парня дугой. Но пока упрямо растягивал стенки, стараясь не давать Эштону шевельнуться так, чтобы зацепить простатой подушечки. — Красиво, — оценил Виктор движения, поглаживая свободной рукой пах любовника. — На это и рассчитанно, — фыркнул Эштон. Сейчас с закрытыми глазами он чувствовал себя гораздо увереннее, чем в прошлый раз. Но за всем этим скрывалось желание быть _действительно_ уверенным. Не только сейчас, не только в сексе, но и в Викторе. Эш все еще не знал, как тот относится ко всему этому, что произошло. И не затаил ли он эмоции, скрывая их, чтобы в конце концов не пережить их и выплеснуть в самый неподходящий момент. Он явно путал себя и Виктора, потому что забил эмоции именно он. — Правильно рассчитано, — отозвался Виктор, склоняясь над членом Эша и проходясь по нему языком. Движение было коротким — почти сразу Хил отстранился, вынул пальцы и накрыл парня своим телом, все же сдаваясь и припадая губами к открытой шее. Теперь было плевать на засосы — Виктор ставил сверху свои, проводя между телами руку и сжимая в ладони оба члена. Все было сглажено. Хил целовал любовника, распаляя и раскрывая окончательно. — Отпусти себя, — проговорил он, похоже, не только Эшу, а им обоим, спускаясь от губ снова на шею, — мне кажется, ты еще напряжен. — Конечно, напряжен, — сказал Эштон. — У меня еще нет готовности вслепую отдаваться. Даже тебе, — он успел бы и еще что-то пробормотать, но его рот снова заняли, поэтому болтать было не на руку. — Сомневаюсь, — отозвался Виктор, прерывая очередной поцелуй и немного смещаясь назад, чтобы приставить головку ко входу. Губы снова приложились к шее, а Хил, двинув бедрами, толкнулся в любовника. Эштона почему-то радовал больше тот факт, что Виктор все же целует его в шею. Значит, все равно. По крайней мере, должно быть, если он перестал так упрямо обходить вниманием горло. На движение любовника, он отозвался не менее порывисто, самостоятельно приподнимая бедра сильнее и толкаясь с гораздо большим энтузиазмом, чем любовник. Вслепую вообще отчего-то было сложно рассчитать силу. Вик поймал движение Эштона, направляя и устанавливая ритм. С завязанными глазами парень был много иным, чем без повязки, это было даже слишком заметно, и Хил не менее заметно этим пользовался, скользя руками по бокам, закидывая ноги Эша себе на поясницу и продолжая оставлять красные пятна на шее. В этом пока Вик не усердствовал (редкие из пятен не сошли бы за пару дней), зато с чувством входил в парня, задерживаясь на крайних точках. Эштон послушно подставлял шею, запрокидывая голову. Ему это сейчас удивительным образом нравилось, несмотря на то, что ранее он всячески противился засосам. Сейчас он чувствовал, что отметины будут, но плевал на них. Бедрами он продолжал двигать в ритме Виктора, иногда лишь придерживая того и навязывая то, что ему нравилось больше. Но это сейчас было практически незаметно — оба партнера были заняты другим. Руки Эш закинул за спину любовника, прижимая к себе чуть теснее, чем обычно — опять не мог контролировать силу действий. А пальцами скользил с силой по коже в ритм толчкам, оставляя в свою очередь красные следы. Виктор действительно не особо замечал "технические" нюансы, поглощенный крепкими объятиями, врезающимися в спину пальцами и эмоциональным откликом на каждое малейшее движение. С шеи Хил снова перебрался выше, вовлекая любовника в поцелуй, а потом, прервавшись, спросил: — Верх уступить? Эштон замер на несколько мгновений, прекращая, кажется, даже дышать. А потом медленно кивнул. Было бы интересно попробовать любимую позу в совершенно новом спектре. И пусть он ни черта не ориентируется в пространстве, вряд ли движения будут сильно отличаться. Виктор кивнул тоже, хотя и понимал, что Эш его совершенно не видит. А затем мягко перекатился, увлекая за собой и любовника и не давая ему сразу распрямиться. Хил снова поцеловал парня, удерживая на своей груди и толкаясь своими силами, но через некоторое время остановился, проглаживая ладонями грудную клетку, и дал понять, что передает инициативу любовнику. — Давай, — на всякий случай проговорил он. Эш осторожно выпрямился и попытался на пробу двинуться. Вышло немного смазано. Парень глубоко вздохнул, опустил руки вниз и скользнул ладонями по телу Виктора, ища наиболее удобную точку опоры. И только после этого снова попробовал движение. В этот раз вышло лучше. Вдохновленный этим, парень завел свой ритм — более быстрый, немного рваный из-за того, что ощущал он себя все-таки не слишком уверенно, но все равно достаточный для удовольствия друг друга. Виктор сначала просто откинулся, наслаждаясь ощущениями — толчками и сжимающимися вокруг члена мышцами — но потом уложил ладони парню на бедра, сглаживая и выравнивая ритм, помогая движениями своего таза. Между зубов Хил выпустил негромкий стон, когда Эштон особенно чувствительно сжался, и даже перестал двигаться, ловя момент, но затем вернулся на выбранный любовником темп, продолжая поддерживать парня. Эштон и сам не старался сдерживать стоны в этот раз. Чувствовалось все намного лучше, чем даже снизу, когда глаза были завязаны. Тут он двигался сам, полагаясь только на инстинкты. И это было очень... остро. Рука легла на член, массируя его в такт собственным движениям, которые немного замедлились из-за потери одной точки опоры. Но они не стали слишком медленными. Скорее, более чувственными, более яркими, заставляющими кусать парня губы не только от того, что чужой член был в нем, но и от самих нахлынувших эмоций. Виктор оттянул руку Эштона и сам обхватил его член, позволяя парню снова опереться на обе ладони. Кисть Хил почти зафиксировал, чтобы не срывать ритма и дать Эшу самому в одинаковом темпе двигаться и на члене мужчины, и проходясь плотью в кольце ладони, ко всему прочему выбирая наиболее удобный угол. Да и скорость выбирая тоже. Парень так смотрелся до невероятного сексуальным, и Виктор очень сдерживался, чтобы не помешать ему, не вклиниться в процесс, не завалить и не нависнуть, не пожрать поцелуем, заламывая руки. Хил просто наблюдал, сжимая член любовника. Эштон же решил поэкспериментировать, замедляя темп и начиная больше ерзать, чем ритмично двигаться, крутя задом плавно, но весьма ощутимо. Мышцы при этом продолжали ритмично сжиматься — о любовнике Эштон не забыл, — но теперь сам парень получал гораздо больше ощущений, хватая ртом воздух едва ли не двое чаще. — Ты меня провоцируешь, — на очередном полустонущем выдохе выдавил усмешку Виктор, все же хоть как-то включаясь в процесс, а потому активнее работая ладонью по плоти любовника. — Тебе кажется, — Эштон резче двинул бедрами, но в том же ерзающем положении. Потом осторожно склонился над Виктором, желая утянуть его в поцелуй. Губами он сначала ткнулся в подбородок, но вышел из положения, прикусив его, и уже потом добрался до губ. Виктор со свистом выпустил воздух между зубов и обнял любовника, отвечая на поцелуй. — Очень жаль, что всего лишь кажется, — оценил Хил, чувствительно проводя подушечкой большого пальца по головке и отверстию уретры — член Эша он до сих пор сжимал в пальцах. Прервал поцелуй мужчина только для этой фразы, снова затем прихватывая зубами губы любовника, а потом все-таки перекатился, подминая парня под себя. Но двигаться не начал — замер, проникнув на максимум. — Попробуй сделать тоже самое, что делал, — хмыкнул Виктор, прихватывая губами мочку уха Эштона. Эштон приподнял бедра, начиная плавно ими качать. Ощущения были еще лучше. Он обхватил Виктора за шею, привлекая к себе и шумно дыша ему на ухо. Головка члена проходилось прямиком по простате, заставляя его сильнее выгибаться и еще больше впиваться пальцами в спину любовника с негромкими, но вполне искренними стонами. Виктор жарко выдохнул Эштону на ухо, так же включаясь в движение и толкаясь навстречу, не в силах не делать вообще ничего, особенно с учетом стонов. Губы шарили по шее любовника, Виктор придерживал парня, сжимая бока и обнимая, и понемногу срывался, увеличивая темп, резче проходясь по простате и явно выходя на финишную прямую. Через некоторое время Вика накрыл оргазм, мужчина на выдохе сильнее прихватил зубами кожу на плече, но двигаться не перестал, доводя до конца Эштона. Эштон поддался на движения любовника, выгибаясь в оргазме. Тяжело выдохнув и стиснув плечи любовника, парень потянулся к поясу, чтобы его стянуть вниз и вздохнуть с облегчением. Как бы он себя не вел, завязанные глаза его смущали. — Тебе идет, — поделился Виктор, расслабленно укладываясь рядом с Эшем так, чтобы тому не было видно правого глаза. Мужчина вплелся пальцами в волосы любовнику и чуть придвинулся, вовлекая его в поцелуй — теперь совсем мягкий и размеренный. — Все нормально? — осведомился Хил. — После секса? Вполне нормально. Даже отлично, — фыркнул Эштон, перекатываясь набок и устраиваясь под боком у любовника удобнее. — В этот раз я был не таким уж и беззащитным, заметил? — После завязанных глаз, — в тон фыркнул Виктор. — Заметил. Но это не умаляет того, что выглядишь ты шикарно, — поделился Хил, цокнув языком, а потом приподнял подбородок Эштона, рассматривая горло. Движение было мягким и ни к чему не принуждало — парень мог взбрыкнуть, и Виктор бы ничего не сказал. — Ладно, — выдохнул он, выпуская лицо из пальцев и снова откидываясь. — Сразу в душ гнать бесполезно? — Сразу в душ гнать невозможно, — фыркнул Эш. Потом ощупал шею. — Что, мне действительно придется пользоваться тональным кремом? Или, более того, купаться в нем? Виктор хмыкнул, вытягиваясь сильнее. — На самом деле, не особо, — отозвался он. — Мои — на два-три дня, а ты в это время вряд ли куда соберешься. А если соберешься, то водолазки тебе хватит. — Два-три дня — не пара часов. А эти, — он имел ввиду засосы того мужика, что был на записи. — Вообще должны быстро сойти. Я утром смотрел, их и почти не видно было. — Ну, эти как раз тоже на два дня, — пожал плечами Виктор, немного напряженно пожал, — только поставлены раньше. Переживешь, не смертельно. Ты говорил "не готов слепо отдаться", — припомнил Хил. — А что о сексе под порошком? Разве не снимает этот ограничитель? — Нет. Это немного по-другому. Там ты все острее чувствуешь. Любое движение, прикосновение. Почти как завязанными глазами. Почти. Но совсем по-другому. Сложно объяснить. — Раз "нет", то и не надо, — кивнул Виктор, которого этот ответ волне удовлетворил. Было, о чем подумать и к чему придти. Но главное, что "нет". — Набрать тебе ванну? — спросил Хил, взъерошивая волосы Эша и чуть склоняясь, чтобы коснуться губами виска. — Добавишь сверху виски, а я массаж продолжу. — Набери, — согласился Эштон, все еще лениво жмурясь. Вставать и куда-то идти не хотелось, но нужно было. Это он слишком хорошо понимал по ощущениям чуть ниже поясницы. — Ладно. Иди. Ванну набирать быстрее, чем наливать виски. Виктор как-то даже улыбнулся. Нависнув над любовником, Хил прихватил губами мочку уха, потом оставил поцелуй ниже по шее и еще один — на изгибе с плечом, и только потом отстранился, спуская ноги с кровати. Это было мягко, даже нежно, но Виктору было не в чем себя упрекнуть. Мужчина прихватил повязку на глаз, пачку сигарет из ящика и вышел набирать любовнику ванну и разливать виски по бокалам. Лед из первой формы приказал долго жить, но Вик приметил вторую, поставив снова замораживаться первую. Эштон провалялся в постели еще минут пять, пока время уже нельзя было оттянуть. И потом прошлепал сразу в ванну, решив дождаться любовника уже там, сев прямо на бортик. Мыслей не было и одновременно было очень много. Все они путались, но блуждали неизменно возле Виктора. Вроде все устаканилось, но какая-то нервозность, чувство подвешенного состояния остались. Хил, докурив на кухне, вернулся в ванную, где заметил пришедшего Эштона. Виктор подошел к сидящему любовнику вплотную, придержал за плечи, чтобы он не рухнул случайно спиной вперед, и наклонился, целуя. — Забирайся, — кивнул он, прервавшись. Эш внимательно посмотрел на Виктора. Лезть в ванну он не спешил пока. — Все нормально? — спросил он. — То, что ты так сейчас спокоен, не значит, что ты просто все пытаешься осмыслить в себе? Хил выдохнул и присел на бортик рядом. Потом чуть сдвинулся, чтобы касаться плечом плеча Эштона. — "Осмыслить все" — что, например? — поинтересовался он. — То, что произошло. Просто... Ты же не из тех, кто обсуждает проблемы. Точнее, ты обсуждаешь ее, когда она явная. А если тебя что-то беспокоит, но явной проблемы уже нет — ты уходишь в себя. Ведь так? — Проблема уже стала явной, Эш, — выдохнул, кивая Виктор. — Когда мне на почту пришла ссылка. Я уже успел ее осмыслить. По крайней мере, мне так кажется. В конечном итоге, твоя реакция на произошедшее мне кажется исчерпывающей. Наркотики мне все же не нравятся, но пока — лишь бы рассказывал «до» и не заканчивал так, как уже было. Хил помассировал переносицу. — Конечно, не могу сказать, что я в восторге. Но если бы было что-то совсем критичное, секса у нас бы не было. Или не такой. Ты завел эту тему... почему? Эштон тоже вздохнул, потер лоб тыльной стороной ладони и качнул головой. — Просто мне кажется, что еще не все решено. Что настоящий разговор у нас только будет. Но если только кажется — хорошо. Лучше мне быть параноиком. Он поднялся с бортика и перекинул через него ногу, погружаясь в ванну. — Я не хочу, чтобы у нас все закончилось только из-за того, что я протупил так по-глупому. Это самые долгие мои отношения, хочется пойти на еще больший рекорд, — закончил он уже со смешком. — А, — кивнул Виктор, садясь на бортике боком и взъерошивая Эштону волосы. — Нет, за это не волнуйся. Как бы там ни было, я все же цепляюсь за мотивы. Ты не имел целью изменить, ведь так? А раз так, то... Не хорошо, конечно, но неплохо, что ты так обо всем думаешь. Это дополнительно говорит, как ты ко всему относишься. И этого мне достаточно, так что разговора не будет, родной. Хил отклонился назад, зачерпывая в ладонь воду и обмывая любовнику плечо. — Раз мысли такие есть, значит ведь, считаешь, что есть проблема? Можешь отпустить себя. Все нормально. — Не слишком нормально, — вздохнул Эштон, выключая воду — ее и так было уже достаточно, чтобы откинуться на спину и погрузиться по подбородок. Он бы не простил, даже если бы знал, что Виктор был упорот. Не смог бы простить. После Барри и их недоотношений (да и отношения были только со стороны Эша) он не стал бы терпеть измену. — Но если ты хочешь так считать, то почему нет? Пусть будет все нормально. — И кто сейчас замыкается в себе? — хмыкнул Виктор, рассматривая любовника. — Лучше поясни. — Я не замыкаюсь в себе. Это немного другое. Лучше не думай об этом и лезь с этим ко мне, — Эш посмотрел на него с усмешкой. — Сейчас, — кивнул Виктор, выходя затем из ванной со стаканами, чтобы бросить туда лед. Вернувшись, налил виски Эштону и протянул стакан. — Воду только слей. А то от меня через край польется. Эштон вытащил пробку и взял стакан, тут же отпивая. — Скоро мы сопьемся. И лечить меня нужно будет не только от наркомании, — заявил он. — Лучше бы "вместо наркомании", — хмыкнул Виктор, стряхивая с пальцев холодный конденсат, оставшийся от бутылки. — Заодно вперед двигайся, — попросил он, — я массаж продолжу. — Тебе нравится делать массаж? — Эштон подвинулся и обернулся, чтобы глянуть на Виктора, одновременно возвращая пробку на место. — Обычно люди любят, когда массаж делают им. — А мне нравится делать, — пожал плечами Хил и осторожно опустился в воду, откидывая пока Эша на себя и прихватывая хрящик уха губами. — Так сложилось. За норму, — хмыкнул Виктор, протягивая вперед стакан. — Я помню. Ты делал массаж свей жене и это был единственный допуск к ее телу, — кивнул Эштон. Тон был ровный, но все равно можно было расслышать какой-то нервный оттенок. Ему просто инстинктивно не нравился тот факт, что Виктор был женат. Эштон не смог бы этого объяснить, если бы его спросили. — Звучит странно, — оценил со стороны Виктор, изворачиваясь, чтобы отставить стакан. — И все же, — вернулся он к теме, начиная разминать плечи любовника, — что именно "другое"? Расскажи мне. Обычно, когда что-то есть и ты говоришь "забудь" или "забей", потом это плохо заканчивается. — Не в этот раз. Здесь же дело не во мне, — покачал головой Эштон. — Дело в тебе. И если тебе нормально, то мне не о чем беспокоиться. Верно ведь? — он взял манеру постоянно переспрашивать. Его самого это уже раздражало. Но постоянно хотелось утвердиться, что да — верно, правильно, хорошо. — Верно, — кивнул Виктор. Это было слышно по голосу. — Но из-за того, что дело не в тебе, ты можешь предположить что угодно. Вплоть до того, что я сейчас соврал и на деле мне совсем не нормально, — добавил он. — Надеюсь, что ты мне веришь и не допустишь в голову подобной мысли. Веришь? — Честно говоря, не знаю. Верю, но сомнения есть. Ты не должен был так спокойно реагировать, какой бы ситуация не была. Это... не по-твоему. Мне казалось всегда, что ты слишком ярый собственник, чтобы спокойно пережить и забыть. Виктор прервался и, обняв любовника, откинулся с ним на бортик. — Собственник, — кивнул Хил. — Ты прав. Потому не знаю, что бы делал, если бы узнал, что ты пошел на это по доброй воле. Сейчас я зол на Барри. Очень. Я не сорвался только потому, что он, можно сказать, с рук на руки тебя сдал. Сука. На него зол, потому что он покусился на мое, хотя я предупреждал. Но не на тебя зол, Эш. Да, ты дурак, что сунулся и не уследил, и сценические выступления такие я не очень одобряю. Но тут и моя вина есть. Я тебя отпустил в клуб, я не уследил за мотивами. А ты был в неадеквате. Ты виноват в том, что повлекло съемку, да. Но не в ней самой. Вместо нее с тем же успехом могло произойти, что угодно и даже хуже. Виктор зарылся в волосы любовника носом. — От тебя это не зависело. Вот моя логика. Эштон расслаблено откинулся затылком на плечо любовника и вновь выдохнул. Такое объяснение ему нравилось гораздо больше. Оно хотя бы вносило ясность. Правда, злости Эштона на самого себя не умаляло. Но с этим он разберется позже, когда сможет побыть один. Когда действительно сможет, а не побежит спустя пару часов к Виктору, поняв, что от самого себя готов на стену лезть. — Если так, то я тебе верю, — кивнул он, прикрывая глаза. Массаж, секс и горячая вода вновь делали свое дело, когда Эш наконец расслабился. — Это хорошо, — кивнул Виктор, мягко подтягивая парня выше, и любовно прошелся легкими поцелуями по уху и шее, едва-едва прихватывая кожу губами. Хил тоже был расслаблен теперь и потому еще сильнее тянулся за контактом. — У тебя очень красивая шея, — добавил мужчина, касаясь языком кадыка. Виктора совсем разморило, и он был готов лобызать Эштона долго и с чувством. И даже еще раз его поиметь. К тому все, кажется, и шло, потому что ладони Вика уже спустились с груди парня на живот. Эштон чуть откинул голову набок, давая больший доступ к шее, и фыркнул: — Я помню. Ты все еще хочешь наградить ее ошейником за красоту. Или прошло уже? Он говорил без язвительности, скорее просто с легкой усмешкой. Тоже был слишком расслаблен, чтобы проявлять какие-то негативные чувства. Глаза он так и не открыл, даже когда почувствовал ладони на животе. Раньше бы сразу открыл , но после опыта с повязкой он мог себе позволить не напрягаться от одних только прикосновений. — Не прошло, — отозвался мужчина, спускаясь ладонью ниже пупка и приглаживая бедренные косточки. — Я все еще считаю, что тебе бы очень пошло носить ошейник. А ты все еще против. Или прошло уже? — в тон поинтересовался Хил, продолжая целовать шею. — Я все еще против и никогда не буду "за", — сказал Эш, закинув руку за шею любовника. — Пусть у тебя будут мечты. Виктор хмыкнул, накрывая ладонью пах любовника и сжимая член в пальцах. — Твой выбор, — отозвался он, массируя мошонку. — Продолжим? — Тебе явно никогда не хватает одного раза, да? — фыркнул Эштон, выворачивая голову и касаясь губами его шеи. — Откуда столько сил? — Ты на спринте, я на марафоне, — с шутливой усмешкой отозвался Виктор, подставляясь под касания. — По-моему, ответ очевиден. — Для меня не совсем, — сказал Эштон, проводя языком по шее и прикусывая кожу зубами. — Только не говори мне, что будешь иметь меня в воде. — В воде не буду — соседей затопим. Хил увернулся от дальнейших касаний, чтобы повторить их на шее Эштона. Пальцы все так же двигались по плоти парня, а второй рукой Вик обнимал любовника поперек тела. — Но из ванной можно не вылезать. — Ты хочешь биться задницей о холодную эмаль? — фыркнул Эштон, невольно толкнувшись в руку любовника, а потом весьма ощутимо поерзал по его паху бедрами. — Воду не обязательно спускать полностью, — отозвался Виктор, с силой удерживая любовника от движений и продолжая массировать член в горячей воде. — А в начале — вообще не нужно. Минет в качестве аперитива? — О, ты предлагаешь нырять мне под воду? — приподнял он брови, зная, что Виктор его все равно не видит. Впрочем, было все равно. По голосу и так были слышны интонации. — Тебе нравится экстремальный секс, что бы ты не говорил. — Нырять не предлагаю, — отозвался Хил, вылизывая Эштону шею, — уж ради тебя я таз приподниму. А "экстремальный" — не равен сексу в общественном месте. А мы, кажется, говорили именно о таком. От тех слов я и не отрекаюсь. — Ты просто явно не пробовал секса в общественном месте, — сказал Эш, немного отстраняясь, а потом и вовсе разворачиваясь к нему лицом, в свою очередь припадая к шее и спускаясь чуть ниже. На самом деле, было невероятно неудобно — ванна была совершенно стандартных размеров. — И не собираюсь, — фыркнул Виктор, перекидывая руки через бортики и немного приподнимаясь. — Лучше ляг, — предложил он. — Так удобнее, чем на карачках и не зная куда колени деть. Терпеть не могу, когда в любой момент могут отвлечь, — вернулся Хил к теме. — Я люблю быть поглощенным процессом, в общественном месте этого нет — нет и кайфа от секса. — Я же говорю — ты не пробовал, потому и не понимаешь. А процессом ты весьма поглощен во время всего, — Эштон попытался уместиться в ванне, вышло не очень, но его это не слишком расстроило. Он спустился поцелуями уже на грудь, кладя ладонь на приподнявшийся член любовника и сжимая его. — Да, кроме того, когда меня отвлекают. Не собираюсь делить свой секс со зрителями, — отозвался Хил, отодвигаясь и усаживаясь почти прямо, чтобы освободить больше места. — То есть во всеобщей оргии тебя никто не отвлекал? — Эштон поднял голову и выразительно посмотрел на любовника. — Как тебя вообще там никто не трахнул? — Оргия это оргия, да и давно было, — Хил кивнул на пах, намекая, что останавливаться не стоит. — Да и насильно бы не поимели, а я обозначился. Эштон закатил глаза и опустился уже к паху любовника, решив, что разговор он может продолжить и после минета. Проведя по головке языком, он опустился к основанию по всей длине и обратно, и только потом вобрал член в рот, пока только неспешно двигая языком, ожидая, когда Виктор возбудится окончательно. Хил себя ждать не заставил, наблюдая за действиями Эштона. Мужчина старался не особо качать бедрами навстречу языку, чтобы не волновать и не выплескивать воду. — Давай активнее, — хмыкнул он, приподнимая бедра выше. — А то как в первый раз. С "первым разом" Виктор, конечно, сильно утрировал, но по сравнению с обычным минетом в исполнении Эштона, можно было сказать и так. — Тебе не нравятся неопытные девственники? — Эштон снова отвлекся, но теперь немного по-другому. Он локтем уперся о дно ванной, а другой перехватил член у основания, продолжая ласкать его языком, при этом смотря на Виктора и умудряясь еще говорить. — Которые безвольно отдаются тебе, подчиняются и страстно стонут? — Либо орут, ибо больно, либо наебались с пластиком так, что аж засасывает, — скептично отозвался Хил, явно утрируя, но имея долю правды в словах. — Хотя, конечно, приятно быть первым. Если выпадал случай, я не отказывался. А ты к этому как? Наверняка, доводилось и сверху, и снизу бывать с неопытными. Виктор глубоко вдохнул на очередном движении, но взял себя в руки и снова посмотрел на Эша. — Сверху ни разу первым не был. Даже самые скромные оказывались весьма не неопытными, хотя все равно смущались. Меня это раздражало. А вот неопытные активы у меня были. Забавно было развращать таких, ибо парочка из них считала себя явными гетеро. — он наконец прекратил болтать и обхватил член губами, насаживаясь на него ртом. — И, полагаю, все они после тебя только укрепились в этой мысли, — провокационно хохотнул Виктор, прихватывая зубами нижнюю губу. — Боюсь, что нет, — ответил Эш, вновь быстро глянув на Виктора, а потом вернулся к своему делу, увеличивая ритм движений и теперь с привычной легкостью расслабляя горло, чтобы пропустить член в вибрирующую глотку. Виктор поддерживать тему больше не пытался — не смотря на не особо яркий ответ, Эштон красноречиво уделал Хила всем последовавшим. Вик сдавленно выдохнул, не особо скрывая примешавшийся стон: возбужденная плоть, теплый рот, обволакивающие вибрации и горячая вода вокруг мошонки — все это просто невозможно было игнорировать. Хотелось привычно вплестись пальцами в волосы, но терять опору, наоборот, не хотелось. И Виктор решил терпеть, все же раскачивая бедрами и немного расплескивая воду. Плюнув, он нащупал (что было весьма сложно с учетом взаимной камасутры) ногой кольцо затычки и выдернул ее, планируя спустить часть воды. Эштон развел чуть сильнее колени, так как одно из них почти упиралось в сливное отверстие. Было невероятно неудобно, но возбуждение дошло до той точки, когда было уже все равно на любые неудобства. Сделав еще несколько движений ртом, Эш обвел кончиком языка по головке и поднялся выше, переходя поцелуями на живот, постепенно поднимаясь выше. Он не спешил, но и не замедлился специально, как делал раньше. Виктор снова заткнул сливное отверстие и потянулся Эштону навстречу, ловя губами его губы, сжимая в пальцах мошонку, а другой рукой проникая в анус. — Вот черт, — хмыкнул Хил, втянув Эша на себя и прихватив зубами мочку, — ты снова сверху, выходит. — А ты желаешь быть сверху? — Эш уже сел на бедра Виктора и шептал ему на ухо. — Я знаю, какой секс тебе бы понравился. Представляешь полную ванну, я лежу под водой, ты меня еще немного душишь, одновременно имея. И когда я окончательно захлебываюсь, я кончаю. Представляешь зрелище? Правда, потом тебе наверняка придется меня откачивать. — Никакой воды, — слишком резко для нашептанного отозвался Виктор, но почти сразу повелся на любовника, прослеживая пальцами бока, поливая водой возбужденный член и зарываясь носом в волосы. — Если ты "окончательно захлебнешься", — пояснил Хил, все же ловя тон и шепча Эшу на ухо, — откачивать тебя уже не будет смысла. А придушить я тебя и без воды могу, — свободная от массажа плоти ладонь улеглась на горло, слегка его сжимая. — Это был утрированный вариант, — отозвался Эштон, мимолетно удивляясь тому, что сам предлагает (почти предлагает) подобные вещи. — Но весьма острые ощущения, не находишь? Правда, пробовать я был бы не готов прямо сейчас, — все-таки признался он. Слишком рискованно. Тем более, когда Виктор подобного явно не пробовал — неясно чего ожидать. — Я бы и не сейчас не позволил бы тебе, — отозвался Хил и нарочито грубо добавил, шлепая любовника по ягодице: — Долго мне член на воздухе морозить? — Почему не позволил бы? Это ведь секс в твоем стиле, тебе такое нравится, — сказал Эштон, опуская руку на пах любовника. — Тебе настолько не терпится? — Мы все еще говорим об удушении под водой? — уточнил Виктор, подаваясь бедрами в ладонь. Движение не было нетерпеливым, однако на второй вопрос мужчина кивнул, не желая особо вдаваться в подробности. В оттягивании секса при возбуждении он предпочитал знать вполне четкую меру, и Эштон ее уже выбрал. — Если хочешь тянуть время, можешь сделать это в процессе, вдоволь надо мной поиздевавшись, — хмыкнул он, подтягиваясь и прихватывая губы Эштона зубами. — Но начать уже пора бы, родной, — добавил Вик, ощутимее сжимая в пальцах плоть парня. Эштон фыркнул и немного сдвинулся, направляя член Виктора в свое тело, максимально расслабляясь, что в таком положении было весьма нелегко. — Да, я все еще об удушении под водой. — Тогда во-первых, я такого не делал и не стал бы — слишком опасно. Во-вторых, не вижу смысла душить, да еще и под водой. Либо сам держишь дыхание, либо нахрен вода? Виктор медленно выпустил воздух сквозь зубы, чувствуя обволакивающую теплоту любовника. — В любом случае — слишком опасно, — повторил Хил, выпуская член Эша из пальцев. — Иди сюда, — поманил он. Эштон придвинулся, опускаясь грудью на него. — А просто душить не опасно по-твоему? Ты ведь можешь передавить в любой момент, как бы ты ни был уверен в своем контроле над собой, — он двинул бедрами на пробу и уже в следующий раз увереннее. — Но так я в любой момент могу выпустить тебя. Сразу. Под водой нужно еще несколько мгновений, чтобы ты вынырнул, и только тогда ты сможешь сделать вдох. А если вдохнешь раньше? Виктор прихватил губами кожу на шее Эша, пальцами оглаживая ягодицы. — Вдохнуть воду опаснее, чем потерять сознание от удушья. — Не настолько опаснее, чем сжать горло в неконтролируемом оргазме, — вставил Эштон. Не то чтобы он склонял Виктора к тому, чтобы попробовать. Просто говорил факты, которые считал верными. Бедра плавно двигались, не переходя на нужный Виктору темп, чтобы выйти к финишной прямой слишком быстро. Эштон любил все же мучить в процессе. — Настолько, — отозвался Виктор, пытаясь отвлечься от медлительных движений представлением, как они смотрятся со стороны. По всему выходило, что смотрятся достаточно комично. С другой стороны, Виктору было как-то похуй на "со стороны", лично его вид устраивал чуть больше, чем полностью. Шевельнув лопатками и откинувшись на пологий борт, Хил выдохнул, прикрывая глаза и отдаваясь ощущениям. — Видел я как-то странную штуковину, — начал он. — Трубка с пупырчатым надутым наполнением. Надеваешь на член, включаешь, оно шевелится... Кишки у тебя, конечно, не пупырчатые, но тоже ничего, — ухмыльнувшись, закончил мысль Виктор. Эштон на мгновение остановился и с легким недоумением посмотрел на любовника. — Знаешь, я бы не хотел слышать про свои кишки во время секса. Не слишком возбуждающе. Виктор только тихо хохотнул, встречаясь взглядом с любовником. — Прости, — произнес он, проходясь ладонью по члену любовника. Ноги согнул в коленях, упираясь в дно ванны, — приподнимись. Чуть-чуть. — Ты хочешь помочь мне руководить парадом? — Эштон приподнялся, только на руках, зад он не приподнял нисколько. — Ну нет. Ты уж прости, но первую скрипку сегодня играю я, — теперь он снова начал ерзать, да еще при этом весьма чувствительно сокращая мышцы. Виктор красноречиво цокнул языком, закусывая губу. — Сволочь, — миролюбиво констатировал мужчина. — Хоть шевелиться начал. — Но тебе ведь нравится, что я сволочь, — Эштон усмехнулся, двинувшись резче. Положением сверху он всегда пользовался максимально по полной. — Мне больше нравится, когда ты сучонок, — честно ответил Виктор, вполне покорно перенося издевательства, хотя и пытаясь изменить темп движениями бедер. — Воду включи, а то остыла. — А когда наберется, то утопить тебя? — хмыкнул Эштон, весьма чувствительно разворачиваясь на члене Виктора, пусть и с некоторым дискомфортом для себя — все-таки смазки слишком не хватало в таких движениях. Из крана потекла вода, а Эштон так и остался сидеть спиной, откидываясь следом уже на грудь любовника. Виктор, пользуясь положением, припал губами к гораздо более теперь близкой шее. — Все еще сволочь, — констатировал он, — сейчас немного поправим. Хил с усмешкой подцепил бедра любовника, раскидывая его ноги на бортики ванны. Теперь и конечности мешались меньше, и Виктору воли в движениях было больше. Ладонь легла на член Эштона, второй рукой мужчина гладил грудь, одновременно удерживая парня. — Тебе двигаться так тоже удобнее будет, — прокомментировал Виктор, наконец самостоятельно толкаясь навстречу телу. — Ты думаешь, что удобнее? — Эштон совсем так не считал. Он чувствовал себя морской звездой и шевелить бедрами так спокойно, как раньше у него не выходило, хотя, конечно, он попробовал. — Конечно, — хмыкнул Виктор. — Согласись, ты так гораздо более открыт. Мужчина, устроившись удобнее под полувисящим любовником, толкнулся в него, потом еще и еще. Темп выбрал медленный и тягучий, параллельно лаская член Эштона и заливая развлечения ради ему на живот горячую воду — та сбегала через пупок к мошонке. — У тебя три точки опоры, — поведал Вик, касаясь языком ушной раковины, — грудь и голени. Ты вполне волен шевелить тазом. Во все стороны. — Я не акробат, — Сказал Эштон, приподнимая-таки таз, чтобы вновь немного поерзать. Так было сложнее, но зато проникновение ощущалось чувственнее. — То есть я сверху, но и не сверху, да? — Что-то вроде того, — хмыкнул мужчина, качая бедрами. — Ты хоть не акробат, а справляешься весьма неплохо. — Ну, конечно, — Эштон продолжал ерзать, откинув голову на плечо любовнику. Как они смотрятся со стороны он предпочитал не задумываться. — Главное, что приятно, — резюмировал Виктор, продолжая двигаться и массировать член любовника. Вода понемногу поднималась, и Хил своими движениями уже начинал волновать ее. — Вот и секс в ванне ты попробовал, — фыркнул он, доставая одной ногой до крана и закручивая его, чтобы они действительно не утонули. — А то до этого был только душ, верно? Вообще, какое самое необычное место было-то? Болтовня ему нисколько не мешала двигать тазом, пусть и не так активно, как обычно. — Балкон, зимой, — отозвался мужчина, тягуче выдыхая от возбуждения. — А твое? Эштон же дышал слегка сорвано. — Зимой? Неужели нельзя было дотерпеть до комнаты? А мое на рабочем месте. Вряд ли это можно назвать сексом, но минет мне сделали шикарный, пока я общался с клиентами в этой же комнате. — Кто это тебя осчастливил? — поинтересовался Виктор. — Нельзя было дотерпеть до перерыва? — Один коллега. Мы спали вместе одно время. И как раз минет он решил сделать в момент переговоров. Отговаривать его было бессмысленно — он был вообще отбитый по жизни. — Тянет тебя, — прокомментировал Хил, — на "отбитых по жизни". Хоть один нормальный человек в твоей постели был? Исключая разовые случаи. Это было самокритично, но Виктор вполне трезво оценивал ебанутость собственных тараканов. — М, — Эштон даже остановился в движениях, задумавшись на мгновение. — Пожалуй, нет. С ними скучно, думаю. Никто не делает минет во время собрания, не трахает в ванне, не душит. — Какая веселая и разнообразная жизнь. Вик чувствительнее прошелся пальцами по члену Эша и даже охнул от ощутимо сжавшихся вокруг собственной плоти мышц. — Наркотики запрещают, в порно сниматься запрещают, гулять допоздна одному запрещают, только душат и трахают. Пиздец, — хмыкнул он. Эштон невольно подался бедрами в руку и все-таки вместе с очередным выдохом изо рта вырвался и легкий, почти незаметный стон. — Живу как в концлагере, не говори. Он фыркнул, вновь начиная двигать бедрами, теперь гораздо быстрее, хотя положение, конечно, усложняло процесс. Виктор тихо рассмеялся, зарываясь носом в волосы Эша и прочерчивая кончиком линии по шее. Новую скорость Хил поддержал, тоже тихо, но зато регулярно, постанывая любовнику на ухо. Не сказать, чтобы стоны были необходимостью, это было, скорее, сиюминутной прихотью — немного подать голос, на грани слышимости смешивая его с рваными выдохами. Очень уж ускоряться мужчина не стал — решил выйти на финиш медленно и размеренно и так же вывести к оргазму любовника, поиздеваться так над Эштоном в отместку на самые первые его измывательства. Парень, кажется, сам над собой издевался, совсем откинувшись на Виктора, он постоянно менял темп, то виляя бедрами, то просто насаживаясь на член, сопровождая это стонами, которые сейчас сдержать можно было, но не хотелось. Хил с удовольствием поддерживал инициативу Эштона. Сдерживаться было сложно, и Виктор не утруждался, проникая в любовника на максимум, но все еще удерживая его от резких и частых фрикций. Стоны нравились, очень нравились, и мужчина поддерживал их, толкаясь под углом, сопровождавшимся наибольшей громкостью. Эштон на радость Виктора действительно весьма не сдерживал голоса, прекрасно зная, что любовника это заводит. До оргазма осталось совсем немного, не хватало более частых движений ладони по члену. Эштон положил свою руку поверх руки Вика и чуть сжал ее, намекая. Виктор отозвался не сразу. Сделав пару толчков, он кончил в Эштона, и только тогда, замерев внутри, ускорил движения ладони. Эштон выгнулся, толкаясь в ладонь и тоже догнал по ощущениям любовника, через мгновения обмякая и уже гораздо более вольно и расслабленно располагаясь на Викторе. — Ноги можно опустить, — хмыкнул Хил, не переставая мягко дрочить любовнику. Шевельнувшись, он вышел из Эштона, вольно растягиваясь в слое горячей воды. — Я понял, кого себе напоминаю — роженицу, — фыркнул Эштон. Говорил он без привычной бойкости. Секс, массаж, ванна и еще один секс — для него были, как лучшее снотворное. Ноги он все же опустил, с ленцой погружая их в воду и закрывая глаза — в сон клонило ужасно. Виктор нырнул руками под воду и под Эштона, переворачивая парня. Без его помощи обойтись не удалось, и Хил пихнул Эша, чтобы шевельнулся. — Сразу не засыпай, — предупредил Вик, укладывая любовника на себя и заливая воду между ягодиц, чтобы затем проникнуть подушечками в растянутый анус, промывая его от семени. — Еще до кровати идти. — Мне и тут вполне неплохо, — буркнул Эштон. Говорил несерьезно, хотя и совсем шуткой назвать это было нельзя. Он. конечно, боролся со сном, но не особо старался, оставляя все заботы на Виктора. Правда, почувствовав пальцы внутри себя опять шумно выдохнул, устраивая голову на Викторе удобнее. — Если бы я участвовал в твоей оргии, я бы выбыл самым первым, да? Виктор с шипением перетянул ногу Эштона от края в центр, чтобы иметь возможность своей ногой снова включить воду. Ступней отрегулировать температуру воды было сложно, но вполне реально. — Да, самым, — кивнул, веселясь, Хил. Запрокинув руки, он нащупал мыло с мочалкой, вспенил и принялся массировать губкой Эша, заодно забираясь ей между ягодиц и с известной осторожностью дотягиваясь до мошонки. — Но есть плюс. Если впадешь в кому, ты можешь быть уверен, что будешь чистым, — хмыкнул он. — Будешь ли при этом оттраханным — не знаю, я со скепсисом отношусь к подобным практикам, но все в твоих руках. — Мне бы не хотелось, чтобы мое бездыханное тело кто-то трахал, — отозвался Эштон. — Я без скепсиса к этому отношусь, мне это просто не нравится. По-хорошему, нужно было вылезать из ванной и идти уже в спальню, чтобы вырубиться. Но Эштон не то чтобы специально тянул время, просто сейчас было слишком комфортно. А если он все же уснет, то Виктор его в любом случае вытащит и до кровати дотащит. — И я без скепсиса, — отозвался Хил, смывая мыло с Эштона. — Шучу просто. Все, давай. Удобно, конечно, но слезай в воду, я вылезу. Сместив парня, Виктор поднялся, снимая с себя пену, и вылез, затем обтираясь полотенцем и выдергивая затычку. — Ну что? Поизмываться, отнеся на руках? — Только после того, как я вдруг рожу тебе детей, — фыркнул Эш, вставая все же, пусть и с крайне недовольным лицом. Он вылез из ванной и взял еще одно полотенце, накидывая его на себя, но не желая тратить время на то, чтобы вытереться. Так и прошлепал босыми мокрыми ногами в спальню. Виктор только головой покачал и последовал за любовником. — Надеюсь, ты не собираешься прямо так ложиться, — поинтересовался он, взъерошивая себе полотенцем волосы. — Почему нет? — Эштон уже успел упасть на кровать, сбросив полотенце на пол. Проблемы мокрой постели его, кажется, нисколько не волновали. — Может, тебе долить воды, чтобы простынь совсем мокрой стала? — предложил Вик, откладывая полотенце и натягивая белье. Потом подошел к кровати, подхватывая с пола полотенце любовника. — Можно было меня вообще в ванне оставить. Ты ведь знаешь, что мне чаще всего плевать, где спать, когда я хочу спать, — Эштон подтянул ближе подушку, обхватывая ее руками и теперь уже с чистой совестью закрывая глаза, чтобы наконец отключиться. Хил фыркнул, укладываясь рядом и перекатывая Эштона на свою еще сухую половину, чтобы по обыкновению обнять со спины. — Зато мне не плевать. Особенно, если ты заболеешь и придется тебя выхаживать. — Для тебя это будет только в кайф. Разве нет? Заботиться о ком-то — это твой вид наркомании, — напоследок буркнул Эштон, перед тем, как окончательно уснуть, привычно уже расслабившись в объятиях любовника.