Здравствуйте, мои читатели. Не надо меня убивать, мои читатели. Я знаю, что продолжения не было с двадцатого июня, вроде бы... Но я исправлюсь, правда-правда. /Сейчас пойдут глупые оправдания/ У меня не было вдохновения, многое произошло за период начала школки. И больше было упоротого, чем плохого, благодаря моим бестам. :D Сразу хочу пояснить, что это глава насыщена всякими разными алгебраическими уравнениями. /Просто мне нельзя писать проду и делать алгебру, иначе получается такой к-к-комбо/ И да, спасибо всем, кто ждал продолжения. От души спасибо, правда. Пятнадцатая глава должна в скором времени выйти, так как у меня каникулы, ага. И новый фанфик-ориджинал когда-нибудь появится в свет. И продолжение к Шахматному Ходу, наверное. Приятного прочтения, мои читатели.
Леви МакГарден часто снились сны, где она падает с крыши многоэтажки, режет себе вены, рыдает навзрыд или шепчет одно и то же слово: "Смертьсмертьсмертьсмерть". Срываясь, крича, надрывая голосовые связки, а после просыпаясь с мыслью, что она больше не выдержит этого самобичевания. Был только один человек, который её понимал и принимал со всеми психами и истериками. Но, увы, его посадили ни за что. Леви стояла на краю крыши, держалась уверенно, смотря вдаль ночных огней. МакГарден была уже готова поставить ногу на бетонный выступ, подумать, что пора сказать "прощай" всему, что у нее есть в жизни, как кто-то окликнул таким грубым с нотками баса голосом: — Мелкая, сдохнуть захотелось? — клокочущая ярость начала медленно подниматься вверх по телу, доходя до горла и обжигая его стенки. Было такое чувство, будто она проглотила пол-литра крови горячей и до жути металлической на вкус. — А как же твоё обещание дождаться меня? Или забыла? Он поцокал языком, усмехаясь все шире и шире.. — А я думал-то, что хорошие девочки из богатых семей всегда сдерживают свои обещания. Ан нет, ошибочка вышла. МакГарден скривила губы и прищурилась, думая, что если он не заткнется, будет плохо. И вместе с гневом в груди поселилось какое-то странное чувство. И Леви помнила его, ведь именно эти ощущения ушли, когда его забрали в тюрьму. — Как думаешь, мне остановить тебя или посмотреть, как ты спрыгнешь с крыши? Он откровенно издевался над ней. А она слушала и слушала его волшебный голос, пропитанный недо_ядом, который обволакивал с ног до головы, утаскивая в свой мир, в котором были лишь слова, произнесенные Гажилом. — Хм, молчишь? Не хочешь говорить со мной? Смешно, Мелкая, смешно. Нет, я лучше посмотрю, как ты будешь дрожать, ступая в никуда. — Если ты еще раз назовешь меня «Мелкой», я вырву тебе язык, а после зашью рот, Редфокс. Я не та маленькая девочка, которой ты меня помнил год назад, черт бы тебя побрал! И какого хрена ты пришел именно сейчас и ко мне? Ты мое больное воображение или реальность, которую я ненавижу?.. Её голос предательски сорвался и задрожал на последних словах. Гажил усмехнулся, медленно идя к МакГарден, которая затряслась. Она сделала шаг назад и, если Леви еще отойдет, то упадет вниз с крыши. Он схватил ее за запястье и притянул к себе. Господи, как же он скучал по такой Мелкой и порой истеричной Леви. И теперь он не отпустит ее одну никуда, ведь она лишь его. Редфокс поцеловал кареглазую в макушку, когда та зарыдала навзрыд, сжимая тонкими пальцами майку и шепча про то, что "чертова реальность больше не кажется такой чертовой". Впервые, за целый год она поняла, как ей всего этого не хватало.****
Мираджейн Штраус была умной девушкой, любившей решать сложные алгебраические задачки. А еще она любила решать задачки в виде людей. Смотреть им долго в глаза, распознавать их чувства. Ведь самые сложные задачи – это люди, верно? Никогда не знаешь, какое решение тут подойдет. А может в его сердце есть х, который неизвестен и его нужно найти? Да, Мираджейн любила это дело. Но сейчас то, в какой ситуации она оказалась, не входило ни в какие алгебраические рамки и нормы. Даже за границы реальности выходило. Знаете это чувство, когда вроде бы и ответ уже знаешь, но почему-то сомневаешься. Штраус придирчиво осмотрела комнату. Точно, как задача. И под х можно обозначить того, кто ее сюда принес, при этом так благодушно вырубив ее же светильником. А ведь он стоял и никого не трогал, зачем же брать? А за у взять именно того человека, который нанял х, чтобы Миру забрали. Будем считать, что Мираджейн – это ответ, на который нужно найти решение. Итог: х + у = Штраус Алисия Мираджейн. И придется голову сломать, дабы подобрать правильные имена. — Хлои, пойми, эта девчонка нужна ему живой! — послышался слишком тонкий для мужчины голос из-за двери. — Я убью эту белобрысую дрянь. Меня никто не остановит, даже этот чертов богатенький ублюдок, — наверное, это говорила та самая Хлои, которая после отперла железную дверь и посмотрела на Мираджейн убийственным взглядом. Так, х нашли. Итог 2: Хлои + у = Штраус Алисия Мираджейн. Синеглазая осмотрела придирчиво блондинку в кожаных штанах, берцах и красной рубашке. Посмотрев Хлои в фиолетовые глаза, она увидела лютую ненавистью и желание убивать. Ну ладно, кромсать на кусочки. — Я вижу в твоих чертовски синих глазах, которые наверняка достались тебе от покойной мамочки, непонимание и, возможно, мольбу. — О, ну конечно. Я боюсь и уже трясусь от страха. Может быть, для пущего эффекта мне закричать, а? Чтоб наверняка, а то вдруг ты не поверила, — если эти люди знают, что она модель, то это не значит, что Мираджейн не ответит саркастично, при этом фыркнув. — Вот же, чертова девчонка. Как ты меня раздражаешь, так и хочется выстрелить тебе в голову или отрезать тебе язык, чтобы ты заткнулась, — Хлои присела на деревянный стул и посмотрела Мире в глаза. А еще её взгляд изучающе прошелся по лицу Штраус и она свирепо цокнула, закатывая глаза, а после громко и со свистом выдохнула, пытаясь унять гнев. — Марк, выйди, пожалуйста, а я поведую правду этой девчонке обо всем. Я вижу, что ты хочешь, кто нанял моих людей, дабы забрать тебя сюда. Тебе интересно, это видно. — Интересно, — согласилась Мира, быстро кивнув, — и для чего я здесь? Просвяти, о, святая Хлои. — Всё ещё язвишь, Штраус? — Ой, не фамильничай, а? — Так вот. Тот человек - х, который нанял моих людей, долго уговаривал меня, дать своим ребятам команду забрать тебя, очень-очень-очень влиятельный. А ещё он когда-то имел со мной связь, но потом бросил из-за одной у. А я осталась одна, х ушел к своей чертовски красивой у, бывшей моделью. Ну а я была простой девчонкой, которая влюбилась в ярко-голубые глаза, как минерал аквамарин. Затем родилась некая m, испортившая жизнь мне и x. Затем появился некий e, во второй раз испортивший мне жизнь. И, конечно, чтобы добить меня, на свет появилась l. И вот эти три буквы в нашем уравнении будут считаться за то число, которое будет после «равно». Тебе не сложно? — Не считай меня глупой. Я разбираюсь в алгебре, — процедила Мираджейн, которая уже начала понимать, к чему клонит эта Хлои. — Ну, тогда произноси вслух уравнение, которые ты составила. А я поставлю тебе оценку, Штраус Алисия Мираджейн, — фиолетовглазая усмехнулась, нагнувшись вперед. Мира раскрыла широко глаза. Она же не называла… — Полного имени, — Штраус подняла глаза и сжала губы в тонкую полоску, — я же не называла тебе своё полное имя. Как ты узнала? — Уравнение. А я ответ. — Стерва. Х + у = m + e + l. — Молодец. Как думаешь, что означают последние буквы – m, e и l? Миру посетила догадка. А что, если это… — Mirajan, Elfman и Lisanna. Ведь так? …их полные имена? Хлои «удрученно» кивнула, понуро опустив голову. А после рассмеялась прямо в лицо Мираджейн. А той захотелось завыть от боли, рвущей на куски её сердце. Но на замену самобичевания пришла ярость. Жгучая, тягучая, и захватывающая каждый уголок её души, ярость. И, наверное, чувства Штраус отразились в её синих глаза. Иначе как объяснить то, что Хлои отшатнулась, прижимая руку ко рту и подавляя улыбку. — Ты догадалась, кто тебя прислал? Верно. — Блондинка удовлетворенно кивнула. — И я знаю, что ты чувствуешь. Лютую ненависть к своему отцу. А знаешь, что дополнит картину? — Что? — сипло выдала Мира и со свистом втянула воздух в легкие. — То, что Энди сказала твоей драгоценной сестричке, — фиолетовые глаза с узкими зрачками впились в Мираджейн изучающе, с насмешкой глядящие на нее сверху-вниз, — чтобы спасти твою «модельную» шкурку. Хлои тянула момент, смакуя каждое слово и пробуя его на вкус, думая, причинит ли оно боль Мире, которой от негодования и гнева выть хотелось. — Отдастся Драгнилу-младшему. Смешно, правда? А я знала Энди глупым дураком, мечтавшим о счастливой жизни. Он хотел не зависеть от денег, желал просто крепкий брак; добродушную жену и великолепных детей. Вот только судьба свела его с моделью Алисией Шифферд. Как известно, она была на половину немкой, а на половину англичанкой. Как вспомню, когда Энди познакомил меня с ней, так в дрожь бросает. Великолепная женщина, правда, но я её ненавижу. Она разрушила мне жизнь. Мою счастливую жизнь. Хлои замолчала, уставившись куда-то вдаль. Мысли иногда угнетают, особенно, когда много думаешь не о том. Когда занимаешься самобичеванием; когда прокручиваешь в голове одну и ту же фразу; когда желаешь, чтобы ты на какое-то мгновенье лишилась возможности думать. Ведь не всегда мысли позитивные. Не всегда безобидные и счастливые. — Но признаюсь, я ненавижу твоего отца, Мира, — Хлои отвела взгляд фиолетовых глаз и поджала тонкие губы. — Правда, ненавижу. — Я не понимаю твоей логики, Хлои, — Мираджейн саркастично хмыкнула и скривила рот в усмешке, но внутри творилось нечто странное, похожее на борьбу с самим собой. — Я бы ему отказала, но мне хотелось, чтобы ты знала правду об этом человеке. Да, он был отличным другом, великолепным товарищем, рассудительным собеседником. Но время меняет нас всех. Энди не исключение из правил, Алисия тоже. Мира, я хочу одного, — она взяла её за плечи и сбивчиво зашептала, то и дело прерывисто вздыхая, — чтобы ты спасла свою сестру. Да, я ненавижу тебя, твою мать, сестру и брата, но я просто желаю отомстить этому дураку за всё то, через что он заставил вас троих пройти. Убил мать, шантажирует Лисанну. Штраус пораженно хлопала глазами, от изумления приоткрыв рот. Хлои предложила ей завуалированно уничтожить морально отца и спутать ему карты? — Поэтому нам нужно его остановить, — она сделала ударение на слове «нам» и затрясла головой. — Я помогу тебе, Мираджейн. Ты принимаешь мою помощь? И Мира впервые захотела пожать руку той, который грозилась еще пять минут назад убить её, вырвав язык. Чувствуя себя предательницей Штраусов, девушка кивнула, а в глазах отразилась решимость. Мире на долю секунды показалось, что ей в горло залили раскаленное железо и, прокашлявшись, она ответила. — Да, я желаю уничтожить того, кто принес моей семье столько боли.****
У Нацу Драгнила вошло в привычку выпивать бутылку дорого спиртного алкоголя, сидя в кожаном кресле напротив камина, и думать-думать-думать. В ушах громким эхом отдавалось тиканье старых часов, привезенных отцом из Шотландии. Тик-так-тик-так… И так весь час, который он просидел здесь, в изрядно помятом черном костюме, закатанными рукавами пиджака, бутылкой крепкого Джек Дэниэлса и огромными часами. А еще желанием убить себя или выкинуть к чертям надоедливые часы. Оба желания были заманчивыми, но что-то останавливало. То ли совесть, то ли просто страх. Пригубив Джеком, Нацу начал вспоминать то, чему уже три года. То, что помогло другу обрести любовь и вернуло ему чувство. Вроде так можно звать Джувию, которая просто спасла Грея, вытянула из пучины отчаяния, клубка какой-то удрученной зависимости и до ужаса эксцентричного желания сдохнуть. И то, что связало его с синеволосой девушкой навечно.Flash Back.
Драгнил хохотал во весь голос, смахивая слёзы, выступившие от дикого смеха. Грей проматерился в трубку, сказал Нацу, чтобы тот «шевелил паршнями и тащил свою тощую задницу к нему домой». — Эй, моя задница не тощая! Она упругая и вообще зе бест, — розоволосый хохотнул, а Фуллбастер хрипло выдохнул и назвал его мудаком. — Сам ты мудак комнатный. Сидишь в своей конуре и клюешь носом «недо_шыдевры». Ой, окстись, иначе докажу, что моя задница ничего так, — Драгнил улыбался, обнажая белые зубы, и хотел было сказать колкость в ответ на фразу Грея, как услышал сиплый крик девушки. Он не обращал внимание на болтовню черноволосого о том, чтобы Нацу засунул себя идею «показать задницу», куда подальше, иначе он за себя не ручается. Съежившись, в углу сидела девчонка с двумя куцыми хвостами синего цвета, а затем её за волосы поднял какой-то мужчина и ударил по лицу. Пуговицы от желтой блузки полетели в разные стороны, а тоненький писк девушки еще больше разозлил насильника. Драгнил сбросил вызов и побежал в сторону двух людей, дабы одного спасти, а другому морду набить. Оттащив за шиворот крупного мужчину с пивным животом, он со всей дури врезал ему кулаком в челюсть и тот, отшатнувшись, ударился о стену. — Да как ты смеешь, пацан! Нацу злобно рыкнул и, ударив его под дых, задышал часто-часто. Схватив за горло сороколетнего пьянчугу, он прижал мужчину к стене. — Достоинства лишиться захотелось? Нападать на девчонку и хотеть её изнасиловать, — в глазах Драгнила отразилась ярость, — да я просто убью тебя! И он ударил насильника головой о стену, да так сильно, что тот застонал, а затем второй раз и третий. Розоволосый не мог остановиться, но его руку цепко схватила девичья ладонь, которая оказалась отрезвляюще-холодной. — Не надо, — хрипло произнесла Джувия, из её глаз ручьем текли слёзы, крупными каплями падая на открытую грудь. Она ойкнула и прикрыла тонкими руками грудь и, задыхаясь от смущения, попросила его вновь остановиться. Драгнила как будто током пришибло. Он разжал руку, и мужчина скатился вниз по кирпичной стене, задыхаясь. Кинувшись к продрогшей девушке, он стянул с себя ветровку и накинул ей на плечи. — Я… спасибо тебе, — девчонка кивнула и застегнула куртку. — Нацу, Нацу Драгнил, — он кивнул синеволосой и посмотрел на мужчину. — Джувия Локсар, — он тряхнула головой и потуже затянула резинки на хвостах. — Я бы не справилась, если бы ты не помог, спасибо тебе, правда. — Благодарить потом будешь, когда труп спрячем, ага, — Нацу подошел к пьянчуге и брезгливо поморщился. Локсар ахнула, прижав бледные ладони к чуть пухлым губам. — Он не дышит. Так, спокойно, Драгнил. Ну, подумаешь, человека задушил, все нормально, — розоволосый начал ходить туда-сюда, мелькая перед глазами своими непослушными патлами яркого цвета перед глазами Джувии. Он замолчал, в задумчивости уставившись на труп. Кольцо на безымянном пальце правой руки не было, значит, семьи у него нет. Отпечатки пальцев Нацу сохранились на его коже. Драгнил идиот. — Значит так. Записывай номер, — он продиктовал контактные данные Грея и упрямо уставился на Джувию, — звонишь этому человеку, говоришь адрес, скажешь, что от придурка с не-тощей задницой или просто от Нацу Драгнила, как тебе удобнее. Через час-полтора я подъеду, ладно? — Почему я должна тебе доверять? — Джувия вскинула голову и настойчиво уставилась Нацу в глаза. — Разумно, что ты не доверяешь первым встречным, но я спас тебя, убив при этом человека, так что, не раздумывая, можешь позвонить по этому номеру. А после этого он, позвонив личному водителю его отца, попросил того привезти машину. Берн ничего не сказал, лишь произнес твердое «угу» и сбросил. И Нацу в лесу сжёг труп пьянчуги, который чуть не изнасиловал синеволосую Джувию. Телефон разрывался от не прекращаемых звонков Грея и голосовых сообщений от черноволосого, но Драгнил просто смотрел на пламя, сжигающее незнакомца. Тогда он понял, что способен на многое и это пугало розоволосого, который до этого момента не знал, что может просто взять и задушить человека, пускай тот и был мерзавцем. С тех секунд, когда серо-зеленые глаза смотрели на огонь, он поменялся изнутри. Потянувшись ладонью в карман джинс, он извлек разрывающийся мобильник: — Да, Грей. Не ори, Грей. Я еду, Грей. Затушив последний язычок пламени, Драгнил сел в машину и скрылся в тени густых деревьев, ожидая выговор со стороны Фуллбастера и крики.The End Flash Back.
Нацу опрокинул бутылку, услышав, как кто-то зовет его по имени. Он так надолго ушел в себя, что не заметил приход гостей. В комнату ворвались двое, запуская в прогретое помещение холод. Джувия, взяв его лицо в свои руки, что-то шептала, но Драгнил ничего не слышал. Его сознанием завладела непроглядная тьма дегтярного цвета.