****
— Мне понравилось, когда ты сделала вот так, — Грей кое-как встал на носочки, согнул правую ногу так, чтобы её носок касался колена левой, и попытался покрутиться пару раз вокруг себя, но провалился. — А, ты про это, — Джувия с легкостью сделала движение и улыбнулась своему парню. — Как ты так смогла? Ты даже не старалась придержать кофе, чтобы оно не разлилось! А ведь у меня половина вылилась… — Великая тайна, — Локсар приложила указательный палец к губам и постаралась выпучить ужасно глаза, но это рассмешило Фуллбастера. Они присели на лавочку и болтали обо всем на свете. Начиная от приставаний на курорте к Джувии, до загадочного анонима. — Мне кажется, что это девушка, Грей, — Локсар улыбнулась и отхлебнула из пластикового стаканчика кофе. — Разве парень стал бы писать: «С любовью, ЭСЛХ»? Не думаю. — Может, это и впрямь девушка, ну, не будем гадать. Кстати, теперь пришла твоя очередь задавать вопрос, а мне отвечать. Джувия задумалась, но потом робко взглянула на Грея. — Прямо на любой-любой? — девушка нахмурилась, думая задавать этот вопрос или нет. Фуллбастер опасно кивнул. — Хорошо, тогда расскажи, как ты провел год в колонии. Черноволосый поперхнулся мокко и удивленно уставился на Локсар. Она отвела глаза, сжимая стаканчик, и прикусила губу. «Ну зачем я спросила? Вот же дуреха!» — Кхм, всё, конечно, шло к этому, да. Ну, раз тебе так интересно, то расскажу. Только не перебивай, пожалуйста. — Не буду, — Джувия замотала головой из стороны в сторону, глядя во все глаза на Грея. — Отвалится же… — он набрал больше воздуха в легкие и начал рассказ: Мне было шестнадцать лет, когда сотрудник из компании моей матери взорвал наш дом. Наверное, мне повезло больше всех, так как накануне взрыва я поссорился с отцом и скитался по городу много часов. Узнав, что это подорвали наш дом, я рванул туда изо всех сил, моля Бога о том, чтобы отца там не оказалось. Естественно, что мои молитвы никто не услышал и папа был мертв. После этого происшествия я нашел того, кто это сделал и заставил его жестоко поплатиться за своё деяние. Я его убил, дабы он познал всю ту боль, которую пережила моя мама и я. Мне было наплевать на то, что у него может быть семья, дети. Я всегда считал, что за всё надо в этой жизни платить. Грейс Ридер заплатил своей жизнью, а я годом в колонии для несовершеннолетних. И это только благодаря маме я отсидел всего лишь год. Дабы не сойти с ума, я попросил её принести мне тетрадь и ручку для записи своих мыслей. Я помню своё первое впечатление о камере. Сыро, но не грязно. Там я познакомился с Леоном Бастией – сынок богатенького и влиятельного человека в соседнем городе. Он мне сначала показался глупым, даже не так – тупым. Но я изменил своё мнение после того, как Леон помог мне разобраться с некоторыми личностями, которые решили напасть на меня. Кое-как, но мы обнаружили, что очень похожи. Во всех смыслах: порой мы думали одинаково, действовали так, словно две капли воды. Я помню, как мы заполучили авторитет у всех сидящих. Глупо, но тогда это помогло мне отвлечься от моих гнетущих мыслей. Возможно, дружба с Леоном повлияла на мое времяпровождение в колонии, но всё же я считал месяцы, недели, дни и часы. Приходил Нацу, Лисанна, мама, а потом и отчим. Не приходила лишь Люси, и я очень жалею, что сделал с ней. Словами просто не сказать, как я ненавидел себя за свой поступок. То, что её машина перевернулась пару раз на трассе и врезалась в громадную стену – моя вина. Если бы я знал, что произойдет дальше, я бы не пошел на все эти махинации. Я хотел лишь сделать так, чтобы её машина сошла с дистанции. А вышло всё наоборот. Ты просто не представляешь, Джувия, как я его хочу вернуться обратно в тот день и отговорить самого себя от этой бредовой затеи. Но время не вернуть, что очень плачевно и плохо. А потом я встретил тебя, ту, которая перевернула весь мой мир вверх дном. Ту, которая достучалась до моего сердца, ту, которая так властно захватила его. Ту, которая стала, можно сказать, моим лучем, моей личной надеждой. Это звучит слащаво и по-девчачьи, но это так. У меня остались лишь ты, Нацу, мама и Лисанна. Как бы я хотел, чтобы Хартфелия стала пятой, но, как я говорил, время не вернуть. И, знаешь, я сделаю всё, чтобы какой-то Потрошитель даже не коснулся тебя, моих друзей и моей семьи. Костьми лягу, но не позволю ничего сделать с вами, ведь вы единственныее, кто у меня остался. Машину я утопил после гонок в ближайшей реке, кубок отдал команде, потому что он заставлял вспоминать все прошедшие моменты гонки. — Теперь ты знаешь историю последних двух лет Грея Фуллбастера. Джувия, без слов, крепко прижалась к парню, уткнувшись носом в район шеи, и сказала: — Я тебе не брошу, слышишь, никогда. — Каждый человек уходит, Джу. Лишь немногие остаются навсегда. — Значит, я стану для тебя таким человек, Грей. Он улыбнулся и прижал её к себе, наслаждаясь моментом.****
— Люси, и запомни, не делай глупостей, пока меня нет, — Джудо угрюмо посмотрел на кивающую дочь и, фыркнув, ушел на улицу к подготовленной машине. — Не делай глупостей, ага, как же, папа, — Хартфелия закатила глаза к потолку и усмехнулась. Часы в огромной гостиной показывали без двадцати одиннадцать. Сидя на удобном кресле перед камином, Люси читала книгу и иногда отпивала из кружки горячий зеленый чай со вкусом мяты. В наушниках играла песня известной группы Three Days Grace – Over and Over. Девушка качала головой в такт и тихо подпевала: — Снова и снова, я влюбляюсь в тебя. Снова и снова, я стараюсь забыть… Неизвестно, кому предназначались эти слова, но кто-то выдернул наушник из правого уха Люси и прошептал: — Снова и снова… — Хибики, иди к черту и не мешай мне, — пробурчала Хартфелия, отворачиваясь от Лейтиса и стараясь не думать, что у него шикарный голос. Кхм, не шикарный, а слащавый, да. — Да ладно тебе, я тоже люблю их группу, — русоволосый облокатился на спинку кресла и выхватил книгу из рук Люси. — Ух ты, Хартфелия, Гоголь «Мертвые души»? Слишком странный выбор для тебя. — Я предпочитаю читать классику, которая хоть чему-то учит, а не какие-то боевики с кровью. На лицо Хибики упала странная тень, и он осклабился. — Скажу одно, Хартфелия, хорошие в скором времени окажутся плохими, а плохие хорошими. Не забывай это, Люси, — он ухмыльнулся, сверля взглядом блондинку, и та фыркнула. — Ты уж точно не можешь оказаться хорошим, Лейтис. Она только сейчас подумала, какая странная игра слов. Её имя на букву «Л», а фамилия на «Х». У Хибики наоборот: имя на «Х», фамилия на «Л». Люси отогнала эти мысли, замотав головой. Парень ушел, оставив после себя в воздухе витать сладостно-сахарный аромат. В доме, кроме девушки, никого не было и она, громко захлопнув книгу и отставив кружку чая, уверенно пошла на второй этаж в кабинет отца. Ей казалось, что она найдет нечто ценное в ящиках его стола. Джудо всегда доверял своей семье, коей была лишь Люси, и поэтому у его дочери был ключ от его сейфа, кабинета, гаража и офиса. Конечно, своими выходками Хартфелия подорвала его доверие, но ключ-то остался. Открыв бесшумно дверь, Люси тихо скользнула в кабинет, закрывая за собой дверь. Хоть дома никого и не было, Хибики мог что-то забыть и вернуться домой. Блондинка отогнала от себя эти мысли и осмотрелась. Подойдя к идельно убранному столу, девушка открыла первый ящик и вытащила кипу бумаг на стол. Ничего интересного, лишь счета, договоры, простые заметки, опять счета. И так было в каждом из четырех ящиков. Если бы Люси хорошо не знала отца, подумала бы, что у него ничего нет секретного. Но она Хартфелия, а скрытность передалась по генам. Кое-как вытащив первый ящик, девушка его хорошенько тряхнула. БАХ. Скрепленные между собой бумаги вывалились на пол, и Люси быстро подняла их, откинув ящик на диван. От каждой прочитанной строчки её дыхание учащалось, а сердце билось в два раза быстрее. Нет, это не могло быть правдой. Джудо Хартфелий не мог так поступить со своей дочерью. Просто не мог! От осознания того, что именно Джудо натравил на Люси Грея, заставил его подстроить аварию, девушке становилось всё хуже и хуже. Для чего-то отец хотел отправить кареглазую далеко и надолго. Но он мог сделать это другим способом, не таким, что Люси оказалась на грани смерти, что ей пришлось сделать переливание крови от двух незнакомых людей, что ей пришлось потерять друга из-за такого случая, что ей пришлось стать почти сумасшедшей с раздвоением личности. Её отец виноват во всей этой чепухе, что творилась с ней больше года. Как же она его ненавидит… Внезапно открылась дверь, и на пороге показался Джудо. Когда он увидел, что держит Люси, то рванул к ней и попытался вырвать листки. Хартфелия, размахнувшись, залепила ему звонкую пощечину, и ей было плевать, что он ее отец. — Люси, это не то, что ты думаешь… — Как же я тебя ненавижу, Джудо Хартфелий! Выбежав из комнаты с листками в руках, Люси пробежала мимо озадаченного Хибики. Но тот, увидев боль в глазах Джудо, лишь ухмыльнулся. — А я говорил вам этого не делать, — парень покачал головой на вопросительный взгляд мужчины, — в смысле, не затевать всю эту ахинею с гонками. Ну, или хотя бы более надежно прятать бумаги с доказательствами от Люси. Знаете ведь, какая она любопытная и сует нос не в свои дела. — Прямо как ты, щенок. Джудо развернулся и ушел вниз по лестнице. — Да что же вы меня все щенком называете… — прохрипел Хибики и пошел в комнату к Люси.****
Нацу Драгнил в последнее время частенько употребляет алкоголь, что очень плохо сказывается на его физическом состоянии. Как говорила Лисанна, оставаясь у него ночевать, потому что просто не могла находиться в своем доме, что он шепчет имя Хартфелии, протягивая руки вверх и отчаянно хрипя четыре буквы. Ему не хотелось верить в то, что Нацу зовет по имени ту, которую пытался так беспощадно забыть, выкинуть из своей жизни, души, головы и сердца. Возможно, он просто желает высказать ей всё, что накопилось у него в душе за все годы? Тешит себя едким сарказмом в сторону Люси, потому что не может просто вышвырнуть эту чертову девицу из самого себя? Неужели он стал таким слабаком, который ничего не может, лишь опустить руки, повесить нос и чахнуть? Как он позволил себе опуститься до такого низкого уровня? Как он посмел вновь начать думать о Хартфелии? Или же… Как он мог стараться забыть её? Бутылка крепкого портвейна неуклюже выскочила из рук, и жидкость заляпала ковер. Голова загудела так, словно её чем-то сдавливали, в глазах помутнело, и Нацу был готов вот-вот рухнуть во тьму, но… Дверь с оглушающим хлопком закрылась и в комнате наступила вязкая тишина. — Лисанна? — прошептал Драгнил. Гнев закипал в душе, струился дегтем по венам, пробирался в самые потайные закоулки сердца, клокатал в груди и был словно пружина. Которая грозится вот-вот лопнуть с надрывом. Он не злился на Штраус, которая, склонив голову так низко, стояла, прижавшись спиной к двери. Нацу злился на самого себя за то, что позволил чему-то шевельнуться в душе, чему-то, что безостановочно тянется к чертовой кареглазой блондинке. — Что-то случилось, Лисанна? — Драгнил медленно перевел взгляд на свою лучшую подругу, нет, не так. На сестру. — Всё, это просто конец, тупик, пиздец, — беловолосая шептала, уставившись в пол, и сжала руки в кулаки. — Опять отец? — розоволосый прикрыл глаза, думая про то, что на втором этаже его ждет теплая и уютная постель… — Не просто опять, Нацу, — надрывно хрипела девушка, приближаясь к парню, — это нечто за рамками! Я не хотела тебе говорить, зная, что у тебя и так много проблем. Моё тебе ни к чему, но сегодня очень странный день… Она остановилась, кусая до крови губы и смотря куда угодно, но не Драгнила. В груди чуть-чуть поднялся вихрь гнева, но угас, когда Лисанна посмотрела ему в глаза. И он просто пропал в стеклянном голубом взоре, в котором стояли жгучие слёзы безысходности. Утонул в каком-то немыслимом озере, захлебнулся, но не пошел камнем на дно, а наоборот – вырвался и прорвался на поверхность. А Штраус отчаянно шептала бессвязные предложения, захлебываясь слезами и прижимаясь к Нацу, который сел около нее на колени. Он молчал, вслушиваясь в бормотание девушки, гладил её по волосам и спине, часто дышал и думал о том, почему он сразу не догадался, что Лисанна страдает? Почему повел себя как мудак? «Да потому что кто-то в последнее время любит пригубить алкоголем!» - едко прошептало подсознание, и Нацу покорно согласился. Кинув взгляд полный отвращения на мини-бар, он дал себе слово, что выкинет всё оттуда. И, выслушав Лисанну, начал ее успокаивать и говорить, что скоро всё закончится, нужно чуть-чуть терпения. Ему б самому стальные нервы, чтоб справиться со всем дерьмом, которое творится в его жизни. — Да, сегодня странный день…