18.12. 23:56.
— Люси, я знаю, что ты там. И зайди в комнату, холодно же, — Хибики плавной походкой подошел к двери, которая вела на балкон, надавил на железную ручку и вышел на улицу. Люси стояла в домашней одежде и смотрела в даль ночного неба, усеянного мириадами звёзд и луной, которая была слишком бледно-желтого цвета. Встав рядом и облокотившись на ограждение, Лейтис взглянул на продрогшую Хартфелию, которая, поджав губы, терпела холод. Закатив глаза, он молча отдал ей свою кофту, прищуривая черно-карие глаза. — Долго будешь показывать свой смертный грех? — Что? — Люси повернула голову в сторону парня, который положил голову на ладонь, сжатую в кулаке. Хибики ухмыльнулся, глядя ей в глаза. — Гордыню, что же еще. Чувствую я, что гнев — еще один грех — притупился, да? — улыбка озарила его лицо, а хитро прищуренные глаза смотрели слишком проницательно, слишком по-взрослому, слишком… — Чувствует он, ага, — фыркнув, Хартфелия закуталась в кофту, выдыхая через рот облачко пара. — Я вот одного не понимаю, для чего ему понадобилось подговаривать отчима Грея, чтобы тот приказал своему сыну подрезать меня? В голове крутились сильным вихрем мысли, спутанные и неясные, требующие ответа, которого, по сути, и не было вовсе. Лишь некоторые догадки, какие-то ощущения, что всё предельно ясно, стоит лишь взглянуть не на отдельные части, а на всю картину в целом… Хибики молчал, вглядываясь в огни ночного города, которые интересовали его больше, чем какая-то луна и кучка звёзд. Ему было всё равно на красоту неба, завораживающее зрелище темных облаков, которые закрывали яркие огни на темном полотне. Он бы сказал, что ему всё равно и на Люси, но… На данный момент это было бы глупо, планы Лейтиса рухнули бы в одночасье, а доверие Хартфелии и так слишком неустойчивое, а его положение в этом доме шаткое. Тяжело вздохнув, Хибики потянулся в карман джинс за сигаретами, которые хоть и были вредны для здоровья, но позволяли отвлечься от путаницы в мыслях. А он слишком педантичен к порядку везде: в комнате, в душе, в голове. — Твой отец — великий манипулятор и стратег, Люси, — он нахмурился, затягиваясь никотином, а после выдохнул дым, образуя колечки. — Он слишком расчетлив, но сейчас Джудо допустил огромный промах, раз ты нашла записи. Поверь мне, твой отец сожалеет, но так было нужно. У него не было другого выхода, Люси. — Выход есть всегда, — процедила Экс-снежная, сжимая губы в тонкую полоску. — Иногда нет, Люси. В книгах всегда есть выбор, выход, но не в жизни. Мы всё в некоторой степени её заложники. Я не знаю, что сподвигло Джудо так поступить с тобой. Возможно, он просто пытался тебя защитить от чего-то, но он выбрал слишком неправильный путь. А может я просто не дорос еще до такого мышления, как у него. Хартфелия молчала, усердно обдумывая слова Хибики. Было такое чувство, что он что-то знает, скрывает это, потому что это его тайна. Люси считала Лейтиса очень расчетливым, пускай на его лице маска дружелюбия, но глаза — злобные и насмешливые выдавали его сущность с головой. Или может такими их видит только Люси? Парень затушил сигарету, кинул её куда-то вниз, ловко развернулся на пятках и, сделав пару шагов, остановился. Словно обдумывал — говорить или не говорить? Блондинка молчала, сжав руки в кулаки и готовясь ко всему. — Я все же частично солгал тебе, Люси. Джудо пытался убрать тебя подальше. Если ты далеко, то не представляешь угрозу, что всем на руку, — смакуя каждое слово, словно тающий шоколад во рту, произнес Лейтис. — Спокойной ночи, Люси, и не задерживайся на улице, а то можешь заболеть. И он ушел, оставив после себя тяжелый запах сигарет и загадочности, смешанных в один странный клубок, которые не очень-то нравился Люси. Девушка не услышала слова, которые произнес Хибики, когда вошел в комнату: — Мне ты особенно мешаешь, Хартфелия.****
19.12.
Нацу сдержал обещание, данное самому себе. Когда он проснулся в обнимку с Лисанной, которая мило сопела во сне и шевелила губами, словно зовя кого-то, Драгнил понял, что сегодня самый лучший день, чтобы изменить себя. Правда, он не перекрасил волосы в какой-нибудь радужный цвет, не сделал тату и пирсинг, а просто разгромил весь бар, пускай голова трещала, и был сушняк, Нацу сделал это. Ему особое удовольствие доставило кидать о стену бутылки коньяка и бренди под песню — The Black Strobe — I am a man. Естественно, Штраус проснулась от звона битого стекла, грохота и громкой музыки. Расчесав волосы, девушка спустилась вниз, оглядывая весь срач, который устроил Драгнил, улыбавшийся во все тридцать два. — Фальшивишь, Нацу, — усмехнувшись, произнесла Лисанна, слушая его хриплое сбивчивое пение. — Увы, природа не одарила меня переливчатым голоском, Лис, — он хитро улыбнулся, подкинул бутылку, которая пару раз перевернулась, а после со всей силы швырнул её в стену. Пару осколков попали в руку, но Нацу не обратил на это должного внимания. Схватив в другую ладонь бутылку дорогого виски, Драгнил хотел было кинуть её, но мягкая рука Лисанны остановила его. — Гулять, так гулять! Не тебе же одному здесь всё разбивать, — девушка подмигнула парню, растянув губы в широкой улыбке, отчего на щеках сверкнули ямочки. — И вообще, давай пообещаем друг другу, что больше не будем пить? А эти разбитые бутыли будут доказательством нашего обещания? — Штраус перекинула из одной руки в другую увесистую вещь и вопросительно посмотрела на парня. — Хорошая задумка, я согласен, — Нацу открыто улыбнулся и пожал руку Лисс, которая в следующую секунду метнула бутылку в стену, ставшую последним доказательством их обещания. Лисанна посмотрела на кровь на полу, схватила своего лучшего друга за локоть и потащила на кухню. Достав аптечку, девушка начала выкидывать оттуда разные медикаменты, пытаясь найти то, что нужно. Сжав в одну ладони бинты и йод, она открыла холодильник и взяла перекись водорода. Подойдя к Нацу, который послушно сидел на своем месте и ждал причитания подруги на тему того, какой он дебил и всё в этом роде. Каково было его удивление, когда Лисанна в полной тишине обрабатывала порезы, хмуря тонкие брови и что-то нашептывая себе. Подув на рану, которая изрядно щипала после перекиси и йода, девушка аккуратно начала обвязывать вокруг нее бинт, а после ловко завязала на узел две стороны. — А где слова о том, что я неуклюжий имбицил, бутылку не могу нормально разбить? — Нацу выгнул бровь, смотря на Лисс, которая закатила глаза. — Мозг не увидела? — Нет, Драгнил, — Штраус показала парню язык, на что он ответил тем же. — И да, я не считаю нужным делать и так явную констатацию факта, Нацу, — парень понял, к чему клонит девушка, и кинул в нее печенье, одиноко лежащее в коробочке на столе. — Это наезд, Драгнил? Лисанна швырнула в обратную печенье, которое прилетело прямо в лоб розоволосому, отчего он вылупил глаза и проделал двойную атаку. Что началось! Штраус откопала где-то муку и полностью вывалила ее на голову Нацу, а он в ответ вылил на нее пакет молока, посыпая сверху гречневой крупой. Когда кухня была полностью в продуктах, а холодильник пуст, ребята все в еде, Драгнил, завидев, что Лисанна взяла в руки йогурт, поднял две руки в примирительном жесте. — Всё-всё, сдаюсь! Ну, вот что ты за девушка, Штраус? — беловолосая лишь засмеялась, смотря на парня, который языком слизывал вокруг рта клубничный йогурт. — Вкусненький. Заиграла минусовка песни «No twerk», Нацу, заслышав первые аккорды, закачал головой, почувствовав огромный прилив странного желания действовать немедленно и без промедлений. В последние дни такого не было вовсе, лишь отчужденность, лень и бутылка алкоголя в руках, а в голове пустота. Лисанна, подмигнув Нацу, развернулась и пошла на второй этаж в ванную комнату, дабы привести себя в порядок. Драгнил открыл кран на кухне и, подставив ладони под струи воды, смыл с лица йогурт. Внезапно зазвенел телефон, отчего парень, не ожидавший этого, ударился головой об аэратор, чертыхнулся и отключил воду. Вытерев руки кухонным полотенцем, розоволосый направился в гостиную, в которой не так давно бил бутылки дорогого алкоголя, где оставил смартфон. Открыв папку с сообщениями, Нацу нахмурился, увидев скрытый номер, вновь новое «послание» от таинственной ЭСЛХ.«Каждый человек, словно шкатулка с двойным дном. Никогда не знаешь, воткнет он тебе нож в спину или же обнимет. Этот маленький эпиграф должен был здесь находиться. А теперь перейдем к тайне, которую, как я надеюсь, вы ждете! Поговаривают, будто бы Кану Альберону сосватали с неким Леоном Бастией. Скажу честно — красавчик. Но, увы, за красивой внешностью и сногсшибательной улыбкой не скрыть истинную сущность. Он отсидел срок в колонии для несовершеннолетних, там же и познакомился с Греем Фуллбастером, с которым на данный момент находится в дружеских отношениях. Ну-ну, опустим подробности столь прекрасного времяпровождения… Мне вот интересно, давно ли у Каны началась ломка по наркоте? Бедная женщина, мне её жаль. Хотя нет, лгу, она сама завела себя на эту тропинку, теперь мучается. Надеюсь, она сильнее, чем я думаю, и сможет справиться со всем этим.
С любовью, ЭСЛХ»
. — Интересно, что быстрее у неё кончится: деньги на телефоне или грязные тайны учеников? — пробурчала Лисанна, положив айфон на журнальный столик и вытирая волосы махровым полотенцем. — А мне интересно, кто до нее доберется первым: я, Грей или Леон? — Нацу откинул смартфон на диван и, снимая на ходу испачканную в еде футболку, направился в душ. Штраус пожала плечами на реплику парня, пригладив пальцами мокрые пряди. — Кто же она такая? ..****
20.12.
Грей растрепал черные волосы, свистяще выдохнул через зубы, мысленно досчитал до десяти и, не скрывая интереса перемешанного со злобой, сказал: — Позволь спросить, Хартфелия, какого черта я делаю в женском туалете с тобой? Нет, причин было много, но каждую озвучивать Фуллбастер не собирался. Мало ли. — Я хотела поговорить с тобой, — пробурчала Люси, скидывая сумку на бело-зеленый кафель. — И не придумывай ничего у себя в голове, Грей. — Ты назвала меня по имени, прогресс. Блондинка нахмурилась, пропуская мимо ушей колкость Грея. Сейчас Хартфелию волновало совсем другое: выяснить, зачем отчим парня приказал её подрезать на гонке. — Я всё знаю, Грей, — слова дались тяжело, но с плеч, словно горя упала — Про то твоё задание насчет меня. Возможно, черноволосого удивили слова Люси, но виду он не подал. Лишь странный блеск в глазах, и сжатые в тонкую полоску губы показали девушке, что он понимает, о чем речь. — Тогда понятно, зачем ты перед уроком затащила меня в женский туалет, подперев дверь шваброй, — он усмехнулся, присаживаясь между двумя раковинами и опираясь руками об их поверхность. — Ну и где крики про то, что мне нужно было отказаться? Люси молчала, смотря ему прямо в глаза. В голове метались разного рода вопросы, а задать их она не могла. Может быть, было страшно или же просто не хотела говорить. Она не могла принять простую истину: ей не хочется знать правды. Хартфелия просто не выдержит такое потрясения после тех записей в кабинете Джудо. — Люси? .. Сжав руки в кулаки, девушка громко сглотнула и была готова говорить, но в последний момент закрыла рот. И что она спросит? Предложение Фуллбастера (а было ли оно предложением) наорать на него, кажется таким манящим, но это было бы глупо. Хотя, вся эта ситуация, что она молчит, стоя перед ним, уже глупая. Знаете это чувство, когда надо задать очень важный вопрос, но понимаешь, что последствия после него необратимы? Когда в голове прокручено множество сценариев с развязкой разговора, один хуже другого, и осознаешь, что каждый из них что-то поломает в тебе. Но также этот вопрос может стать начальной точкой чего-то нового. Непривычного, неизведанного, покрытого некой тайной. И жажда изменений, какие бы они не были, пересиливает страх в душе. И ты решаешься даже не на вопрос, а просьбу, которая сломает тебя или же приведет к чему-то новому: — Расскажи мне всё, Грей, — прошептала Люси, присаживаясь рядом с парнем. — Пожалуйста. Я хочу знать всё, что как-то связано со мной. Черноволосый повернулся к блондинке лицом, всматриваясь в карие глаза и осознавая, что пути назад нет. Приняв для себя важно решение, Грей произнес в звенящую тишину помещения: — Хорошо.****
20.12.
Люси ураганом влетела в комнату, хлопая дверью перед служанкой, кинула на кровать сумку и села на пол, обняв руками колени. Буря эмоций и чувств после рассказа Грея не позволили ей идти на следующие уроки, она чисто физически не выдержала поток информации от преподавателя. Слёзы градом лились из карих глаз, а всхлипы было невозможно сдержать. Служанка что-то прошептала себе под нос и ушла, оставив Люси в тишине спальни наедине с собой. А лучше бы не уходила. Руки трясло мелкой дрожью, по спине табуном бегали мурашки, а в голове, словно раненой птицей, бился вопрос: «Что дальше?». Мотивы Грея узнала, действия отца примерно поняла, запуталась в себе. А дальше-то что? Прошипев, как раненая кошка, Люси встала с пола и подошла к кровати. Скинув тяжелую сумку с нее, она плюхнулась на плед. Думать не хотелось, но мысли лезли в голову. Что-то делать не хотелось, но заниматься самобичеванием тоже не прельщало. Закрыв глаза, девушка представила одухотворенное лицо Лейлы, её улыбку и фразу: «Всё будет хорошо. Хотелось бы верить. Хартфелия слезла с постели, присела на пол и, запустив руку под кровать, вытащила на свет большую коробку. В ней хранился альбом с дорогими сердцу фотографиями. Время, проведенное с мамой, мгновения с Греем, Лисанной и Нацу, воспоминания о славной жизни, когда не было пристрастия к гонкам, раздвоения личности и аварии, всё это запечатлено на снимках, скрывающихся на страницах альбома. Сняв крышку, Люси надеялась увидеть потрепанную бирюзовую обложку, но вместо этого наткнулась на черный айфон. Удивленно подняв бровь, девушка полезла в карман джинс, доставая на свет белый самсунг. — Что за чертовщина? У меня только один телефон, — произнесла Люси, дрожащими руками поднимая новенькую продукцию apple. На главном экране стоял пароль, что было не удивительно. — Может, это не мой? Я же пароля не знаю… Интерес заставлял стынуть в жилах кровь, а мысль, что разгадка где-то близко, прочно поселилась в голове. Люси ввела дату своего рождения, маминого, папиного, даже Драгнила! Она перепробовала кучу разных комбинаций, но ничего не подходило. Когда она забралась на кровать, набирая в энный раз четыре цифры, девушку прошибло мыслью, что это может быть дата аварии. Введя символы, Люси зажмурилась, надеясь, что её мысли неверны. Но открывшийся главный экран с фотографией Хартфелии и Грея доказал обратное. В галерии ничего не было, контакты были заполнены телефонами одноклассников и незнакомыми номерами. Открыв сообщения, Люси увидела лишь исходящие, а входящих совсем не было. — Нет, нет, нет… Этого совсем не может быть! Блондинка прочитала все сообщения, и каждое из них заканчивалось фразой, которую возненавидели почти все учащиеся одиннадцатой параллели.«С любовью, ЭСЛХ».
Если кому-то эта аббревиатура покажется сложной, то для Люси нет: — С любовью, экс-Снежная Люси Хартфелия, — слова, произнесенные в пустоту и тишину комнаты, приобрели еще больший смысл, чем изначально.