Event Reborn

      Плохие вещи происходят слишком быстро и никого не предупреждают о своём появлении. Иногда люди думают, что могут сделать лучше, но они не всегда правы. Даже самая простая ситуация, однажды запутавшись, будет наматываться, как клубок, вовлекая всё новые и новые «ниточки», и остановить этот нарастающий ком неприятностей будет очень и очень сложно.       Том тоже никогда не думал, что его стремление разобраться в себе приведет к столь печальным последствиям.       Под холодным октябрьским небом, придавленные к земле, закиданной прелыми однотонными листьями, свинцовой тягучей серостью, они стояли почти одни на городском кладбище, неподалеку от Эверетта и ждали, когда священник закончит свою речь.       Смерть Йорга не затронула практически никого, кроме его жены и сына, и поэтому на похоронах было очень мало людей. Большинство из них пришли туда не потому, что знали покойного, но для того, чтобы предложить свою помощь Симоне и Тому в трудное для них время.       Гордон, Билл и насупленный Тайлер тоже находились рядом, стоя под большим серым зонтом, капельки с которого стекали прямо за шиворот Тому. Но ему было все равно — он смотрел в пространство, сжимая в руке ледяную руку матери, и казалось, будто она каменная.       Напротив них стояли мамина подруга Ивонн, знавшая МакГратов всю жизнь. Несколько коллег отца из его научно-исследовательского центра. И всё. Больше никто не пришёл.       Симона старалась не давать волю слезам, когда гроб с телом мужа опускали в могилу. Том же смотрел на полированный прямоугольный ящик, пытаясь связать его с отцом. Но воображение не позволяло ему понять происходящее, как бы он не старался. Ему казалось, что отец просто ушёл, как и говорила ему мама до фатальной встречи. Лучше бы так оно и оставалось. — Прах к праху — пепел к пеплу… — священник заунывно читал над могилой Библию.       Том отвернулся и посмотрел на стоявшего позади Билла. Тот тепло улыбнулся, сжимая свою руку на локте друга и на какойто момент эта улыбка немного согрела холодную пустоту в душе.       Доктор Брайтман сказал не держать в себе эмоции, но Том не пролил ни слезинки, в отличие от матери, которая все три дня пробыла у себя в комнате, лишь изредка выходя оттуда с красным, заплаканным лицом. Сейчас он стоял и почти равнодушно слушал священника до тех пор, пока, наконец, похороны не закончились, и люди не начали расходиться. Рядом на мгновение появился Билл, и его рука нашла пальцы Тома. Друг поднял на него глаза. — Том, мне очень жаль. Но ты знаешь, ведь для всего есть причины. Может, так будет лучше…  — тихо прошептал Билл ему на ухо. — Не уверен, что это работает в данном случае. — Хочешь, я зайду к тебе вечером? Посмотрим мультики. Том помедлил, затем посмотрел ещё раз на Билла. — Да. Заходи… — кивнул он.       Ему не хотелось быть одному. Билл бросил взгляд в сторону отца и Тайлера, которые стояли под зонтом и подзывали его, ёжась от холода. — Я пойду. У нас ещё есть дела. Увидимся, — его пальцы оставили руку Тома.       Мистер Мёрфи растоптал сигарету и посмотрел на часы. Том кивнул ему, и повернулся к матери. — Пойдём, малыш, — сказала она печально. — Нам пора.       Том обернулся на остающиеся позади могильные камни, серые монолиты и статуи, и завораживающие, притягивающие взгляд проблески света меж ними. Свежая могила его отца исчезала из виду, оставаясь за лесом мрамора и камня. Небо сейчас плакало тягучими дождливыми струйками, это значило, что в королевстве погоды кому-то очень грустно. Том почувствовал, как внутри что-то сломалось. Медленно, против его желания, непрошеные слёзы покатились по щекам.       Всё когда-то кончается — нет ничего, что могло бы жить вечно. Для Тома настал день, когда кончилось его детство. Невинность и радость не шагали его дорогой в последнее время, но сейчас их еле уловимый след, и вовсе смывался слезами серого осеннего дождя, как будто их тоже похоронили в полированном деревянном ящике, затянувшем глубоко под землю все ответы, которые так отчаянно хотелось получить. Это было всё, чего Тому хотелось — объяснения, но теперь его было не у кого больше спрашивать. Мальчик как никогда чувствовал, что остался один со своими вопросами, поисками смысла и тянущей неизвестностью.       Том не думал, что забудет когда-нибудь тот день, когда погиб его отец. Он до сих пор будто слышал хруст его черепа. Он видел, как тот умер, там, на полу больничной комнаты для свиданий. Он слышал это. И чувствовал запах крови, антисептиков и больничного запаха — запаха безнадёжности.       Вечером, когда Том лежал у себя в комнате, отвернувшись носом к стенке, дверь его комнаты приоткрылась с тихим щелчком. — Малыш, Билл сказал, ты хотел его видеть, — услышал он мягкий голос матери.       Том повернулся, чтобы посмотреть на своего друга. Снаружи всё ещё шёл дождь и чёрные волосы Билла были слегка влажными. — Да мам, — он улыбнулся слегка, с трудом принимая сидячее положение.       Билл прошел в комнату, оставляя за собой темные дождевые следы. — Папа сказал, что я могу остаться с тобой на ночёвку, если ты разрешишь, — осторожно предложил он, когда за Симоной закрылась дверь.       Том искренне улыбнулся ему. Он хотел, чтобы Билл остался — он один не был заражен всей этой болезненной атмосферой сумасшедшего дома, в которой приходилось существовать последнее время.       Том подвинулся на кровати, чтобы Билл прошёл и приземлился рядом с ним. В его руках обнаружилась какая-то металлическая коробка, которую Том видел впервые. Она была похожа на бокс, где могли бы лежать конфеты, только немного шире. — Что это? — Том кивнул на неё. — Ты не помнишь, поэтому мне придётся рассказать тебе ещё раз. К сожалению, осталось не так много, мой отец всё разорвал, когда разозлился…       Том непонимающе свел брови. — В общем.. — Билл открыл крышку. Из коробки на него вывалилось несколько листочков и карандашики. — Мои рисунки. Оставшаяся часть, — он перевернул листы, и у Тома от удивления приоткрылся рот. — Постой, кажется, у меня есть ещё… — неуверенно произнес Том, потирая лоб. Он вспомнил что-то, смутно. Он все время хотел спросить Билла про ту картинку, что нашёл случайно у себя в дневнике.       Том потянулся за тетрадью и, открыв последнюю страницу, положил её между собой и другом. Там, на обложке, был приклеен красивый портрет, однажды выпавший из тетради, после второго провала. — Точно. Ты сохранил его, — Билл расплылся в улыбке.       Том кивнул. В голову ему неожиданно пришла идея. — Билл, а нарисуй мне что-нибудь? Что-нибудь хорошее… — он посмотрел на друга с надеждой.       Тот задумчиво погрыз кончик карандаша и прищурился. — Хорошо, только нам обоим придётся посидеть спокойно некоторое время.       Том согласился. Тогда Билл отъехал к стенке и прислонился к ней, положив свою коробку на коленки, а лист сверху. — О чём будет твой рисунок? — поинтересовался Том и подполз ближе к другу.       Он подумал с секунду и привалился к вертикальной поверхности, как и Билл. Глянув на худое угловатое плечо, маячившее возле его уха, Том положил туда голову, и Билл слегка замер от этого движения. Тонкие пальцы лихорадочно сжались на карандаше. — Ну чего ты. Продолжай. Я тебе мешаю? — спросил Том, слегка сползая вниз, чтобы устроиться поудобнее. Билл был такой тёплый, дыхание рядом с ним начало успокаиваться.       Мальчик помолчал немного. — Нет, ты мне не мешаешь, — немного хрипло пробормотал он, начиная делать первые штрихи. — Так о чём будет твой рисунок? — Об улыбке… — отозвался Билл. — Чтобы ты не забывал про неё, несмотря ни на что.       И Том действительно улыбнулся. Он был рад, что Билл вызвался пройти это нелегкое испытание с ним. You're the only one, who can pull me out, save me from myself. _© Like a Storm.