I can see much clearer Looking through your eyes I could never find a safer place Even if I tried All the times I've needed you You've never left my side I'm clinging to your every word Don't ever let me go (Fireflight — In your arms)
Мы с Биллом сошли с ума, — рука зависла на листом. Том был в раздумьях, что ему стоит писать дальше. В голове вертелось много мыслей, но ни одна из них не казалась подходящей, потому что то, что он чувствовал, не поддавалось описанию. Может, во всем стоило обвинить весну и устоявшуюся, наконец, отличную погоду, может, просто хорошее настроение... Но факт оставался фактом — они с Биллом, кажется, перешли особую черту. Том ещё раз перечитал незаконченные сточки.Рядом с ним у меня начинает темнеть в глазах. Я и раньше замечал это за собой, но думал, во всём виноваты мои приступы. Но они не объясняют сумасшедшую аритмию и желания постоянно прижиматься к нему, желания закопаться в его волосы. Желания остаться с ним наедине, просто взять его за руку… Он такой красивый, я постоянно вижу, что он смотрит на меня в школе. Я не могу ему противостоять, веду себя, как дурак. Не пойму, что со мной. Я разбираюсь в Билле лучше, чем в ком-либо другом. Я знаю, что он чувствует то же самое по отношению ко мне. Почему мы никогда не говорили об этом?
Том отложил ручку и мечтательно уставился на улицу. Он уже полчаса наблюдал, как тонкая фигурка бегает по заднему двору соседнего участка, играя с Бастером, значительно потерявшим свою сноровку за восемь лет. Пёс с трудом переваливался с боку на бок, и Билл с хохотом подхватил его на руки, катаясь по начинающей прогреваться земле. Том подошел ближе и прислонился к откосу, сложив руки на груди в надежде, что его маленький наблюдательный пункт не скоро заметят. Ему хотелось немного подумать. В последние недели действительно творилось что-то странное. Казалось удивительным, что можно настолько потерять голову от человека, который шагал с тобой рядом целых восемь лет жизни. И всё же это происходило. С того поцелуя прошло уже две недели, а в голове по-прежнему вертелся только этот момент, он стоял там живой, ясный, как будто произошёл секунду назад. Том сомневался, что он когда-нибудь сможет забыть вкус губ лучшего друга. Даже во сне соседский мальчишка теперь являлся ему со своей встрёпанной шевелюрой и сощуренными глазами, затем его зрачки оказывались совсем близко, как тогда, и в такие моменты Том не хотел просыпаться. Он хотел подтянуться и ещё раз почувствовать прикосновение, вобрать в себя спокойствие Билла и его тепло. Вот только поговорить друзьям почти не удавалось, Тома наказали за то, что он так и не вернулся домой в тот день. Он и Билл долго лежали в тишине, слушая дыхание друг друга, и сами не заметили, как их сморил сон. Проснулись они лишь поутру, когда забрезжили первые лучи солнца. Им обоим стало так спокойно и хорошо, что не хотелось думать даже о гневе родителей. Том не знал, что его искали. В тот день он оказался уже в другом мире, заглянув в открывшиеся одновременно с его пробуждением карие глаза. Всё его существование перевернулось с ног на голову в один миг. — Только не говори, что мы в шалаше проспали… — хрипло пробормотала сонная взъерошенная голова в его руках. — Похоже на то… — ответил тогда Том, с улыбкой обнимая Билла крепче. Так крепко, как только позволяли мышцы. — Нас убьют… — Мёрфи сонно повернулся на бок, поддаваясь ласке. — Мне всё равно… — Том устроил нос в изгибе его шеи. И он действительно говорил правду. Ему вдруг стало до лампочки, что там решат, сделают или подумают все остальные. Теперь это ушло на второй план. Симона же всю ночь не сомкнула глаз, дожидаясь сына на подъездной дорожке. Разумеется, на уши были подняты все соседи. Многие из них знали о том, что у МакГратов и Мёрфи проблемные подростки, и добропорядочно помогали Симоне искать её «сорвавшегося с цепи отпрыска». Карл же весь вечер успокаивал безутешную мать, которая заламывала руки и считала побег своей виной. Когда Том с Биллом, оглядевшись, вышли из укрытия, надежно спрятанного за стволами ели, то моментально попались в лапы соседям, живущим через пару домов. Ругаясь и вопрошая обоих парней — думают ли они вообще хоть иногда о своих родителях — чета Робинсонов развела ребят по домам. Биллу повезло больше — его исчезновение не было замечено. Гордон срочно уехал на работу и вернулся поздно, не догадавшись проверить комнату сына. Симона же соседа в известность не поставила, пообещав себе всыпать сыну по первое число единолично. Ругалась она долго. Наверное. Том со стеклянными глазами выслушивал все её претензии, но на самом деле не слышал ничего. Он подцепил жаркий бред, всего лишь раз коснувшись теплых губ лучшего друга и думал теперь лишь о нем. На крики «Где ты был? Я обзвонила все больницы, городской морг!» Том буркнул вялое «отвали» и ушел к себе, хлопнув дверью. Он провёл два дня взаперти, бойкотируя даже призывы спуститься поесть. Лучший друг тоже не заходил. В связи с выходкой Тайлера у него дома царила предгрозовая атмосфера, потому он старался не усугублять ситуацию. Вечером воскресенья хмурая Симона зашла в комнату сына, сложив руки на груди. Том сидел в наушниках за компьютером, вычитывая в Интернете статьи о научных исследованиях озоновых дыр. Миссис МакГрат простояла над его душой примерно пять минут, явно требуя внимания, но Том держался как спартанец и не дернул даже веком, чтобы посмотреть на неё. Мать в изумлении изучала мальчика и не узнавала в нем своего некогда послушного ребёнка. Он стал таким недавно. Сложный характер и сложная ситуация, постоянное общение со свободолюбивыми друзьями — вот что сделало его таким. Симона уверилась в этом так же твёрдо, как в том, что день наступал после ночи. Том хмурился. Он всё ещё не мог ей простить те слова, которые осели глубокой обидой за Билла на самом дне его души. Он собрал всю волю в кулак, чтобы не повернуться к матери и не сказать: "Что? Хочешь мне сказать, какой я плохой?" Вместо этого он смотрел в монитор и молчал. — Том, ну почему с тобой стало так сложно? — наконец, промолвила Симона. — Давай договоримся так, мам, — сын от злости сорвал с головы наушники. — Я не общаюсь с Биллом, но тогда ты бросаешь Карла. И мы живём с тобой спокойно, каждый на своей территории. Пойдёт? Он прекрасно знал, что этого не случится ни при каких условиях. Симона от его тона аж приоткрыла рот. Она обернулась через плечо, метнув взгляд в сторону двери. Даже не оборачиваясь, Том знал, что она пришла не одна. В проеме наверняка стояло её лысеющее военное подкрепление по борьбе с трудными подростками. — Том, это не то же самое! — начала было она. — Мам. Это то же самое, Билл — мой лучший друг и очень близкий мне человек. Он будет рядом со мной, что бы ни случилось. Хочешь ты этого или нет. Конец истории, — отрезал Том. Симона вышла из комнаты, поняв, что переговоры в таком тоне бесполезны. Она примерно представляла, что так оно и окажется — слишком уж дружны были мальчишки, и слишком сильно за это время изменился её сын. Материнское сердце обливалось кровью при мысли о том, что она на полном серьёзе могла принять такое решение — она тоже любила Билла. Но что еще тут можно придумать? Воспитание Гордона плодов не давало — за столько лет его борьбы с поведением Тайлера, он не сдвинулся ни на миллиметр в своем начинании. Слабого звена в этой цепи вообще не было — Билл держался за Тайлера, Том — за Билла, и расцепить их не могли даже очень прочные клещи. Миссис МакГрат просто не знала, что делать. Её мальчик медленно становился таким же — безрассудным, своенравным, не задумывающимся ни о чём подростком и не останавливался на своем пути. Том кипел злорадным ехидством. Он прекрасно знал, что всё равно останется в выигрыше. Билл был его соседом. Билл был его одноклассником. Билл был его другом. Билл приходил к Симоне на занятия по искусству. Никакого шанса избежать его общества — он будет рядом всё время, Том лишь уверился в этом сильнее. Холодная молчаливая война дома капитально подстегивала его решительность. Мысли о Билле стали почти болезненно приятны, он смаковал их в моменты одиночества, заносил в свой дневник, однако в школе ему едва удавалось обмолвиться с Мёрфи парой слов. Словно по негласной договоренности друзья старались не оставаться рядом без присутствия кого-то ещё — Том боялся, что у него просто рванет крышу, и он даст волю эмоциям прямо при всех. Перерождённые отношения с лучшим другом оказалось очень сложно скрывать и тем более контролировать. Со временем Тому стало казаться, что Билл боится его. Он часто прятал глаза, когда замечал, что Том ловит его взгляд или сбегал куда-нибудь под любыми предлогами. Чем дальше уходил в прошлое поцелуй, тем тяжелее становилось молчание, Том хотел бы взять Билла за руку, отвести его в угол и спросить, что он надумал в своей чёрной голове, но пока не нашёл шанс сделать этого. *** — Идём, Том, — спокойный голос матери оборвал его размышления, когда Том в очередной раз раздумывал о том, как начать диалог с Биллом. — Майк будет ждать. Томас закатил глаза. Он решил, что может позже вечером всё же вытащит приятеля на прогулку, когда они вернутся от врача. Сидеть без его присутствия становилось просто невозможно. Нужно было только отделаться от очередного малоприятного визита, который был назначен сразу, как только Симона узнала о повторившемся приступе. *** — Привет, Том — улыбнулся ему доктор. Несколько седых прядей появилось в его волосах за эти годы. В остальном он не менялся, оставался все таким же типичным врачом: в очках и белом халате, с морщинками у глаз. — Рад тебя видеть. Том не хотел грубить и говорить, что не может в данном случае ответить взаимностью. Он просто улыбнулся, проходя и садясь на свое законное место на кушетке. — Ты с годами стал такой же красавец, как и твой отец, — неожиданно выдал врач, заставив Симону вздрогнуть от этих слов. Любые сравнения с Йоргом она воспринимала очень болезненно, хотя отрицать сходство было просто глупо. — Майк, снова началось. Восемь лет ничего. И вот опять. Врач кивнул. — Я понял по твоему голосу, — невесело констатировал он. — Ну что ж, Том. Как обычно? — он кивнул на ширму. Это значило, пришёл момент сезонной томографии. Том вздохнул и прошёл переодеваться. — Ну, вот, сейчас сделаем тебе несколько тестов. Ничего такого страшного, — улыбнувшись, добавил врач, когда его подросший с годами пациент прошлёпал босиком по клеёнчатому полу к аппарату. Сердце Симоны колотилось, пока она смотрела, как сына укладывают на платформу перед массивным томографом. Майк настроил прибор и взглянул на Тома через маленькое окошко. — Ты в порядке, Том? Тебе нельзя будет двигать головой, пока мы будем делать фотографии вот этой большой камерой, — сказал в микрофон Брайтман. — Неприятно, — поморщился Том. — Побыстрее бы уж. У меня скоро разовьётся клаустрофобия. — Не бояться, ты же у нас солдат. Просто делай то, что я буду говорить, и представляй себе что-нибудь приятное. Сможешь? У Тома даже появилась идея. Уголки его губ слегка дёрнулись. — Готово, — пробормотал доктор себе под нос и щёлкнул переключателем интеркома. — Поехали. Большой агрегат, зажужжав, ожил и повернулся вокруг своей оси. Сканер медленно начал вращаться вокруг головы мальчишки. — Только пусть будет так, чтобы у него не прогрессировало заболевание, — взмолилась Симона, глядя на работающую машину. Доктор скрестил на груди руки. — Знаешь, я уверен, что тест не выявит никаких отклонений. Припадки могут повторяться и не отражаться на физическом состоянии. Том опять не избежал какого-то сильного стресса? — врач неотрывно следил за тем, чтобы мальчик внутри сканера лежал ровно и смотрел только перед собой. — У него постоянно стрессы, — Симона нахмурилась. — В школе, перед поступлением в университет. Дома… у нас с ним очень испортились отношения в последнее время из-за Карла. Он считает его неподходящим. Плюс, его компания, с которой он постоянно впутывается во все непонятные истории, какие только можно найти в нашем городке. Брайтман занес что-то в бумаги. — Ты знаешь, на твоём месте я бы лучше старался ограждать его от всего. — Да если бы он слушал меня! Он так привязан к своим друзьям, что и знать ничего не хочет! Неделями не разговаривает со мной. Майк выключил кнопку и кивнул. — В таком случае, даже радикальными мерами не стоит пренебрегать. Тебе же важно здоровье твоего сына? — глаза его блеснули за стеклами очков. Симона горько усмехнулась, так как вопрос был излишним. — И что ты предлагаешь? Очередной переезд? — Я ничего не предлагаю. Это тебе решать. Я просто хочу предупредить — такие припадки очень негативно сказываются на всей его нервной системе. Сейчас мы посмотрим, какова область поражения на этот раз, чтобы узнать масштаб кровоизлияния. Симона отошла в сторону, в страхе округляя глаза. Она вообще не думала о такой перспективе. — Ну, вот мы и закончили. Результаты будут скоро готовы, придется подождать. Доктор Брайтман помог Тому встать и потрепал по плечу. — Ну, и как прошло путешествие, космонавт? Том тряхнул головой, словно прогоняя назойливую муху. — Одиноко и холодно. Земля мне нравится куда больше. Он был счастлив, что самая противная часть уже позади. Слова Майка заронили в миссис МакГрат очень большое сомнение, сопряженное с паникой, и теперь Симона сидела, глядя в пространство и размышляя над его идеей. Она задавалась вопросом — если всё было настолько плохо, как он обрисовал, смогла бы она бросить свою уже устроенную жизнь и снова пытаться переезжать, надеясь, что трудности и призраки прошлого вновь не настигнут их с сыном на новом месте? От этих размышлений её бросало в ужас. Буквально. А уж какой крик поднимет Том! — Ну, вот, — минут через пятнадцать Майк поднял над головой готовый снимок, внимательно вглядываясь в чёрно-белое изображение и вывешивая его на подсвеченный экран. — Я не вижу тут ничего нового, относительно старых снимков, Симона. Никаких изменений, пока. — Слава богу, — выдохнула женщина, разом обмякая в кресле. Она радовалась, что сидела всё это время — ноги подкашивались. — Разве только область кровоизлияния стала немного обширнее. Она будет увеличиваться раз от раза, я боюсь, — вынес неутешительный вердикт Майк. — Но сейчас Тому ничего не угрожает? — Симона с надеждой подняла на него глаза. — Сейчас — нет. Ничего страшного… Уже одевшийся Том поёрзал на кушетке. Он хмуро посмотрел на мать, потом на Майка. — А что будет, если я буду продолжать отключаться? Сколько ещё раз я смогу сделать это без последствий? — Лучше не пробуй, в этом нет ничего хорошего, парень. — Ясно. Это значит, «ты станешь, как Йорг, сынок, будешь жевать подошву тапочка, разговаривать с потолком и закончишь дни в клинике для людей с особым отношением ко внешнему миру», я угадал? — Том! — Симона с укором посмотрела на сына. — Вот смотри, — Брайтман указал на снимок. — Твоя томография — все результаты на сто процентов отрицательные. Не видно никаких повреждений, опухолей или кровоизлияния в другой области. Все у тебя как и прежде. Только чуть больше вот это темное пятнышко, — он указал на область в форме бабочки. — К сожалению, здесь нет физической проблемы, с которой нам надо было бы работать, а это значит, что придётся иметь дело с проблемами психологического порядка. И в этом случае нам намного сложнее играть в детективов. Симона и Том смотрели на томографические снимки, словно ожидая, что ответ на все вопросы вот-вот покажется на поверхности, подобно трёхмерной картинке. — Но хоть что-то у вас должно быть? Что-нибудь, с чего можно было бы начать лечение? Ребёнок не может вот так вот просто терять память без всякой причины! — Не может. Для этого я и прошу Тома вести дневник. Ты ведешь его Том? — Разве только часы в нём не расписываю, когда я хожу пописать. — По правде, я надеялся, что после смерти Йорга это пройдет. Том отпустит от себя то, что его глодало, — задумчиво и озадаченно пробормотал Майк. — Но оно не прошло… — резонно заметил Том. — Нет, парень. Значит, здесь надо копать глубже… намного глубже… — подвёл доктор окончательную черту. Итак, даже опытный врач не знал до конца, что с ним. Симона и Том, добившись только старого совета избегать стрессов и принимать таблетки для стабилизации работы мозга, ушли через пятнадцать минут после получения снимков. Майк, вертясь в кресле, сказал, что он еще подумает, полистает кое-какие пособия. И перезвонит, если сообразит, как избежать дальнейших припадков. — Я мутант, — бодро заметил Том, садясь в машину. — Не говори глупостей, — Симона вывернула на дорогу, ведущую к Эверетту, — Майк сказал, он будет еще размышлять над этим. Все не так просто, сам знаешь, человеческий мозг — самый сложный и малоизученный орган. — Да, и уж конечно не каждый второй подросток на планете отрубается, как я, — проворчал Том, забыв про свой тотальный игнор родительницы. — Я тебя об одном прошу, дорогой. Будь осторожнее. Просто не ввязывайся больше ни в какие истории… ради блага нас обоих, — Симона поджала губы, глянув на него из-под каштановой чёлки. Ей не хотелось принимать никакие радикальные решения, о которых упомянул Майк, и по её тону Том понял — она немного сдала позиции. Он улыбнулся. Значит, сегодня вечером он точно пойдёт увидеть Билла.If I had a gun I'd shoot a hole into the sun And love would burn this city down for you If I had the time I'd stop the world and make you mine And every day would stay the same with you Give you back a dream And show you now what might have been If all the tears you cry would fade away I'll be by your side When they come to say goodbye And we will live to fight another day (If I had a Gun — Noel Gallagher)
Том не стал откладывать затею в долгий ящик и по прибытии домой просто тихо выскользнул на задний двор, честно предупредив не допускающим возражений тоном, что идёт к другу. Он хотел проверить свою теорию и убедиться, что Симона временно оставила разговоры на тему «ты не должен с ним общаться». Она действительно не сказала ничего, лишь махнула рукой и дала понять: «делай что хочешь, я устала тебя отговаривать». Это была капитуляция. Война временно стихла, хотя бы до тех пор, пока оппонент не перепланирует стратегию. Том сбегал на задний двор, чтобы посмотреть, какого цвета бумажка в окне Билла висела сегодня. Оказалось, что белая, значит, путь свободен. Билл открыл дверь, и улыбка, та самая, от которой подгибались коленки, тут же осветила его лицо. — Првттысчаснезанят? — бессвязно выпалил Том, тяжело дыша от быстрого бега. — Чего-чего? — засмеялся друг, слегка склоняя голову. Том смутился, чувствуя себя полным идиотом. Почему-то он ощутимо нервничал, словно впервые в жизни видел того человека, который стоял перед ним. — Том, с тобой всё хорошо? — выражение лица Билла немного изменилось. Он проницательно прищурился. Том ещё раз напомнил себе, что это всего лишь Билл. А эта неловкость вставала между ними, если они имели обыкновение обсуждать самые неприличные подробности жизней друг друга. — Всё в порядке. Так ты не занят сейчас? — уже куда спокойнее изрёк Том. Билл повёл плечом. — Конечно нет, я же вывесил знак. Для тебя. Том кивнул, нервно облизнув губы. Билл просканировал это движение очень внимательно, уцепившись за него взглядом. На нём сегодня была красная майка и выцветшие чёрные джинсы. То ли воздух так разогрелся, то ли еще что, но Том вдруг подумал, что его друг выглядит очень притягательно. Том умолял себя собраться. В конце концов, Билла он знал лучше, чем самого себя. Ничего страшного не происходило. Молчание снова затянулось. — Хочешь зайти попить? Ты какой-то… не знаю… нервный? — Билл протянул руку, словно приглашая в дом, но Том врос в землю от его жеста. На секунду показалось, что Билл хочет прикоснуться к нему. Почуяв его страх, брюнет остановился. Его рука замерла на полпути, и он тут же вернул её обратно, почесав нос и пытаясь делать вид, что так и было задумано. Напряжение росло. Том начал молиться. — Я не нервный, — соврал он, теребя край футболки. — Пойдём с тобой лучше прогуляемся? Тебя отпустят? — Да, конечно. Тайлер не скоро вернётся сам знаешь откуда, а папа сегодня на работе. Допоздна. — Отлично! Билл искоса посмотрел на него, почесав нос ещё раз. Он изящным движением накинул лёгкую ветровку на плечи, закрыл дверь. Том жадно следил за его движениями. Билл всё делал с грацией, несвойственным парням — это всегда казалось удивительным. Его тонкие пальцы повернули ключ, сжали брелок в виде собачки, потом он поправил куртку, легко откидывая голову и открывая на обозрение свою тонкую длинную шею. Поправил волосы. Том вспотел. А ведь ещё предстояло провести весь оставшийся вечер с ним, наедине. — Куда пойдём? — Билл вопросительно посмотрел на него. — Ээ… А не хочешь мячик побросать на стадионе? Спорт помогает отвлечься. — Отвлечься от чего? В смысле, как скажешь, — рассеянно согласился Билл, заворачивая за дом и появляясь оттуда уже с баскетбольным мячом. До стадиона было недалеко, всего пару улиц. Уиггамс Холлоу был небольшим парком, наполовину скрытым деревьями. Парни часто ходили туда с компанией, побросать в двадцать одно или просто повалять дурака. — Как твой… твои… как ты? — неуклюже попытался начать разговор Билл, ударяя мячом по асфальту, пока они медленно и молча шли по направлению к парку. — Я… эм… нормально. К врачу съездили… Том решал очень важную проблему, которая не давала ему спокойно дышать — ему до смерти хотелось взять Билла за руку. Сжать его пальцы. Почувствовать тепло его кожи. Он стиснул кулаки в карманах своих штанов и продолжал идти, терзаемый этой мыслью. — Оу… И что сказал врач? — Билл обеспокоенно посмотрел на друга. — Сказал, что я генетический мутант и объяснению не подлежу. Сидит, копается, наверное, в своих книгах, подумывая сдавать докторскую степень обратно в Гарвард. Билл хмыкнул. — Да ладно, не говори ерунды. Я уверен, что всё будет в порядке. Как там поживает твой любимый Карл? — ехидно подначил он. — Не напоминай мне про этого амёбного. На неделе он заявил мне, что мой стиль, видите ли, «не эстетичен и неопрятен, а дреды, видите ли, — среда размножения всевозможных паразитов». Билл расхохотался. Его смех колокольчиками пролетел по всему телу, заставляя Тома улыбнуться. — Что смешного, Билли? — спросил он, пряча улыбку. — Это офигенно, среда размножения паразитов! В жизни не слышал ничего нелепее. — Не знаю, что мама в нём нашла. Он совершенно не похож на моего отца. — Возможно, именно это и нашла, — глубокомысленно сказал Билл, а Том задумался над его словами. Скорее всего, он был прав. — Он ещё сказал, что я в таком виде никогда не найду приличную девушку. На этих словах Мёрфи аж споткнулся. Он даже прекратил бить мячом об асфальт — так ему стало смешно. Он шёл, вытирая слёзы смеха, оставляющие влажные дорожки на точёной мордашке. Том ловко отобрал у него мяч. — Жаль, что он не в курсе, — сказал Билл, перестав хохотать. — Не в курсе о чём? — Не в курсе о том, что ты в последнее время не ищешь… Том прилип к своей одежде во всех местах, где только можно. Ему было очень интересно, зачем Билл это сказал. Мёрфи уже и сам понял, что снова сморозил лишнего. Он засмущался и отвернулся, бегая глазами по тротуару, чтобы не встречаться с другом взглядом. Том захотел взять его за руку втрое сильнее, он даже огляделся посмотреть, нет ли кого вокруг. Но так и не решился, прометавшись в сомнениях до самого стадиона. Они дошли до пункта назначения молча, больше не пытаясь завязать неуклюжий диалог. На площадке никого не оказалось, и друзья совершенно спокойно заняли правое кольцо, которое не было гнутым и всё ещё имело не истлевшую за несколько зим сетку. — Ну что, ты готов, малыш? Я тебя сделаю, как девчонку, — хмыкнул Том. Билл, отставляя бутылочку с водой, выпрямился от этих слов. Спина его напряглась. — Я думал, мы в баскетбол пришли играть, — пробормотал он, краснея от собственных слов. Том не подумал, как это прозвучало — раньше с Биллом было гораздо проще общаться, когда любое брошенное неосторожно слово не вызывало тонны мурашек. Раньше они ржали и прикалывались, тыкаясь локтями под ребра и угорая над пошлыми шутками. Теперь, оказывается, и это стало роскошью. — Играть пришли, значит, давай играть, — Том оттянул ворот майки. Вокруг стало неимоверно жарко. — Давай начнем. Билл кивнул. Он по-прежнему предпочитал смотреть куда угодно, только не на Тома. Ему было стыдно. Игра пошла. Они, как и обычно, начали с того, что на кулачках выяснили, кто будет бросать первым. Билл выкинул ножницы, Том — камень. Младший из парней довольно хмыкнул. — У тебя нет шансов, — сказал он, отодвигая Билла плечом и тут же с легкостью закладывая первый мяч прямо в корзину. — Эй! Так нечестно, ты сделал пробежку! Не считается! — А ты отними, — нагло улыбнулся Том. Глаза его лучились, и Билл на секунду потерял мысль. Это стоило ему ещё одного пропущенного мяча, Том легко отвёл друга рукой и закинул третий раз, подпрыгивая и повисая прямо на кольце. — Джордан! — он спрыгнул, победно поднимая руки. — Позер, — поправил Билл, быстро подбирая мяч и перехватывая инициативу. Он повернулся к Тому спиной, легко поворачиваясь и блокируя его возможность подойти к кольцу. Том улыбался. Билл был шустрый и быстрый, даром, что считался одним из лучших игроков команды, со своим высоченным ростом и худощавым телосложением. Том таким похвастаться не мог — его отношения со спортом всё ещё держались на стадии «нам лучше пожить отдельно». — Не подходи ко мне, — угрожающе прошептал Мёрфи, делая вид, что собирается кинуть мяч прямо в Тома. Тот все равно бросился на него. Билл сделал ложный рывок вправо, вместо этого свернув влево. Еще один мяч со свистом пролетел в кольцо, даже не тронув обода. — Ну? Кто из нас девочка, МакГрат? — глаза его задорно блеснули. Том понял, что начинает заводиться. Даже баскетбол не мог отвлечь его от мыслей: он видел только Билла, раскрасневшегося, азартного и взмокшего. Его волосы начали прилипать ко лбу. Том поймал мяч, свалившийся прямо ему в руки и легко закинул его снизу, из-под кольца. — Знаешь, то, что ты один из лучших игроков команды, не значит, что я легко сдамся, — заметил Том, перекидывая через плечо дреды, собранные в хвост. — У тебя еще десять очков до победы. У меня семь, — Билл быстро повернулся к нему спиной, продолжая чеканить мячом об асфальт. Это была чудовищная несправедливость. Том намеревался срочно её исправить. Он набросился на приятеля, с намерением отнять мяч обратно, но брюнет тоже не собирался сдаваться так легко. Он повернулся спиной, вытянув руку и держа объект на безопасном расстоянии. Это было сделано с целью оттеснить Тома и освободить себе проход к кольцу. У Тома моментально вскипела кровь — Билл тесно прижался к нему, сам того не понимая. Руки Тома машинально легли на его бедра, притягивая их ближе. Младший из двух друзей сам весьма обалдел от такого поворота дела, как и Билл, выронивший мяч. Тот запрыгал и укатился в сторону. Билл резко повернулся к нему. Его удивлённые карие глаза появились прямо напротив носа лучшего друга. От такой быстрой смены точки опоры Том потерял равновесие и, успев лишь немного сгруппироваться, смачно шлепнулся на лопатки, утягивая за собой Билла, который только и смог буркнуть: «вот чёрт!». Мальчишка тяжело приземлился сверху, и, чтобы не придавить Тома всем весом, расставил руки по бокам от его головы. Наступила очередная траурная минута молчания. Том смотрел на друга громадными глазами. Билл пытался начать дышать, чувствуя тёплые ладони теперь уже под своей футболкой — они успели переползти туда в процессе падения и лежали на его талии, как обжигающие пластины. Прошло полминуты. Минута. — Эээ. Прости, Том, я не... Ты не ушибся? — Билл переложил руки на его плечи, передвигаясь и принимая сидячее положение. У Тома возникло желание сказать, что он ушибся — головой. Он смотрел снизу на лучшего друга, а перед его глазами с ужасающе медленной скоростью ползли кадры того самого вечера, того поцелуя, который изменил всё. Том вспомнил ощущение горячих губ на коже. Он всё ещё держал руку сидящего на нём Билла, не отпуская её. Билл медлил. Он тоже смотрел вниз на распластанного парня с дредами, и по лопаткам его текло в три ручья совсем не от жаркой игры. Том отвел взгляд первый, приподнимаясь на локтях и опуская взгляд вниз. — Я не ушибся, — тихо ответил он. Билл поднялся с колен, отряхиваясь, и подал руку. Том ухватился за тонкое запястье с напульсником и подтянулся вверх. Их карие глаза встретились на секунду лишь затем, чтобы вновь пугливо метнуться в разные стороны. Неловкая тишина становилась просто невыносимой. Они так и не разнимали руки, просто молча стояли и думали каждый о своём. Терпение Билла лопнуло первым. — Том, давай поговорим. Я же знаю, что это из-за того поцелуя! Ты сегодня ведешь себя странно. Уж от кого, а от меня тебе нет нужды ничего скрывать! — Билл. Давай играть дальше. Просто визит к врачу, этот чёртов сканер. Ты же знаешь, я боюсь томографа, — заюлил Том, на ходу выдумывая причину. — Брехня, — Билл, конечно же, не поверил ни одному его слову. — Я сам получше любого сканера скажу — ты врёшь. Том всё же решился поднять на него взгляд. Он бессовестно уставился на разомкнутые пухлые губы, на тонкий раздувающийся от нахлынувших эмоций нос. — Билл, ничего такого… О чём стоило бы побеспокоиться, — Том вытер пот со лба. — Томас МакГрат, — точь-в-точь, как могла бы это сделать Симона, сказал Билл. — Я сейчас выбью из тебя признание. Ты знаешь, я могу. Том знал. Ему для этого даже не нужна грубая физическая сила, Билл мог отлично прессовать морально. — Мы не доиграли, — севшим голосом напомнил ему Том. — И не будем. Потому что ты сегодня сам не свой, — холодным и совершенно каменным тоном выдал друг. Том устало протёр лицо ладонью. В голове его неслись мысли. Разные. Горячие. Не все приличные. Их было некуда девать, они вились вокруг стройной фигуры, стоящей напротив и расстроенно сжимающей кулаки. Билл был такой красивый в этой обтягивающей футболке, с мокрой шеей и слегка размазавшимся мейком. Билл хотел знать… Том вздохнул. Выдохнул. И прежде, чем брюнет понял, куда делась вся планета, Том сделал шаг к нему, обхватывая руками поперек талии. Ближайшее дерево оказалось весьма кстати, Том толкнул Билла туда, прижимая его к стволу и поспешно обхватывая руками — ему хотелось сжать это тело до хруста в костях, прижать к себе, раствориться в его дыхании. Понадобилась секунда, чтобы привести свой план в исполнение, он нашёл губы, которые мучили его тяжким бредом все эти дни. Он закусил их, раскрывая языком, вбирая в себя его язык. Его ладони прошлись по телу Билла, не переставая гладить по лопаткам, по плечам, переходя на шею. Том целовал его так, как не хотел целовать ни одну девчонку за всю свою жизнь. — Ты хотел знать, что я думаю, Билл? — на секунду отрываясь, выдохнул он. — Я думаю о тебе. Сто процентов своего времени. Двадцать пять часов в сутки. Без конца и начала. Билл словно ждал этого, по крайней мере по тому, как он отвечал на поцелуй — жадно, словно задыхался, Том мог точно сказать — он хотел получить именно это. Если и существовала где-то на свете сладкая смерть, то это была именно она, и он собирался поддаться ей немедленно. Билл не сдерживался. Единственная причина, по которой он до сих пор не набросился на Тома, в том, что он увидел сомнение в карих глазах друга, и очень боялся, что у того нашлось время пожалеть о случившемся. Однако, Том очень быстро разуверил его. — Что ты пристал, поговорим, да поговорим. Я не хочу говорить, — шептал Том между поцелуями. — Ты мне голову мутишь. Она и так не в порядке, куда ещё… — А ты думаешь, мне хорошо? — Билл обнял его за шею. — Я три дня не спал после той ночи. Постоянно думал. Остальное время я просто бредил, у меня скопилась гора долгов, куча невыполненных домашних заданий. И гора рисунков с твоими чертами лица... Чтобы я ни рисовал, всё время получаешься ты! Билл пытался говорить, но поцелуи очень мешали ему завершать предложения. Том стиснул его так, что у самого потемнело в глазах. — Я тебе соболезную. Правда… — выдохнул он последнее, что пришло ему в голову, прежде чем снова скользнуть языком в рот Билла и лишить его возможности говорить. Становилось жарко. Мяч был забыт. То, что вокруг могли быть люди, было забыто. Всё было забыто, кроме жаркого прижимающегося тела, которое так приятно дрожало и отвечало лаской на ласку. Билл схватил Тома за дреды, оттягивая его голову и получая доступ к шее. Его большие карие глаза загорелись. Том впервые видел своего друга таким. Билл полез носом за ворот его футболки, безостановочно опаляя дыханием кожу. Том плыл от его прикосновений и поцелуев, понимая, что они сейчас должны были остановиться. Его кровь отхлынула от всех частей и утекла куда-то вниз. — Ты не пожалел? — тихо прошептал Билл, на секунду останавливаясь. Его дыхание сбилось, он раскраснелся и тяжело моргал. — О чём? — Том даже не сразу понял суть вопроса. Он видел сейчас только такие нужные ему карие глаза. — О том, что мы… — начал было Билл, но Том не стал его слушать. — Ах это... Нет. Пожалею потом. Билл быстро закивал, возвращаясь к очень приятному занятию. Его спина царапалась о ствол дерева. Две недели стресса превращались в ничто. Билл целовал Тома, позволяя ему задирать свою футболку. Он знал, что Том чувствует его возбуждение, скрывать это было уже бессмысленно. Но всё же он схватил друга за руку, немного придерживая его. — Хочешь остаться сегодня у меня? — сказал он, переводя дыхание. Том кивнул. Прямо сейчас он был согласен даже на путешествие в ад. Он не беспокоился за то, что с ним собираются сделать — просто безумно скучал по Биллу. Невероятная расслабленность пришла на смену тянущему напряжению и захватывала его существо. Он хотел бы остаться, остаться с ним, остаться у него дома, но больше всего — остаться в этом моменте, где больше не было никого, кроме них двоих. — Надеюсь, мама меня отпустит, — сказал Том, заводя за ухо прядь тёмных волос Билла. Им до безумия нравилось их обоюдное путешествие, даже если оно и стало бы началом пути к самому инферно. Баскетбол после этого пошёл плохо. Том откровенно пасовал и поддавался, вся игра превратилась в веселье под названием "атакуй другого". Уже через пять минут игры Том норовил снова схватить Билла и прижаться к нему. — Том, я не могу играть, когда ты в спину дышишь, — распалённый Билл выворачивался из его объятий, делая это, впрочем, скорее для виду. Он не хотел отгонять от себя больного горячкой друга. — А я не могу играть, когда ты маячишь перед моими глазами, — шёпотом сказал Том, обнимая Билла сзади и потираясь носом о тонкую шею. — Ну, Том. Ну, мне один бросок остался. Вот выиграю у тебя, и пойдём домой. Посмотрим с тобой кино какое-нибудь или в приставку поиграем, что хочешь. Том взял его за запястье и сам забросил мяч его рукой, сдаваясь без вопросов. — Пошли, — только и сказал он. Вдруг эти слова показались такими правильными, а Билл — таким мягким. Показалось таким правильным быть именно с ним, целовать именно его губы. Вдыхать именно его запах. — Ты невозможен, — сдался наконец Билл. — Как мы домой пойдём? — Там, где никто не видит. Они проторчали у Мёрфи весь оставшийся вечер. Симона не сказала ни слова, когда мальчики, с горящими глазами, влетели к ней, и Том умолял, буквально упрашивал отпустить его к Биллу. Они часто ночевали друг у друга, так что для миссис МакГрат тут не было ничего удивительного. Она только заметила, что вели себя дети очень странно — были слишком весёлые, смеялись чересчур громко, толкались как маленькие. Карл недовольно поднял на них глаза от газеты, которую читал. Мальчики мешали ему сосредоточиться. Том показал ему язык, когда тот снова опустил глаза вниз, вызвав этим у Билла новый приступ хохота. К счастью, этот жест никто кроме них не засёк, и очередной лекции о поведении удалось избежать. Симона проводила ребят удивлённым взглядом, заметив, как её сын перекидывает руку через плечо друга, прижимая его к себе. Билл в ответ тоже придвинул его за талию. И они ушли, оставляя за собой звенящую тишину. Симона с Карлом переглянулись. Пожав плечами, оба вернулись к домашним делам, решив, что мальчики просто хорошо провели время. Симона не очень хотела сейчас подозревать, что её сын снова употреблял легкие наркотики. Она устала от всего этого — от постоянных загулов Тома, от его сомнительных экспериментов со свободой и своей внешностью. Сегодня дети выглядели счастливыми, и миссис МакГрат не хотела вспоминать, что сказал ей доктор Брайтман. Она уже обдумала его слова и решила для себя, что предпримет решительный шаг, если случится ещё что-нибудь, хоть что-нибудь... Пока же Том, казалось, образумился, насколько это могло быть применимо в его отношении. Однако скоро ему предстояло поступать в институт, а с его способностями жизнь в маленьком городке могла оказаться стопором для карьеры. Симона задумчиво потерла подбородок. Подобные идеи всё чаще захватывали её. Она нахмурилась и снова углубилась в чтение. *** Том и Билл завалились домой к Мёрфи, продолжая смеяться и бросать друг на друга долгие говорящие взгляды. В них сквозила теплота и понимание, разделенный секрет, который больше никто не знал. Одни. В целом мире, который рождался только в объятиях друг друга. Гордона и Тайлера не было дома, и Том почувствовал, что атмосфера стала на удивление свободной. Никто не кричал, никто не срывался и не врывался в комнату, не угрожал и не дразнил их педиками. Билл и Том были свободны. — Хочешь поиграем в Супер-Марио? Тайлер новую версию принес… — прошептал Билл, когда Том обнял его и затолкнул в комнату, покрывая поцелуями его шею. — А давай ты поиграешь… А я на тебя посмотрю, — так же тихо отозвался Том. — Тогда, может, кино включим? Тебе же будет скучно. — Не будет. Я буду с тобой рядом. Билл ответил на поцелуй. Они повалились на его кровать перед большим телевизором. Продолжая улыбаться блуждающей улыбкой, старший мальчик включил приставку. Сиреневый густой вечер медленно накрывал дом плотным покрывалом. За окном была весна, она врывалась в открытое окно нетипичной для этого штата духотой, сладостью и птичьим щебетом. И в такие моменты верилось, что всё будет хорошо — не могло не быть. Том положил голову на живот Билла, радуясь, что он мог позволить себе подобную вольность. Теперь. Теперь было много нового, что ему ещё только предстояло освоить в вопросе сокращения дистанции. Тонкие пальцы брюнета ворошились в его дредах, вызывая мурашки на шее. Том наблюдал за тем, как Билл ловко управлял джойстиком от приставки одной рукой. Тот не отрывал глаза от экрана, а Том, как и обещал, не отрывал глаз от Билла. Через минуту пристального взгляда Мёрфи не смог больше игнорировать его. Он поставил игру на паузу и взглянул вниз. — Том, серьёзно, перестань на меня так смотреть… Я сбиваюсь. — Я не могу. Мне нравится на тебя смотреть. Впервые за много лет говорю тебе это открыто, — прошептал в ответ Том, устраиваясь поудобнее на мягком, плоском животе. Билл закатил глаза. Отложил джойстик. И сполз вниз. Пришлось, правда, немного подвинуть Тома. Тот сначала недовольно запротестовал, но когда он понял, что его собираются обнимать, ворчание тут же смолкло. Билл лег рядом с ним, поедая его любопытным взглядом. Кончик его носа прикоснулся к носу Тома. — А ты думал, что мы будем делать теперь? — спросил он, задавая тот вопрос, который мучил их обоих. — А что мы будем делать? — Наша дружба, Том. Я всегда очень ценил тебя именно как своего друга. Ты не боишься, что став… Чем бы мы ни стали, мы всё испортим? Том призадумался. Он анализировал это много раз и ещё сильнее сегодня, когда неловкость едва не разорвала его на части. — Не боюсь, — наконец сказал он. — И ты не боишься. Потому что ты знаешь, что что бы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня. А я на тебя. Это же и есть дружба? Уловив эту глубокую мысль, Билл кивнул. — Конечно, теперь я могу признаться тебе, что мне нравится целовать тебя. Мне нравишься весь… ты, — продолжал Том, играя краем его футболки. — Но разве это будет что-то менять? Билл прикрыл глаза и медленно открыл их. — Нет. Но мы не можем так вести себя в школе — нас там все знают. Ты же понимаешь, что для всех мы останемся… Друзьями, как и были до этого? — Мы что-нибудь придумаем, — сказал Том. — Просто будем вести себя как всегда. Не говори, что мы раньше не ходили везде вместе, и окружающие не называли нас сладкой парочкой. — Да, но теперь это будет иметь другое значение! Мы в каком-то смысле и есть… — Пара? Они оба замолчали, ощущая это слово в его новом, неизведанном значении. Билл улыбнулся. Ему нравилось это слово. — Мне всё равно, что подумают все, — изрек, наконец, Том. — Мне всё равно, что подумают мама и Карл, что скажут в школе. Прямо сейчас, я вижу только нас с тобой, такими, какие мы есть. Билл плавился от его слов. Они накрывали его плотным покрывалом спокойствия и умиротворенности. Он так боялся, что эти чувства останутся без ответа, все это время. А теперь, когда на них реагировали с такой стопроцентной и полной отдачей, он был просто бескрайне счастлив. — Хорошо, Том. Я просто хочу, чтобы ты знал, я всегда выберу тебя. Ты помнишь об этом? — Я тоже выбираю тебя. Всегда выбирал, — Том провел пальцем по его губам. Его прикосновение осталось теплым следом, и Билл прижал к себе его ладонь. — Как думаешь, мы с тобой могли бы быть вместе? — спросил он напоследок. — Мы и так вместе… — ответил ему парень с дредами, жмурясь от приятного касания. — Навсегда? — Конечно, навсегда. Билл слегка моргнул. Он больше не мог ждать — ему хотелось, чтобы это обещание стало правдой прямо сейчас, чтобы оно сбылось нужно было просто скрепить его небольшим поцелуем. Ну, или большим. Как пойдёт. И с этой мыслью он подтянул Тома за ворот футболки к себе.I watch the city burn These dreams like ashes float away Your voice I never heard Only silence Where were you when our hearts were bleeding Where were you when it all crashed down Never thought that you'd deceive me Where are you now? Red — Let It Burn (till we have faces)
)