Event Reborn

      Сладкое лето пролетело, как сон. Оно коснулось западного побережья своим медовым дыханием и прошло, так же как проходят в жизни многие вещи, которые, как иногда люди думают, будут продолжаться вечно. Но Том и Билл были слишком заняты, чтобы замечать минуты. Точнее, они замечали, в те короткие моменты, когда все же получалось оторвать глаза друг от друга хоть на секунду.       Том удивлялся себе — он никогда не думал, что может почувствовать нечто подобное. Его чувства словно набирали силу, они накрыли его с головой подобно девятому валу, наполняя светом каждый день.       Учебный год, точнее, его остаток, прошел под знаком взаимного сумасшествия. Билл и Том стали избегать друзей и родителей, под разным предлогом убегая делать «дела». Руководители кружков и секций в школе косились на них с непониманием, когда ребята, по разным (ну разумеется) причинам отказывались от дел и изобретали отговорки, по которым они не могли посещать факультативы. Семейные обязанности были забыты — Билл получил за это время столько тычков и затрещин дома, сколько не огребал за всю свою жизнь. Но ему было всё равно, потому что он знал, что в соседнем доме его ждал кое-кто, думающий о нём без конца. Теперь двум лучшим друзьям было ради чего ждать следующий день.       Том тоже сорвался. Ссоры с матерью и стычки с Карлом стали его обычной реальностью. Чаще всего в эти моменты он просто уходил в себя, вспоминая Билла, его дыхание на своей шее и его руки под футболкой в кабинке школьного туалета, где температура становилась выше с каждым выдохом. Им было всё равно, если они опаздывали на уроки. Им было плевать на косые взгляды и снизившуюся успеваемость, на рассерженных учителей и обиженных друзей, на злющего Тайлера, которого выпустили с условным сроком и тремя месяцами исправительных работ. Старший брат Билла после отбывания срока стал ещё более неуравновешенным, он набрасывался на всех, кто попадался ему на пути, а поскольку чаще всего это оказывался младший брат, то ему влетало больше, чем всем остальным. То самое слово «педики» приклеилось к паре неразлучных друзей очень прочно, хотя при Тайлере Том и Билл старались даже не садиться близко друг к другу, чтобы не искушать судьбу.       В один день, когда Тайлер доставал их особенно сильно, Билл все-таки напомнил ему прямо при Томе, что один раз он вмазал ему в челюсть и если нужно сделает это еще раз. Но старшего брата это не остановило. Том очень многое отдал бы, чтобы увидеть, как Билл нокаутирует своего братца, но, увы, не помнил ничего из того дня. Они не связывались с Тайлером. Вместо этого Том просто брал друга за руку и уводил куда угодно — по магазинам, кататься, гулять или плавать.       Том старался проводить больше времени с Биллом и меньше оставаться дома. Симона начала подозревать, что у сына появилась девушка, она даже задала ему один раз этот вопрос, но тот буркнул ей что-то вроде «она из нашей компании» и закрылся у себя в комнате. Там он брал трубку телефона и звонил «девушке» в соседний дом, рассказывая очередной прикол про Карла. Билл знал, что отец не должен ничего подозревать, и старался не попадаться ему на глаза, уходя рано утром («я на пробежку, потом к Тому») и возвращаясь только под вечер. Если, конечно, не оставался на ночёвку.       Том не узнавал его — некогда тихий и стеснительный мальчишка рядом с ним превращался в жаркого, жадного до поцелуев демона. Когда они оставались наедине, от его губ было невозможно оторваться, его прикосновения доводили до точки кипения. Том иногда ловил себя на мысли, что ему становится сложно держать себя в руках — Билл был безумно горячий. Каждый раз, когда никто не смотрел, он будто распускался как цветок, выплескивая на Тома весь свой жар, всю накопившуюся за многие годы энергию.       Благодаря Биллу и его теплоте Том переживал один из самых сложных периодов своей жизни. Осталось загадкой, как об их небольшом переходе на новый уровень отношений еще никто не догадался. Симона больше не возвращалась к неприятному разговору, который состоялся между ней и Томом в начале весны.       Лето было временем полной свободы и беззаботности, весь мир будто сжалился и притормозил, пока двое влюбленных мальчишек стояли в объятиях друг друга, не в силах разорвать поцелуй и попрощаться. Том запоминал для себя эти моменты. Он старался не упустить ничего и хранил всё, что связано с Биллом, как самое ценное, что у него когда-то было.       За летом наступила осень, выпускной класс. Золотистая пора года, совсем, как тогда, много лет назад, в далеком 1996 году. Они прошли с Биллом вместе всю школу, сейчас Мёрфи было уже 17, а Тому — 15. Не смотря на юный возраст МакГрат уже получил письма из самых престижных институтов страны. На момент окончания школы ему должно было исполниться 16, и Симона настаивала на том, чтобы он целился на Гарвард, где её сыном весьма заинтересовались.       Билл тоже встал перед трудным выбором. Том изо всех сил уговаривал его брать планку выше, целиться на престижные учебные заведения, чтобы им не приходилось расставаться. Билл был удивительно талантлив, с его умениями любые преподаватели искусства были бы рады увидеть его среди своих студентов, но мистер Мёрфи наотрез отказывался слушать про скульптуры, живопись и всякий бред. Он очень удачно приводил им в пример Симону, которая тоже хотела бы быть художником, но рассматривала это только как хобби.       Билл не спорил с отцом, хотя Том и настаивал, пытался его убедить. Он пытался сам поговорить с Гордоном, но тот лишь посмеивался и отмахивался от них обоих, как от мух. Билл ходил грустный в дни, когда начинались подобные дебаты — он смотрел в окно и говорил, что это к лучшему, ведь он всё равно не смог бы оставить отца и его мастерскую. Тома это бесило просто до невозможности. Билл мог бы ослушаться, поднять бунт — в нём был стержень. Но вместо этого друг лишь покорно опускал ресницы и говорил, что «так лучше». Том не имел понятия — кому лучше, если только эгоистичному и не думающему о своем сыне Гордону.       Он гнал от себя страшные мысли о том, что им с Биллом, возможно, придётся расстаться, когда закончится последний год обучения. В это было невозможно поверить — после стольких лет рядом, за одной партой, в одной жизни. — Билл, я правда не понимаю, — в один из вечеров Том валялся на кровати у друга дома. Это был последний выходной октября, тридцатое число. — Давай объясню, неразумный, — мягко улыбнулся Билл, копаясь в своем шкафу.       Завтра намечался Хеллоуин, и парень усердно выбирал наряд. Это была проблема номер один.       Разговор снова зашел о том же, в тысячный раз за последнее время, и в тысячный раз Билл старался делать вид, что он очень занят и не слышит разумных доводов. Мысль про то, что он может расстаться с самым близким человеком на свете рвала и его сердце, хоть он и не показывал этого. — Я не понимаю, почему ты гробишь свою жизнь. Ты молодой, красивый парень, перед тобой все дороги открыты, — рассуждал Том, заложив руки за голову. — Мм, ты считаешь, я красивый? — услышал самое важное Билл. — Красная или чёрная? — Он приложил по очереди две футболки к груди. — Лучше без, — запорол выбор Том, за что тут же получил тычок коленкой. — Ну Том, ну помоги, не вредничай. Завтра последний школьный Хеллоуин, а ты даже не собираешься! — Вот именно, времени до конца года в обрез, а ты про футболки думаешь, — Том строго посмотрел на него.  — Ну ты чего разнылся. Ну времени ещё навалом… Завтра всё равно ни о какой учёбе речи не пойдёт, все уроки будут сорваны!       На этих словах Том взял Билла за руку и потянул к себе, старший из мальчиков только и успел, что сжать вешалки и постараться не потерять баланс. — Почему с тобой так сложно? — Том навалился на него сверху, прижимая своим весом к кровати. — Том, не делай так, мы же договорились. Я возбуждаюсь, — напомнил Билл об их общей договоренности.       Том ткнулся ему носом в шею. Это была их общая очень большая проблема, которую они пока не решались преодолевать. Хотя перейти к следующему шагу иногда хотелось неимоверно. Сейчас Том подумывал этим воспользоваться. Его рука бессовестно проползла по узким джинсам брюнета и прошлась прямо по ширинке, заставляя Билла расширить глаза от изумления. Впрочем, он раскусил всё очень быстро. — Ммм... ты действительно в отчаянии, раз других способов не осталось. Том перестань! — Не перестану. С чего мне переставать, после того, как ты меня чуть не завалил на крыше? — Я был пьян. Мне было жарко. А ты был такой красивый, без футболки… — Билл зажмурился от приятных летних воспоминаний.       Они с Томом тогда забрались к нему на чердак и перелезли на крышу дома, прихватив с собой пива и солёной рыбы, и провели весь день, поджариваясь на солнышке, как в детстве. Когда их обоих повело от алкоголя и присутствия друг друга, они едва не свалились с края, опасно катаясь и покрывая поцелуями тела друг друга. Однако Том до сих пор считал это изнасилованием, потому, что у него тогда встал так, что до конца дня никакие уговоры не помогали сбить возбуждение. — Значит, я тебе нравлюсь, только когда ты пьяный? Ну спасибо! — притворно обиделся Том. — Нет, ты для меня всегда самый лучший, — Билл приобнял его за плечи. — Тогда почему ты не хочешь послушать мой совет?  — Том! Ну, мы ведь уже обсуждали это, я пойду в колледж. Подберу какую-нибудь профессию, которая, как говорит отец, принесет практическую пользу… — Почему, почему ты никогда не слушаешь своё сердце? — Я послушал свое сердце однажды. Оно мне подсказало поцеловать тебя. — Ну так послушай ещё раз, я хочу тебе самого лучшего! — У меня есть всё, что мне нужно, Том. Ты и мои рисунки. — Но ведь если мы не сможем видеться часто, если я не смогу за тобой присматривать... Я хотел бы знать, что ты счастлив! — в голосе младшего парня сквозило отчаяние. — Том, это самое милое, что я слышал от тебя, — карие глаза засветились мягким золотистым светом. — И поэтому я уже счастлив. Мне не нужно ничего больше. Они же не смогут отнять у меня руки? Я смогу рисовать в свободное время. — Угу. А в рабочее время гайки и болты закручивать, — Том задумчиво вытащил из-под себя ладони Билла, внимательно посмотрев на них. — Твои руки не для этого.       Билл протянулся и коснулся кончиками пальцев лица Тома, погладив скулы большими пальцами. — Мои руки для того, чтобы… — Билл с коварным видом опустил их чуть ниже, переползая по шее друга вниз. — Для того, чтобы ты их чувствовал на себе. Чтобы они могли гладить тебя и ты знал, что я с тобой. Мы с тобой всегда будем вместе, Том. Не смотря ни на что.       Как же было сладко от его слов и одновременно больно. Том не мог передать словами, как бы он хотел, чтобы Билл действительно оказался прав. Представлять без него свое существование не хотелось, это было проблематично даже во времена простой дружбы, а теперь стало и вовсе жутко. Но Билл был просто невыносим и совершенно несерьёзен относительно планов на будущее.       Вместо этого он лез целоваться, а Тому не оставалось ничего другого, кроме, как отвечать на эти ласки — за лето Билл многому научился. Том с трудом ловил свое дыхание. Билл гладил его, обнимал и делал все возможное, чтобы его друг забыл о всех проблемах. Его поцелуй был долгий и жаркий, Том ловил его штангу, пытаясь взять как можно больше. Почему-то оставалось горькое послевкусие от этой сладости, это был какой-то особенный поцелуй, неимоверно горячий. Ладони Билла были буквально везде, от них всё тело загоралось сотнями искорок. Поистине убийственные ощущения. — Билл, — Том с трудом оторвался от парня. — Давай завтра не пойдем с ребятами отмечать Хеллоуин? У меня нехорошее предчувствие.       Билл обессиленно откинулся на лопатки. — Том, ну, серьёзно? — простонал он, — Ты знаешь, как уничтожить момент. Ведь договорились же уже с Маркусом, Оливером даже с Ханной… — Тайлером, — договорил за него Том, автоматически перечёркивая потенциальное хорошее окончание этого вечера всего одним словом. — Ну он стал вести себя тише после того случая, ты же знаешь! — Да, знаю. Всего лишь тихо огрызается, капает слюной и называет нас педиками по сто раз на дню. — Мы и есть педики, — констатировал Билл, заливаясь смехом. — Посмотри в глаза правде! — заметив, что Тому не смешно, он заткнулся. — Ладно тебе, всё будет хорошо. Последний год в школе, оторвёмся напоследок! Ну ради меня… Я не пойду туда, если ты не пойдёшь, ты же знаешь.       Том знал. Посмотрев на обнадёженное лицо друга, Том уже не был так уверен в том, что сможет сказать «нет». Он не хотел видеть эту мордашку грустной. — Билл, только ради тебя. Больше на свете нет человека, ради которого я готов идти на подобные жертвы. — Супер, — Билл просиял. — Я никогда и не ожидал от тебя другого! — И я не ожидал. Потому, что ты одним взглядом со мной делаешь, что хочешь. — Я знаю, — Билл снова приложил к груди майку. — Так какую, черную или красную? — Черную, — со вздохом выбрал Том.

— Наверное, в конечном счёте, вся жизнь — это череда расставаний. «Жизнь Пи»

      К сожалению, этому вечеру суждено было стать последней каплей. Том и сам понятия не имел, откуда он это знал. Просто чувствовал и всё. Дурное ощущение преследовало его в день Всех Святых с самого утра.       Началось все с того, что они с Биллом вошли в холл и не узнали свою школу: атмосфера осеннего праздничного хаоса чувствовалась тут во всем — в расставленных всюду тыквах, в чёрных гирляндах из летучих мышей, обвивающих колонны, во всеобщей серости и мрачности, которые создавались за счет приглушенного освещения и довольно угрюмой осенней погоды.       С утра лил нудный дождь. Том безумно хотел спать, и ему не пришло в голову ничего умнее, кроме как надеть костюм пирата, для чего была взята старая рубашка отца с изорванными рукавами и собственные драные джинсы. На голову он повязал бандану и прихватил чёрную повязку на глаз, которую они купили с Биллом в магазине приколов в центре города. Билл долго смеялся, говоря своему другу, что ничем этот прикид не особо отличался от обычной одежды Тома. — Отстань от меня, Дракула, — Том зевнул. — Я зато выбираю шмотки не по два часа, как ты. Я могу дольше поспать.       Билл повёл плечом. Он был красивый — утончённый, собранный и без излишеств, во всем чёрном. Даже несмотря на довольно небольшой семейный бюджет он умудрялся выглядеть хорошо в любом виде. Вот и сегодня — он был слегка бледен, скрыв свой ещё не сошедший летний загар под осветляющим гримом, подчёркивавшим его внешность. Чёрные волосы встрёпаны, глаза, как и всегда, накрашены безупречно. От него вообще было сложно оторвать взгляд.       Том чувствовал себя не так бодро как Билл, ему немного нездоровилось. К тому же в расписании стояли самые нелюбимые предметы. И ещё ему всю дорогу хотелось взять Билла за руку, сжать его пальцы со слегка отрощенными чёрными ногтями, но этого было нельзя сделать, так как Симона периодически смотрела на них в зеркальце заднего вида.       Холодные капли дождя врывались сквозь приоткрытое окно. По радио завывала какая-то лиричная баллада, а тут еще и в школе, как выяснилось, перекрыли целое крыло, из-за внезапно осыпавшейся штукатурки, и до классов пришлось добираться длинным путём. — Том бежим быстрее, Митчман будет ругаться. Я физику не сделал, — пробормотал Билл.       Из всех людей в классе, кто не дружил с точными науками, Билл, как никто, знал, что не стоит опаздывать на пару к пожилому профессору, если не хочешь, чтобы тебя спросили. — Иду, я иду, — ворчал на ходу Том, — если что спишешь у меня.       Билл обернулся, одарив его очаровательной улыбкой. — Отлично. А я тебе принес черчение, знаю, что ты его ненавидишь. — Я люблю тебя, Билл, — не думая о том, как это звучит, пробурчал Том.       От этой невинной фразы брюнет напрягся, однако оборачиваться и комментировать не стал. — Да, да, я знаю. Без меня ты провалишь этот предмет, — вместо этого заметил он. — Без тебя — точно, — буркнул Том, пробираясь за ним к классам.       Сегодня вся школа гудела. На праздники вроде Хеллоуина и Дня Святого Валентина преподаватели делали исключения и позволяли студентам приходить на уроки в костюмах, в разумных пределах творить всякие мелкие шалости и разыгрывать друг друга.       Том с Биллом не слишком расходились сегодня. Было время, когда они веселились на всю катушку: бросались на переменке тыквами, разбрасывая их остатки по всей школе, за что однажды угодили в кабинет к директору, который подобного юмора не понимал. На следующий Хеллоуин они измазали зубной пастой туалетную бумагу в женской уборной — понадеявшись, что на удочку попадется кто-нибудь из мелких. Это было традицией их школы — подшучивать над младшими и перевешивать таблички с их расписанием, отправляя их в крыло к старшеклассникам.       Школа, в которой они теперь учились, делилась на несколько корпусов. И чтобы дойти до младших, нужно было проделать очень большой путь. В этом году Том был совершенно не в настроении шутить — он сидел и уныло смотрел на мокрые и обвисшие ветви полуголых деревьев и отгонял от себя всякие нехорошие мысли. По окну полз большой чёрный паук. Тома передёрнуло от отвращения — хоть и символ праздника, а противный был до дрожи, вместе со своими мохнатыми лапками. Пауку же было не до ученика выпускного класса, он спокойно продолжал плести свою сеть на окне. — Чёрный, — неосознанно сказал Том. — Вот блин, — не обратив внимания, ругнулся над его ухом Билл, когда они сидели на ненавистном для него уроке физики. — Ты чего? — очнулся Том от своих размышлений. — Он меня вызвал. Пока ты спал.       Действительно. Митчман выразительно смотрел на Билла, жестом приглашая его к доске. Тот посмотрел на древнего, как сам закон Ньютона, профессора физики. Он был хорошим преподавателем, но считал, что нет людей, не расположенных предмету, и отчаянно мучил Мёрфи. Пожалуй, даже больше, чем всех остальных учеников в классе. Но Билл, гуманитарий до мозга костей, на физике научился только плаванию. Это у него выходило лучше всего — дрейфовать от темы к теме, при этом не понимая ничерта в формулах, законах и теориях. — Блин, — Том начал быстро-быстро строчить на листе: движение материальной точки полностью определяется изменением её координат во времени (например, двух на плоскости). Изучением этого занимается кинематика точки. В частности, важными характеристиками движения являются траектория материальной точки, перемещение, скорость и ускорение… <tab Билл пока занимался тем, что умел лучше всего – мило улыбался пожилому профессору, отводя тему всеми возможными способами. У них с Томом уже была отработанная тактика. Как только профессор отвернулся, бумажка, пущенная Томом, полетела Биллу в руки. — Мистер Мёрфи, вы не возражаете, если я попрошу, чтобы вы в этот раз сами отвечали на вопрос? — не оборачиваясь, отозвался мистер Митчман, выписывая на доске новую формулу. — В познаниях мистера МакГрата я не сомневаюсь, хотелось бы увидеть, что вы можете, когда он не подсказывает вам.       По группе прокатился смешок. Все в группе прекрасно знали, что Билл занимался физикой, только чтобы не сидеть на прикладной математике без Тома. Он просто выбрал из двух зол наименьшее. Том поправил повязку на глазу, делая вид, что он тут ни при чём. И принялся строчить Биллу шпаргалку по-другому, крупными буквами в своём дневнике. — Да, сэр, конечно, — засмущался Билл, — движение твёрдого тела складывается из движения какой-либо его точки, например, центра масс и вращательного движения вокруг этой точки. Изучается кинематикой твёрдого тела… — начал быстро читать Билл с листа, периодически косясь на друга. — Мистер Мёрфи, — обратился к нему учитель раздражённо. — Садитесь, F. Поздравляю вас с отличным зрением! — Не мой день, — пожал плечами Билл.       Он, отложил мел, которым так и не воспользовался, и прошёлся под негодующим взглядом профессора обратно за парту. — Прости, старик. Я правда пытался, — Том хлопнул его по плечу. — Фигня, — Билл легкомысленно улыбнулся. — На эссе отыграюсь, по языку-то у меня А, стопроцентно.       Он расслабился до конца урока, зная, что теперь его не спросят. Сложив руки на парте, он положил на них подбородок и затих. Том скользнул взглядом по кончикам его ресниц. Билл опустил глаза и принялся рисовать в своей тетради злобные тыковки.       Том не представлял себе Билла во взрослой жизни. Это был большой и несамостоятельный ребёнок, который, если приглядеться к нему внимательнее, оказался абсолютно потерян в реальности. У Тома снова засвербило от мысли, что станет с этим парнем через пару лет, когда отец выбьет из него творческую дурь. Этот образ Тому не нравился.       День не задался. Настроение было паршивое. Паук подбирался все ближе. Еда в столовой на вкус горчила. К тому же вместо привычных гамбургеров с картошкой выдали некое подобие пластиковой индейки и зачерствевших тыквенных пирогов, про которые Билл сказал, что собирается отнести их отцу в гараж, забивать гвозди. Том в ответ хмыкнул. Они оба обошлись тем, что выпили томатный сок, не став связываться с сомнительным продовольствием, а затем молча побрели до кабинета математики — вместе. По пути Билл решил пойти покурить, потому что ему стало не хватать отравы в легких.       Том не стал возражать. Билл курил, сидя на бачке и поставив ноги на стульчак, Том стоял в той же кабинке, привалившись спиной к двери. Откуда-то со школьного двора доносилась мрачная Хеллоуинская музыка. Порывы ледяного ветра врывались в открытое окно, которое Том предусмотрительно оставил, чтобы выветрился запах сигарет. — Лучше бы в кино сходили, ей-богу, — не попадая зубом на зуб, сказал он.       Им еще предстояло увлекательное и по сути незаконное ночное путешествие в соседний городок, где один из их школьных друзей по имени Мэтт Пэрри устраивал ту самую вечеринку.       Билл, услышав жалобный дробный стук зубов, слез со своего насиженного места и подошел к Тому, обхватывая его руками и растирая, чтобы ему было теплее. — Тайлер будет ждать нас после школы, в шесть часов.       Том притянул Билла к себе, вытаскивая у него сигарету и затягиваясь ею. Свою он уже докурил. — Да, мы договорились, — он выдул в сторону струю табачного дыма и прищурил глаза. – Он, хотя бы не будет пить за рулём? — Не будет, отец с ним провел беседу. — Отлично, хоть какие-то хорошие новости.       Том всё же не понимал, зачем нужно куда-то там бежать сегодня. Как будто не достаточно компании друг друга. — Пошли на урок, — для завершения приятного момента он чмокнул Билла в нос. — А то опоздаем.       Том ёрзал до самого конца дня, изводя себя и Билла, изнывая от невозможности объяснить самому себе эту паранойю. К шести часам он окончательно расклеился. Начинался насморк, болело горло. Они с Биллом ненадолго разбежались по домам, чтобы закинуть сумки с учебниками, и договорились — Том скажет, что собирается ночевать у Билла, и наоборот. Они очень надеялись, что родители не скооперируются и не надумают проверить этот факт. Тем более, что Гордон сегодня опять работал в ночную смену.       Том перед уходом только сделал запись в своём дневнике:       Сегодня Билл заставил меня пойти на вечеринку к Мэтту. Я не хотел идти, потому, что думаю, чтоэто дебильная затея — тащиться ночью, в соседний городок, да еще и с Тайлером за рулем. Это похоже на грабли: несмотря на то, что весь лоб в шишках — тянет получать ещё и ещё.       Погода — отстой. Настроение - отстой. И я хочу просто побыть с ним, именно сегодня…       Том поставил точку. Запись пришлось закончить. — Мам, я к Биллу! — крикнул он, на бегу хватая свою куртку.       Мать только выглянула из кухни, чтобы посмотреть на своего сына. — Я могу надеяться, что вы сегодня просто тихо посидите дома и не влипните ни в какие приключения?       Том вжал голову в плечи и схватился за ручку двери. Он и сам на это очень надеялся. — Конечно, мам, — сказал он и побыстрее вышел за дверь.

The light outside will slowly fade I'm living life behind the shades Trapped inside an empty home The hollow truth of life alone So who am I now without you here? And where do I go for the answer? And I swear I'd change everything If I had one more try I'd give everything, everything To go back to the start (Warlory — One More Try)

      — Что так долго копался? — тут же накинулся на приятеля Тайлер, как только Том показался на пороге их дома. — Мамочка не отпускала? — Отвали, — как всегда буркнул Том.       Из-за спины Тайлера показался Билл, всё такой же красивый и чёрный. Том улыбнулся ему. — Аперитивчик! — Тайлер загадочно хмыкнул и достал откуда-то бутылку с прозрачной жидкостью.       Том в этот момент моргнул, отрывая свой зачарованный взгляд от лица лучшего друга. Реальность тут же вернулась к нему и заставила нахмуриться. — Тай, это водка? — А ты что, чайку с лимончиком хочешь? — хохотнул брат Билла, искривляя губы в косой улыбке. — Билл, ты сказал, Тай не будет пить — из всех нас водят только он и Ханна. Я не хочу, чтобы он нас всех угробил, — возмутился Том, проходя в кухню.       Билл подошел к нему и оглянулся на брата, который за его спиной откручивал пробку и прикладывался к горлышку. — Том, ты же знаешь, чтобы снести Тайлера с копыт нужен паровоз, гружёный тонной угля. И то не известно, кто пострадает больше! — оптимистично сказал он. — А ты в курсе, что алкоголь является основной причиной тяжёлых ДТП? И что если Тая тормознут копы и обнаружат у него в крови более 0.8 промилле? Ему светит ещё одна жаркая встреча с местными легавыми? — Нас не поймают, мы поедем ночью. Да и кто будет останавливать на этой безлюдной трассе?       Том закатил глаза. Всё-таки была у Билла одна очень большая негативная черта: когда он загорался какой-то идеей, его было сложно остановить. Пожалуй, эту особенность они с братом всё же делили на двоих. — Я не хочу, чтобы с нами что-то случилось, — сказал Том, беря его за руку. — И не случится, — Билл провел большим пальцем по его ладони, поглаживая и успокаивая друга. — Нам будет весело. — Что вы там шепчитесь, девочки? Глотните лучше крепкого. И по бабам. Вам пора бы уже задуматься, а то так и будете в девственниках ходить, — окликнул их Тайлер, протягивая Тому бутылку, – пей!       Том нехотя поддался. Похоже, тут осталось только одно — если не можешь воспрепятствовать вечеринке, проще её возглавить. Билл был в чем-то прав — надо просто расслабиться. Том неотрывно смотрел на него, поднимая горлышко к своим губам и делая глоток. Билл тоже не отводил свой взгляд, проследив путь маленькой спиртовой капельки, прозрачной дорожкой скользнувшей по шее друга.       Вечеринка должна была унести их мозги надолго. В последний школьный Хеллоуин.       Когда на Эверетт опустился тихий, свинцовый вечер, Билл, Том и Тайлер уже были одинаково набравшиеся. Трезвой оказалась одна только Ханна, она, как и всегда, отказывалась курить дурь и потреблять крепкий алкоголь, но почему-то не отказывалась прийти. Том догадывался о причине. Он давно стал замечать её томные долгие взгляды, желание постоянно общаться с Биллом. Под алкоголем это стало еще заметнее, когда она зашла, её рот приоткрылся от вида младшего из братьев. Впрочем восхищение в взгляде тут же сменилось негодованием — она поняла, что друзья уже не трезвы. — И как вы поедете в таком виде? — Ханна зябко закуталась в свой костюм — красный плащ с капюшоном, накрывающий её с головой, но ничуть не спасающий от холода.       Загибающиеся от смеха Билл и Том не дали ей внятного ответа. Друзья ржали уже безо всякой причины, бутылка водки была пуста на три четверти. На столе дымилась гора бычков, часть из них попала мимо пепельницы. Ханна неодобрительно глянула на Билла, который с третьей попытки вписался в дверь кухни, под общий хохот Тома и брата. Он невежливо показал им фак и исчез попить водички. — Я поведу машину, — решила девушка. — Черта с два, я не доверю тебе отцовскую тачку, — заупрямился Тай, выставляя на своей голове что-то наподобие панковского ирокеза перед зеркалом. — Взять машину Гордона? Тайлер, ты совсем? — Том покрутил у виска.       Тайлеру была специально дарована старая раздолбанная семейная тачка, пришедшая в негодность и списанная со счетов. Новенький Вольво Гордон братьям брать запрещал строго-настрого. — Не ссы, малявка. Прорвёмся! Прокатимся с шиком!       Водка в крови мешала соображать ясно. Ханна поджала губы. Ей всё это не нравилось. Они сели в машину полчаса спустя, веселые и шумные. Вопреки воплям Тайлера, Ханна все же отсадила его на сидение рядом с водителем. — Ремень пристегни, — девочка строго посмотрела на Мёрфи. Её глаза сверкнули за стёклами очков. — С тачкой осторожнее, не хочу неприятностей, — Тайлер закинул ноги на торпеду, не трудясь послушаться.       Билл на заднем сидении завалился Тому на коленки, довольно улыбаясь и подставляя голову под его пальцы, которые тут же принялись ласково ерошить тёмные волосы. Ханна потихоньку вырулила на мокрую ночную дорогу.       В машине царила веселая атмосфера — Тайлер врубил на полную громкость магнитолу, настроив её на какую-то рок-волну. Ханна пыталась рассказать что-то про свой неудачный день в колледже, но в её рассказ никто не вникал. Тайлер специально переключил на Мерлина Мэнсона, чтобы позлить девушку. Мокрые деревья по обочинам дороги стояли, как неподвижные фигуры, и порывы прохладного ветра, врывающиеся в приоткрытое окно, трепали ворот рубашки Тома. — Закрой, Тайлер, нам тут холодно! — попросил Том с заднего сиденья. — Перебьёшься, — было ему ответом. Тайлер закурил сигарету, уже пятую за последние десять минут. — Не хочу, чтоб сиденья табаком пропахли.       Дымок повис в воздухе, как осенний призрак. Том бы с удовольствием выкинул Тая из машины — это решило бы все проблемы с неприятным запахом. Но этот вариант, к сожалению, не рассматривался. — Выключи это, Тайлер, — снова сказала Ханна, потянувшись к кнопке поиска радиостанций. — Только сделай это, Махоуни, и я тебя высажу, — пригрозил Тай и схватил её за руку. — Мне больно, Тайлер, — зашипела девушка. — Смотри, что сейчас будет, — вдруг сказал Билл и, подмигнув Тому, полез разнимать перепалку на переднем сидении. Он ловко переключил приёмник, поймав какую-то попсовую волну. После этого он с быстротой молнии снова отсел обратно на заднее сиденье. — Ты! Мелкий урод! — Тайлер злобно обернулся.       Билл засмеялся, совсем как ребёнок, Ханна, восхищенная его рыцарством, подхватила смех. Сигарета выпала у Тайлера из руки от неожиданного рывка машины влево — девушка отвлеклась. — За дорогой следи, — прикрикнул на неё Тайлер и потянулся к брату, чтобы наподдать ему. — Не лезь к нему, — Том перехватил его кулак быстрее, чем Тайлер успел дотянуться.       Мёрфи усмехнулся неприятной улыбкой. — А, да, я забыл. Педики друг за друга горой. — Тайлер, не будь таким грубым, они не… — Ханна слегка повернулась к нему, но фраза так и повисла неоконченной в воздухе. — Ханна, осторожно! — заорал вдруг Билл, рывком выпрямляясь на сидении.       Глаза девушки округлились и замерли,словно вместе с тем остановилось и её сердце. Рот Тайлера, всё ещё кривился в усмешке. Лицо приняло болезненное выражение, когда по глазам полоснула вспышка света. Он понял, что увидел его младший брат. Время застыло, как река подо льдом.       Том тоже увидел её через лобовое стекло. На дороге из ниоткуда возникла женщина. Это оживленный автобан, тянущийся вдоль того самого парка, где они много лет назад спасались бегством от собаки. Тут не могло быть людей. Но бледное лицо точно мелькнуло во мраке холодного октябрьского вечера. Том понял, что она неосторожно вышла на дорогу из машины, припаркованной у обочины и мигающей аварийками. — Твою мать! — на ультразвуке заорал Тайлер, отпихивая Ханну и выворачивая руль влево, едва не отрывая его с мясом. Визг тормозов разрезал воздух как человеческий крик.       Раздался скрежет металла о металл. Через заграждение, отделяющее проезжую часть от небольшого оврага, серебристый Вольво полетел во тьму.       Говорят, в такие моменты жизнь проносится перед глазами. Но Том почему-то подумал не про это. Он подумал про то, как однажды, еще в то далекое время, когда им недолго пришлось учиться с Тайлером в одной школе, брат Билла публично обозвал Джеймса Хендерсона жирным уродом на всё футбольное поле, за то, что тот не забил мяч. Том понятия не имел, почему он вспомнил именно это. Он даже не знал, что этот момент сохранился в его памяти.       Это было самое странное, о чём стоило думать сейчас. Он вспомнил не свой тринадцатый день рождения, когда они с Биллом впервые напились так, что их выворачивало полночи. И не дискотеку, где ему пришлось бегать сразу от двух девчонок, когда те решили признаться ему в любви. И не тот момент, когда он получил письмо из института своей мечты. Всё это проплыло мимо. Вместо этого — мрачное футбольное поле, тяжёлое небо. Обиженное лицо Хендерсона, багровое, как грозовая туча. Мир переворачивается и летит в чёрную непроглядную пропасть.       Холодное дыхание осени слегка коснулось щеки. — Мы трупы… — услышал Том сдавленный, полный ужаса крик Тайлера, потонувший в бесконечном скрежете, лязге и рычании двигателя.       Снова скрежет. Чьи-то губы на коже. Быстро. Мимолетно. Сжатые, как тиски ледяные пальцы. — Том, не отпускай меня! Не отпускай! Удар. Белая вспышка. Темнота.

We were dancing by the mountain lake While you skidded and you stabbed the breaks And your car flew off the highway And it danced right through the sky And I’ll never touch your face again Never look into your eyes I will bring you back to life Repair your heart and mine There’s time there’s so much time Rewind (Kelly Barnes — Rewind)