Event Reborn

      Перелет в этот раз дался нелегко, Тома все еще мутило и шатало, оттого, что его физическое состояние ухудшилось вместе с моральным. Примерно полчаса после приземления парня выворачивало в общественном туалете, где он проклинал все на свете, опираясь о стены кабинки и склоняясь над унитазом. Желудок болезненно покидал своего обладателя.       Симона поняла, что что-то было не так по бледному лицу сыну, когда тот вышел из уборной, шатаясь и держась за стену. Потом еще пятнадцать минут он просидел, спрятав лицо в ладонях и стараясь унять лихорадку. — У тебя ведь шесть лет не было припадков, почему они снова вернулись? — обеспокоенно спросила мама, протягивая сыну бутылочку с водой. — Мам, если б я знал, — покривил душой Том, вытирая пот со лба. ***       Как и ожидалось, Брайтман не удивился, увидев своего давнего пациента.       Вообще, все эти долбанные приемы врача были одинаковые. Одинаково бесполезные. Какой в них был смысл, если чертов добрый доктор ничем не мог помочь и сказать каким долбанным пластырем и бинтом склеивать осколки сломанных жизней?       Брайтман привычно погнал Тома раздеваться за ширму. Привычно кивнул на томограф, парень привычно лег на кушетку под массивным механизмом сканера, его втянуло внутрь машины. Прибор заработал, выискивая недостатки и повреждения в мозге, с жужжанием закружившись вокруг своей оси.       Майк крайне удивился, когда увидел интерпретированные результаты. — Так что вы там обнаружили? — напряжённо спросила Симона. — Вот здесь есть необычная травма — кровоизлияние на внешней стороне коры головного мозга. — Дайте угадаю, — предположил Том, который к тому времени уже переоделся и сидел на кушетке. —  Там, где человеческая память, вы обнаружили следы нескольких обширных кровоизлияний и серьезную нейронную перестройку. Как при черепно-мозговой травме. Иногда люди теряют часть мозговых функций, но вещество само восстанавливается, и они поправляются. Но в моем случае это значит, что я просто накопил слишком много воспоминаний. Как будто за несколько жизней подряд.       Брайтман замолчал. Симона строго посмотрела на своего сына. — Том, что это означает, позволь узнать?        Парень пожал плечами. — Ну, я же только что объяснил.        Симона перевела глаза на врача. — Майк, все так? У него… перегрузки памяти?       Доктор кивнул, удивившись такому быстрому простому объяснению результатов сканирования, в которых лично он не мог бы предложить никакой другой теории. — Полагаю, что так, — вынужден был тихо сказать он. — Том… как это получилось? — Я понятия не имею. Просто… случилось и все… Перечитывал старые дневники, которые вы велели вести с семи лет. Кое-что вспомнил. А потом начались кровотечения носом и головные боли. — Том и ты… Не чувствовал себя странно, когда вспоминал что-то? — задал наводящий вопрос Майк, глядя ему прямо в глаза. — Например, как мой отец? — Том смело посмотрел на него в ответ.       На секунду в комнате воцарилась тишина. Брайтман явно услышал в этих словах что-то знакомое. — Да ладно, Майк, — губы Тома изогнулись в скептичной улыбке. — Кому как не тебе знать, что у Йорга были такие же проблемы. Не делай вид, что ты так удивлен. Можешь мне ничего не говорить. Я знаю, чем все это обернется в итоге — я сойду с ума, если буду баловаться. Слышал это уже тысячи раз! — Том. Послушай… — Я не хочу это обсуждать, — парень поднял руку. — Моя мать настояла, чтобы мы к тебе заехали для успокоения. Я думаю, что теперь она спокойна. Я могу идти? Хочу на улицу, что-то душно.       Он решительно направился к двери. — Еще увидимся, Майк, — были его последние слова, перед тем, как захлопнулась дверь. — Майк… — начала Симона, прикрывая рот рукой. — Что с ним будет? Он становится как Йорг!       Вид дока был не менее обеспокоенным. — При худшем раскладе — повторит судьбу отца. А при лучшем, это надо прекратить. Пусть будет осторожнее Симона, его показатели — очень неважные…       Майк покачал головой, поднимая над головой снимок. Он мог бы предположить, что если ситуация станет хоть чуть хуже, если будет еще пара таких же «травм», парень просто навсегда останется дурачком, однако предпочел немного смягчить диагноз и не говорить ничего безутешной матери, которая сейчас сдерживала немые слезы, сидя рядом с ним в кресле. — Я не смогу ему запретить их читать, ты же понимаешь, — всхлипнула она, принимая из рук врача бумажную салфетку. — К сожалению… Жаль у меня нет результатов томографии Йорга. Хотя мне было бы интересно их сравнить, — Майк задумчиво потер подбородок.       В его голове вертелись слова, сказанные мальчишкой, когда он уходил: «еще увидимся, Майк». Ему показалось, что это была не простая, брошенная в сердцах фраза. Что-то было в этих словах. Что-то горькое и обреченное. — В общем, я думаю, тебе стоит забрать у Тома его дневники, — резюмировал он. — Я заставил его вести их, но не думал, что это окажется настолько чревато. Провалы в памяти не должны были повлечь за собой таких последствий, и, честно признаюсь, мне бы не хотелось упустить еще и Тома.       Симона кивнула. Она, как никто, понимала это, начиная с семилетнего возраста мальчика, когда все это только началось. Если бы Том слушал хоть какие-нибудь советы! — Я постараюсь, Майк… спасибо тебе… в любом случае, — Симона вытерла глаза тыльной стороной ладони.       Брайтман кивнул. — Главное, не отчаивайся. В конце концов, это еще не приговор. Пока.       Том стоял на улице, возле машины, взятую напрокат у аэропорта, и выдыхал в воздух струи сигаретного дыма. Курить ему почему-то хотелось втрое сильнее, хотя раньше это никогда не было его привычкой. А еще хотелось рычать от бессилья, но парень пока еще сдерживал себя, путем очень напряженных уговоров в том, что он сам навлек на себя проблемы.       На душе было противно и серо, совсем, как в небе, прикрытом плотными низкими тучами. Мрак и лед сковали Сиэттл и его окрестности, просачиваясь прямо в душу.       Том знал, что Симона сейчас придет и станет говорить, что надо быть осторожнее с экспериментами с памятью, начнет плакать, что было самым худшим исходом дела, а Том поймал себя на мысли, что ему все равно, он просто хотел побыстрее уйти. Ему хотелось скорее добраться до Эверетта несмотря ни на какие протесты. Он больше не мог ждать.       Симона вышла минут через десять — как Том и думал, низко опустив голову и явно скрывая следы слез. — Садись в машину, — тихо сказала она. — Мам, мне в Эверетт надо. Ты собралась в аэропорт уже? — Зачем тебе Эверетт? Я думала, ты ненавидишь это место. — Я… да. Но думал, кое-кого из старых… гм… друзей навестить. Я на автобусную станцию пойду. Потом до аэропорта оттуда сам доеду, только дай мне мой билет.       Симона не стала с ним спорить, она молча расстегнула сумочку, протягивая ему паспорт и бронь, Том принял документы, убирая их во внутренний карман куртки. — Том, почему ты не сказал мне? — все же не сдержалась мать после секунды натянутого молчания. — Что ты выяснил что-то о Йорге, что ты продолжаешь экспериментировать со своей головой?       Том лишь опустил глаза. — На то есть причина. Я рсскажу тебе, потом. Мне надо на автобус. Он отходит через пять минут, я не успею, если буду болтать. Ты справишься без меня до вечера?       Симона тоже не ответила ему. Она горько хмыкнула, поняв, что упертый сын все равно не станет ее слушать и молча села в машину. — Пока, мам, увидимся вечером, — Том махнул ей и пошел прочь, вверх к автобусной станции.        Он вжал голову в плечи и поднял воротник куртки, удаляясь по морозной, пронизанной ветрами улице, в надежде, что найдет Билла там, куда ехал.        Том уже потерял счет, сколько раз все возвращалось к этому человеку. Слова друга сохранились в памяти: «Ты моя вторая половина, Том. Это не может быть по-другому». Билл любил его с самого детства. Он не мог стать настолько чужим, чтобы забыть это.        Билл был его компасом, путеводной звездой, по которой так легко направлять свою жизнь, без него Том чувствовал себя, как потерянный человек. Ему казалось, одно недолгое время, что он смог бы существовать без него, и почти в это поверил. Но сейчас, оглядываясь назад, не мог понять, как жить, не видя его улыбки, не имея возможности прикасаться к нему, чувствовать его рядом. Он лишь сильнее стал скучать по нему сейчас.       Может, просто цеплялся за облака, может помешался на идее сделать все правильно, игнорируя все доводы разума, всё что ему говорили, но в своих попытках он уже зашел слишком далеко и всё равно не повернул бы обратно.       Если все говорят, что мечты не сбываются — не нужно верить. Они сбываются, если за них бороться.        И снова потянулась дорога. Том как раз успел на автобус, отходящий от станции, неподалеку от места, где была клиника. У него нашлось время, чтобы разобраться в том, что сказал странный, внезапно ставший святая святых Тайлер, проанализировать его слова, сказанные о Билле. По всему было понятно, что Мерфи серьезно повредился психологически.       Том перечитывал вчера вечером свой дневник, стараясь делать это осторожно, чтобы не допустить очередного скачка. Судя по его записям Билл и Тай поменялись местами — теперь из двух братьев Билл стал настоящей занозой в жопе.       Именно из-за него они попадали во все переделки. Именно он устраивал драки в школьном дворе. Он, а не Тайлер, уговорил всех напиться в Хеллоуин и сесть за руль в разобранном состоянии. Он связался с нехороший компанией.       Том читал и нутро его разрывалось от боли. Билл стал никем и даже хуже, с самого первого дня, просто тенью, которая бродила за ними и портила их жизнь. Уже не с ним весело проходили дни рождения. Не с ним Том проводил все свое свободное время. Даже записей о нем было не так много и в основном все они в стиле:        Сегодня сумасшедший брат Тайлера ввалился домой пьяный. Очень странно, что Гордон ничего ему не сделал — я знаю, что он избил бы Тайлера за такую провинность. Но Биллу всегда все сходило с рук, я не понимаю, почему это так несправедливо. Или:       Блин, почему же он такой мерзкий? Мы с Тайлером собрались на прогулку, а Билл увязался за нами и отравлял нам настроение всю дорогу. Я не понимаю его, он будто нарочно пытается задеть нас, будто ему доставляет это радость…       Тому не хватило сил читать дальше — каждая новая запись, в которой фигурировало это имя, ранила его очень глубоко. Он винил себя в случившемся. Всего одно измененное воспоминание и мальчишка со светлой душой превратился в отвратительного, грубого монстра.       К сожалению, Том ожидал совсем не такой эффект от своих перемещений. Скорее он представлял что-то вроде волшебной палочки, которая помогла бы сделать все так, как ему было нужно, но когда стало ясно, что этого не случится, он потерялся. Полностью и безнадежно.       Он винил в этом только себя — не стоило оставлять Билла, никогда, надо было присматривать и заботиться о нем, не допускать того, чтобы он добровольно прервал свою жизнь. Вот где нужно повернуть время вспять.       Имело ли смысл просить прощения, когда он встретит Билла в этой жизни?        Том просто надеялся, что этот незнакомец не рассмеется ему в лицо и не выставит его вон, и что эта встреча после шести лет не обернется тем же кошмаром, что и предыдущая.       Начать поиск Том решил с мастерской. Подойдя к дверям, он увидел, что время не пощадило здание.       Мастерская была запущенная и обветшалая — двери заржавели, на одном гвозде болталась гнутая вывеска. Из-под бетонных плит у входа торчали железяки, грязный, никем не расчищаемый снег, был неаккуратно сметен в сторону, оставляя лишь узкую дорожку для прохода, где едва разминулись бы два не очень крупных человека. Перед входом лежала пара автомобильных покрышек, треснувшая табличка, объяснявшая, что лоточники здесь не приветствуются, и куча всякого другого барахла. Похоже, что дела и тут шли не очень хорошо.       Том скривился и потянулся к потемневшему медному звонку возле двери.       Откуда-то изнутри глухо донесся мужской крик: — Да заткнись ты, черт тебя побери!       Том сразу же узнал голос Гордона — этого козла, как и Тая, он не спутал бы ни с кем другим. — Закрыто сегодня, не обслуживаем! — после некоторой паузы услышал Том бурчание нескольких голосов и весьма грубый, не очень трезвый ответ.        Но Том не для того сюда ехал, чтобы так быстро уходить. Парень нажал на кнопку звонка еще раз и тот снова издал надтреснутый писк. — Господи, ну что еще? — проворчал Гордон, рывком открывая двери.       Узнав гостя, он моргнул, и на его лице появилось паническое выражение. — Твою мать, — рыкнул мистер Мерфи, пытаясь быстро ретироваться и прикрыть двери. — Ну, что так грубо, Горди, — Том ожидал чего—то подобного и потому ловко подставил кроссовок, мешая дверям захлопнуться перед его носом. — Какого черта тебе надо, щенок? — испуганным, низким голосом рыкнул отец Билла. Выглядел он как полное дерьмо, мешки под глазами, недельная криво отросшая щетина, запах перегара и засаленная майка — у этого человека во всех реальностях был один путь к саморазрушению.        Правда, хмельная пелена тут же слетела с пропитой рожи, когда Том без приглашения рванул внутрь, прижимая мужчину к грязной, с осыпавшейся штукатуркой, стенке. — Вижу, ты меня узнал, — внезапный посетитель грубо стиснул его горло пальцами. — У меня ничего нет! Оставь меня в покое! Я сделал все, что ты хотел! — Заткнись, гондон! — прорычал Том, — Ты молодец, усвоил урок. Тайлер теперь отдаленно даже стал похож на человека.       На лице Гордона Мерфи появилось выражение ужаса. Кажется, он вспомнил тот случай. — Я говорил тебе, что буду за тобой следить, разве не так? — Тому нравилась эта роль, которую он играл. — Теперь ты должен кое-что для меня сделать. — Я не трогал его, я не трогал Билла! — с отчаянием в голосе сказал Гордон. — Клянусь, я никогда его пальцем не касался!       Том кивнул. — Хорошо. Жаль, что психика твоего сына пострадала настолько, что было уже сложно поделать что-либо. А теперь ответь мне на один вопрос, гондон, — прошипел он в лицо Гордона. — Где я могу найти его? — Я скажу! — Мерфи сглотнул подступившие слезы. — Я все скажу, только, пожалуйста, оставь меня в покое.       Он потянулся и вытащил откуда-то измятую бумажку и ручку. Том с трудом разобрал каракули, которые дрожащей рукой нацарапал на бумажке ополоумевший от страха отец братьев.       В его зрачках метался животный ужас. — Вот, — он сунул в руки Тома записку. — Прошу, не приходи больше ко мне. Не хочу видеть тебя в своей жизни, уйди! Разрушай чужие судьбы, не трогай меня!        Он подтолкнул Тома в спину, резко захлопывая за ним двери.       Том хмыкнул. Такое же ссыкло, как и всегда. Готов был с потрохами сдать кого угодно, даже родного сына, лишь бы спасти собственную шкуру. Ничего нового.       Том сверился с бумажкой. Он знал этот адрес.        Вывернув из-за угла одной из улиц на пути к своей цели, Том тут же нос к носу столкнулся с кем-то. Внезапная зеленая тень вывернула навстречу, смотря в другую сторону, и Том больно натолкнулся грудью на это невысокое создание. Сам он был занят тем, что изучал каракули на промасленном клочке, вырванном из книжки товарных чеков с логотипом автомастерской, где Гордон вывел ему адрес Билла. — Эй, смотри куда… — начала было девушка, гневно опуская шарф, однако, она тут же осеклась, удивленно рассматривая молодого человека. – Том? — Что за… Ханна?        Девушка захлопала ресницами. Глаза ее расширились словно она увидела призрак. — Твою мать, ты ходишь! После той аварии! — брякнул Том вместо приветствия.        Голубые глаза давней подруги округлились еще сильнее. — Аварии? Какой аварии? — Ну той, после Хеллоуина! Наша машина…        Девушка попятилась от него так, будто он был юродивый. Том в чем-то ее понял, он сейчас вел себя, как полный дебил, просто не ожидал столкновения с той, кого давно считал ушедшей безвозвратно. Для того, чтобы починить жизнь Ханны требовалось приложить больше всего усилий, но теперь она стояла тут, более, чем счастливая, румяная и здоровая. Немного удивленная, правда. — Том, я не попадала никогда ни в какую аварию. Вас было трое и об этом гудела вся школа и мой колледж. Вы расколотили машину Гордона, врезавшись в столб у дороги. Но я не сидела рядом.        Том открыл от удивления рот. — Но мы ведь… мы ведь дружили… всегда… да? — неловко спросил он.        Ханна странно посмотрела на него, не очень понимая смысл всех этих вопросов. — Том, я лучше пойду… Ты знаешь, я была рада тебя видеть, ты не подумай, но это все очень странно, — она огляделась по сторонам, словно в поисках того, кто мог бы ей помочь спастись от маньяка, в случае чего.        Том отступил от нее на шаг назад, примирительно поднимая руки и показывая, что он не нападает и не болен бешенством. — Эммм… Прости. Прости, я просто… Выпил немного, приехал в город навестить некоторых старых друзей, не соображаю, что говорю, — парень быстро сменил тактику. К нему медленно, но уверенно возвращалось самообладание.        Светловолосая девушка прищурилась. Недоверие мелькнуло в ее глазах. — Странно видеть тебя здесь, я думала, ты никогда не вернешься, — она сложила руки на груди, — тебя ведь ничто не держало в Эверетте. Зачем ты приехал? — Я… просто. Не знаю, а тебя не тянуло бы к тем местам, где ты прожила свою сознательную жизнь? — Нет, если бы мне в ней нечего было искать, — пожала плечами девочка.- Но тут тебе, конечно, виднее…       Нечего искать. Тома неприятно кольнула эта мысль. — Да я… рад, что вот тебя, например, встретил. Как твоя… ну, жизнь? — неловко свернул в сторону Том, ежась от порывов ледяного ветра. — Моя жизнь в порядке, — девочка улыбнулась ему.        В этот раз Том как никогда поверил этой улыбке. — Учусь, где всегда и хотела, встречаюсь с парнем. — С Биллом? — снова ляпнул Том.        Ханна опустила пальцем очки, удивившись еще больше, чем прежде. — Билл? — голос ее стаз затихать. — Не видела его уже давно. Наша компания окончательно развалилась, с тех пор как вы с Тайлером уехали. Она и так-то была не слишком дружная, с учетом того, что вы с Мерфи в основном только и выясняли свои отношения. — Но мы же оставались братством? — Очень недолго. Когда Билл стал… вести себя как он вел себя, мне не хотелось с вами общаться. Я нечасто составляла вам компанию. Предел моему терпению наступил, когда он попытался украсть кредитку отца, после того случая я не подходила к нему даже близко! Он опасный тип. — Я понимаю. Просто я думал… Он нравился тебе, — зачем-то снова сказал Том.       Это вызвало у Ханны лишь приступ хохота. — Он? Нравился мне? Это вряд ли. Скорее мне было больно смотреть, что он бьется, как рыба об лед, пытаясь привлечь ваше внимание. Билл всегда пытался пробиться к вам, хотя способы у него были странные, конечно, — Ханна пожала плечами.        Том кивнул. Разумеется. Ханна не могла влюбиться в Билла, не в такого, каким он стал. Все отвернулись от него. — Я почти не вспоминаю те времена, они для меня прошли. Я устроилась на работу, в книжный магазин на полставки. Потом хочу попробовать пойти в местную редакцию, я решила стать писателем, — девушка оживленно болтала и Том улыбнулся впервые за долгое время.        Ханна была такая живая. Наконец, она заслужила свою жизнь, заслужила право на свободу. Может, в том и оказалось ее счастье, что она нашла способ, как избежать общества братьев? — Я рад это слышать, Ханна, — искренне сказал Том, когда она закончила свою речь.        Они проболтали еще недолго, вспоминая свои прошлые детские приколы, о половине из которых Том не знал. Ему пришлось подыгрывать девушке, прикидываясь, что все это он слышит не в первый раз.        Это было забавно, стоять и говорить с кем-то, кто при последней встрече сидел в инвалидной коляске и не мог связать двух слов, а потом и вовсе погиб, пав жертвой нещадного пресса перемен.        Том смутно помнил эти моменты и радовался, что хотя бы они остались в прошлом.        Он и Ханна попрощались довольно скоро, когда девушка, спохватившись, сообразила, что ей было пора идти. — Удачи тебе, Том! — она улыбнулась лучезарной улыбкой на прощание, отводя со лба прядку волос.       Том улыбнулся ей в ответ. Момент встречи с Ханной немного оттянул на себя мысли о том, что его ждет у Билла. Том действительно был рад ее видеть и на время думать забыл о истиной цели своего приезда, но потом у него мелькнуло подозрение, что вторая встреча могла быть не так приятна. — Всего доброго, Ханна. Мне тоже пора. Надо еще кое-кого… гм… навестить.        Том улыбнулся ей на прощание, проводив взглядом невысокую фигурку в салатовой куртке. Ханна помахала ему рукой и, перейдя дорогу, исчезла из виду в дали.        А Том еще немного постоял, засунув руки в карманы и улыбаясь своим мыслям. Ханна напомнила ему о многом, о их детстве. Хорошо, если это был бы добрый знак.       Подумав так, Том решительно посмотрел на нужный адрес и зашагал по улице.

Fighting through to haze of another damn day Remembering who I used to be, Walking through the streets I was born and raised, Funny how they'll out live me. This city, she sees no rain, Holds no grudges and knows no shame, He can make or break a man, Well this city made me who I am, He made me who I am. (This City — Digital Summer)