Городская легенда.

Уже порядком стемнело. Вернее, стемнело совсем. Собственно, чего вы хотели в одиннадцать часов вечера? И, главное, тучи на небе собрались дождевые – плотные, совсем не прозрачные. Ни черта не видно. Только фонари да фары проносящихся мимо машин видны. А я темноту ненавижу. Не переношу. Не перевариваю. Боюсь… Вот так, хрустя пожелтевшей под ногами листвой, слушая хруст листвы под чужими ногами и переговоры двух этих довольных придурков, я топал, сжимая в руке ладошку Роберта, не меньше меня желающего прирезать этих идиотов. Мало того, что Мари нынче была не в моей команде по игре в карты, что уже гарантировало процентов семьдесят проигрыша, так они (да что б у них на свадьбе в торт упал какой-нибудь жирный дядька!), вернее он, скотина эта волосатая, придумал «весьма оригинальное», по собственным же словам, желание. И теперь мы шлепаем в наш заброшенный парк, чтобы ровно в полночь оказаться на самой верхушке колеса обозрения. Это легенда такая. Якобы, если сделать все по правилам, прилетит тетка-призрак и утащит нас на седьмой круг ада. Угу. Призрак в ад. Кто это приду-умал… Мы уже подходили к месту назначения, что находилось на окраине города. Никогда не понимал, почему это подобие Диснейленда забросили. Все, кого ни спросишь, травят эти байки про призрак перерубленной колесом напополам девушки. Она была на самом верху, когда колесо остановилось, и на нее рухнула крыша кабинки. Тем не менее, как бы история эта ни была глупа, верит в нее весь город. Весь! И только такие придурки, как мы, то и дело ночью решаются посетить заброшенный парк. – Понимаешь, воздух в движок поступает через воздухоочиститель и заслонку. А потом – в цилиндры, – говорил Берь. Мать его, одиннадцать часов, самое же время говорить о двигателе! Ну хоть не ржут… – Ну, как сказать… – ответила Мари. Вообще, она любит слушать что-то умное. То, что она не знает. Особенно от него. – Допустим, понимаю. – И вот. Дальше… – Можно я сверну ему шею? – прохрипел Роберт. – Можно, – ответил я, сверкнув глазами. – Только медленнее и мучительнее. – О, да-а. Не представляешь, как я долго об этом мечтал, – заулыбался он. – Если честно, я подмечтываю об этом с тех пор, как он лапает мою женщину. – Тогда не шею сворачивать надо… – Да не, давай шею. Одно от всех проблем разом. – Лады, договорились, – шлепнувшись ладошками в знак утверждения плана, мы продолжили идти как ни в чем не бывало. – Эй, вы чего там? – Мари обернулась, посмотрев на меня круглыми наивными глазами. Когда она так делает, отпадает желание гадить. – Норма-ально все, – ответил за меня Роберт, нахмурившись. Мы остановились. Железный проржавевший забор освещал единственный фонарь в десятках двух метров отсюда. Изогнутой линией красовалась вывеска. Половина букв отвалилась, и я и смог прочитать только «Парк …а….он». Фараон какой-нибудь. Или базирон. Не знаю, в общем. – Мы будем ждать вас зде-есь, – с довольной рожей протянул Бернард. – А может, не надо? – просопела Мари, заелозив на месте. – Женщина, не бзди! – А вдруг… – Не ной, – фыркнул Роберт и тут же полез через забор. – Повежливее, – Берь насупился. Я заметил, как Мари двумя руками схватила его ладошку. – Боже мой, туда-сюда сгоняем, даже не заметишь, – я заулыбался. Проиграли так проиграли. С этим уже ничего не поделаешь. Мне, конечно, это все не нравится… но ссорится я из-за этого не хочу. – Тупые у тебя желания… – опустила она глаза, обняв меня. Как будто не вернусь больше. – Почему-то вчера об этом никто не думал! – Берь развел руками. – Реще давай, – уже на той стороне забора рычал Роберт. О, Боже мой… ночь обещает быть веселой. – Ладно, давай, – я аккуратно стряхнул с себя Мари. – Скоро вернемся, – улыбнулся и носом прижался к ее губам, а потом, обернувшись, протиснулся сквозь небольшую дыру меж прутьев забора, куда Роберт пролезть не смог, за что и словил на себе прищуренный взгляд «вот блин». Здесь, казалось, было раза в два темнее. Как будто каком-то щитом огорожен парк от того, настоящего мира. Стало не по себе, и даже коленки задрожали. Темно. А мало ли кто в этой темноте скрывается… – Я сначала переломаю все его пальчики… – закинув руку мне на плечи, прошептал Роберт. – Затем приступлю к предплечьям… плечам… ребрам… А я тем временем оглядывался по сторонам. Черные кусты по обе стороны кирпичной дорожки темно-серого цвета. Того и гляди, кто-нибудь из них выскочит. Разросшиеся деревья, нависающие сверху. Покосившиеся ларьки, в которых когда-то продавались сладкая вата, попкорн и чипсы. Сейчас как зомби понавылезают… А там, впереди, спрятавшееся за батутами и каруселями, колесо. Такое большое, что приходится поднимать голову, чтобы рассмотреть верхушку. А если там, и вправду, призрак… Я попятился назад. Позади раздался едва слышный голос Мари. Словно, действительно, куполом отделен этот чертов парк. Потом ругающийся голос Бернарда. Все-таки поссорились. – Никого тут нет, – посмотрел на меня Роберт, как будто знающий, что меня волнует. – Просто темнота и ничего не видно. Это ж ничего не значит. – Да, не зна-ачит… – я слышал, как часто колотится мое сердце. Чаще обычного, пусть и мое понятие «норма» для остальных выше этой самой нормы ударов так на сорок-пятьдесят. Так вот, оно билось еще чаще. Наверное, выжимая все двести ударов в минуту. – Вот и все, – он подошел ближе и обнял меня. Такой большой и сильный. Крепко обвил руками и прижал к себе. Близко-близко. Я закрыл глаза. Глубоко дышал и сжимал пальцами его футболку. – А волосатый получит. Главное – дышать. Бояться же нечего, пока он рядом со мной? Всех монстряков если не положит, то очень серьезно покалечит. Да. Именно так. Никак иначе. Главное – крепко-крепко держаться за футболку. Утыкаться носом в шею. И чтобы он не отпускал. Главное – не бояться. Я отступил, вцепившись в ладонь как в страховой трос. Но он подошел еще раз и, наклонившись над моим лицом, поцеловал. Так, как он делает только после редких ссор или когда скучает. Слишком смазливо и нежно. Как будто я рассыплюсь, если приложить хоть немного силы. Он все тянул и тянул, словно лениво обволакивая своими мои губы и проводя языком по небу. Щекотно. Тепло. Держит меня за талию одной рукой, вторую, страховочную, не разжимая. Можно я растаю? Оторвался. Так же лениво и мягко коснулся губами щек. Они непроизвольно напряглись, и я, как мудак, заулыбался. – Вот теперь идем! – бодро протянул Роберт и шагнул навстречу колесу. – Мы в город изумру-удный, – пел он, – идем дорогой тру-удной. – Почему эта песня? – спросил я, продолжая походить на умалишенного придурка. – Нравится она мне. Идем дорогой тру-удной, дорогой непрямо-ой. – А как ты собрался колесо врубать? – актуальный вопрос, не правда ли? – Сомневаешься? – обернулся он. – Угу. – Ну, сомневайся-сомневайся. А что я не так сказал? Он же не собирается от балды бить по всем… Вообще, именно в этом его план и заключался. Когда мы подошли к кабинке управления, он с важным лицом шагнул внутрь, встал над пультом, на минуту задумался. Я считал, что он так ищет нужную кнопку. Еще так умно почесал затылок. И ка-ак жахнет кулаком! Наугад. И ведь попал же. С первого раза. Засветились огни аттракциона, парк засиял красными и желтыми лампочками. Железная махина тронулась с места. – Ну? – Роберт деловито встал, откинув назад челку и ожидая похвалы. – О, вели-икий! – завопил я, издеваясь. – Твои руки боже-ествены! Я, простой смертный, недостоин касаться этих чудесных па-альцев! – Да ладно, я разрешаю, – с неизменно ничего не выражающим лицом он дернул меня на себя, обнял и повел к колесу. Тут-то меня опять охватили сомнения в безопасности этой задумки. Втолкав меня внутрь, он сам уселся рядом и закрепил самую шикарную страховку на свете – цепочку на хиленьком крючочке. Я засомневался еще сильнее. А колесо все поднималось и поднималось. А я все больше и больше ссал. Одна шестая. Четверть. Две трети. Я уже вижу маленькие крыши домиков и даже некоторых многоэтажек. Половина. То есть верх. Самый верх. Все это время я просто держал Роберта за руку, даже не слушая, что он мне говорил, а теперь я и вовсе прижался к нему так близко, как только мог, и повторял про себя одно: «только не остановись». Но с техникой у меня дела всегда обстояли не очень, и эта чертова махина повисла. Мы были на самом верху. – Эм… электричество, наверное, вырубило, – протянул Роберт. – Да, электри-ичество! – ответил я. – Обещай не бросать меня в аду! – Нет, серьезно, ты посмотри. Вон там и фонари не горят, – ткнул он пальцем в сторону входа. Я не увидел двух силуэтов, которые бы очень хотелось увидеть. – Пожалуйста, не бросай… – Да е-мае, не брошу я тебя в аду! Не брошу! Что-то зашебуршало. Сердце мое так и норовило выскочить. Почувствовал, как и Роберт тоже напрягся. – Пш… бя… – засвистело рядом. Повеяло холодом. – Мать-перемать… – выругался я. – Ребя-ят, – засвистело еще раз. – Вы там как? – вторым голосом. Отлегло. Посмотрели вниз. Фонарем в глаза залупил белый луч, и рассмотреть силуэты я не смог, пусть и отлично знал, кто там стоит. – Я вот сижу и думаю, – ответил Роберт, – каким ножом буду вырезать твою почку, Брэдбери. – Да ладно тебе, ну! Ща починим. Ага. Еще один гениальный инженер. – Все хорошо? – протянула Мари. – Неплохо, – перевалился я и вернулся обратно, к своей страховке. Все-таки возможности прилета женщины-призрака еще никто не отменял, пусть и в нее я уже почти совсем не верил. Эти двое внизу шебуршали, шептались и топтались. Затихали и начинали снова. Я прижался к Роберту. Все так же часто билось мое сердце. И, даже если бы ритм был в полной норме, оно бы сейчас отсчитывало точно такой же ритм. Потому что рядом с ним оно реже биться не может. И были видны мерцающие огни горящих желтым окошек. Шепталась листва на кронах деревьев. Главное – не бояться. Ведь уже совсем не страшно. – Женщина, убери руки! – Не лезь, у меня отец сисадмин… – Это не значит, что и ты то… Мы резко тронулись и поехали вниз. Снова засветили красные и желтые лампочки, замерцали, переливаясь. – Что это не означает? – ухмылялась Мари. – Ничего это не значит, – Бернард нахмурился и скрестил на груди руки. – Засранец. – Ж-женщина. – А теперь валим домой! – завопил я, как только кабинка достигла платформы, и мы смогли выбраться. – Валим, не оглядываясь! – Ты, великий бздюн, – остановил меня Роберт. – Не торопись. А как тут не торопиться… Мало ли кто в кустах прячется… Но мы не торопились. Мы спокойно шли. Ругались Мари с Бернардом, и Роберт был доволен – эта экзекуция будет пострашнее его ухищрений. А в остальном было тихо. Наша миссия выполнена! Все живы и здоровы! Вот только, честно, в карты без Мари в своей команде я больше играть не буду. Ни-ког-да. Еще минут пять спустя мы беспроблемно перелезли через забор и по закуполью, освещенному фонарем, побрели домой. Все это время не хотело отпускать меня то ощущение страха, и дрожь продолжала бегать по всему телу тысячами маленьких мурашек. Только я верил Роберту. Если он говорит, что бояться нечего, значит, так оно и есть. Не знаю, зачем я обернулся. Но там, за забором, в темноте шепчущихся крон, я увидел белый расплывчатый силуэт и мертвое безэмоциональное лицо молодой девушки с впалыми глазницами, неотрывно следящей за нами…