Понять

– Доктор Марко, вы уверены, что в этом камне осталась только одна душа? – Эд нервничал едва ли не сильнее, чем перед своей первой трансмутацией. Вообще-то его присутствие было совсем не обязательным, но Элрик сам изъявил желание принимать непосредственное участие во всём и вся и теперь маятником бесцельно шатался от стенки к стенке. – Уверен, Эдвард, – на изувеченном лице нарисовалась щербатая улыбка. – Можешь не беспокоиться. Пусть я не слышу голосов тех душ, что стали сырьём для камня, но его мощность я определить в состоянии. – А тело? Доктор Марко совсем по-старчески закряхтел и хрустнул шишковатыми пальцами. Громко так хрустнул, от души. – Генерал-лейтенант Грумман дал добро на использование одного из «совершенных солдат» – из тех, что были пойманы живьём. Немного потрёпанный, правда, но, с учётом регенерации, свойственной гомункулам, восстановится быстро. – Ох, фуу, ну и дрянь… – Эда передёрнуло. – Что-то с ними делать в любом случае надо, – философски пожал плечами доктор Марко. – Пока их исследуют, но этих туш ещё столько осталось – можно было бы всех собак Аместрис накормить, если бы мы точно знали, что эта, как ты говоришь, дрянь не токсичная. – Чувство юмора у вас… врачебное, – нервно усмехнулся Эд, опустив взгляд на склянку с «пациентом», которую держал в руках. – Уж какое есть, Эдвард… Идём, тело ждёт, – доктор Марко был собран и деловит. Элрик вздохнул и пошёл следом – в конце концов, палат в госпитале было много, и в какой из них «ждало тело», доктор Марко знал лучше… – Вблизи они ещё более противные, – проворчал Эд, брезгливо поморщившись от вида тощего и ломкого тела с серовато-белой кожей. Выдумали же такую мерзость… – Ну что, зелёный, готов? Энви смотрел на них из-под полуопущенных век, ни на что не реагируя. Даже не попытался тяпнуть за палец, когда Эд выудил его из банки. Правда, вряд ли у него хватило бы сил хотя бы прокусить перчатку. – Цепляйся, – Эд осторожно поднёс гомункула к шее надёжно зафиксированного тела. Двойная польза от этой фиксации – и «совершенный солдат» не вырвется, и сам Энви, если ему какая-то дурь в голову взбредёт, не сможет эту самую дурь осуществить. Правда, выглядело это как-то уж больно похоже на сцену из фильма о безумном учёном, который ставил опыты на людях. Фильм Эд видел лет десять назад, когда к ним в Ризембул заезжал киномеханик со своей аппаратурой. Кажется, он тогда здорово испугался, а Ал даже расплакался. Тогда им казалось, что алхимия намного лучше, потому что алхимики, настоящие учёные, такого с людьми делать не станут ни за что на свете. Что ж, жизнь всё расставила на свои места… – Цепляйся. Энви затравленно оглянулся, ожидая, что сейчас его прихлопнут. Стальной кивком головы указал на подёргивающееся в фиксаторах тело. – Давай, что ты замер? Энви мысленно вздохнул – и впился зубами туда, где едва ощутимо пульсировала жилкой жизнь. Ощущение буквально сплавляющихся тел было знакомым, но всё равно не слишком приятным. Мерзко, если честно. По ощущениям – просто мерзко. И больно. Тело еле живое. Или это он сам? Скорее, второе, эти белые твари очень живучие. Хорошо ещё, что у совершенных солдат нет даже подобия сознания – взять под контроль одно лишь тело куда проще, чем подчинить и стереть чужую личность. А не стирать нельзя – иначе в голове потом будет бушевать голос хозяина тела, а это тоже неприятно… – Держи, – Стальной протянул ему крохотный, едва ли крупнее макового зерна, камень. – Одна душа. Одна жизнь. Белая неживая ладонь казалась чужой, была чужой. Камень отбрасывал на неестественного цвета кожу алые блики и это выглядело странно. – Да что ж ты тормозишь-то, так и будешь разлёживаться такой белой тушкой? – Стальной отчего-то злился. Смешно так. Суетливо. А Марко улыбался, если, конечно, эта гримаса на изуродованном лице была улыбкой. – Давай, возвращайся в эту свою бабскую форму, или как ты там в этой жизни выглядеть хочешь… Энви судорожно дёрнул головой – на кивок не очень похоже, ну да ладно, – и закрыл глаза – глаз, один здоровенный, круглый, как блюдце глаз, – пытаясь сосредоточиться на нужной внешности. Мысли плавали в какой-то вязкой жиже. Самому противно. Даже сквозь опущенное веко по сетчатке резанули искры и яркое свечение, сопровождающие любое преображение. Энви скорее осознавал, чем ощущал, что алые всполохи, похожие на маленькие молнии, вспыхивающие по всему его – теперь его – телу, изменяют его. Каким-то краем сознания чувствовал, как утончаются кости, меняются пропорции, воссоздаются внутренние органы. У совершенных солдат нутро было пустым. Как это механики называют, «комплектация минимальная»... Изменялось строение черепа – глаза прорезались, как у щенка. Энви немного запутался, что появилось первым – глаза или волосы, потому что когда длинные пряди цвета воронова крыла упали на лицо, он ещё ничего толком не видел. Кажется, к тому моменту, как тело приняло надлежащий вид, его уже попросту трясло. Да уж, прекрасно, чтобы простая смена внешности так выматывала… Энви с силой сжал философский камень в ладони, чувствуя, как тот буквально просачивается под кожу, становится частью круга кровообращения. Кажется, дышать стало немного легче. – Доктор Марко, – голос Стального казался сплошным шипением и потрескиванием, будто доносился из испорченного радиоприёмника. Слух резало сильно. – Да-да, круг я уже подготовил, – Марко досадливо закряхтел. Энви почувствовал назойливое тепло, затем кое-как разглядел свечение – яркое, наверное, почти слепящее. Правда, зрение оставляло желать лучшего, что сейчас, пожалуй, было даже на руку. Что за трансмутацию они там проводили – Энви не имел ни малейшего понятия. Во всяком случае, больно не было. По крайней мере, ещё больнее. Да какая разница… Всё, чего сейчас хотелось – это забыться и провалиться в зыбкую темноту, так напоминающую небытие. Кажется, люди называли это сном… – Очнулся? – голос хриплый, старческий. Марко. Энви болезненно поморщился и попытался приподняться на локтях. Не получилось. Кое-как сфокусировав взгляд на своём – теперь уже совсем своём – теле, гомункул увидел фиксаторы. Понятно… Для запястий, если честно, они оказались великоваты – эта форма была достаточно миниатюрной, особенно по сравнению с долговязыми совершенными солдатами, – руки до локтя можно было высвободить без особых усилий. Правда, смысла в этом не было – фиксаторов было не меньше дюжины. К тому же, чуть ниже сгиба локтя красовалась игла, к которой шла тонкая трубочка, по которой неспешно текла какая-то жидкость. Энви проследил взглядом, откуда именно эта трубочка шла. Чудно, ещё и капельницу присобачили… – Полежи пока, – морщинистая рука тяжело опустилась ему на плечо. – Телу потребуется хотя бы дня три на полное восстановление. – Восста… новление?.. – Энви скривился от звучания собственного голоса. Голосовые связки были совершенно неразработанными, собственный голос казался каким-то ломким, сиплым. – Именно. Скорость регенерации небольшая, хоть и выше, чем была бы у среднестатистического человека, – Марко убрал руку. – Что важнее – я ввёл определённые ограничения на твои силы. Надеюсь, ты понимаешь… Безопасности ради. Энви медленно моргнул. Мысли ползали вяло и неохотно. – То есть, я... – То есть, подчинить ещё кого-то ты не сможешь, – Марко решил не играть в угадайку. – Можешь попробовать, конечно, только не удивляйся, если в ответ на попытку укусить тебе выбьют пару зубов, – Стальной неопределённо хмыкнул. Кажется, он сидел на столе. – Кстати, снова они не вырастут. Ты уж извини, но твою фишку со сменой внешности тоже пришлось запечатать – во избежание... Да и камень меньше будет расходоваться, так что это для твоего же блага. – На сколько хватит камня? – медленно спросил Энви, пытаясь не запутаться в словах. Голосовые связки сопротивлялись, но вяло. – Если не свернёшь шею, не выпадешь из окна, не траванёшься грибами... – Стальной принялся загибать пальцы. – ...и не попытаешься предпринять что-либо, что может насторожить армию – проживёшь одну человеческую жизнь, – не стал ломать комедию Марко. – То есть, с учётом физического состояния твоего нынешнего тела… Хм... При хорошем раскладе у тебя ещё около шестидесяти лет в запасе. – Понятно, – Энви смотрел в потолок. – Запомни одну важную вещь, – Марко по-старчески вздохнул и тяжело опустился на стул. – Силы этого камня не хватит на то, чтобы из раза в раз восстанавливать твоё тело. Лишь на то, чтобы поддерживать его в течение отведённого ему срока. Одна жизнь, Энви. Только одна. – Я понял, доктор. – Фиксаторы пока придётся потерпеть, что касается остального… Марко говорил. Много и долго. Объяснял какие-то детали и тонкости, которые Энви не понимал и пропускал мимо ушей, от чего-то там предостерегал, о чём-то предупреждал. Для Энви все его слова сливались в размеренное жужжание, от которого снова клонило в сон. Нет, кажется, он даже сумел держать глаза открытыми до тех пор, пока Марко не закончил свою тираду… Наверное. Последним, что он заметил, прежде чем задремать, был Стальной, помахавший ему рукой. Затем его снова окутала уютная темнота. – Кстати, Доктор Марко, я всё спросить хотел – что это был за камень? – осведомился Эд уже после того, как они покинули палату. Изуродованное лицо исказила горькая усмешка: – Ишварский. Эд помолчал. Впрочем, недолго. – А у вас необычное чувство юмора… Врачебное, – Элрик нервно хмыкнул, рассеянно теребя выбившуюся из хвоста прядь. – Кстати, об ишварских. Сколько полковник пробудет в госпитале? Марко задумчиво потёр подбородок: – Ещё месяца полтора, а то и больше. – Лучше больше. – Что я слышу? – в хриплом голосе проклюнулась смешинка. – Тебе не стыдно так говорить о любимом начальстве? – Он меня живьём съест, когда узнает насчёт Энви, – Эд скривился и заправил прядь за ухо. – Не съест, – доктор Марко улыбнулся. – Он прекрасно обо всём осведомлён, Эдвард. Эд совсем не по-взрослому раскрыл рот: – Ч-чего?! – Генерал-лейтенант Грумман обсудил этот вопрос с ним, прежде чем принял решение. Полковник Мустанг сказал, цитирую: «пусть делает, что хочет, но ответственность за»… – доктор Марко замялся, – кхм… допустим, созданное существо, «полностью возьмёт на себя». Эд возвёл глаза к потолку, отметил, что тому не помешал бы ремонт, и вперился взглядом в свои ноги. – Вот как знал, а… – Инициатива наказуема, Эдвард, – доктор Марко с трудом сдерживал смех. – Ага. Исполнением, – Эд устало провёл ладонью по лицу. – Ну да ладно, справимся… И на сколько же это чудо повиснет на моей шее? – На полгода, с мая начиная, – ответ последовал практически незамедлительно. – До мая вам всем лучше побыть в госпитале, а дальше – испытательный срок. – Ага. Будем испытывать судьбу и моё терпение, – Эд устало потёр затылок. – Доктор Марко, тут можно где-нибудь разжиться кофе, а? Вот сил никаких нет, правда. – Пойдём в ординаторскую, – мужчина с усталой улыбкой указал куда-то налево. – Там и кофе попьём, заодно и кое-какие детали обсудим… Два месяца пролетели одуряюще быстро и, в то же время, невозможно медленно. Ал быстро шёл на поправку – в прямом смысле, он больше не напоминал жертву блокады, хоть и выглядел ещё нездорово худым и ходить мог разве что с костылём, да и то, на совсем короткие расстояния. Но мог ведь! Оставаться в Централе и дальше смысла не было. За окном цвёл и пах май, Элрики собирались в дорогу. – Передавай привет Уинри и госпоже Рокбелл, – улыбнулась Хоукай, теперь уже капитан. Мустанг, теперь уже бригадный генерал, молча кивнул. – Обязательно, – Эд, теперь уже подполковник в запасе, с усмешкой отсалютовал. – Что, Ал, давно не видел Ризембул своими глазами? – И не говори, братик… – Альфонс чувствовал себя немного неловко – никак не мог привыкнуть к новой одежде. Он, кстати, здорово вырос за эти два месяца – почти догнал Эда по росту. Правда, всё равно выглядел заметно младше. Впрочем, так оно и должно быть. – Ну что, на вокзал? – Ага… – Эд мечтательно зажмурился, но тут же снова открыл глаза и растерянно моргнул. – А, чуть не забыл… Я через пять минут вернусь – мне ещё кое с кем повидаться надо, – и за углом мелькнул кончик золотистой косы. Да уж, дорогу к этой палате Эд теперь мог отыскать хоть с закрытыми глазами, если бы в этом была нужда. Одна из немногих палат, в которых обитал всего лишь один пациент. Уроборосистый такой. – Слушай, – Эд растерянно почесал в затылке, изрядно растрепав косу. – А ч-чёрт, переплетать теперь... В общем, я за тобой вернусь через неделю. Сообщу бабуле, что у неё ещё один постоялец появится – и сразу сюда. Так что до скорого. Энви молча пожал плечами. Ехать в спальном вагоне было немного непривычно, но, стоит признать, куда удобнее, чем в плацкартном. Да и Алу определённо было спокойнее – по крайней мере, на нездорово-худого паренька не глазели сердобольные бабки. Ну и, опять-таки, можно было без зазрения совести отсыпаться – за последнюю неделю из Эда чуть душу не вынули с этими бесконечными обследованиями и медосмотрами. – Братик… Ага, отсыпаться. Как же. – Что, Ал? Опять уснуть не можешь? – Ага… Отвык. Совсем, – Альфонс немного неловко улыбнулся. И тут же спрятал улыбку до лучших времён. – Слушай, он ведь здесь будет? В смысле, у бабули? – Ну а где же? – брат повернулся к нему лицом и подслеповато прищурился. Смешной такой, взъерошенный, как воробей, глаза сонные и осоловелые, светлые веснушки на носу и щеках. Сам Альфонс сейчас такой же, только волосы короче. Непривычно. Хорошо так... – Я просто подумал… – Альфонс поёрзал на кровати и перевернулся на живот, обняв подушку. – Ты не боишься, что он попытается причинить вред Уинри и бабуле Пинако? Или нам. – Да нет, – брат задумчиво пожевал губу. – Не станет он ничего делать. Ну вот чую, что не станет. – Если ты так говоришь… – Ал, ну правда. Мне левая пятка подсказывает. Или правая... А теперь спи. Овечек посчитай, не знаю… – Не действует, – Альфонс рассеянно теребил край одеяла. Темнота тихо зашуршала и зашлёпала босыми ступнями – вернее, ступнёй, вторая просто глухо стучала – по полу. Брат с привычной своей деловитостью потеснил его на кровати и лёг рядом, натянув на обоих одеяло едва ли не до ушей. – Так лучше? Теперь спи, полуночник – беззлобно проворчал он, приобняв Альфонса за плечи. Тот сперва вполне ожидаемо опешил, но уже через пару минут тихо посапывал, уткнувшись носом брату в плечо. Уже утром они будут в Ризембуле… ____________________________________________________________ *дьявольский смех за шторкой* Кхм, простите, это я так. Увлеклась я написанием этой главы, ох и увлеклась... А теперь смотрю на тридцать страниц заготовок - и боюсь того, что будет дальше. Погладьте автора, дайте ему надежду фидбэк...