Офицер

     Наль не загнал ни одной лошади. Письмо Робера то и дело шуршало за пазухой и грело душу осознанием того, что скоро всё закончится. Лионель прибудет в Надор, двинется под видом эскорта из Эпинэ на Олларию, и узурпатору придет конец. Ларак соблюдал осторожность, однако ехал, не скрываясь и стараясь нарваться на разъезд ставки Савиньяка. И таки нарвался.      – Виконт Лар!      Наль чуть не упал с коня, когда увидел, кто ему машет рукой с каштановой кобылы. Кавалькада из десятка всадников повернула к нему, и теньент во главе разъезда нервно потёр лоб, то и дело косясь на корнета с пучком дивных волос на голове. Реджинальда вежливо выслушали и махнули идти за собой. Наль не возражал, однако сразу пристроился рядом с назвавшей его по имени. Высокую темнобровую графиню он помнил еще с тех времен, когда слава о ней гремела на всю Олларию скандальной историей про Леонарда Манрика.      Тому почему-то приспичило посвататься к графине Давенпорт, известной не очень покладистым характером. Что им двигало, было непонятно. В том, что это была любовь, Наль очень сомневался, а Давенпорт был всё-таки небедной провинцией. В случае смерти генерала Энтони его дочь оставалась бы единственной кровной родственницей и наверняка владения передали бы её законному супругу. Реджинальд чуть было не высказал это графине с извечной лоснящейся гривой каштановых локонов, но Шарли оказалась проницательней него.      Потому что эта невозможная женщина, когда ей официально делали предложение, колюче прищурилась, обвинила Леонарда в грубости и неподобающем обращении и вызвала ошалевшего графа на дуэль. Лицо Леонарда в этот момент было достойно лучших живописцев: оно приобрело насыщенно-морковный цвет, сравнимый разве что с цветом обрамлявших его волос, и приняло такое непонимающе-испуганное выражение, что умей Наль рисовать, он бы обязательно запечатлел этот образ, потому что в голове он закрепился еще на несколько часов.      Дуэли, конечно, не состоялось. Свадьбы, впрочем, тоже. Своей выходкой Шарли не только добилась, чего хотела, так еще и подлила масла в огонь, заявив, что так как на шпагах драться не умеет, предлагает дуэль на пистолетах. Про увлечение дочери Давенпорта знала, опять же, половина дворца, поэтому Манрика уже почти похоронили, но тот сдуру ляпнул в одном из диалогов:      – Она же меня убьет!      Графиня Давенпорт корчила презрительные физиономии, а когда Леонард набрался храбрости попросить её руки еще раз, Шарли как будто смущенно пригладила волосы, подула на аккуратные коготки и что есть силы влепила пощечину наглой рыжей физиономии, заявив, что выйдет замуж только по любви или с благословения отца. С тех пор строптивую графиню предпочитали обходить стороной, но в чем-то она была права. По характеру Шарли напоминала Налю Айрис, разве что была поспокойнее и посдержанней. Наверное, сказывался возраст.      – Я теперь служу кавалеристом в полку Бэзила Хейла. Я понимаю, что звание мне дали очень деланно, но вы видели, что происходит в столице, виконт. Это не мужчины – ничтожества!      Наль улыбался и кивал. Кавалерийский разъезд, все, как один, зарывались в гривы собственных лошадей и качали головами, а Реджинальд искренне восхищался.      – Вы не боитесь воевать, графиня?      – Немного, – призналась Шарли. – Но я решила взять на себя часть долгов перед Талигом. Что происходит в столице?      – Всё очень плохо, – раздельно произнес Ларак. – После того, как Первый маршал разрубил на площади Люра, а его самого теперь судят…      – Как?!      Наль понимал, что ему, возможно, придется повториться, рассказывая то же самое Лионелю, когда они дойдут до небольшой крепости, где остановились войска, но Савиньяк, возможно, и так получает письма, тем более за пазухой грело сердце письмо от Эпинэ.      – Тяжело в армии? – сочувственно спросил Наль после того, как выговорился. Шарли фыркнула.      – Стоит солдатам заметить длинные волосы и безусое лицо – всё, вдогонку слышен свист. Но быть под опекой маршала Савиньяка в какой-то мере выгодно: можно не обращать на это внимание.      – А у меня, – Реджинальд хихикнул, сам поражаясь своей безумной идее, – усы накладные есть – надо?      – Надо! – с восторгом почти прокричала Шарли, тут же посетовав, что поблизости нет если не зеркала, то хотя бы приличного водоема, где можно посмотреть на отражение.      Наль убежденно ответил, что с заплетенными волосами и накладными усами графиня Давенпорт выглядит роскошно. И это было чистейшей правдой.

***

           Первые секунд десять Лионель молча стоял, спрятав лицо в ладонь. Потом еще примерно столько же со скорбной миной хлопал глазами. Шарли то и дело чесала за ушками коня, на коем гордо восседала перед ликом Проэмперадора Севера, косилась в сторону гор и, насколько мог судить Савиньяк, очень неудачно пыталась сдерживать некуртуазный смех, по сути напоминавший ржание коня. Эта женщина была явно послана Лионелю в наказание за все его грехи.      – Что это вы напялили, Шарли? – устало спросил Лионель, проводя ладонью по глазам. Девица залихватски пригладила усы, выдавая явно заготовленный ответ.      – Не хотела бы, чтобы дриксы, на которых иногда натыкаются наши разъезды, пустили слух, что в ставке маршала Савиньяка есть женщины, которые стреляют лучше маршала Савиньяка.      – Может, вы еще и волосы отстрижете эдак по плечи? – непонятно на что разозлившись, рыкнул Ли. – Из вас бы вышел отличный Чарльз.      Шарли вспыхнула – Савиньяк явно попал в точку. Девица резко встряхнула головой, со злым умыслом, не иначе, потому что копна тяжелых волос упруго упала, образовывая с усами совершенно невозможный тандем. Чтобы вновь не прятать лицо в ладони, Савиньяк махнул Лараку следовать за ним. Он многое знал и был готов к такой ситуации, поэтому набросать письмо для Инголса и ответ Роберу не составило труда. Реджинальд был счастлив, и ему была пора возвращаться. А на шее Лионеля малахитовым булыжником всё еще висела одна неразрешимая проблема.      Что было плохого в положении невольного опекуна вздорной девицы, несмотря на все появляющиеся плюсы, – она могла заходить в любой момент и без доклада. Пока графиня Давенпорт своим правом не пользовалась, Ли был неизменно доволен, но сегодня, видимо, обещал пойти дождь.      – Мы отправляемся в Надор, – объявил Савиньяк до того, как Шарли успела бы вымолвить хоть слово, пытаясь не смотреть в испорченное, по личному мнению Лионеля, новым аксессуаром прелестное личико. И хорошо бы корнета Давенпорт там, в Надоре, и оставить, но об этом предусмотрительный Савиньяк даже заикаться не стал.      Шарли молчала и сверлила его глазами.      – Я слышал от полковника Хейла, – буднично заметил Ли, – что вы разводите самодеятельность. Вы, по вашей же просьбе, теперь офицер действующей талигойской армии, так поступайте согласно приказам.      – Я поступаю согласно приказам, когда они есть, – упрямо заявила Шарли. – Но вы мне ничего не приказывали.      – Это значит, что вам не следует ничего делать.      – Когда нет приказов, я это понимаю таким образом, что имею право действовать в соответствии с собственным видением ситуации.      Лионель тяжело вздохнул. Бэзил раза три к нему прибегал с огромными глазами и чуть ли не со слезами докладывал, что корнет Давенпорт пропала. В первый раз Савиньяк еще занервничал, но каждый раз выяснялось, что девица посчитала, что обнаружила что-то важное, и самовольно отстала. Инициатива, конечно, хороша, но только не когда она попахивает дешевой бравадой.      – Вот вам тогда приказ, корнет, – для верности Ли отзеркалил жест Росио – провел ладонями по глазам, почему-то это придавало словам особый оттенок значимости. – Не делайте в ставке НИЧЕГО. Вообще ничего.      Шарли поджала губы, комично шевеля усами. Савиньяк не выдержал, в два шага преодолел разделяющее их расстояние и сдёрнул аксессуар с тонко очерченного рта. Девушка отшатнулась, упираясь в стенку, Ли невольно шагнул за ней, отрезая ногами пути к отступлению, складывая локоть одной руки на стену совсем рядом от каштанового водопада, а второй рукой доставая из-за пояса небольшое гусиное пёрышко – почему-то с недавних пор Ли стал носить парочку с собой.      Девичье личико совершенно побледнело, когда белоснежный пушистый кончик коснулся скулы, скользнул к мочке уха и пощекотал шею. На мгновение она прикрыла глаза и судорожно вдохнула через рот, но тут же взяла себя в руки, сжимая губы в тонкую бескровную полоску. Лионелю хватило и мгновения, чтобы запечатлеть в своей голове совершенно иной образ, и он невольно облизнулся, продолжая своё черное дело.      – Сударыня, – медово запел Ли девушке на ухо, за которым продолжил щекотать гусиным пёрышком, – вам не обязательно быть твёрдой и незыблемой, как Скалы. В данный момент вы находитесь под опекой Молний, и можете себе позволить быть чуть менее упрямой.      Шарли попеременно то краснела, то бледнела, стараясь не разомкнуть губ вновь. Она пыталась не двигаться, но хрупкие плечи дрожали, а ресницы слишком часто опускались на глаза. Время от времени по телу проходила судорога, и тогда она особенно мило зажималась, вцепившись Лионелю в мундир и пытаясь держать его на некоем мнимом расстоянии.      – От… отпустите меня! – выпалила в очередной раз вспыхнувшая Шарли, насупившись и еле подняв взгляд на Савиньяка. Тот приподнял бровь и демонстративно помахал руками с растопыренными пальцами, после чего не менее красноречиво перевел взгляд на белые от напряжения костяшки ухвативших его тонких пальцев.      – Я бы… – пискнула Шарли, отдёргивая руки, как от огня, – Если бы я могла, я бы вызвала вас на дуэль!      – Разумеется, – серьезно кивнул Лионель. – Вы учитываете, что я могу своих офицеров и прямо понимать? В вашем случае это может закончиться плачевно. Это вам на будущее.      Шарли подняла на него страшные глаза, и лишь через несколько мгновений в них мелькнуло осознание того, что именно маршал мог понимать под «дуэлью между мужчиной и женщиной». И вновь залилась краской, отворачиваясь. Оказывается, эту девушку совершенно просто смутить.      Смилостивившись, Лионель убрал пёрышко и легонько сжал дрогнувшее плечо.      – Шарли, – с мягкой улыбкой обратился Савиньяк, – скажите, я хоть раз причинил вам боль?      Графиня хотела было что-то ответить, но осеклась, опустила плечи и стыдливо глянула из-за шевелюры, немного виновато опуская голову и тут же отворачивая глаза.      – Нет…      Ладонь скользнула по плечу, и Савиньяк счел нужным отойти, уже не глядя на то, как девушка пулей выскочила за дверь.